Моей бабушке сейчас было бы уже 99 лет, но она не дожила.
Войну она прошла ребенком, но не потеряла патриотизм, который передала нам - любимой дочери и внучке. 15 листов воспоминаний. 15 листов, которые я не могу читать без слез.
15 листов человека, который пережил Великую Отечественную Войну ребенком и рассказывает свои истории внучке. Это было в 2010 году. Этого больше не повторится. Я хочу выложить их все, но прошу моральной поддержки.
Честно, я не хочу отвечать на комментарии, воспоминание о бабушке делает мне больно и вызывает обильные слезки =( но я постараюсь взять себя в руки и ответить всем. Её история должна жить вечно. Если вы нашли этот текст в другом паблике, тоже напишите - бабуля отдавала его ЕР, но те решили не публиковать, бабушка сильно огорчалась и страдала до последних дней, что её история останется забытой.
Прямая речь:
. Перед началом войны закончила шестой класс в семилетней школе № 5 г. Стерлитамака, а в восьмом классе нашу школу объединили с новой, построенной перед началом войны, средней школой №18, где в 1945 году окончила десятый класс.
Наша семья и до войны жила бедно. Работал один отец на мелькомбинате (тогда "союзмука"), получал в месяц 300 рублей. Нас было в семье 4 девочки (одна сестра 1923г. рождения умерла перед самой войной 3 мая 1941г.), мама, папа, а два старших брата после службы в армии в Средней Азии так там и остались жить. Мама всегда учила нас «По одеялу вытягивать ножки», и мы были довольны тем, что имеем.
В первый же год войны, когда ввели хлебные карточки, папа наши карточки раздал вдовам, у которых были грудные дети. Почти вся татарская улица Островского осталась без мужчин, которые ушли на фронт в первые же дни войны и почти все погибли. Вернулись живыми два человека – Альхамов Хадый, без одной руки, и Абзалилов Ахат, больной, который вскоре умер. У каждого в доме осталось три-пять малых детей.
Ахат абый женился после войны, один из его сыновей – Урал учился вместе с моим сыном Шамилем в школе (Стерлитамак, выселки), Хадый абый был женат еще до войны и, вернувшись, оба прожили недолго. Остались взрослые дети. Недавно я прочитала в газете, что сын Ахата абый умер.
Папа приходил с работы, брал топор, лопату и шел на Островскую улицу, помогать вдовам. Нас выручала наша кормилица – корова. Пока была скотина, был навоз, потом печи стали топить кизяком, а потом – покупать уголь и от железной дороги на выселки носили ведрами.
Особенно трудно было с топливом в школе. Печи топили дровами, а они были сырыми и их не всегда хватало. Сначала привозили дрова на машинах из Куганака. Куда мы, старшеклассники ездили разгружать вагоны с дровами. А потом, с девятого класса, (1943-1945 гг) уже сами ездили на лесозаготовки. Одежды не было, обуви тоже. Мамы нам перешивали свои пальто, шили бурки (тряпочные «валенки»), которые носили с лаптями или калошами. Помню, как собираясь в лес, мы обходили дома по улицам Чапаева и Ильичевская, и нас женщины снабжали, чем могли: кто шапку, кто платок, кто фуфайку. Люди были добрыми, старались помогать друг другу.
Вместе с нами все это пережили наши учителя. Некоторые, особо запомнившиеся эпизоды, приведу здесь (о первом эпизоде напомнила в письме из Абшеронска единственная живая одноклассница).
1. Мы в лесу на заготовке дров. Очень холодно, устаем, валимся в ног. На ночь разводим костер и ложимся спать вокруг костра, протянув ноги к костру, чтобы сушились лапти, поочередно дежурим. Вдруг раздался крик «Вставайте, горим!». Мы все повскакали, вроде все в порядке, хохочем и ругаем дежурного, думая, что он пошутил над нами, вдруг увидели – горят лапти у нашей исторички, Веры Андреевны Титовой. Кричим. Она сонно открывает глаза и произносит первые слова: «Эх, девочки, такой сон испортили, ведь я во сне в Ташкенте была». Нас раздирает смех, а она недоуменно рассматривает остатки от лаптя, а потом хохочет вместе с нами. Собрали ей кто что мог дать, закутали ногу и привязали кору от березы, а мальчишки сплели кое-какие лапти. Мы ведь тогда не плакали. Больше хохотали до слез над словами учительницы, а она смеялась вместе с нами.
2. Другой эпизод. Приехали в отделение «РАННИЙ РАССВЕТ» Первомайского совхоза Стерлитамакского района на уборку картошки, вместе с нами наша географичка, Дьяконова … Гавриловна (имя забыла и не у кого спросить). Нас поместили в сарае с дырявой соломенной крышей, пол тоже соломенный. Каждое утро парторг приносит нам паек – 600 г хлеба. Идет дождь день, два, три, не можем работать, валяемся в сыром сарае, а уже мы – ученики 10 класса, и нам объявили, что мы будем сдавать выпускные экзамены на «Аттестат зрелости» и нам добавили еще экзамены по некоторым предметам. Нам жаль потерянного времени, умоляем парторга отпустить нас домой, но он неумолим: «Потерпите еще немного, что мы будем делать без вас, ведь картошка останется под снегом». Терпим. На четвертый день опять дождь. Парторг принес хлеб, ушел, а мы сидим, и ругаем на чем свет стоит дождь, парторга, войну, географичка вместе с нами. Вдруг, она разинула рот, замолчала и отупело смотрит на нас, а мы не поймем, что случилось. Наконец, она выговаривает: «Вот так всегда, как расстроюсь, так ем, ем, ем. Я же весь свой паек съела!».
Эти слова добрых, умных, терпеливых учителей наших, мы и сейчас повторяем как пословицы.
Один только раз мы видели заплаканное лицо биологички Марии Ильиничны Кузьминой – погиб старший брат, оставив трех сирот. Но она пришла на урок, как всегда спокойная, только не шутила, как раньше.
Светлая память всем нашим учителям того времени, о них можно писать целые книги.
У нас в школе жила эвакуированная из Ленинграда семья Пиотрович: мать Нина Леонидовна, две дочери-близнецы Рена и Нонна (учились в нашем классе, они были балеринами и привезли в эвакуацию самое дорогое для них – пачку и пуанты), старшая дочь Ирина (работала медсестрой в госпитале - школа № 14) и племянница Зоя, пяти лет отроду. Отец, Михаил Петрович, остался в Ленинграде, работал на заводе, кажется, «Металлист». Один раз в месяц можно было послать письмо в Ленинград, мы вкладывали в конверт семена свеклы, репы, тыквы, а конверте писали: «Осторожно, доставьте в Ленинград». Как мы радовались всем классом, когда отец написал, что посадил семена в цветочные горшки, и уже выросли по два-три листика и первый раз он варил суп с листочками.
Когда мы были в девятом классе, то у нас было всего три мальчика: Борис Маслов, Толя Секретов, Кирилл Мусс (тоже Ленинградец из семьи репрессированных до войны). Ребята знали, что весной они уйдут на фронт и учили нас пилить, колоть дрова, принесли из дома топоры, колун (большой топор), наделали клинья (это деревянные дощечки в виде трапеции, которые вбивали в щели, полученные после удара колуном по березовому полену, для расширения этих щелей, в морозы поленья сами так раскалывались). К счастью, их не отправили на фронт, а послали учиться в военные училища. Толя и Кирилл стали кадровыми военными, а Борис осуществил свою мечту – стал пчеловодом, окончив техникум.
Борис всегда был добрым, спокойным, трудолюбивым мальчиком, а после вырос честным и храбрым мужчиной. Его заветная мечта о пчеловодстве сохранилась и до сегодняшних дней – он работает в совхозе около Юматово, пчеловодом. И до недавнего времени присылал приветы. У меня всегда появляются слезы при мысли, что воспоминания о тех годах моего детства все еще живы в памяти родных людей.
Толя был заикой в школе, он отвечал уроки мне по совету учителей, я его учила на распев рассказывать, тогда он спокойно, не нервничая, отвечал по предмету. Не смотря ни на какие жизненные трудности он пошел на фронт (у него погиб двоюродный брат Витя). Когда я работала учительницей в далеком Зияянчуринском районе, он приезжал в Стерлитамак. Это было примерно в 1948 году. Папа мне рассказал, что Толя уже не заикается, окончил военное училище, возмужал и имеет чин майора.
Кирилл, после окончания военного училища был направлен в Ленинград. Его семью реабилитировали, и мать с сестрой уже были в Ленинграде. Мы с ним некоторое время переписывались и он сообщил, что его слабое здоровье не позволяет оставаться в Ленинграде. Выехал ли он, я не знаю, но переписка оборвалась…
Хоть они и не учились с нами в десятом классе и не сдавали экзамены, но они тоже получили «Аттестаты зрелости».
Осенью, 1941 года, мы ходили по домам, собирали цветной металл. В каждом доме хоть что-нибудь старались найти, люди сдавали даже медные самовары, колокольчики Валдая, всем нужна была скорая победа. Сданный металл поступал на нужды армии. Так же собирали деньги на постройку самолета, теплые вещи для посылок на фронт, вышивали кисеты для махорок. Делали все, чтобы наши солдаты были уверены – их ждут и любят.
Весной наш класс работал на прополке проса и других культур в колхозе «Ашкадар» Стерлитамакского района, учились в школе с двух часов, а в шесть утра собирались в школе и шли пешком с биологом Марией Ильиничной Кузьминой на работу. Пололи до 12 часов дня, потом нас кормили супом, и мы шли домой (уроки учили ночью при лучинах). За нашу работу осенью колхоз давал школе просо и картошку. Родители на крупорушках (ручные мельницы) превращали просо в пшено и варили суп для учащихся 1 – 4 классов, которые приносили с собой в школу чашки, ложки. Удивительно, но я не помню, чтобы кто-то болел, пропускал уроки, получал два. Мы старались помогать друг другу (наша соседка Валя Бенда (Верьева) до сих пор рассказывает своим правнукам, что если бы не подруги, она бы не окончила и семь классов, так как была сиротой).
Из нашего 10А класса стали врачами четыре человека: Воробьева Нина, Ланина Надя, Осипова Настя, Олимпиада Буга; педагогами семь человек: Павлова Татьяна (работала после окончания учительского института в родной школе № 18 до самой смерти), Михайлова Зоя, Пучинкины Надя и Дуся, Ахметзянова Суфия, Жильцова Валя и я, Альхамова Лида. Два инженера: Кузнецова Валя и Шашарина … (имя не помню).
Была, конечно, очень трудная жизнь: постоянное ощущение голода, страх перед похоронками. Помню в восьмом классе Валя Жильцова потеряла хлебные карточки на четыре человека. Мать и отец уже не могли ходить - отекли ноги, сестра Тамара из девятого класса пошла работать на завод «Красный пролетарий». Валя продала свое пальто, а мы всем классом решили свой школьный паек (50 г на человека, это 900 г на класс) целый месяц отдавать Вале. Так спасли семью от голодной смерти.
На выселках был единственный продуктовый магазин, где отоваривали хлебные карточки. Люди ночевали зимой и летом около магазина, караулили свою очередь (не всегда всем хватало хлеба). Продавщица магазина Раиса апа знала всех выселских. Она пригласила нас, 6-7 девчонок, которые учились в школе, и предложила нам «возить» хлеб из пекарни. Мы приходили к шести часам, «впрягались» в сани для лошадей, на которых стояла будка с полками и «ехали» за хлебом. Привозили его, и нам в первую очередь отоваривали карточки, а потом мы шли в школу.
Пожалуйста, если вы увидели истории своих родных и готовы общаться - призовите меня в комментарии. История будет продолжаться, если вы поддержите. Никакого ИИ, это чистая прямая речь, большинство вопросов навсегда останется без ответов, ведь современники... их уже нет.
