Лет в 10 мы с корешами придумали изготовить себе из аллюминиевых трубок "мечи". Сначала сплющивали трубки молотком, потом разделяли лепёшку на две отломившиеся половинки и каждую с одной или двух сторон оббивали тем же молотком для остроты. Спойлер: получалось тупое крошащееся нечто с зазубринами - резать только, простите, тётплое говно. Но нас этот сизифов труд не смущал, мы чувствовали себя мастерами кузнечного дела.
И когда я урвал себе самый тяжёлый молоток, почти сразу врезал им по руке, у основания большого пальца. Больно было так, что дыхания хватило только на резкое "БЛЯ!", а ноги втопили нарезать круги у нашей "кузницы". Когда сил бегать не осталось, а кровища давала понять, что облизать тут будет мало, я неловко попрощался с друзьями и пошёл к бабушке. Та, я знал, в Великую отечественную была медсестрой и всякого повидала. И вот, припёрся я к ней, показываю раздроченную клешню. Она, вроде, собралась по-бабушкински охнуть, но тут же переменилась и быстро начала нести бинты, пузырёчки и прочее, а мне велела сунуть руку под холодную воду. Дальше усадила за стол, на котором уже расстелила полотенце, уверенно взяла за руку и давай её обрабатывать. Помню только, что всегда мягкие бабушкины руки обрели, пожалуй, мужицкую твёрдость и уверенность, а через минуту моя рука, с которой свисал надорванный кусман мяса, была протёрта пахучими жидкостями и туго перемотана. И только тогда бабушка вздохнула, не велела мочить повязку и ушла в свою комнатку.
Каждый день бабушка меняла повязку, а вскоре всё зажило. На память мне остался бледный шрам и привычка работать в перчатках и не совать руки куда попало. Такие дела)
