Может автору платят за количество знаков? Вот это уже похоже на истину. Это в духе Александра Райна: Продавать бумажные издания своих книг, продавать на онлайн-платформах, имея тысячи читателей, устраивать свои концерты - и все равно клянчить еще и донаты "на ноутбук, так как старый только ворд и тянет". Похоже, но тоже нет: ему не платят за объем этого рассказа.

В чем же дело? Почему косноязыкое переусложненное "инициировал звонки сам" вместо "сам звонил"?А дело в том, что как Писатель с большой буквы Г (правая палочка у "п" упорно не прописывалась пикселями почему-то, поэтому выглядит как "г", простите, техническая трудность). Так вот, как считающий себя писателем, но не являющийся им, Райн считает, что простота слога - это плохо. Что там понимали Шукшин, Хэмингуэй, Ремарк, Чехов, Бунин, Битов, Искандер, Грэм Грин... И еще сотни отличных авторов, упорно выкидывавших лишние слова. Вот Саня Райн - он знает, что настоящий писатель - он переусложнит предложение до блевотности.

поинтересовался в динамике дружелюбный старческий голосок

Уважаемый писатель, почти что классик, Александр Райн. Поинтересоваться в динамике - это значит задать вопрос прямо в динамик. Как в микрофон, только в динамик говорить. То, что как в той песне ты "сказать хотеееееееел... Но не сумел" - это "поинтересоваться из динамика". Либо, что хуже, но в целом правильно "поинтересовался голос в динамике" - тут еще можно и так, и так понять. Но ты даже на сомнительный вариант оказался не способен, ты написал заведомо неправильный "поинтересовался в динамике голос". Нет, есть еще вариант, что имеется ввиду не динамик, а динамика... Но тогда с точки зрения русского языка все еще хуже. Короче... Я конечно не настаиваю, но... Если уж ты даже за свои бесплатные... ммм... произведения клянчишь денег в виде донатиков на ноутбук - может ты начнешь уже писать без ошибок на уровне третьего класса школы? А? Профессиональный писатель.

"волосы на руках встали дыбом"

Вот опять... Вот это уточнение про руки - оно откуда? Устойчивые выражения либо просто "волосы встали дыбом", либо они встают "на голове", но это чаще про шок, удивление, "либо на спине" - это как раз про испуг в том числе, и основано не на пустом месте. Отчасти, наблюдения за животными, теми же кошками, которые при нападении выгибают спину и пушатся, стараясь выглядеть больше. Отчасти - наблюдения за ощущениями в собственном теле: при страхе реально чувствуешь дискомфорт в спине. Поэтому либо волосы просто встали дыбом, либо волосы на спине.

Нет, можно еще обыграть устойчивое выражение - это было бы даже сильным художественным приемом... Если бы автор хоть на чем-то основывал свое уточнение про руки. Но увы. Автор просто сидел, и, как я сказал выше, решил, что надо усложнить предложение. Сидел в футболке. печатал... видел только ноутбук и руки. На руках были волосы и он такой: "О, точно! На руках же тоже есть волосы - напишу, что волосы встали дыбом на руках. Будет очень красиво, и оригинально. По-писательски. Более причин писать, что от страха волосы встали дыбом на руках, я не вижу.

Спасибо, автор, что пишешь свои тексты не голым. А то где бы тогда волосы дыбом вставали у героя... Ладно, не будем об этом.

злился Соколов, поджигая вторую сигарету.

Оооо, это уже то, за что я особенно люблю рассказы Александра Райна: сразу два косяка в одном коротком предложении.

1. Поджигать сигарету - это значит именно поджигать, добиваться, чтобы горела, как маленькое бревнышко. А добиваться, чтобы тлела, пока ты ее куришь - это закуривать, иногда "зажигать". "Заженная" сигарета - это норм, "подожженная"... ну, сами чувствуете, да? вы же не автор, понимаете нюансы русского языка. Нет, опять же, иногда неправильно говорят "поджечь", но это можно в рассказе только в прямую речь персонажа ставить. Как "ихний" например. Так-то неправильно, но персонаж так сказать может. Иногда - в авторский текст можно, если книга написана от первого лица, и у лирического героя есть своя характерная речь. А тут от третьего лица, поэтому нет.. Ошибка.

2. Я немного с приветом мужичок, поэтому не поленился и начитал на секундомер все реплики, с того момента в диалоге, как Соколов прикурил в первый раз, и до того момента, как закурил во второй. Вот буквально запустил секундомер и стал вслух читать, с паузами, с выражением... Получилось 57 секунд и 42 сотые секунды. Меньше минуты. То есть, сигарету Соколов выкурил бы максимум на треть, и то, если бы прям целенаправленно втягивал в себя как промышленный пылесос.

Знаете, есть такой сериал - "Кремниевая долина". Там в последнем сезоне ржачный момент: девушке говорят, что ее компании предложили миллиард (или пол ярда) долларов инвестиции. Она от волнения закуривает, а потом почти сразу, держа в пальцах сигарету, которой она только раз затянулась, закуривает вторую. И собеседник на это ей указывает. В тексте так себе, но на экране - ржачно. И отлично передает волнение... Я это к чему. Вот там - это было сделано намеренно. Отличная находка. А тут... Диалог, даже самый интересный... Тарантиновский, его даже на экране надо разбавлять чем-то. Посмотрите любой фильм Квентина, там помимо интересного диалога визуально что-то происходит. Два чувака едут в машине или идут по коридору. Фермер и Ланда курят, пьют молоко. Грабители за столом жестикулируют, а камера скачет по их лицам... Даже в фильме диалог надо чем-то разбавить. А в тексте тем более нужны какие-то ремарки, действия, мимика, что угодно. Автор мог перенести звонок с шести утра на шесть вечера, и Соколов мог не дрыхнуть один, а работать. Или гулять с семьей, которая не знает о его работе. Мог отдыхать с друзьями, общаться с клиентом, плавать в отпуске на яхте, даже утром мог делать кучу всего интересного в куче интересных ситуаций. Готовить завтрак на одного... в конце-концов просыпается он не один, а девушке не надо знать о его работе. Уже будет куча вариантов, чем разбавить диалог. Но нет, автору фантазии не хватило даже на варианты, которые не писатель, а завистливый комментатор накидал за минуту. Поэтому герой только встает, курит, волосы дыбятся на руках, опять же...странно, что яйца не чесал. Это раз. А два - автор не чувствует текст, ему не хватает воображения представить сцену, которую он сам же и написал. В позапрошлом рассказе он не смог даже понять, что если человек работает за ноутом, то ты видишь либо его лицо, либо экран - одновременно следить за тем и за тем не получится (видимо, роль еще сыграло то, что мы, неблагодарные такие, плохо донатим ему на новый ноут). Сейчас автор даже не мог понять, что в им же написанном диалоге прошло мало времени, так мало, что герою просто рано закуривать вторую сигарету. Вот и получился у него не детектив частный, а недоумок, который волосатыми распушившимися руками закуривает вторую сигарету. когда первой может накуриться еще половина Китая.

Ну или я тут обделался и не понял, что вторую сигарету он реально просто поджег. Ну, темноту например разогнать.

голос Соколова раздавался издалека.

Не самый большой недочет (особенно зная, как умеет автор), но все же скажу: мы начинаем рассказ с квартиры Соколова. Он - ПОВ повествования. Автор находится как бы за его плечом, и ведет рассказ как бы находясь с ним рядом... а потом вдруг телепортируется к старухе. А потом обратно. А можно было не ломать стиль и просто написать а-ля "Соколову пришлось говорить громче, чтобы микрофон услышал его с расстояния"... Ну, сама фраза неудачная, но суть вы поняли: рассказчик должен остаться в комнате.

Соколов взглянул на часы и понял, что пятнадцать минут его жизни безвозвратно утеряны.

Ну, тут тот же комментарий, что и со второй сигаретой. Автор вроде даже показывал, какой он разносторонний. Выкладывал видео, как он сам начитывает свой же рассказ. Но при этом времени в произведении не чувствует. Весь диалог - опять же, я начитал на секундомере, без иронии говорю - со всеми хихиками, паузами, в медленном темпе, пару раз запнувшись... все реплики я прочел за 2 минуты 39 секунд. И еще 56 сотых. Либо автор вообще не чувствует текст, либо у Соколова часы - говно.

у Соколова резко задергался левый глаз

Арифмометр. Исконный. Деепричастие. Котлован. Оригами Самоедстввоать. Синдром. Палиндром. Гастроэнтерология... Что-то? Дак это же лишние слова, которые автор так любит: при тике нервном глаз не может дергаться не резко. Дергаться не резко в принципе не возможно. Если дерганье не резкое - это не дерганье.

влил в себя четверть бутылки без применения мелкой посуды. Коньяк попал не в то горло

Один мой друг на вечеринке флиртовал сразу с двумя девушками, рассчитывая на лямур де труа. Но им не понравилось, что он подкатывает яйца к обеим, и в итоге вечером дома вместо секса с двумя красавицами ему пришлось ограничиться игрой в Доту 2. Это была лучшая иллюстрация пословицы про погоню за двумя зайцами. Но и у автора получилось неплохо. Для комизма он мог использовать гиперболу - прямо из горла выпить четверть бутылки. Преувеличение, и потому забавно. А мог использовать гэг: начал пить дорогущий коньяк но поперхнулся. Тоже забавно. Но автор захотел и того, и другого и получилось дерьмово: если Соколов поперхнулся, то как смог выпить четверть бутылки? а? В итоге две потенциальные шутки сожрали друг друга.

И да... коллекционный коньяк из горла - это смешно. Но автор опять использовал канцеляризм, как в начале (я уже писал про "инициировал звонки"). И получилось душно и еще несмешнее.

"Совершенно пьяный и уже почти невменяемый детектив лежал на полу и смотрел в потолок."

Знаете. может зря я ругал часы Соколова... Может просто дело происходит на той планете из "Интерстеллар"?

Ладно, потом. Во первых. Коньяк продается в емкостях 05, 0,75 и реже - 1 литр. Бывают и другие, но это прям статистическая погрешность. Возьмем среднее (и самую частую) ноль-семь литра. Четверть бутылки - это 187 грамм конины. Ладно, не будем сомневаться, что взрослого здорового мужика может до невменяемого состояния довести 200 граммов коньяка. И вообще я употребление алкоголя без иронии осуждаю. Не пейте алкоголь.

Но блин... я опять засек по секундомеру сколько продлился диалог после того, как Соколов выпил - получилось меньше сорока секунд. 34 с чем-то. Алкоголь физически опьянить так быстро не может. Это невозможно. Так что либо в мире автора время течет не как на нашей планете. Либо Соколов откашливался полчаса, а старуха потом еще полчаса хихикала. Либо автор просто фигово пишет.

Еще смутило, что "почти невменяемый" от алкоголя детектив никак не изменился. Вообще. Язык не заплетается, он спокойно говорит, чисто, все помнит, строит грамотные сложные предложения, ясно излагает... Другому автору я бы указал на этот мощнейший косяк, но не в случае Александра. Дело в том, что его нельзя за это винить: он не умея нормально писать просто назвался писателем - и его все писателем считают. Так что после этого странно было бы удивляться, что он по всем признакам вменяемого героя называет невменяемым - и мы верим.

А теперь вернемся в самое начало.

"Телефон у Соколова звонил редко и никогда — по пустякам"

Знаете, что интересно... Вот трижды перечитал первое предложение. Вот знаете... А талант! Вот, это надо умудриться так написать же ещё: вроде грамматически все правильно, но составлено так, что не сразу понимаешь, как в итоге телефон-то у Соколова звонил. И потом. когда понял, что имел ввиду автор - все равно, остается легкое сомнение: а может нет, может не так я понял? Ну вот так вот невнятно составлено предложение. И вроде формально все правильно, и как переписать спроси - не скажешь даже. как надо. Но вот не то, и все.

Был такой писатель, конечно, до таланта Александра "Вот вам в глаза новая порция золотого" Райна ему было далеко, но все же писатель более-менее известный. Стивен Кинг. И вот он говорил, что первое предложение должно быть максимально броским, "как шлюха".

А вот наш голдан Райн решил первым предложением показать, что он, Александр Райн, пишет ужасно. Вроде пишет, вроде даже в целом правильно, но нет - коряво выходит. Уважаю смелость автора. И прямоту: с первого предложения предупредить, что "будет плохо, проматывай".

— Дальше, — потребовал Соколов.

— Я спросила у Клары Моисеевны, где мне найти частного сыщика. Клара Моисеевна ответила, что частных сыщиков обычно нанимают богачи. Так как это дорого.

— Допустим.

— Я позвонила самому богатому человеку, какого только могла представить — Армену Вачагановичу.

— Не знаю таких, — подумав, сказал Соколов.

— Он мне фартук на кухне выкладывал. Ценник ломит — мама не горюй, но руки золотые, тут ни дать ни взять. «Сыщиков, — сказал, — не знаю, а вот где холодильник продают, знаю».

— Какой еще холодильник? Вы несете чушь, — злился Соколов, поджигая вторую сигарету.

— Не чушь. Не чушь, — деликатно настаивала женщина, — если холодильник работает и он хороший, то продавать его будут только очень беспечные и богатые люди. И я таки была права! Холодильник продавал директор нашего драмтеатра Яблоков. Моя золовка, Олечка, как раз работает в буфете театра, такого мне понарассказывала про директора, когда я позвонила…

Соколов уже слушал без интереса. Он поставил телефон на громкую связь и встал с кровати. Женщина продолжала:

— В общем, Яблоков этот половину спектаклей отменил, труппу разогнал, площадки решил под частные корпоративы и показы сдавать для буржуев. Кто там только не приходит: застройщики, банкиры, руководители…

— И все это, разумеется, знает работница буфета, ага. И про буржуев, и про корпоративы, — голос Соколова раздавался издалека.

— А кто же еще? Недавно ставили «Три сестры». Эти толстосумы еще до первого звонка весь коньяк и бутерброды сожрали. Олечка краем глаза глянула на сцену и чуть не ослепла. Разврат такой, что у Чехова, наверное, на том свете снова температура поднялась. Ну не суть. Я предложила Олечке достать видео с камер наблюдения.

— Буфетчицу? Видео с камер наблюдения? — Соколов взглянул на часы и понял, что пятнадцать минут его жизни безвозвратно утеряны.

— Именно. В Олечку влюблен охранник Григорий Тимофеевич, он ради нее не то что видео с камер, целый фильм на любую тему, если надо, достанет.

— Вы заканчиваете?

— Почти-почти, сынок, не гони коней, я же не все детально помню. Так вот, на камерах точно видно, кто, когда и сколько выпил и съел, а заодно и с кем. Был там один небезызвестный застройщик Скотин, это фамилия такая.

Детектив понял, что женщина пытается шутить, но не засмеялся.

— Скотина у нас все знают. Он кучу дольщиков кинул. Фирма его якобы обанкротилась, и денег на выплаты у него нет. Я знаю, у меня соседка квартиру на этапе котлована покупала… — она резко прервала фразу.

— И? И что? Чего вы молчите?

— Простите, я тут шмеля выгоняла, залетел в форточку. Так вот, этот гад мало того что банкрот, так еще и алиментщик. В газетах писали.

«Неужели в газетах еще что-то пишут», — подумал Соколов, а женщина продолжала:

— Я поняла, что он именно тот, кто мне нужен. Ну точно же знает номер детектива. Я ему и позвонила.

— Откуда у вас номер директора строительной фирмы?

— А у кого его нет? — удивилась женщина. — Он почти тысячу человек кинул, его же теперь достать каждый второй в нашем городе пытается. У соседки и взяла. Позвонила и сказала, что если он мне не даст номер телефона сыщика, то я второе видео в прессу отправлю.

— Второе?!

— Да, первое я сразу отправила его бывшей жене по почте, чтобы не думал, что я шучу. Он там и к «сестрам» из пьесы подкатывает, и к гардеробщице тете Вале, и даже к Олечке. Мать его детей должна знать, куда алименты уходят.

— А второе?

— А на втором видео можно посчитать, сколько он выпил и съел. У нас дольщики такое быстро в оборот пустят.

Детектив не верил своим ушам: история принимала неожиданный поворот. Несмотря на милый голосок, бабка оказалась хладнокровной шантажисткой.

— Он, значится, не стал со мной спорить, сказал, что номера сыщика опять-таки нет, но есть номер одного топ-менеджера из столицы, который ему строительные материалы поставляет. Кажется, фамилия у него Шляпов.

— Вы хотели сказать Шляпин?

— Да-да, Шляпин.

Тут у Соколова резко задергался левый глаз, чего не происходило уже лет восемь. Шляпина он знал, и не просто знал. Это была птица высокого полета. Судя по всему, близилась развязка.

— Я позвонила Шляпову и представилась секретарем нашего губернатора. Я тридцать лет назад работала на молокозаводе секретарем директора и знаю, как надо разговаривать. В общем, сказала, что наш губернатор планирует строительство метро и ему нужно составить смету для госзакупок.

— Простите, а напомните, из какого вы города звоните?

— Из небольшого сынок, из небольшого. Население двести пятьдесят тысяч.

— И вы сказали ему, что в вашем городке собираются строить метро?

— Ну а что такого, что ж, нам и о метро нельзя помечтать? — женщина, кажется, даже обиделась.

— И Шляпин вам поверил?

— Поверил, куда он денется. Я как-то сорок фур молока продала на цементное предприятие в Якутии, пока у нас менеджер в отпуске был. В общем, сказала, что готовы сотрудничать, но за услугу.

— Слушайте, это какой-то бред, я не понимаю… — детектив не успел закончить фразу.

— Шляпов сказал, что ради такого заказа готов помочь, но номера сыщика у него тоже нет, зато есть номер одного артиста, который в прошлом году копал под своего продюсера…

Соколова бросило в пот. Артист, о котором говорила эта странная и совершенно незнакомая ему женщина, был не просто артистом. Это был артист государственного масштаба.

— Только не говорите, что вы до него дозвонились!

— Нет, — призналась женщина, — не дозвонилась.

От сердца Соколова как будто отлегло.

— Я ему письмо отправила через нашего директора драмтеатра. Мол, хотим пригласить на день города.

Тут у детектива случилась истерика. Он подошел к своему домашнему мини-бару, открыл коллекционный коньяк и влил в себя четверть бутылки без применения мелкой посуды. Коньяк попал не в то горло.

— Хорошо, хорошо, допустим… — откашлявшись, сказал Соколов. — Он мог дать мой номер. Но как вы узнали мое настоящее имя и фамилию?

— Ой, да это несложно было, — захихикали в динамике. — Я забыла у него ваше имя спросить, а перезванивать не стала. Неудобно как-то. В общем, я ваш номер телефона показала Кларе Моисеевне, ну той, что из аптеки. Аптека же сетевая. А на ваш номер заведена скидочная карта. Клара Моисеевна по базе глянула. Там ваши данные и высветились.

Совершенно пьяный и уже почти невменяемый детектив лежал на полу и смотрел в потолок. Впервые в жизни он чувствовал настоящий страх.

— Вы использовали шантаж, обман, фиктивный подкуп, подключили серьезных людей, чтобы найти меня — самого лучшего детектива страны.

— Верно, верно, — радостно кричала женщина в трубку.

— Я боюсь спросить — зачем?

— Понимаете, какое дело, — в голосе женщины зазвучали досадные нотки. — У меня кто-то уже два месяца почту ворует. Вы такие дела берете?

Александр Райн

Дорогие читатели, хочу пригласить вас в свой телеграм канал, где я каждый день публикую рассказы https://t.me/RaynAlexandr