- Но Дарий! - взволнованный голос Киры бился серебряной птицей, посаженой в клетку, - все, о чем ты так страстно говоришь, находится здесь, на Земле. Это легкие облака плывут в вышине и ветер, самый искусный скульптор, лепит из них причудливые фигуры и сказочные замки. Это наше огромное Солнце дарует всему живому золотую корону, щедро расточая свет и тепло. Космос для человека слишком велик и пустынен. Мы не можем мерить время световыми годами, а расстояние парсеками. Не улетай!
- Ты не хочешь меня понять, Кира! - Дарий был похож на капризного мальчика, стремящегося завладеть понравившейся игрушкой. - Звезды - они добрые. Там, высоко-высоко, есть прекрасные голубые, красные и зеленые планеты. Они, как гирлянды на новогодней елке, зовут прикоснуться к себе, манят меня, будто конфеты в золотых и серебряных оболочках. Они сверкают, словно бенгальские огни и переливаются ночным звездным фонтаном.
- Это море, Дарий, не звезды, - покачала головой Кира, - именно там, среди таинственных глубин, парят радиолярии. Они совсем крохотные и похожи на корону или снежинку, ощетинившуюся в разные стороны усами антенн. Некоторые напоминают космические корабли. Есть в море еще и медузы, включающие в бездонных холодных и мрачных водах живые фонари. Они всегда живут во мраке.
В теплых водах есть живут рифообразующие кораллы. Они бывают малиновыми, зелеными, желтыми, золотыми, похожими на морскую капусту. Именно там обитают разноцветные морские звезды и ярко расцветают морские хризантемы - актинии. Там, в прозрачной тишине, неторопливо движутся пестрые рыбы. Своей грацией они подобны лунам, проплывающим по небесным орбитам и зависающим над оранжевыми, опаловыми и рубиновыми планетами, едва шевеля прозрачными, как вуаль, плавниками.
А по волнам моря скользят маленькие живые парусники, их еще называют велеллами. Иногда на них катаются крабы. Ветры гонят колонии этих существ через огромные морские пространства. Море - оно живое, и теплое, как котенок, а звезды похожи на холодных лягушек, они дарят лишь печаль и разлуку. Не улетай!
- Кира, откуда ты об этом знаешь? Ведь ты никогда не видела море?!
- Мне рассказало об этом сердце, потому что я люблю тебя, милый; потому, что я люблю тебя!
- И все-таки, во мне звучит именно звездный оркестр. Бездонный космос подобен органу, млечный путь - это клавесин, планеты - альты, звезды - скрипки, маленькие печальные луны - флейты, хищные черные дыры - это барабаны, а проворные кометы - литавры. Когда я засыпаю, множество серебряных труб зовет меня подняться ввысь и раствориться в космической глубине. Без этого я не смогу быть счастливым.
- Ах, Дарий! В Космосе нет воздуха и потому он безмолвен, в черной пустоте не живут звуки. Конечно же тебе приснилось море! Это сладострастные Серены лунными ночами зовут тебя хрустальными голосами. Их длинные шелковистые зеленые волосы льются по голым плечам. У них белые, как коралловые рифы, зубы и алые, подобные цвету утренней зари, губы. О выпуклые острые груди бьется прибой и глаза лазурного цвета манят несбыточными обещаниями доверчивых мореплавателей. А вокруг них резвые дельфины чертят, с точностью пера, морскую поверхность и свистят птичьими голосами. А то еще ветер задувает в диковинные раковины, выброшенные морем, рождая печальные звуки. Гомонят бакланы и чайки, быстроногие крабы шуршат по отмелям, угрожающе выставив свои клешни, а ночные цикады на морском берегу, исполняют свое стаккато. Мы поплывем туда на яхте с белыми, как перистые облака, парусами. Их будет наполнять свежий бриз и салюты морских соленых брызг будут фонтанами разноцветных капель сверкать в воздухе.
- Но я чувствую запах космической свежести, похожий на вкус зимних мандаринов, и вместе с тем, сильный запах лаванды и корицы.
- Это вкус цветущих яблонь смешивается с аромат роз и магнолии, распускающейся душной южной ночью! И все это здесь, рядом со мной, на Земле. Не улетай!
- Но меня манит скорость, я хочу лететь, опаляя крылья светом далеких солнц. Млечный путь - спиральная галактика, она находится в постоянном движении, бурля взрывами новых звезд. Я хочу долететь до самой его середины и закружиться в таинственной карусели.
- Это ветер носит листья и поднимает на крыло целые стаи птиц. Достаточно представить себя листом, и сможешь подняться высоко-высоко. А взрывы... Это толчки моего сердца. Не улетай.
- Но я хочу разлук и встреч. На дальних планетах есть диковинные чудища и таинственные рыбы. Там живут загадочные существа, у которых пять рук и четыре глаза; там в хрустальных дворцах поют золотоглазые женщины с зелеными волосами и зеленоглазые - с золотыми. Когда длинные пряди волос развеваются от ветра, дивно звенят маленькие золотые колокольчики и ручей журчит по камням, негромко и четко. А когда они смеются, - слипаются глаза и хочется спать. Я хочу увидеть это чудо и рассказать тебе.
- Это у меня золотые волосы и зеленые глаза. Совсем как у тех женщин на другой планете. Не улетай!
- Ты останешься на Земле и будешь ждать меня!
- Дарий! Ты совсем меня не любишь! - глаза Киры наполнились слезами, - там, на других планетах ты влюбишься в этих женщин с золотыми глазами и не вернешься назад. Останься! Полет продлится слишком долго, может быть, целую вечность. Говорят, там даже время течет медленно-медленно, как змеиная кровь. Когда ты вернешься, я буду старухой, и ты разлюбишь меня.
- А ты думай обо мне всегда и земное время изменит свои законы. - Дарий обнял ее и крепко прижав к себе, стал пальцами расчесывать солнечные пряди, - разве звезды могут разлучить нас, тех которые срослись душами; ведь нигде, ни в одной звездной галактике, не может быть такой женщины как ты, с золотым сердцем. Если ты не будешь ждать меня, зачем мне возвращаться?
- Поцелуй меня. Крепче! Еще крепче! Вот так! Я никуда тебя не отпущу, ты слышишь! Космос слишком велик для одного человека, он может поглотить кого угодно! Я полечу с тобой!
- Но ведь ты боишься высоты!
- Но ведь ты боишься перегрузок!
- Запас кислорода и продуктов очень ограничен!
- Ты же знаешь, я ем очень мало, а дышать... я стану дышать тобой!
- Но мой космический корабль одноместный!
- Но если ты полетишь со мной, как я потом отыщу путь к Земле? Кто подскажет верное направление?!
- Твое верное направление - это я, там, где я, там и есть Земля!
- Ты ведь возьмешь меня с собой, правда?!
- Правда... не возьму! Мужчины должны уходить и... возвращаться.
Она зарыдала, и Дарий, подняв ее на руки, неумело, по-мужски, стал укачивать ее, успокаивая и обещая. Скоро переживания взяли свое и Кира уснула. Он последний раз поцеловал ее в лоб, как ребенка, уложил на скамейку и, не оглядываясь, пошел к космическому кораблю. Он шел, чиркая по бетонным плитам космодрома стальными башмаками и смотрел себе под ноги. Шаг его был тяжел от необходимости принимать трудное решение. Внезапно он остановился. Его глаза поймали объективами зрачков маленький цветок, который пробивался сквозь толщу плит с каким-то неземным упорством. Ему тоже нужно было небо. Он тоже хотел летать. Дарий наклонился и коснулся его лепестков. «Анютины глазки» - выплыло откуда-то из подсознания давно забытое имя. «Почему Анютины? Почему глазки?» Дарий оглянулся на серые стены космопорта. Он улетал. Так было надо, и в то же время его пронзила жестокая тоска по всему тому, что он приносил космосу в жертву: деревья, траву, озера и ветер. И Киру. Стоил ли звездный холодный простор всего этого, неизвестно. Наверное, стоило, раз так случалось. Дарий еще раз огляделся по сторонам, пытаясь запомнить земное великолепие красок, и зашагал к раскрытому люку.
Зашипев, как фосфорная спичка, ракета чиркнула по ночному небу, и умчалась в черноту Космоса.
Кира очнулась от громкого щебета птиц. Она открыла глаза и сразу же поняла, что осталась одна. Одиночество острой спицей пронзило ее сердце, наколов его на себя, как энтомолог накалывает на булавку редкую бабочку. Кира вздохнула - боль не проходила. Нужно было учиться жить с ней.
Она встала со скамейки и пошла. Дежурный робот подкатился к ней со стандартным вопросом: «Какого рода помощь вам необходима?!», но Кира лишь покачала головой и пошла дальше. Помочь ей сейчас не мог никто.
Он улетел, а она осталась ждать. Мимо нее проходили события, люди и время. Люди рождались, старились, умирали и снова рождались, а она была все так же молода и прекрасна. Она шла по жизни прямо, словно та самая спица не давала ей согнуться. Все было предопределено. В компьютерном отделе, где она работала дизайнером, старились сотрудники, морально устаревали компьютеры, а она оставалась все такой же молодой. На бесконечные вопросы: «Как?! Почему?! Что?!», она отвечала: «Я жду его, я должна встретить его такой, какой проводила». Даже время было поражено таким постоянством и тихо отступило, не трогая ее. Иногда она улыбалась, думая, что в средние века ее, наверное, сожгли бы на костре как ведьму. Этот век был гораздо терпимее, если не считать журналистов. Но зато в те столетия Дарий не смог бы улететь от нее так далеко. Во все времена мужчины уплывали, оставляя женщин на берегу, но раньше это было ближе. Океан галактик слишком велик, он может поглотить все что угодно, даже любовь. Теперь же Кира жила все время глядя в небо, и почти не касаясь Земли, и все ждала, ждала, ждала...
А потом Дарий вернулся. Весь седой и постаревший. В его глазах жила тоска, а его зрачки, когда-то голубые, стали стального цвета; ресницы были опалены. Он тяжело дышал и был похож на рыбу, которую подняли с большой глубины. Его космический корабль, когда-то серебристый и блестящий, теперь был опален огнем далеких звезд. Его полированные жаростойкие бока были изрыты оспинами метеоритов и копотью взрывов.
- Я вернулся, - устало произнес он.
- Я рада, - нежно сказала она и, поймав его печальный, как у затравленного оленя, взгляд, тихо спросила: - что ты нашел там, в далеком Космосе?!
Дарий поднял глаза к небу и начал вспоминать. Мозг с точностью электронного прибора, читающего видеопленку, воспроизводил перед его взором расплавленные и горящие Звезды, слишком горячие для того чтобы любить их и Космос - огромный и холодный, слишком бескрайний, чтобы чувствовать себя в нем уютно. Он опять видел себя гуляющим по лунным морям, не сохранившим ни единой капли воды, он вновь забирался по шершавым, как наждачная бумага, лунным циркам и кратерам. Он вспомнил, как напрягая голосовые связки пытался петь, а потом, испугавшись заорал, но крик его так и не был услышан, потому что на Луне не живут звуки.
Дарий вспомнил о посещении Марса, этой планеты, воспетой Рэем Бредбери. Он пытался искать там прекрасные города, но нашел лишь красную холодную пустыню с разреженной атмосферой. Марс, прекрасный Марс с его силой тяжести в два раза меньшей земной, оказался наполовину состоящим из окислов железа, а его плоские пустыни вылизывал злой ветер. Вспомнил он и огромные вулканы, и полярные шапки Марса из замерзшего углекислого газа. Летом сухой лед таял, обнажая слой пустой породы.
Он вспомнил голубовато-зеленый Уран, желто-оранжевый Сатурн и голубой Нептун. Вспомнил и Юпитер, выглядевший из Космоса очень аппетитным. Он походил на гамбургер, или на слоеное пирожное с кремом. Юпитер был окружен кольцом, состоящим из обломков малых планет - астероидов и метеоритов. И тоже был мертв.
Дарий вспомнил, как рождались из небытия, из мглистых туманностей протозвезды, похожие на зрачок человеческого глаза; как потом они превращались в звезды Т типа, потом - в звезды главной последовательности, затем в красных гигантов, далее - в цефеиды, и, наконец, в белых карликов.
Он вспомнил все спиральные, эллиптические, и неправильные галактики, которые посетил в единственной мужской жажде - познавать.
Оттуда, из глубин Космоса, он увидел бесконечное звездное небо и нашу Галактику – всего лишь одну из ста миллиардов существующих звездных систем. Дарий видел рождающиеся во взрывах сверхновые Звезды, и звездные плеяды. Видел он и шаровые скопления из очень старых звезд, кометы и метеориты. И луны - спутницы планет. Время сворачивалось улиткой; изгибалось пространство. Он вспомнил все...
- Там ничего нет, - ответил он, глядя ей прямо в глаза. И помолчав, добавил - все осталось здесь, на Земле.
