Серия «Фреска. Или почему не стоит трогать старые храмы»

Старый храм одиноко возвышался над гладью небольшого тихого озера. Но не было больше богослужений в древнем здании, не пелись молитвы, не горели свечи. Некогда священное для паломников и жителей место превратили в продовольственный склад. Тропа к храму заросла подлеском, осталась лишь грунтовая дорога, по которой иногда моталась старая полуторка времен войны. Кресты с куполов давно сняли, как и медный колокол, на месте которого прямо из крыши росла молодая береза.

Внутреннее убранство сохранилось не лучше: известковая штукатурка во многих местах слезла и обнажила красный кирпич княжеских времен. Краски на стенах померкли, и сюжеты фресок, нанесенные мастерами много столетий назад и некогда поражающие своей красотой и мастерством художников, уже нельзя было различить. Но одна трехметровая фреска все же выделялась своей сохранностью. На ней был изображен серафим с огромными белыми крыльями за спиной. Копьем, что лежало в его руках, он поражал отвратительную рогатую тварь, вылезшую из преисподней.

— Крепи лебедку быстрее, домой уже охота! — крикнул усатый мужичок в засаленной тельняшке. Фигура его напоминала арбуз, а лицо от жары было таким же красным, как и мякоть этого плода. Он смотрел наверх, где на приставной лестнице молодой непричесанный парень пытался закрепить лебедку.

— К потолку на шлямбур крепить придется — балки совсем плохие на вид. Вот здесь вобью, — крикнул молодой рабочий и молотком указал на голову ангела, где собирался пробить дыру размером с грецкий орех.

— Эй.. Может, в стороне отверстие сделаешь? — усатый рабочий с опаской поглядел на фреску.

— А ты из богобоязненных, что ли? — рассмеялся молодой напарник.

— Да не особо.. Просто этой картине лет то сколько уже.. Возьми чуть правее.

— Неа! Тут лучше всего. Дальше свод закругляется, в него вообще ни черта не забьешь.

— Ну как знаешь… — поежился мужичок и боязливо посмотрел наверх, словно он здесь не при делах.

Раздались удары молотка, но шлямбур никак не входил в кирпич.

— Вот строили-то при царе.. — рассердился молодой рабочий и со всей дури стукнул по анкеру. Большой кусок штукатурки отвалился и брякнулся на пол. Ангел остался без головы, шеи, и куска копья.

Вдруг стены храма задрожали. Пыль взлетела в воздух с многочисленных ящиков и стеллажей и смерчем пронеслась по храму. Раздался истошный вопль, исходящий будто из-под земли. 

— Что ты наделал?! — завопил усатый и в страхе бросился бежать наружу, где его ждал старенький ГАЗ. Но добраться до дома ни одному из рабочих уже было не суждено.

***

— Дедушка, что это был за звук?! Деда, объясни! — испуганно кричала Маша, пробегая мимо грядок с томатами.

— Тихо! — прикрикнул дед Илия и распахнул деревянную крышку погреба.

В лицо дунуло сыростью и запахом земли. Илия спустился по скрипучим ступенькам и щелкнул выключатель света.

— Спускайтесь, живо!

Маша с надеждой посмотрела на стоящего рядом девятилетнего брата-близнеца Павлика, но тот лишь развел руками.

Близнецы спустились по лестнице, прошли мимо полок, щедро заставленных продовольствием, и свернули в небольшую комнату, напоминающую вытянутую бочку с приплюснутым потолком. Стены помещения были обшиты шифером, посередине комнаты стояла маленькая буржуйка, на крюке висела масляная лампа. Илия принялся собирать пожитки в потертый вещмешок. Он действовал быстро, отточено, словно по инструкции. Но тревога была явно заметна на его седом морщинистом лице.

— Дети, мне нужно отлучиться. Это очень важно!

— Когда ты вернешься, деда? Я не хочу оставаться один здесь! — едва не плача произнес Павлик.

Дед мило улыбнулся и погладил мальчика по растрепанным белобрысым волосам.

— Как только смогу. А ты не давай в обиду сестру — ты же мужчина.

— Не нужна мне его защита! Я и сама позаботиться о себе могу! — вспыхнула Маша.

— Вот и хорошо! Защищайте друг друга. И не выходите из погреба, пока я не вернусь. Припасов у вас достаточно. Если вдруг отрубят электричество — пользуйтесь масляной лампой.

Дед на прощание обнял близнецов и вылез наверх. И массивные створки двери закрылись.

***

В воздухе раздался грохот винтов, и вертолетное звено быстро пролетело над армейской колонной. Сидящий на броне сержант Сальников проводил стальных птиц воинским приветствием, и те скрылись за горизонтом. БТР резко остановился и Сальников едва не слетел на землю.

— А ну потише там, а то в наряд отправлю! — сержант гневно стукнул по броне.

Впереди показались кирпичные коровники.

— А вот и наша ферма! — крикнул один из солдат и спрыгнул с брони, едва не выронив пулемет из рук.

Двигатель БТРа затух, и отделение солдат быстро построилось у обочины. Еще один армейский грузовик остановился следом.

— Наша задача: найти и вывезти людей. И плевать, хотят они уезжать или нет. Эвакуируем всех до единого. Проверяйте все до последнего сортира. О любом подозрительном движении докладывать мне, — раздал указания Сальников и пристегнул магазин к своему АК. — И никому не шкериться по подсобкам. Увижу — прибью. Тебя это особо касается, Муромцев!

Муромцев — безобидный худощавый парнишка в толстых и нелепых очках, лишь отвел глаза. Внешний вид его напоминал нескладного неряху, что попал в армию скорее по ошибке, чем по доброй воле. Он подтянул спадающие из-за худобы штаны, затянул веревку на неудобно болтающемся бронежилете и зашагал за остальными солдатами.

Бойцы разбрелись по территории, громко при этом крича: «Есть кто? Выходите, эвакуация!». Муромцев приметил узкую и едва заметную тропу и пошел по ней подальше от Сальникова. Ему хотелось поскорее вернуться в лагерь, где вечно недовольный им сержант, наконец займется чем-нибудь другим, кроме издевательств над ним. 

— Товарищ сержант! Идите сюда! — крикнул один из солдат.

Сальников закинул в рот небольшую плитку молочного шоколада, недавно отобранную у одного срочника, и, причмокивая, с важным видом двинулся к зданию коровника. Однако не успел он войти, как запах мертвечины ударил в нос.

— Что так воняет? — спросил Сальников, но ответ уже был перед его глазами.

По всему помещению были разбросаны части коровьих тушек: головы, ноги, хвосты. Кровью было запачканы все стены и столбы.

— Медведь, что ли, поработал.. — с опаской произнес стоящий рядом с сержантом рядовой-казах.

— Откуда тебе знать, как медведь нападает, а, олух? В твоих степях кроме песка и ящериц ничего не водится, — выругался Сальников и осторожно переступил через окровавленное коровье вымя.

Казах не стал объяснять, что на его родине водится несколько видов медведей. Сальников все равно бы не поверил, да еще бы и в наряд поставил за споры.

— Ладно, все с этой фермой понятно. Доложим, что людей нет. Возвращаемся в лагерь, пока не стемнело, — приказал сержант, и солдаты с нескрываемым облегчением вышли из жуткого помещения.

Они уже дошли до БТРа, когда Сальников вдруг заметил отсутствие своего «любимчика» Муромцева.

— А этот обморок куда делся? — спросил сержант.

— Вроде по тропе влево уходил.

— Ладно, лезьте в броню. Сейчас вернусь.

Сальников двинулся обратно к постройкам и вошел в небольшой домик, явно служивший местом отдыха работников совхоза. Но внутри было пусто.

Муромцев нашелся в лесной просеке за домом.

— Ты что тут забыл, бестолочь? — крикнул Сальников и уже собрался отвесить срочнику подзатыльник, как заметил в руках того почти выкуренную папиросу.

— А всем говорил, что у тебя нету. Ну и балабол же ты!

Сальников грубо вытащил из кармана Муромцева пачку папирос. Тот не сопротивлялся, ведь давно уже привык к столь уничижительному отношению.

— Прибалтийские, неплохо, — присвистнул Сальников, запихивая пачку в карман кителя.

— Мои правда закончились. Эти там на столе нашел, — принялся оправдываться Муромцев.

— На столе лежала целая пачка папирос? — недоверчиво спросил сержант. — Ну пойдем посмотрим.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда они спустились по тропе к небольшой деревянной беседке, стоящей в тени двух орехов. Внутри все выглядело так, словно пир закончился в самый неожиданный момент, поэтому прибраться никто не успел. На столе лежал уже высохший хлеб и покрытая старой желтой коркой колбаса. Бутылки с пивом так и остались недопитыми. 

— Пропало, черт побери. Жаль, — сказал Сальников, нюхая открытую бутылку с пивом.

— Интересно, куда все делись? — тихо спросил Муромцев и тут же пожалел, что вообще открыл рот.

— Обморок, хватит задавать тупые вопросы. Майор же довел, что началась то ли эпидемия, то ли случился выброс опасных веществ..

— Но тогда почему мы не в ОЗК?

Сальников хотел послать подчиненного куда подальше, но вдруг заметил лежащую вниз по холму одежду. Сержант спустился к находке, но та вызвала лишь отвращение: клочья одежды были перемешаны с кусками человеческой плоти. Недалеко валялся ботинок, с торчащей из него стопой. Вокруг кружились черные жирные мухи. Сальников скривился, но не столько от увиденной картины, сколько от осознания предстоящей волокиты со следственной группой.

— Муромцев, ужин отменяется, — крикнул Сальников в сторону беседки, — сходи к БТРу и вызови по рации капитана, здесь какая-то..

Не успел сержант договорить, как услышал дикий вопль Муромцева. Тот сломя ноги несся к нему.

— Сержааант! — в ужасе вопил Муромцев.

Следом за солдатом на тропе показалось существо, которое Сальников вначале принял за собаку. Однако, когда сержант разглядел ее получше, то вопль ужаса вырвался уже из его груди. Особь была чуть крупнее собаки, шерсть отсутствовала, а вместо собачьей головы у твари была… человеческая. Вместо собачьих лап — конечности, похожие на человеческие руки. Из огромной пасти торчали клыки, ничем не уступающие в размере медвежьим. Тварь, увидев Сальникова, остановилась, и, внимательно осмотрев человека, и, видимо, не учуяв опасности, тут же кинулась в атаку.

— Стреляй в нее! Стреляй! — завопил пронесшийся мимо сержанта Муромцев. И только тогда Сальников пришел в себя.

За полтора года в армии Сальников до дыр изучил устав воинской службы, и в особенности главу, посвященную применению оружия. Но правила устава тут же улетучились из головы, и вместо них в теле включился механизм выживания. Сержант выпустил несколько очередей в жуткое существо, которое уже находилась на расстоянии трех прыжков. Тварь взвыла и рухнула в траву. Из пасти ее хлынула кровь, и через несколько мгновений она была мертва.

Сальников испуганно оглядел тело неизвестного существа и затем посмотрел на Муромцева. Тот был не в себе от ужаса. Но не успели они обменяться ни словом, как из-за здания выскочили еще несколько похожих тварей и направились вниз по склону, где стояли оба солдата. Сальников тут же понял, что назад к БТРу им не пробиться, и они оба не сговариваясь, бросились бежать вниз по холму.

Их мотострелковое подразделение славилось отменной физподготовкой. Поэтому около километра они бежали не останавливаясь.

— Стой, Муромцев, мать твою! — вскрикнул запыхавшийся и отставший сержант. Сальников остановился и обхватил ствол дерева. — Кажется, отстали…

— Кто это был, товарищ сержант? — спросил Муромцев и поглядел в сторону небольшого, поросшего дикими травами поля, которое они только что пересекли..

— Без понятия. Я вообще никогда такого не видел. Видимо, эти твари коров и пожрали.

— И людей.. — добавил Муромцев и вытер рукавом кителя выступивший на лбе пот.

Сальников бросил взгляд на солдата и тут же застыл от удивления.

— Автомат где твой? — спросил сержант тоном, в котором содержалась и надежда, и дикая злость одновременно.

Но надежда тут же испарилась.

— Оставил в беседке, — пролепетал Муромцев и стыдливо потупил глаза.

Сальников слишком сбил дыхание, чтобы материться, поэтому просто покрутил у виска пальцем.

***

— Не знаешь, где мы можем быть, а воин? — спросил Сальников со злобой глядя на боевого товарища, который потерял личное оружие, еще ни разу не вступив в бой. Теперь Муромцев держал руку на болтающемся на поясе штык-ноже, словно это могло помочь отбиться от тех, кто привел его бегство часом ранее.

— Не могу знать, товарищ сержант. Я же внутри брони ехал, ничего не видел.

— Ладно, умолкни.

Сальников раздвинул ветки дерева и увидел впереди небольшой ручей, текущий через заросли камыша. За поймой начинался лес, на опушке которого в лунном свете были видны очертания одинокой избы. За спиной сержанта вдруг громко хрустнула ветвь. Он вздрогнул, но тут же понял, что это шумит Муромцев.

— Идиот, не шуми! — разозлился сержант. — Видишь, изба стоит. Надо тихо подойти и внутри все проверить.

— А если там кто-то есть? — недоверчиво спросил рядовой.

— Значит, им придется поделиться с нами кровом и едой. Жрать хочу ужасно!

— Может, пройдем дальше, вдруг там те твари живут?

— Вряд ли они живут в домах, затупок! Нужно найти ночлег под крышей. Да и оборонятся в доме удобнее. Но если хочешь идти дальше — валяй. Я не настаиваю. Если хочешь, потом скажу, что ты геройски погиб, — усмехнулся сержант.

— Не хочу, — тихо ответил рядовой.

— То-то же. Ладно, пошли. Гранаты хоть не посеял?

— Нет.

— Отлично, но лучше их не доставай от беды подальше.

Сальников первым вошел в незапертую дверь, держа палец на курке автомата. Он проверил все комнаты, и убедившись, что дом безопасен, расслабился и опустил оружие. Было видно, что жилище брошено недавно: на плите стояли чистые кастрюли, висели на веревках давно высохшие полотенца, постельное белье было тщательно выглажено и застелено.

— Ни души, — обрадовался Сальников и свалился на кровать прямо в обуви, — поищи жратвы, Муромцев, а то я с утра ничего во рту не держал.

— «Кроме чужой шоколадки», — подумал Муромцев и пошел на кухню потрошить ящики. Там он нашел немного макарон, сухари, соль и сухофрукты. На полке лежал металлический фонарь, который рядовой тут же включил.

— Небогатый улов, — ухмыльнулся Сальников, глядя на найденные запасы предыдущих хозяев.

— Видимо, все унесли с собой, — предположил Муромцев.

— Все, да не все. В таких селах обычно все в погребах хранят. Дай-ка сюда фонарь!

Они вышли на улицу, осмотрели огород и довольно быстро обнаружили вход в погреб. Сальников потянул створку двери, и та со скрипом отворилась. Внутри погреба стояла кромешная темень.

— Полезай-ка и проверь, что к чему, — приказал Сальников.

— Без автомата не полезу, товарищ сержант, — испуганно, но твердо произнес Муромцев.

Сержант не стал спорить и осторожно шагнул на первую ступеньку. Та заскрипела.

— Свети давай! — приказал он, — тебе даже фонарь доверить страшно, не то что автомат!

Когда ноги Сальникова коснулись земли, он крикнул стоящему наверху Муромцеву:

— А тут не погреб, а целый бункер. Спускайся, будешь светить.

Погреб был щедро набит припасами, которых средней семье хватило бы минимум на три месяца. Здесь, словно в погребе князя, на нитках висело сушеное мясо и рыба, грибы, колбаса. В углу были сложены мешки с овощами, крупами, сухарями и консервами.

Сальников вскрыл небольшую коробку и запустил палец в густую белую массу.

— Масло! Вот это да! А тут можно ядерную войну пережить!

Муромцев же не обращал внимания на продукты. Его взгляд был прикован к другой части погреба. Здесь в углу комнаты на стене были закреплены несколько охотничьих ружей, алебарда и даже боевой арбалет. Еще одно ружье нашлось в старом шкафу. Это был помповый «Винчестер» конца прошлого столетия. Оружие было изящным, с металлической резьбой и красивым кожаным чехлом. В шкафу Муромцев также обнаружил черный морской китель, высокие сапоги и фуражку с вышитой золотистыми нитками надписью «Керчь».

— Белогвардеец, значит, — тихо сказал Муромцев.

— Что говоришь? — спросил Сальников.

Но не успел рядовой ответить, как в нескольких метрах от него скрипнула дверь, которую оба солдата сразу и не заметили. Сальников среагировал моментально, направив дуло автомата на дверь.

— Ну-ка выходите с поднятыми руками, не то перестреляю всех к ядреной матери!

Муромцев от неожиданности сам поднял руки вверх, ожидая, что из-за двери сейчас либо вылезет мерзкая тварь, вроде той, что они видели ранее, либо по ним начнет пулять из нагана старый, притаившийся в засаде белогвардеец. Но все это оказалось лишь фантазией напуганного солдата, потому что через мгновение послышался шепот и из-за двери показались две детские напуганные мордашки.

***

— И как скоро ваш дед обещал вернуться? — спросил сержант, выслушав рассказ Маши и Павлика. Дети ждали в погребе уже четвертый день в ожидании Илии и ни разу не выбирались наверх. Они сидели на кровати и все еще недоверчиво поглядывали на солдат.

— Ничего не обещал, сказал ждать, — буркнула Маша.

Павлик перебирал в руках гильзы от патронов, которые он повесил на шнурок и носил на шее.

— Думаю, дед ваш уже не вернется, — сказал Сальников, вспоминая кровавые события последнего дня, и тут же замолчал, осознав, что сморозил глупость. Муромцев посмотрел на него с осуждением, но ничего не сказал.

— Почему не вернется? — хором спросили близнецы.

— Да.. так.. Население эвакуируют. Весь район уже вывезли. Наверное, и ваш дед уехал с солдатами, — оправдался Сальников.

— Он бы нас не бросил! — твердо произнес Павлик, сжимая кулаки от злости.

— Не бросил конечно, но солдаты не стали бы спрашивать. Посадили бы в кузов и увезли, — попытался утешить детей Муромцев. Он смотрел на них с сочувствием и каким-то умилением, которым обычно смотрят на младших братьев и сестер.

— В любом случае, утром мы отведем вас в лагерь. Только рацию бы добыть, — сказал сержант.

— Но дед сказал ждать его здесь! — выступила Маша.

— Не обсуждается! — отсек Сальников. — У нас приказ, и вы обязаны подчиняться.

— Оставим записку вашему деду, чтобы знал, где вас искать, — предложил Муромцев.

— Вот именно, молодец, обморок!

— Они правы, Маша. Дед хотел, чтобы мы были в безопасности. Пойдем с ними, — согласился Павлик.

— Вот и иди с ними, дуралей! Ты все равно мне надоел за эти дни! А я деда дождусь! — вскипела Маша и выбежала из спальной комнаты.

— Может, сыграем в шашки? — спросил Муромцев, глядя на Павлика.

— Отлично, играйте. Только не в комнате, я подремлю часок, — сказал Сальников, повернувшись к стенке и обняв подушку. — Кстати, Муромцев. Я в хате вещи забыл. Сгоняй-ка туда обратно. А то какие-нибудь мародеры ночью украдут. И посуды для нас возьми — жрать не из чего.

Сальников зевнул и прикрыл глаза. Муромцев сжал кулаки от злости и уже хотел высказать сержанту все то, что накопилось в его душе, но вместо этого тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Он вернулся через пять минут и бросил вещмешок сержанта у кровати. Сальников уже спал и негромко храпел. Рядовой вышел из спальни и разместился в углу на небольшой софе, рядом со шкафом, где Илия хранил оружие и форму. Рядовой отложил толстые очки, и только собравшись прикрыть глаза, услышал:

— Ты предлагал в шашки сыграть. — Павлик стоял рядом, держа в руках потертую коробку с фигурами.

Когда Сальников проснулся и взглянул на часы, то увидел, что прошел уже час. Тревога не давала ему уснуть, мозг ловил каждое движение тени и любой звук, словно ожидая, что из темноты вот-вот выползет отвратительная тварь. Но за дверью сейчас раздавался лишь детский смех.

— Иерусалим, тебе на «м», — смеялась Маша.

— Мехико, — уверенно отчеканил Муромцев.

— Это страна! Не считается, — воскликнул Павлик.

— Это столица Мексики, вообще-то, — ответил солдат.

Муромцев и дети, казалось, забыли обо всех бедах и дружно погрузились в смех и игры. Сальников вышел из комнаты.

— Муромцев, отстань от детей. Им завтра рано вставать.

Сержант сорвал со стены кусок вяленого мяса и сунул его в рот.

— Вообще-то, это наша еда! — возмутилась Маша.

— Мы вас, вообще-то, спасаем. А по закону военного времени все имущество может изыматься в пользу государства, — нагло ответил Сальников.

Маша с надеждой посмотрела на Муромцева, но тот стыдливо опустил глаза, не желая ссориться с сержантом из-за припасов детей.

— Кстати, соберите еды и себе. До лагеря больше полдня дороги. Нам бы только шоссе найти.

— Карта на стене, — подсказал Павлик.

Сальников уселся на раритетный лакированный стул и принялся изучать старую карту, громко чавкая мясом.

— Приятного аппетита, — с издевкой произнесла Маша, но сержант не отреагировал.

— Вова сказал, что вы убили одного из монстров. Это правда? — спросил Павлик.

Сальников не сразу вспомнил, что Муромцева звали Вовой. Обычно он называл его обмороком, соплей или того похуже.

— Да, лежит возле фермы. А что вы о них знаете вообще?

— Только то, что дед рассказывал в детстве, — ответил Павлик.

— Расскажи, — попросил Муромцев.

— Да там..так одни сказки. Якобы где-то здесь есть место, где твари из загробного царства в наш мир попадают. И если их вовремя обратно не загнать, то они конец света устроят.

— Познавательно, — равнодушно произнес Сальников и радостно ткнул в карту пальцем. — Поветное ваше село называется, говорите? Вот оно! До нашего лагеря где-то тридцать пять километров по прямой..

— Товарищ сержант, дети говорят, что на конце села есть почта. Там даже какая-то древняя рация стоит.. Можем послать сигнал нашим, — предложил Муромцев.

— Можно попробовать, — согласился сержант.

— У нашей рации с аккумулятором проблемы, — вспомнил Павлик.

— Придумаю что-нибудь, главное, надыбать где-нибудь резистор и диоды. Тогда можно попробовать к батарейкам от фонарика подсоединиться, — придумал Муромцев.

Вдруг рядовой вскочил как ужаленный и схватился за голову.

— Что такое? — недоверчиво спросил сержант и перестал жевать.

— Я фонарик в доме оставил, — пролепетал рядовой.

— Да и черт с ним, утром заберешь, — отмахнулся Сальников.

— Нет.. Я.. я его включенным оставил. Теперь вся округа видит, что свет в доме горит.

— Дед говорил, что тех монстров привлекает свет! — испуганно выпалил Павлик.

Воцарилось молчание, которое прервал Сальников:

— Ах ты гусь, обосранный! Да я тебя!

Банка тушенки больно прилетела в грудь рядового.

— Я поднимусь в дом и заберу фонарь! — сказал Муромцев, потирая ушибленное место. Но сержант жестом остановил его.

— Сиди тут, пугало бестолковое. Сам заберу.

***

Дверь в дом была открыта. Внутри гулял развивающий занавески сквозняк. Фонарь лежал на столе и своим светом озарял крохотную деревенскую кухню. Сальников выключил фонарь, закрепил его на ремне и направился к выходу. Уже в коридоре он вдруг услышал шаги в соседней спальне. Сальников снял автомат с предохранителя и притаился у стены. Казалось, что за стенкой находились несколько человек. Но не было ни голосов, ни шепота. Сержант вспомнил о жутких существах, что атаковали их вечером и чувство ужаса сковало его. «Убирайся отсюда» — говорили мысли, но нутро осознавало, что существо внутри наверняка видело, как Сальников вылезал из погреба.

Сержант резким рывком открыл дверь, и свет фонаря тут же упал на того, кто стоял прямо в центре комнаты. Сальников вскрикнул от ужаса. Перед ним находилась столь отвратительная тварь, представить существование которой едва ли было возможно: на восьми огромных паучьих лапах восседал человеческий торс с множеством мелких глаз на лице. Тварь обернулась на луч света и завопила страшным воплем. Сальников сделал несколько очередей. Звук выстрелов оглушил его, в нос ударило запахом пороха.

Он выбежал на улицу и тут же спрятался за первое попавшееся дерево. Тварь так и не появилась. Но из леса послышался вопль других существ. Сальников увидел, как закачалась поросль и высокая трава вдалеке и тут же бросился к погребу, пока враг не заметил его.

— Кто стрелял? Что случилось? — спросил встревоженный Муромцев, когда Сальников спрыгнул с лестницы.

— Мы не одни. Вот что, — коротко ответил сержант, — нужно забаррикадировать дверь в погреб.

— Они вас видели? — испуганно спросил Павлик.

— Не знаю, — честно ответил сержант.

Не прошло и минуты, как снаружи кто-то начал скрестись в дверь.

— Прячь детей, не стой как истукан! — крикнул Сальников.

Муромцев опомнился и отвел детей в комнату.

— Запритесь здесь и не высовывайтесь! — сказал Муромцев и захлопнул дверь. Он тут же помчался к шкафу, где схватил так понравившийся ему ранее Винчестер.

Существа стремительно уничтожали дверь, словно хищники, чувствующие близость жертвы. Вниз на земляной пол летели щепки и комья земли.

— Готов, Муромцев? — тихо спросил Сальников, обреченно глядя наверх. Губы его дрожали, дыхание было учащенным, но автомат он держал крепко.

Вдруг на улице раздались выстрелы. Одна из тварей заверещала и упала сверху на двери. И тут же через щели вниз полилась черная, отвратительно пахнущая кровь. Выстрелы раздавались из двух стволов, почти без перерывов. И почти каждый выстрел сопровождал с собой бешеный крик раненых существ. 

— Кто палит-то? — удивился Муромцев.

— Не знаю, но звук похож на револьвер, — ответил Сальников.

Стрельба утихла. Кто-то подошел к разбитым дверям, и, выругавшись, начал оттаскивать от дверей труп убитой твари. Дверь открылась, и лестница заскрипела под тяжелыми шагами.

— Стой, стрелять буду! Это приказ сержанта советской армии! Брось оружие и назовись, а то применим оружие! — крикнул Сальников.

Вошедший направил на Сальникова фонарь.

— А ну убери свет, а то выстрелю! — взвыл ослепленный сержант. 

Фонарь скользнул на Муромцева. Человек оглядел его с ног до головы и спокойно произнес:

— А кто тебе, рабу божьему, разрешал мое ружье брать?

П.С. История задумывалась небольшой, но в итоге разрослась до большого рассказа в трех частях (классика). Вторую часть опубликую уже через день. Но если не хочется ждать, то она уже есть в моем ТГ. Также подписывайтесь на Дзен.

Начало здесь.

— Здесь всегда было неспокойно, — начал рассказ Илия, — заходишь в лес и чувствуешь злые глаза, что за тобой из другого мира наблюдают. Есть дни, когда наш и их миры соприкасаются и оказываются так близко, что скотина места себе не находит, птицы как сумасшедшие в небе кружатся, а сельчане из дома лишний раз носа не показывают. Иногда можно даже жуткие крики услышать.

— Чьи крики? — уточнил Павлик, продолжая обнимать деда.

— Грешников, Павлик. Тех, кто в жизни много зла натворил, а сейчас там жарится.

Сальников усмехнулся и отхлебнул свежезаваренного чая из металлической кружки.

— Но твари так просто к нам пролезть не могут. Сильнейшая магия их не пускает.

— Магия? — удивилась Маша.

— Древние чары, которые наш мир издавна от демонов и их слуг защищают. Такие чары наложены на нескольких участках — местах силы. Места эти от людей спрятаны, так просто не найдешь. Иногда какая-нибудь тварь все равно пролезет, и пытается место силы разрушить. Пока им этого не удавалось. Да и отстреливали их те, кому положено места эти охранять.

Муромцев хотел расспросить о том, кто же эти люди, что выслеживают тварей. Но вспомнив об увиденном в погребе арсенале, и боевых навыках старого белогвардейца, решил, что ответ ему уже известен.

— Но недавно кто-то одно из мест повредил, и твари наружу начали вылезать, — продолжил Илия.

— Что за место? — спросил Муромцев, которого в отличие от сержанта, рассказ невероятно захватил.

— Не знаю точно, еще не нашел. Мест силы много, собраны они компактно, но пока все обойдешь.. Скажу лишь, что самое сильное из мест — храм на Голубом холме. Стоит над озером еще с четырнадцатого века. Если надежда угасает — вам туда. Здесь недалеко, километров пятнадцать. — Илия призадумался, словно вспоминая детали и отхлебнув чаю, продолжил рассказ. — Раньше на холме древнее языческое капище стояло. Говорят, давным-давно пришел князь с монахами и распорядился капище снести, и храм новый построить. Старожилы князю пытались объяснить, почему капище трогать нельзя и что будет, если он не послушается. Но князь не послушал и все с землей сравнял подчистую… И тут как началось..

— То же, что и сейчас? — Муромцев изобразил руками когти чудовища.

Илия кивнул.

— Дружина князя в бою с демонами почти вся погибла, там же на холме. И когда князь, осознал, что натворил, то упал на колени и начал просить прощение у старых богов. Но боги не простили его и на помощь не пришли. И тогда князь к своему богу обратился. И тут же с неба спустился серафим с копьем и растворил своим светом армию демонов. И приказал ангел божий на холме храм построить и больше ни одно капище не трогать. С тех пор храм вместе с языческими капищами охраняют наш мир от вторжения.

— Значит, нужно проверить остальные места силы? — спросил Павлик.

— Именно. Но для этого мне нужна помощь.

— Мы с тобой дедушка! — вскочила Маша.

Илия посмотрел на нее добрым отеческим взглядом и улыбнулся.

— Исключено! — крикнул Сальников, которому надоело молчать в стороне, — все, что вы сейчас рассказали — просто сказки. Как у какого-нибудь Ганса Христиана Андерсена или Братьев Гримм! Вы себя со стороны послушайте: ад, демоны, князья, серафимы. Совсем с ума сошли со своей религией!

— Религия ум не калечит, а лишь делает смирным. Если человек, конечно, глубоко понимает, для чего ему смирение нужно, — спокойно ответил Илия, — мне не нужна ваша помощь. Здесь автоматы не особо помогут. Здесь вера нужна сильная и… магия церковная.. Есть недалеко отсюда жилье той, что может помочь.

— Пойдем к Светлане? — обрадовался Павлик.

— Никуда вы не пойдете, я же сказал! — крикнул Сальников.

— Ты же сам видел тех тварей.. — сказал Муромцев.

— И что? Может это какие-то биологически зараженные твари, которых западные капиталисты вывели, чтобы нас извести!

Илия засмеялся так громко, что дети вздрогнули, а потом тоже начали хохотать.

— Распылили с самолетов! — пошутил Илия и еще громче расхохотался.

Сальников метнул полный ненависти взгляд на присутствующих. И когда смех стих, он отчетливо заявил:

— У нас приказ выводить всех гражданских, кого встретим. Я не позволю вам шастать в зоне ЧС в одиночку. Как станет светло, уходим в лагерь.

— Сержант, но если они правы? — попытался достучаться до старшего Муромцев.

— Для защиты страны у нас есть армия. И пусть она делает свою работу.

— Ты не понимаешь, с чем имеешь дело, солдат, — произнес Илия, — со временем тварей станет еще больше. Они станут сильнее и разрушат остальные, пока еще сдерживающие их места силы. И то, что вылезет потом из ада, ни по зубам ни одной армии мира. Нужно искать поврежденный участок и постараться его восстановить.

— Расскажешь это нашему командиру. Если даст добро, то делай что хочешь. А пока вы под моим начальством. Вот и подчиняйтесь. Тебя это тоже касается, рядовой. — Сальников зло посмотрел на Муромцева, и тот отвел грустные глаза.

Илия не стал спорить, хотя было видно, как тяжело пожилому человеку дается сдерживать себя. Он натянуто улыбнулся и произнес:

— Ладно, дети, ложитесь спать. Завтра нас ждет долгая дорога.

***

Когда Сальников открыл глаза, то увидел, что комната окрашена ярко-красным светом. На соседних лежанках никого не было. Погреб был пуст, и из открытых на улицу дверей проникал красный свет.

— Кто оставил дверь открытой?! — крикнул он и полез вверх.

Небо было озарено кровавым рассветом. Сальников прошел огород и вошел в дом, из окон которого сочился тусклый свет. За кухонным столом сидели Илия, Павлик и Маша и смотрели перед собой в одну точку совсем не моргая. На вошедшего сержанта внимания они не обратили.

— Что вы здесь делаете? Почему погреб открыт и свет везде горит? Твари же могут явиться в любой момент, — возмутился Сальников.

Дети вдруг начали истерично смеяться, а Илия показал пальцем на улицу. Сальников подошел к окну и увидел, что дом окружен множеством отвратительных существ. Он попятился в глубину комнаты и хотел схватиться за автомат, но тот испарился.

— Уж поздно, солдат: они пришли, — со спокойной улыбкой сказал Илия.

Дети продолжали смеяться и корчить сержанту смешные рожи.

— Где Муромцев? — испуганно крикнул Сальников, пытаясь запереть двери.

— Твой друг уж за дверью, и хочет спросить тебя за страдание, что ты ему причинил, — ответил старец.

— Теперь объясни ему, зачем ты убил его! — крикнула Маша и громко засмеялась.

Дверь открылась, и в комнату вошел человек в солдатской форме. Но это был не Муромцев. Он был долговязым, светловолосым. Лицо мужчины было бледным, глаза светились красным светом, а на шее виднелась алая полоса от петли. Сальников сразу же узнал того, кто вошел в комнату.

— Я не хотел, не надо! Прости меня! — взмолился сержант и упал на колени.

Илия и внуки громко смеялись, а человек в форме молча смотрел на сержанта, который вдруг стал кататься по полу и кричать оттого, что одежда на нем начала дымиться и плавиться. Вдруг полы избы исчезли, и Сальников увидел, как летит в огромный бассейн с раскаленной лавой.

— Неет! — закричал Сальников и проснулся.

В комнате тускло горела масляная лампа. На циферблате было ровно три часа ночи. Сержант поднялся и вытер лицо от пота. Выйдя из комнаты, он встретился с Муромцевым, который собирал вещмешок.

— Где они? — спросил Сальников, оглядывая пустые кровати в углу.

— Ушли ночью.

— Как ушли? Я же сказал их охранять! — вскричал Сальников.

— Дед угрожал револьверами. Пришлось их отпустить, — развел руками Муромцев.

— Врешь, собака. Небось сам отпустил на все четыре стороны.

Муромцев ничего не ответил и незаметно для сержанта улыбнулся.

— В какую сторону ушли, ты, конечно, не в курсе?

Рядовой покачал головой. Сальников вздохнул и начал готовиться к долгой дороге до лагеря. 

— А ты отдаешь себе отчет в том, что дети могут погибнуть? Ладно дед полоумный, но близнецам-то нет и десяти лет! — отчитывал Сальников подчиненного, когда они шли по лесной тропе.

Дом Илии остался уже далеко в стороне. Муромцев и Сальников пополнили припасы консервами и хлебом и быстро шли на запад к военному лагерю. Муромцев заодно прихватил с собой арбалет старика, и теперь они оба были при оружии. 

— Он ведет их в безопасное место. Если им не удастся найти поврежденное капище, то прятаться все равно будет негде.

— И ты поверил в этот бред! Знаешь, Муромцев, ты реально идиот. Бестолковый, трусливый, безответственный. Зачем ты в армию поперся, а? Ты автомат-то потерял в первом же бою. Ты бесполезен для мира! Даже детей не смог защитить!

Сальников еще минуту ругался на ходу, но когда обернулся, то заметил, что Муромцева рядом нет. Тот быстрым шагом шел обратно по тропе.

— Ну и куда ты пошел, а, идиот?

Сальников догнал рядового и развернул того за плечо. Под огромными уродливыми очками Муромцева были видны слезы.

— Ты чего? — пролепетал удивленный сержант.

— Ничего! — вскрикнул рядовой и оттолкнул Сальникова. — Отстань от меня! Отстань!

Муромцев в истерике кричал, пинал ветки деревьев, бросал камни о землю. Сальников стоял рядом в оцепенении.

— Да я бестолочь и неудачник! И всегда таким был! А теперь оставь меня в покое! — крикнул Муромцев и зашагал прочь быстрым шагом.

— Ты куда, рядовой?

— Помогать тем, кто относился ко мне как к человеку. Нужно было сразу идти с ними! — огрызнулся Муромцев.

— Тебя осудят за неповиновение приказу! Если в живых вообще останешься, слышишь?

— Плевать, — отозвался вдалеке голос рядового.

Сальников еще какое-то время кричал угрозы вслед, а затем недолго поразмыслив, перекинул автомат на другое плечо и пошел следом за Муромцевым.

***

Павлик осел на бревно, чтобы перевести дух. Ноги ныли от усталости.

— Мы почти на месте, Павлик. — Илия протянул внуку фляжку с водой, и тот сделал несколько жадных глотков.

— Мне оставь, жадина! — возмутилась Маша.

— Я оставлю, дай хоть чуть-чуть напиться!

— Когда придем к Светлане, я тебя в колодец сброшу — там и напьешься!

— Ну-ка тихо! Вы должны стоять друг за друга горой, а воюете как бандиты, — возмутился Илия, — нужно добраться до дома Светланы дотемна. Твари стараются не выходить на солнечные лучи, так что ускоримся.

Когда лес стал еще гуще, а деревья еще старше и толще, солнце стало заходить за верхушки деревьев. Где-то в лесу закричал ворон. Илия тревожно огляделся и достал из кобуры один из револьверов.

— Быстрее идем! — шепотом произнес Илия.

Они быстро шли через поле подсолнечника, периодически переходя на бег. Илия тяжело дышал, иногда хватался за бок, в котором жутко кололо. Детям тоже было несладко, но они мужественно шли вперед.

Илия услышал, как сзади в высоких зарослях подсолнечника кто-то движется. Старец вскинул револьвер и успел сделать выстрел до того, как черная мохнатая фигура сделала прыжок. Зверь заскулил и свалился замертво с огромной дырой в шее. Рана шипела и сочилась темной как смола кровью.

С нескольких сторон раздался лай, и Илия понял, что их окружают. Он поглядел вперед и увидел между стеблями подсолнечника начинающийся хвойный лес.

— Бежим! Деревья спасут!

Они бежали из последних сил, сбиваясь с ног. Собачий лай вгонял в панику. А лес придавал сил и надежду. Когда дети пересекли границу поля и леса, Илия отставал всего на десять метров. Вдруг черная тень пикировала с неба и сбила старика с ног. Илия упал на выгоревшую траву и перевернулся на спину. Из раненого плеча выступила кровь. Метрах в десяти от Илии сидела женщина со сложенными крыльями. Кожа ее была черна, на голове торчали два длинных рога, глаза светились красным свечением.

— Вы опоздали, монах. Твой мир скоро погрузится во тьму.

Из зарослей выбежали около дюжины волков. Но в отличие от своих земных сородичей, они были вдвое крупнее, а вместо шерсти во многих местах были видны голые кости. Илия поднял лежавший рядом револьвер и прицелился в крылатое существо.

— Меня это не убьет, монах!

Тварь засмеялась громким издевательским смехом. Но раздавшийся со стороны леса женский голос заставил ее замолчать:

— А вот это убьет! 

Илия обернулся и увидел женщину, одетую в черную рясу монахини. Она загораживала своим телом детей и держала в руках оружие, напоминающее арбалет с небольшим барабаном.

Тетива дернулась, и острый металлический кол влетел крылатой твари прямо в грудь. Она завопила, попыталась взлететь, но тут же рухнула на землю и перестала шевелиться.

— Быстрее ко мне! — крикнула женщина и Илия бросился бежать.

Волки ринулись следом. Илия подбежал к Светлане, и та обняла его с такой силой, что у него перехватило дыхание. 

Первый волк бросился в атаку, но ударился о невидимую стену и с визгом отлетел назад. Остальные особи остановились, чувствуя какую-то неведомую преграду между собой и людьми. Лес защищал мир людей и не собирался впускать слуг тьмы.

— Здесь вы не пройдете, пошли прочь бесовы отродья! — крикнула Светлана стальным голосом.

Волки облаяли ее и скрылись среди высокого подсолнечника.

Илия упал на колени без сил. Светлана поцеловала его в лоб и вместе с детьми помогла подняться.

— Так арбалет у тебя? Думал, он утерян давно, — прокряхтел Илия.

— Такие вещи просто так не теряются, мой друг — мягко улыбнулась Светлана.

В хижине монахини было уютно, несмотря на аскетичную обстановку. Пахло свежими простынями и свежезаваренным травяным чаем.

— Времени все меньше, Илия. Зло вот-вот окрепнет и пойдет в наступление. Если они разрушат и другие места силы, то их уже никто не остановит, — Светлана закончила обрабатывать рану Илии и туго завязала повязку.

— Мы не знаем, какое место они повредили и как именно, — ответил Илия, застегивая рубашку.

— Храм. Остается только он. Все остальные места мы проверили.

Светлана протянула Илие чашку с отваром.

— Пей, станет легче.

— Но как они могли пробраться внутрь? Ни одна тварь не войдет в храм, пока его охраняет серафим, — удивился старик.

— Значит, это была не тварь. Кто-то помог им из нашего мира. Специально или случайно — пока неизвестно.

Илия сделал глоток и посмотрел на монахиню. Она была в черном выглаженном подряснике, покрывающем все тело, включая голову. Кожаный пояс на животе говорил, что человек, носящий его, принял целибат и обуздал свою плоть для служения господу. Илия подумал, что хоть женщине было чуть за сорок, но тяжелая работа по хозяйству сильно состарила ее: появилось множество морщин, кожа на руках огрубела и покрылась мозолями.

— Быт помогает усмирить плоть и отвлекает от других праздных деяний, — ответила Светлана, словно читая его мысли.

— Да знаю я, хотя меня этот быт самого достал. Внуков сам воспитываю. А еще ферма, трактора ломающиеся эти. Лучше бы в лес ушел, как и ты, — махнул рукой Илия.

— Ты сделал свой выбор и не кори себя за него. Неисповедимы пути господни.

Светлана повернулась к стоящей на полке иконе и перекрестилась.

На улице раздался детский смех, и в дом вбежали Маша и Павлик. Вода лилась с их одежды на пол.

— Нашли, значит, пруд, — рассмеялась Светлана, глядя на счастливых детей.

— Ну-ка подотритесь живо! Пол Светлане весь намочили.

— Ничего, его все равно надо мыть, — добродушно улыбнулась монахиня.

Однако Илия все равно был зол на детей, потому что пол был в идеальной чистоте, как и вся изба. Дети кинулись переодеваться в сухие вещи. А Илия спросил:

— Думаешь, они уничтожили фреску?

Светлана задумалась.

— Или сильно повредили. Когда ты был в храме в последний раз? В каком состоянии она была?

Илия призадумался.

— Два года назад. Когда храм стоял закрытым. Подлатал протекающую кровлю. Фреска была в хорошем состоянии. Но здание старое, а там еще администрация со своим складом..

В глазах монахини блеснул гнев при упоминании того, во что превратился священный для нее объект. Но она тут же перекрестилась и вновь ощутила спокойствие.

— Когда отправимся? — спросил Илия.

— Утром. Времени больше нет. Храм — самое сильное место силы из всех. Разрушат его окончательно, и мы проиграли.

— Если фреска повреждена, сможешь ее восстановить?

— Будем молиться, чтобы получилось.. — ответила Светлана. Но Илия услышал в ее голосе тревогу.

Они вышли с рассветом, оставив в избе близнецов.

— Здесь самое безопасное место в мире. Ждите нас, — приказал Илия детям, когда те принялись спорить и проситься взять их в храм.

Шли быстро, почти без перерывов. То и дело попадая под неестественно холодные для лета дожди.

— Плохой знак, — сказала Светлана, выжимая промокшую насквозь одежду.

На половине пути Илия стал отставать, рана на плече покраснела и гноилась. Его шатало и то и дело клонило ко сну.

— Давай отдохнем пять минуток. Я не могу..

— Терпи родной, терпи. До храма немного. Он сил предаст. Рана подлая — демоническая. Чем ближе к месту силы, тем слабее ты будешь.

Вскоре показалось озеро, в конце которого на холме возвышался древний храм. 

— Пришли родной, пришли.

Светлана поместила Илию в лодку и села за весла. Она чувствовала, что на дне озера, кто-то наблюдает за ними. Но всплыть на свет враг не мог, и это успокоило монахиню. Илия лежал на полу лодки и стонал. Его речь была несвязная, лоб горел жаром.

Лодка ударилась носом о берег. Светлана подхватила Илию за плечо и помогла подняться по холму. Двери в храм были не заперты. Монахиня перекрестилась перед входом и поклонилась.

Внутри был беспорядок: на полу лежали ящики, разорванные мешки с крупой, которую поедали редкие голуби и крысы. На стенах висели плакаты с призывом к честному труду на благо родины и коммунизма. Мозаика на полу была сбита и заменена дешевой серой плиткой, на месте алтаря стояли сколоченные полки, заставленные ящиками и коробками. Светлана опустила на пол Илию. Подняв голову к потолку, она, наконец, увидела поврежденную фреску.

— Спаси господи! — произнесла Светлана и перекрестилась.

— Сможешь поправить? — с надеждой спросил Илия, которому наконец стало лучше.

— Да, но это потребует времени, которого у нас, возможно, не осталось.

***

— У леса нужно было повернуть налево, какой же ты болван! — ругалась Маша.

— А ну замолкни, я здесь ходил кучу раз. Просто деревья разрослись за пару лет, — парировал Павлик.

Они убежали из дома Светланы, как только она с дедом вышли за порог.

— Не знаю как, но мы поможем им победить зло. Я слышала, что она будет рисовать какую-то картину, а я как раз хорошо рисую. А ты можешь.. Хотя, ты у нас бестолковый, конечно.

— Сама ты бестолковая, — надулся Павлик.

— Да не переживай ты, зато ты храбрый и согласился меня сопровождать в пути, где могут быть монстры, — смягчилась Маша.

Павлик улыбнулся и дальше шел, светясь от счастья.

К храму они подошли с востока. Озеро оказалось левее.

— Надеюсь, дед и Светлана внутри, — произнес Павлик. — Не нравится мне здесь. Сколько лет живу — никогда такой тревожной тишины не слышал.

Но не успели они пройти и десяти метров, как из зарослей выскочили три озлобленных черных пса и перегородили дорогу к храму.

Маша закричала от ужаса. Павлик достал маленький ножик, который стащил с кухни монахини и принялся размахивать им.

— Пошли вон в преисподнюю, твари! — кричал он.

Но звери подступали все ближе и ближе. Павлик поднял с земли острый камень и запустил в одного из врагов. Но тот не нанес никакого урона.

— Паша, на дерево, быстрее.

Дети быстро взобрались на невысокий ствол. Волки подпрыгивали и клацали острыми зубами, пытаясь достать детей. Но каждый раз животные соскальзывали вниз. Однако с каждым прыжком дерево все больше клонилось, ствол трещал, корни начали вырываться из земли. 

— А ну оставили их, собаки недобитые! — крикнул вдруг взявшийся из леса Муромцев. В руках его был арбалет, который тут же выстрелил. Однако стрела лишь легко задела одного из волков. Твари как по команде оставили дерево и переключились на появившегося врага.

— Володя, беги! — заверещала Маша.

Но Муромцев и не собирался вступать в неравный бой. Он бросился бежать вниз по пригорку. Существа последовали за ним. И через мгновение раздалось несколько громких хлопков. Заскулили псы, и настала тишина.

— Спускаемся, Паша, нужно проверить, что с ним! — потребовала сестра.

— Нет, ждем. Вдруг звери не погибли.

Через минуту вернулся Муромцев, в испачканной землей форме. Он шел довольный, держа арбалет в руках.

— Спускайтесь, давайте! — весело крикнул он.

— Где звери? — недоверчиво спросил Павлик, не собираясь раньше времени слезать на землю.

— Сдохли.

— Точно сдохли? — переспросила Маша.

На ее вопрос ответил появившийся Сальников:

— А то! По всему склону куски разбросало. Три РГД — мощь страшная.

К монастырю они вышли через полчаса. До заката солнца оставалось совсем немного, а значит, вскоре все окрестности будут полны слугами тьмы. Каждый из них, вдруг осознал, что храм может стать их могилой, если твари прорвутся внутрь.

Павлик постучал в дверь. Илия открыл ее не сразу, и когда увидел стоящих на пороге детей, долго и яростно ругался.

— Почему вы не ушли? — обратился он к солдатам.

— Советский воин должен защищать мирное население ценой своей жизни, — отрапортовал Муромцев.

Сальников ничего не ответил и пошел осматривать храм.

— Как продвигаются наши дела? — спросил рядовой.

— Фреска почти готова. Светлана намазала штукатурку, и пока та не засохла, наносит краску. Также делали и монахи в древности, — объяснил Илия.

Муромцев нахмурил брови, не понимая, о чем вообще речь. Но потом поднял брови и увидел под сводами купола худенькую женщину, что аккуратно вырисовывала ангелу лицо. 

— И это ваш план? — недоверчиво спросила Маша.

— Другого нет. Как и времени. Сегодняшней ночью здесь решится судьба нашего мира. Так давайте подготовимся и встретим зло во всеоружии.

Подписывайтесь на мой тг. В нем продолжения выходят чуть раньше. Финальная часть также есть в тг по ссылке.

Начало

2 часть

Их было шестеро. Всего шестеро против адских полчищ, что в нетерпении ждали захода солнца. Храм манил каждую бесовскую тварь, ведь здесь еще чувствовались святость и жизнь. И были те, кто готов был принять мученическую смерть за то, чтобы человечество жило.

Илия и Павлик забивали окна досками. Сальников и Муромцев тем временем сооружали баррикаду у главного входа. В дело шли ящики, мешки, куски металла и старые кирпичи. Маша подавала Светлане краски и воду на стеллаж, помогая завершить работу..

— Это точно поможет?

— Точно, дитя. Уже много столетий помогает и будет помогать дальше. Но нужно будет прочесть древнюю молитву, чтобы господь прислал свое воинство.

— Что за молитва? — Маша протянула монахине ветошь, чтобы вытереть излишки штукатурки.

— Та, что князь когда-то давно на этом месте прочел..

***

— Все это странно, отец. Как мир может держаться на каком-то храме, и тем более старой фреске? Снесли храм по приказу какого-нибудь чиновника, и ад открывается, случайно испортили фреску или та сама отвалилась от времени, и все? Апокалипсис. Не продумали эти ангелы защиту, — произнес Сальников с весомой долей скепсиса.

— Согласен. У нас, чтобы ядерную войну начать, нужно кучу регламентов соблюсти и несколько ключей безопасности пройти, — напомнил Муромцев, — А тут все на разваливающемся храме держится.

Илия водрузил очередной кирпич в основание баррикады и ответил:

— Думаете, что все в этой жизни происходит просто так? Сам по себе кусок от потолка отвалился, или рабочий не туда молотком ударил. Нет. Все идет своим чередом и все находится в равновесии. Это — божественный закон, и никому из нас его не изменить. Если зло пробудилось, значит, Бог хочет, чтобы мы его обратно в ад загнали. А заодно о ценности жизни и грехах своих совершенных подумали. Князь когда-то капище снес, а может, и еще каких грехов натворил. Потом раскаялся и потому зло победил. Но сегодня вместо князя и его дружины мы вшестером. И теперь нам предстоит бой принять и о своих грешках исповедаться.

— Не страшно вам умирать? — спросил Муромцев.

— Нет. Страшно вину за грехи до последнего вздоха носить, а я перед богом и смертью чист. Так, что остается не посрамить себя в бою и можно уходить с чистой душой.

Когда баррикада была возведена, Илия сказал:

— Если хотите подышать воздухом, покурить или о чем-то важном подумать, то сейчас самое время… — сказал Илия.

Сальников достал пачку сигарет и вышел на улицу через последнюю незаваленную дверь.

— Покажите, как перезаряжать? — спросил Муромцев, указывая на стоящий у стены арбалет.

— Некогда, да и слишком трудный он для обучения. Для тебя есть нечто получше, — сказал Илия и достал чехол с Винчестером.

— Вы же отобрали его у меня?

Илия хитро улыбнулся и протянул ружье солдату.

— А теперь возвращаю, ибо ты заслужил. Видишь эти металлические узоры на рукояти? Здесь показывается сцена изгнания демона в ад. Время этого ружья пришло. Долго оно ждало.

Муромцев с восхищением провел пальцами по гладкому металлу. Он не любил оружие, но сейчас не мог отрицать, что ружье было красивым. Настоящим произведением искусства.

— Откуда оно у вас?

— Это ружье очень старое, еще Александра Третьего застало, наверное. Его доставили из-за границы до революции, когда еще существовал орден монахов, что защищал порталы от разрушения. Но после прихода к власти большевиков монахи либо погибли, либо скрылись. Остались лишь я и Светлана. Это оружие — наше копье серафима против зла.

— Чем оно отличается от обычных ружей?

— Стреляет пулями с благодатью, — усмехнулся Илия.

— Это как? — удивился Муромцев.

— Сам скоро увидишь. Я, если честно, им почти не пользовался — тяжеловато оно для меня. Предпочитаю этих двух красавцев на поясе.

Муромцев вновь обратил внимание на шикарные револьверы в кобурах.

Вдруг над сводами раздался громкий голос Светланы:

— Они знают, что мы здесь. Знают, что восстанавливаем защиту. И они идут. Все, кто вылез из ада, идут сюда.

Муромцев почувствовал, как пошли мурашки по коже, и посмотрел на Илию, который тут же стал серьезным и собранным.

***

— Твари идут сюда. Нужно баррикадировать последнюю дверь! — доложил Муромцев.

Сальников стоял рядом с храмом, и сделав глубокую затяжку, выпустил дым. Он, казалось, никак не отреагировал на слова рядового и просто смотрел на гладь озера. Солнце уже скрылось за горизонтом, и за ним шла тьма.

— Знаешь, я о чем подумал? Старик-то прав. Они действительно за нашими грехами сюда лезут. Не подумай, что я верующий сильно. Нет конечно. Будешь курить?

Муромцев вдруг страстно захотел закурить и взял папиросу. Сигаретный дым наполнил легкие, и он закашлял.

— Пока мы еще живы. Я хочу перед тобой извиниться. Столько дерьма тебе сделал.

— Да ладно, че уж там… — смутился Муромцев.

— Ты ведь не первый, над кем я так жестоко измывался. Ты знаешь, почему меня к вам в часть перевели?

Муромцев покачал головой, и Сальников продолжил рассказ:

— В предыдущей части был парень. Белобрысый такой. Он как только после кмб к нам попал, я его сразу невзлюбил: интеллигентный весь из себя, шутил постоянно неудачно и ржал над своими же шутками. Но голова была на месте: все, что нужно было, схватывал на лету. И сам не знаю почему, начал я его подтрунивать, сначала шутками и подзатыльниками, потом совсем распоясался и бить начал. Деньги у него вымогал. Однажды я… — Сальников замолчал. Говорить ему было явно тяжело. Он шмыгнул носом, и собравшись с мыслями, продолжил: — Однажды я перестарался и слишком сильно.. ну… побил его короче. Утром увезли его в госпиталь и удалили почку. Он кровью мочился.. понимаешь. Папиросы у деда дрянные — с такими на смерть не идут.

Сальников не докурил папиросу и выкинул ее на землю.

— А через месяц парень не выдержал и в петлю влез. Меня, конечно, на губу отправили на месяц. Посадить хотели. Но в итоге, чтобы скандал в части не поднимать, к вам перевели от греха подальше. А я вздохнул от облегчения, что не посадили, и опять за свое взялся. Хоть и не так жестоко, конечно. И вот послушал я сейчас слова деда о грехах и прощении и понял, каким же дерьмом я вырос и как неправильно жизнь прожил. А тут еще ты меня послал, а сам детей спасать пошел. Я этого вообще не ожидал от тебя. Даже стыдно стало, что.. ну…

— Что такой слабак как я, идет кого-то спасать? — продолжил Муромцев.

— Типа того. Без обид. Вот и я понял, что ничего полезного в жизни не совершил и чем гордиться не приобрел, от этого и за тобой пошел. И мир решил спасти.

От последних слов Сальников улыбнулся. Но тут улыбка застыла на его лице и сменилась гримасой ужаса.

Где-то раздался сумасшедший рев. Он шел из-под земли, которая тряслась и ходила ходуном. Вдруг сосны закачались, птицы взвились в небо.

— Началось, — тихо произнес Муромцев, — нужно предупредить старика и монахиню.

Но Сальников остановил его и указал рукой на лес, откуда послышался знакомый рев, и вскоре из леса на дорогу выехал БТР. Он повернул к храму и остановился недалеко от старых ворот. Из люка бронетранспортера вылез средних лет старшина с густыми светлыми усами и оглядел стоящих у храма солдат.

— Вы, два идиота! Где ваши задницы волосатые носило? Второй день вас ищем всей ротой! А ну быстро в броню, пока я из вас все дерьмо не вытряс! — рявкнул он.

Сальников и Муромцев вместо того, чтобы последовать приказу, начали кричать от радости при виде подмоги.

Старшина и не желал слушать двух потерянных солдат и хотел вывезти их вместе с гражданскими, но Светлана пригрозила ему самыми страшными небесными карами, причем с использованием матерных выражений, которых от нее не ожидал даже Илия. Старшина смутился, словно отсчитанный школьный хулиган и вышел на улицу. В этот момент подземный рев повторился, и в небе появились яркие красные вспышки.

— Они уже близко, — произнес Илия.

— Товарищ, старшина. Я понимаю, что у вас приказ, но дайте нам один час. Всего один. И вы сами все увидите, — взмолился Сальников.

Старшина погладил густые усы и поглядел на БТР.

— Ладно. Что от нас потребуется?

— Держать оборону, — не раздумывая ответил Сальников.

БТР занял оборону в полуразрушенной постройке. Сапер минировал дорогу и подъездные пути, хоть и был очень удивлен, когда услышал приказ.

— Мин немного с собой, чай не на войну с НАТО ехали, — буркнул высокий, широкоплечий ефрейтор, прикапывая одну из мин внизу холма.

Пулеметчик разместился на разрушенной колокольне. Сальников вытащил из отсека машины гранатомет и принялся прикручивать пороха к гранатам.

— Гранаты-то против брони предназначены, — напомнил рядовой-казах.

— Знаю, но в бою понадобится все. Черт его знает, что на нас попрет. Помните, что наша задача не подпустить никого к храму и тем более внутрь него. Монахиня попросила еще один час, и мы ляжем костьми, но дадим ей необходимое время. А ты чем отбиваться будешь, Володя?

Муромцев показал старинное ружье Илии. Сальников поднял большой палец руки вверх, а казах лишь покачал головой и произнес:

— Странные вы какие-то стали за этот день..

***

Когда сапер установил последнюю мину, пот насквозь пропитал его китель. Он положил на траву саперную сумку, автомат и спустился к воде. Умывшись, он снял сапоги и зашел в озеро по колено. Теплая вода приятно окутала уставшие от жестких сапог ноги.

— Ляпота.. — произнес сапер и уже хотел выходить, как вдруг вода на глазах стала просто ледяной. Тело ударило в дрожь, ноги онемели. Солдат попытался выбежать на берег, но неожиданно за ноги его схватили несколько длинных щупалец, которые в ту же секунду начали тянуть солдата на глубину.

— Мамочка.. — успел лишь крикнуть сапер и скрылся в озере.

Пулеметчик видел гибель товарища с колокольни, но помочь ему не мог.

— Отделение, на позиции! — крикнул Старшина и солдаты заняли круговую оборону. Без погибшего сапера их осталось всего девятеро.

Первые враги полезли из озера, и было их всякое множество: существа с кучей осьминожьих щупалец, огромные ящеры, худые, но юркие русалки с длинными как лезвие зубами и с перепонками на руках. Они лезли десятками, скалясь и шипя на храм, который все меньше мог себя защитить и впервые в истории подпустил врага так близко. Одно из существ щупальцами переломило пополам старый деревянный крест, установленный у озера, и бросило обломки в воду. Тут же засмеялись остальные твари, чувствуя, что путь к храму открыт.

Однако защитники храма были готовы. Первые же твари, выползшие на холм, подорвались на нескольких минах. Куски их отвратительных смрадных тел разбросало по округе. Но остальные враги лезли вперед под шквальным огнем пулеметчика. Слуги тьмы падали, ревя от мук, и вскоре замолкали, но остальные шли дальше, даже несмотря на множество ранений. Их не страшили человеческие пули, ведь нет более страшных мук, чем они уже испытали в аду.

До храма тварям оставалось каких-то пятьдесят метров. И в этот момент заработало орудие БТРа. Его мощные очереди разрывали на части существ. И вскоре наступающая орда была уничтожена.

— Вот это поддали им! — закричал вылезший из люка машины казах. — А кто это был вообще?!

Но некогда было праздновать солдатам. Следующая волна врага уже наступала на монастырь. Сначала издалека их фигуры приняли за стаю летящих птиц, однако чем ближе те подлетали, тем огромнее казались. Стая вампиров атаковала с воздуха. Защитники отстреливались из подвалов, расщелин и брони. Группа из нескольких кровососов бросилась на пулеметчика, но он точной очередью сбил нападавших, и те рухнули на землю. Один из вампиров схватил Сальникова и попытался поднять его в воздух, но Муромцев точным выстрелом из ружья распылил существо в прах.

— А есть еще такое оружие? — спросил Сальников, удивленный мощью старинного ружья.

Вампиры отступили, потеряв несколько десятков убитыми. Сальников обошел монастырь по периметру и вернулся грустный.

— Серый, Золотов и Старшина мертвы, — произнес он и снял каску с головы.

— Нас не хватит, чтобы удержать периметр, — казах опустился на камень и прикрыл лицо руками.

— Может, свалим? — спросил худощавый боец с окровавленным лицом.

— Я тебе свалю! — пригрозил Сальников. — Гражданские внутри, и мы будем защищать их до конца. Что у нас с припасами?

— В пулемете еще две полные ленты. Но это на полчаса интенсивного боя, — произнес казах, заглядывая в БТР.

— Если бой будет интенсивным, то на полчаса не хватит уже нас, — обреченно проговорил Муромцев.

***

Внутри храма Светлана закончила дорисовывать последнюю часть крыла и начала спускаться по деревянным стеллажам. Она преодолела половину пути, когда раздался третий рев, и стены дрогнули с такой силой, что стеллажи зашатались и Светлана сорвалась вниз. Она пролетела более трех метров и ударилась о пол. Илия и дети тут же устремились к ней на помощь.

Светлана лежала на полу не шевелясь. Ее одеяние было покрыто пылью, на лице кровоточили ссадины. Илия осторожно дотронулся до ее лица. Светлана пришла в сознание и застонала от боли.

— Это был последний сигнал для них. Теперь они будут лезть, пока не уничтожат нас и весь храм, — из ее рта выступил кровь, которую Илия бережно вытер своим платком.

Снаружи раздались крики солдат, и вновь затрещали стволы орудий.

Отведи меня к бывшему алтарю, — попросила Светлана, и Илия помог ей подняться.

— Я начну читать молитву, призывающую серафима. Спрячь детей, они не должны быть здесь.

Маша хотела было возразить, но промолчала. Илия отвел их в подсобное помещение и дал наказ:

— Будьте здесь, пока все не закончится. Я дам вам знак, когда можно будет выйти.

— Останься с нами, деда, — расплакалась Маша.

Илия обнял внуков, вышел из комнаты и подпер дверь снаружи обломком балки.

— Я буду защищать входы в монастырь. Да поможет тебе бог, сестра, — обратился он к Светлане и достал из кобуры револьверы.

Светлана, превозмогая боль, встала на колени и сложила ладони в молитве. Голос ее зазвучал громко и эхом разнесся по заброшенному храму:

— Господь, отец наш, защити нас всех: грешных и святых, богатых и обездоленных, блудников и праведников, верующих и неверующих..

Молитва ее вышла за пределы храма, пролетела мимо сражавшихся солдат, мимо их раненых и павших товарищей, и устремилась вверх. Это почувствовали и слуги тьмы и с новой силой бросились в атаку. Они лезли со всех щелей, и было их множество, и все они были разного вида и размера: исполинские змеи, черные адские псы, огромные пауки с человеческими лицами, двуногие рогатые твари, трехголовые псы. Но больше всех ужас вызывали летающие существа, облеченные в черные плащи и имеющее множество лиц. Следующей волной шли безглазые люди небольшого роста с поломанными игрушечными куклами в руках, скелеты, грешники, измученные пытками. Всех их тянуло к храму.

— Господь, защити своих детей от зла, да прости им их прегрешения и злобу, позволь искупить свою вину не смертью и муками, а служением тебе, — продолжала молиться Светлана.

Из леса вдруг вышел огромный рогатый демон. Рост его не уступал высотой многолетним деревьям, которые падали от его прикосновений и тут же засыхали. Демон словно большую игрушку перевернул БТР и прошел дальше, ведя за собой легионы слуг тьмы. Пулеметчик попытался остановить демона очередями, но несколько вампиров забрались на колокольню и скинули несчастного с огромной высоты вниз. Муромцев тащил раненого Сальникова, и кровавый след оставался за тем на земле.

— Иди внутрь, Муромцев. Я задержу их, — прохрипел сержант.

— Ту тварь даже выстрел РПГ не остановил!

— Я должен попытаться — иначе все зря. Оставь мне все гранаты и иди в храм. Защищай детей и монахиню.

— Спасибо, сержант.

— Не за что, обморок, — улыбнулся Сальников и выдернул чеку у одной из гранат.

Когда Муромцев забежал в храм, снаружи раздался мощный взрыв, похоронивший когда-то ненавистного ему сержанта. Муромцев, сам того не осознавая, перекрестился и подпер обломками кровли узкую дверь, в которую только что сам вошел.

— Снаружи кто-то остался? — спросил его Илия.

— Только зло.. Долго ей еще? — Сальников указал на Светлану.

— Не знаю, я ее не отвлекаю.

В главные двери храма ударило что-то мощное, и двери тут же слетели с петель. Следующий удар выломал трехметровые ворота, и баррикада разлетелась в клочья. Внутрь заглянула исполинская рогатая тварь с головой быка. Она протиснулась в проем и вытянулось в полный рост, как раз достав головой до потолка. Остальные твари не решались входить, предоставляю право разрушить храм самому сильному среди них.

— Защищайте Светлану, я задержу его, — закричал Муромцев и вскинул ружье. Тварь медленно двинулась вперед, наводя ужас на всех, кто видел ее своими глазами. Из ноздрей ее вырывалось грозное мычание, похожее на то, что можно услышать у разъяренного быка. Муромцев стоял смирно перед страшным злом, но уверенность в себе пылала в его глазах. Забитый всеми неудачник исчез, и на его месте стоял настоящий витязь, готовый на смерть. Винчестер в его руках словно ожил и отдавал удивительной древней силой, что призвана остановить тьму. Выстрел ружья откинул рогатого к стене, и существо заревела от боли.

Илия подбежал к Светлане и встал перед ней, закрывая своим телом. Рогатый вновь пошел вперед, следующий выстрел Винчестера был не менее болезненным, и алая кровь засочилась из ран твари. Но рогатый не останавливался и шел вперед, превозмогая раны. Он размашистым ударом откинула Муромцева в другой конец помещения. Солдат перевернулся в воздухе и упал на мешки с крупой без сознания.

— Не оставляй нас, господь, не оставляй детей своих.. — молилась все громче монахиня.

В подсобке Маша и Павлик, обнявшись, плакали и прощались.

— Прости меня за все!

— И ты меня, братик!

Загрохотали револьверы Илии, но они не могли нанести сильных травм. Демон схватил Илию и поднял его к куполу храма, где еще не высохла краска на лице архангела. Демон словно показывал старцу: «Вот смотри, где твой защитник. Никакой помощи от него не жди».

Илия плюнул в сторону рогатого и тоже начал молиться.

Демон проткнул старца острыми когтями и швырнул наружу в разбитые ворота. Остальные слуги тьмы радостно запрыгали при виде трупа старого монаха, что так долго не давал им пройти на землю. Демон остановился в нескольких метрах от Светланы.

Монахиня посмотрела в его дьявольские глаза, светившиеся красным светом. Но она не боялась его и всех его слуг, не страшилась и всех пыток ада. Господь был с ней. Она почувствовала это и улыбнулась.

— Пришли нам защитника, Господь, пришли воинство небесное. Пришли к нам Серафима, — закончила молитву монахиня.

При этих словах демон ударил что есть мочи по фреске, но когтистая лапа как ошпаренная отлетела в сторону. Рогатое существо зарычало от боли и бессилия. Светлана подняла голову к фреске и увидела, как та светится ярким белым светом. Свет начал заполнять весь храм, и выходить из окон на улицу. Светлана зажмурила глаза и вдруг почувствовала благодать и божье присутствие.

Монахиня открыла глаза и обомлела. Рядом с ней стоял серафим. Ростом он не уступал демону. В одной руке он держал длинное копье, а в другой массивный щит. Латы его блестели ярким светом, длинные волосы падали на плечи. От ангела веяло благостью, любовью и милосердием и в то же время несгибаемой волей и решительностью. Божественная сила текла по его жилам, и мощь эта была несокрушима.

Демон зарычал и отшатнулся назад. И Светлана вдруг почувствовала, как боится ангела дьявольская тварь. Серафим направил копье на демона.

— Закрой глаза, дитя мое, — услышала Светлана мягкий любящий голос в своей голове.

Но не могла она сделать этого — так великолепен был вид серафима, и так хотелось ей смотреть на него. Мощнейшая вспышка света озарила храм, и окрестности и испарила демона и его прислужников, и от них остались лишь темные блики на земле и стенах храма.

Муромцев открыл глаза и увидел как лунный свет смотрит на него через небольшое окно храма. Он приподнялся и увидел, что Светлана сидела на коленях и смотрела куда-то вверх. Муромцев, прихрамывая подошел к ней и заметил, что женщина полностью ослепла. Но несмотря на все пережитое, на лице ее виднелось блаженство.

— Вы как, дети? — спросил Муромцев, открыв дверь подсобки.

— Все хорошо, где дедушка и остальные?

Тела сослуживцев Муромцев осторожно сложил у входа и накрыл найденными в подсобке старыми покрывалами. Рядом у стены дети всхлипывали, оплакивая изрезанный ранами труп дедушки. Муромцев был столь расстроен, что тоже не смог сдержать слез.

Вдруг из перевернутого БТРа раздалась казахская речь вперемежку с русским матом. Дверь отворилась, и наружу вылез казах.

— Слушай, если мои родственники не поверят, что тут было, подтверди им, да?

Муромцев сквозь слезы улыбнулся и кивнул.

***

— Что это за памятник, мама? — спросил мальчик шести лет, глядя на неприметный крест недалеко от храма.

— Не знаю, сынок. Здесь имена и фамилии погибших военнослужащих, — ответила празднично одетая женщина с завитыми белыми локонами.

— А что они сделали?

— Папа прочитал в газете, что в начале шестидесятых здесь погибло отделение солдат при невыясненных обстоятельствах. Говорят, утонули в озере.

— Вот в том? — мальчик указал на тихое озеро, что подступило к Голубому холму, на котором возвышался отреставрированный и вновь открытый для посещения храм.

— Не знаю, сынок. Может, в другом.

Раздался гудок авто, и женщина, взяв ребенка за руку, пошла к серебристому ВАЗу, за рулем которого их ждал отец семейства. Машина выехала с парковки и проехала мимо выходящей из храма толпы прихожан.

— Ты точно туда свернул? — спросила женщина, когда машина проехала очередной километр по грунтовой лесной дороге.

Супруг нервно теребил пальцами по рулю.

— Да вроде же этой дорогой и ехали. Слушай, тут трудно заблудиться. Если сейчас выйдем не туда, то просто вернемся к перекрестку и…

— Тормози! — испуганно закричала женщина, и водитель ударил по тормозам.

Машина врезалась во что-то крупное и вскоре остановилась.

— Все в порядке? — мужчина оглядел ребенка и жену.

— Да, все целы. Что мы сбили? — испуганно спросила супруга.

— Сейчас посмотрю.

Мужчина вышел из авто, и обогнув поврежденную машину, подошел к телу сбитого животного. Существо напоминало медведя, и было покрыто густой черной шерстью, дыхание его было прерывистым и тихим.

— Медведь, что ли? — удивленно воскликнула женщина, приоткрыв дверь.

— Вроде похож, — ответил супруг, осторожно наклоняясь к сбитому животному.

Вдруг существо вскочило на обе ноги, распрямилось в полный рост и громко зарычало. Это был не медведь, а огромный мохнатый зверь, напоминающий оборотня из американских фильмов ужасов.

Женщина в ужасе закричала. Мужчина испуганно попятился назад, но споткнулся о камень и больно упал на землю. Существо приближалась, медленно переставляя ушибленную ногу.

— Уезжай! — закричал мужчина своей супруге, понимая, что до авто он уже не доберется. Существо уже было на расстоянии вытянутой руки от жертвы, когда раздался выстрел. Рана зверя зашипела пузырями, а через мгновение тело прямо на глазах превратилось в пепел.

На дороге чуть поодаль стояли двое: мужчина и женщина среднего возраста, невероятно похожие друг на друга. В руках оба держали старые охотничьи ружья. За их спинами на дороге стоял черный внедорожник Мицубиси.

— Не ранены? — спросил вооруженный мужчина.

— Нет, — испуганно ответил водитель. Его супруга уже выскочила из авто и помогала ему подняться.

— Сегодня не самый удачный день, чтобы ездить по глухим дорогам, — произнесла женщина и перезарядила ружье.

— Да.. к.. конечно.. Мы просто из храма ехали и заблудились.. — прошептал водитель. — Мы поедем тогда, спасибо за помощь.

— Решетка радиатора сильно помята, жидкость потекла, можешь перегреться в дороге. Давай отбуксируем до села, — предложил мужчина-стрелок.

— Если вам несложно..

Женщина и испуганный ребенок пересели в черный внедорожник, где на заднем сидении сидела пожилая слепая женщина в монашеском обличье. От нее исходила доброта и сострадание, и мать с ребенком быстро нашли с ней общий язык и успокоились.

— Вас как зовут? — спросил мальчик у монахини.

— Светлана, а это мои дети Павлик и Маша.

— Не Павлик, а Павел, — буркнул водитель. Маша не смогла сдержать ехидную улыбку.

Они доехали до села и остановились у небольшой мастерской. Из гаража играла громкая музыка, а одинокий механик лениво попивал квас, сидя на пластиковом стуле.

— Спасибо вам за все. И за то, что случилось в лесу.. — поблагодарил глава семейства.

— Не за что, но о случившемся лучше нигде не упоминайте. Вам же будет лучше, — посоветовала Маша.

— Да я сам не верю в то, что видел. Что за существо это было?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — ответил Павлик и закинул буксировочный трос в багажник.

— И все-таки, с чем мы имели дело? — не успокаивался водитель ВАЗа.

Но Павлик уже сел в машину, и черный внедорожник, сделав крутой разворот, помчался по дороге в сторону леса, поднимая залежавшуюся на дороге пыль.

— Третья тварь за последние дни. Такого не было с шестидесятых годов, — произнесла Маша, глядя в зеркало заднего вида. — Этим людям повезло, потому что встретили нас. Нельзя допустить, чтобы пострадали невинные. Весть об этом быстро разлетится по округе.

— Грибники видели странных личностей у предгорья. Возможно, кто-то хочет открыть портал, — ответила Светлана.

— Значит, найдем их, пока этого не произошло. В храм они не сунутся — тот под надежной охраной, да и батюшка предупрежден. Остальные места за нами. Зло не должно вернуться в наш мир — слишком многие погибли, чтобы этого вновь не произошло. Мы не позволим.. — произнес Павлик и ударил по педали газа.

Подписывайтесь на мой ТГ - продолжения там выходят раньше

Дзен