
Пособия для Домового
21 пост
21 пост
82 поста
10 постов
2 поста
8 постов
46 постов
Это было одно из первого десятка уголовных дел в производстве. Как водится, убийство, и как водится, на первый взгляд, абсолютно понятное.
А на второй - не очень.
Труп молодой женщины обнаружила её подружка. Ну, как обнаружила.. потерпевшая не отвечала на звонки несколько дней, двери не открывала. Знакомая заподозрила неладное, когда пришла вечером и увидела свет в комнате, но на стук в двери - мёртвая тишина.
Впрочем, буквально мёртвая.
Девушка прибежала в милицию. Опера съездили поглядеть, что да как, приуныли, а там и нас всем следственно - оперативным табором позвали.
Двери не ломали, поскольку как раз приехал бывший муж жертвы и открыл двери своими ключами. О том, что внутри труп мы достоверно ещё не знали, но запах из квартиры очевидно о том сигнализировал.
Осмотр обнаружил потерпевшую на кровати, залитой кровью. Её было настолько много, что казалось будто вытекла вся. Впрочем, так оно и было. Экспертиза выявила более 20 проникающих ножевых ранений в область лица, груди, живота.
На столе остатки закусок и два бокала недопитого вина.
А муж на месте происшествия выказывал признаки шока, а ещё страха.
По первой информации от соседей, знакомых и малочисленной родни потерпевшей узнали, что она развелась с мужем плохо и скандально. Делили имущество, ругались, обвиняли друг друга, потом мирились, жили неделю вместе, потом вновь начинался цикл ссор и дележки совместно нажитой посуды.
Стоит ли говорить, что опера, да и я, как следователь, всё пристальнее смотрели на бывшего мужа, который бледнел и связно вообще прекратил говорить, а особенно о том, где был в момент убийства.
Собственно, до задержания его подозрению в убийстве осталась одна подпись в соответствующем протоколе.
Алиби у бывшего мужа не было. Он, успокоившись немного, сообщил, что день, когда погибла его бывшая жена, провёл дома один, но никто это подтвердить не может. При этом причастность к убийству отрицал категорически.
Опера убеждали, что "это он и больше не кому". И мотив, и возможность у него была.
Однако доказательств, подтверждающих его причастность к убийству, не было совсем.
Ни ножа, которым причинены ранения, ни свидетелей, видевших бывшего мужа в день убийства на месте преступления или поблизости. И даже одежды со следами крови при обыске у подозреваемого дома, обнаружено не было.
Одновременно смущало количество ножевых ранений. Такое, по всему, могло быть вызвано сильнейшей яростью, следовательно причины личные, не корыстные. Тем более в квартире, со слов бывшего мужа, ничего не пропало.
Возникала ситуация, когда надо было предъявить обвинение и заключить под стражу (а тогда её ещё санкционировал прокурор лично) или выпускать.
Бывают такие уголовные дела, которые вроде бы и "темняк" полный, а в то же время и нет, поскольку виновный казалось бы очевиден, да только доказать ничего невозможно.
Прокурор, посомневавшись, изрёк, -Отпускайте.
Дело стремительно шло к приостановлению за отсутствием лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
Однако один добросовестный опер решил ещё раз поговорить с подружкой убитой женщины и выяснил любопытное.
Потерпевшая, незадолго до гибели, расхвалилась, что с бывшим уж точно, всё кончено. А ещё очень много стала рассуждать о качествах "настоящего мужчины", то и дело сравнивая их наличие в таинственном "ком- то" с отсутствием в бывшем муже.
И подружка, весьма проницательная барышня, по нескольким оговоркам, догадалась, что у потерпевшей совсем недавно завелся новый кавалер и более того, он знаком с её бывшим мужем.
Но имени его она не знает.
Далее оставалась практически техническая работа для оперов. В итоге появился новый подозреваемый - армейский товарищ бывшего мужа, который приехал совсем недавно, вступив в наследство от умерших родителей и рассчитывающий обосноваться на новом месте жительства.
Парень сознался, на удивление, быстро. Едва увидев оперов, пришедших к нему домой. Он спокойно выдал нож, которым совершил убийство (пожалел выбросить, - Хороший ножик, - сказал) показал где выбросил хозяйские ключи от квартиры, которую запер после убийства.
Осталось узнать - А, собственно, за что он её так?
На допросах и проверке показаний на месте парень рассказал, что женщину показал ему издалека товарищ.
Отрекомендовал другу как бывшую жену, дрянь первостатейную, стерву и вообще.
Парень эпитеты пропустил мимо ушей, а вот внешность заинтересовала. Под незначительным предлогом познакомился, скрыв факт знакомства с её бывшим мужем. Дама назначила свидание у себя дома.
И всё шло весьма по сценарию. Вино, конфетки, комплименты, кровать.
И вот тут что-то пошло не так.
Убийца вдруг тушевался, ссылался на забывчивость, удары ножом не отрицал, но не мог пояснить почему их более 20 и что, в конце концов, послужило поводом.
Хотя, очевидно, что повод был, коль такой приступ ярости случился непосредственно в моменте постельных утех.
Экспертиза "психушка" сообщила категорически - никаких признаков аффекта. А вот анамнез обследуемого, в частности несколько госпитализаций в клиники неврозов, свидетельствует о некотором психическом расстройстве личности. Однако невменяемым он не был и не является сейчас. Всё действия совершены умышленно, хоть и в приступе неконтролирумой ярости.
Обвиняемый рассказал о причинах убийства, только после того, как понял, что "больнички" вместо тюрьмы не будет.
А было банально на самом деле. И грустно.
Женщина, рассчитывая на логическое физиологическое продолжение брутального вида и поведения нового кавалера, громко рассмеялась, увидев размеры его мужского достоинства.
После чего умерла.
Забегая вперёд, скажу - экспертизы по размерам МПХ убийцы не было. Это осталось действительно тайной следствия, ахахаха там, или ого-го, а "ваша Галя больно балована".
Старушка перебирала своими ослабевшими, дряхлыми руками, хмурилась и скрипела ещё весьма острыми для её немощи зубами, - Вот, старость не радость!
Она старательно прятала в корзинке небольшое искрящееся стёклышко, больше похожее на кусочек льдинки или даже зеркала.
- Подумаешь, важность какая! - ворчала она, поглядывая в окно на небо.
Небо было подозрительно ровным и безмятежным, как туго натянутая простыня и, казалось, равнодушнее его нет на целом свете.
Стук в дверь прервал ворчание старушки, заставив её суетливо задвинуть в сторону корзинку с неряшливыми мотками шерстяных ниток,
- Войдите! - прошипела она гостям и, натянув черный капюшон поглубже на абсолютно лысую голову, напустила на себя самый трогательный вид.
В дверь протиснулись две любопытные мордашки, потом показались совершенно разные крылья. С одного сыпались белые искорки пуха, с другого темные капли огня.
Дракон и Ангел.
Чумазые от копоти адских сковородок подземелья, где вдоволь наигрались с трехголовыми церберами Люсика, они всякий раз, по дороге к Старому Маяку, забегали к этой одинокой старушке.
Поводы разные случались - чаю попить, мокрые носки высушить, да послушать диковинные истории.
- Отец, небось, опять не знает, что вы сюда приблудились, шалопаи окаяннаи! - старушка нарочито поклацала зубами и захихикала как девчонка.
Ангел с Драконом закатились ответным смехом и придвинулись ближе огню в печи.
В маленькой комнате поплыл аромат трав, ягод и новых историй о странных существах, которых маленькие Ангел и Дракон ещё никогда не видели - о людях и их чувствах.
- Расскажи, бабушка, как ты украла любовь у людей? - затаив дыхание прошептал Ангел.
- И зачем ты это сделала? - добавил Дракон.
- Они её разучились дарить, - сварливо подбоченившись ответила старушка.
- Стали просить! Просить любовь взамен! Ваш отец их научил вначале правильно - стань дающим. Люби безусловно. А они ж наоборот! Полюбили и ждут в ответ не меньше, подсчитывают себе потихоньку, а вдруг обратно меньше любят! А это не любовь, это сделка. А сколько было разорившихся... - старушка закатила глаза на самую макушку лысой головы и застыла в наслаждении воспоминанием.
- И что дальше? Догадались, что ты украла? - заёрзала на лавках в нетерпении Алхимикова детвора.
- Не знаю, мне не важно, - пожала плечами старушка, - Я забирала разорившиеся на этих сделках души, им жизнь была ни к чему. Сами меня звали как спасение.
- И что, у разорившихся не было шансов? - уточнил Дракон
- Почему? Всегда есть шанс. Подари любовь безусловно и она возвратится сама. А я участвую исключительно в сделках, увы!
Ангел и Дракон шумно прихлебывали из блюдечек чай с молоком.
- А что это у тебя блестит в корзинке? - прищурился вдруг Ангел.
- Да где???! - засуетилась старушка, ногой отодвигая подальше за кресло корзинку.
- Да вот же! Я вижу! - замахал крыльями Ангел и потащил за собой Дракона, - Ты видишь тоже?!
Они разворошили в корзинке старую, жухлую пряжу и, под виноватым взглядом старушки, извлекли на свет зеркальную льдинку, рассыпавшую по темным, сумрачным углам избушки лучики света.
Старушка сморщилась, - Это Надежда. По утру у людей украла.
Дракон и Ангел в восхищении замерли, любуясь отражением в льдинке. Голоса их чуть затихли, переходя в мягкий шёпот, на чумазых мордашках расплывались улыбки.
Старушка озадаченно разглядывала шалопаев, потом решительно отобрала осколок и спрятала в чёрном балахоне, - А ну, брысь домой! Сейчас отца позову!
Ангел с Драконом переглянулись, наспех обняли старушку и шмыгнули в дверь, бранно взвизгнувшую скрипом петель им вслед.
Старушка устало опустилась в старое кресло в потёртый цветочек, стянула капюшон с лысой головы, - И чего это они так разулыбались от надежды? - спросила она в пустоту.
- Потому, что надежда зеркальна счастью, - раздался вдруг голос Алхимика, - Но откуда, тебе, Смерти, о том знать, не правда ли?
Старушка привычно закатила глаза на макушку лысой головы. В отличие от воспитанных племянников, братец Алхимик никогда не утруждал себя тем, что б приходить в её дом, через двери.
- Да что такого в этой Надежде? Для чего ты дал её людям? Любви им мало, что - ли? - фыркнула Смерть.
- Надежда - это то, что может унять любую боль. Да и от тебя защитит.
- То есть как это, защитит? - рассмеялась она и покачала перед его носом косой, - Смотри какой у меня набор, от маленькой, вырезающей душу и сердце, до самой острой - для большой Жатвы! А что может против этого твоя дурацкая Надежда? Это не любовь даже!
- Надежда это отражение счастья, терпеливо повторил Алхимик, - Представь, что в этом зеркальном осколке собственной души у каждого накоплены маленькие, не имеющие цены "не вещи". Ласковое слово матери, ободряющая улыбка друга, объятия любимого человека. То, что отдано тебе просто так, не взамен. И если вдруг стало больно, страшно или отчаянно устало - всмотрись! И увидишь что счастье есть. Оно здесь. В тебе самом. А значит есть надежда.
Так просто? - удивилась Смерть, - Сейчас проверим! - Она пошарила в складках своего балахона и растерянно замерла, вывернув пустые карманы.
- Аааа, - протянул ухмыльнувшись Алхимик, - ну, это же дети!
***
Дракон протянул зеркальный осколок Алхимику, - Почему в нём все видят обычное, а я нечто странное?
- Однажды придёт Время и тогда ты решишь, что все кончено. Это и будет начало.
Такова надежда Дракона.
Убийство в состоянии аффекта.
Обывательских мнений по этому поводу много множеств, впрочем и профессионально не всегда удаётся сразу оценить перспективы по делу без экспертизы.
В практике было два случая связанных с аффектом или близко к нему.
В одном - уголовное дело я расследовала,
в другом - поддерживала гособвинение.
Оба закончились обвинительными приговорами, но весьма разными по строгости.
Сразу оговорюсь, что могу в рассказе допустить неточности (всё таки давность событий, да и отошла давненько от уголовной специфики в цивилистику), и если в комментах будут профи в этих категориях, то дополнят, поправят.
В тот раз в милицию позвонила соседка этой семейной пары.
Дежурный, пока мы толклись с операми в дежурке, сказал, что звонившая верещала как резанная, мол убили - убили, а кого конкретно непонятно, назвала только адрес. Оказалось деревня, но не шибко далёкая.
Участковый там наездами, и сходить, посмотреть что, да как - некому.
Посему решено сразу ехать следственно - оперативной группой, то есть с судебным медиком и прокурорским следователем.
Ну, что б бричку два раза не гонять)
Труп мужчины лежал поперек кровати, навзничь, чуть свесившись. Жена сидела на полу, в заторможенном состоянии и перебирала в руках шнур от утюга. Перебирала будто чётки. Мерно.
На вопрос она ли это сделала, посмотрела с каким-то удивлением на труп и кивнула.
Женщина была трезвой, но очень вялой и апатичной.
В процессе расследования выяснилось, что муж её бил регулярно, стараясь не оставлять следов побоев, очевидных для посторонних. Например выдирал волосы, разбивал слегка губы, выкручивал в плечевых суставах руки, мог разбить дверкой машины или ящиком стола пальцы. Слегка разбить, как будто бы она сама такая неуклюжая.
Свидетели, кстати, подтверждали, рассказывая какая она растяпа, всё время падала. То на льду, то с лестницы, то об дверь в темноте.
Всем было забавно. Муж, говорят, тоже посмеивался, какая же она кулёма.
Допросов собралось много, в них и старалась закрепить именно следы телесных повреждений, а не те объяснения, которые она находила для знакомых и родственников ухитрившихся всё таки увидеть травмы.
В тот вечер, как она рассказала, скандал возник внезапно. Град необоснованных упрёков, несколько ударов по спине, после чего муж лег спать, потребовав от неё не сметь ложиться, а стоять наказанной у кровати всю ночь.
Как нарочно, днём ранее, муж чинил утюг и провод от него оказался прямо под рукой.
Женщина задушила взрослого мужчину этим проводом, а потом просто сидела на полу.
Так её обнаружила соседка, пришедшая на шум ссоры.
Судебная медицинская психологическая экспертиза признала в её действиях наличие простого физиологического аффекта, не исключающего вменяемости. Поэтому дело было направлено в суд, где её приговорили по ч.1 ст. 107 УК РФ к мере наказания не связанной с реальным лишением свободы.
Второе дело, было примерно со схожими, на первый взгляд, обстоятельствами.
Женщина ударила ножом своего мужа в живот. Причина - ссора на фоне его деструктивного поведения по отношению к семье. Не работал, пропивал деньги, иногда бил её, но драки случались взаимными. В день преступления ударил её подзатыльником когда она мыла посуду, попеняв, мол в доме беспорядок и ты плохая хозяйка.
На что подсудимая развернулась и ножом, который аккурат мыла под краном, нанесла проникающее ранение ему в живот.
Муж остался жив и сидел с женой рядом в зале суда. Женщину, кстати, несмотря на обвинение в тяжком преступлении, под стражу не брали.
Судом ей вынесен был приговор по ч.1 ст. 111 УК РФ с реальным лишении свободы.
Приговор на строгость обжаловали и защита, и потерпевший, полагая, что такое наказание несправедливо. Однако приговор не изменили.
Имелся ли в этом случае аффект? Нет. Эксперты высказались однозначно, указав, что в момент преступления женщина находилась в состоянии эмоционального возбуждения, не достигшего степени аффекта.
В общем, тонкая эта штука - психология.
Совсем давняя историйка, примерно начала двухтысячных. Долго думала, прежде чем рассказать. Это из той серии преступлений, что не оставляют память своим «послевкусием» еще очень долгие годы.
По ту пору я не была полноценным, самостоятельным следователем, а просто юным падаваном, первоходом, «неаттестатышем».
Дело было в производстве более старшего коллеги и я, цепляясь любопытством, помимо своих, сравнительно простеньких дел в производстве, бегала за ним на практически все следственные действия.
Началось всё, как водится, со звонка в дежурную часть из больницы.
Приемный покой тревожно сообщил милиции, что по скорой поступила женщина с кровотечением, происхождение которого однозначно указывает на недавние роды, но ребенка нет и где он, пациентка не говорит. На учетах в местной консультации, как будущая мама, она не состояла, хоть по прописке – местная. Ищите!
Вызвали прокурорских.
В больнице женщина, будучи в легком, медикаментозном ступоре, но весьма спокойно и буднично рассказала нам, что родила и убила ребенка. Что действительно была беременна, никому ничего об этом не говорила. Родила ночью, на веранде своего дома и, завернув ребенка в тряпки, разбила ему голову об поленницу дров, после чего закинула труп за эту поленницу.
В этом начале сразу рисуется маргинальная личность, бродяжка и нечто совершенно асоциальное. Но женщину в больницу сопровождал муж. Он, кстати, пребывал в безмерно удивленном состоянии, граничащем с шоком и ничего внятно пояснить не мог.
А семья была очень среднестатистической. Обоим слегка за сорок, долгий брак, приличные работы у обоих, соответствующие имеющемуся высшему образованию, двое детей.
Когда приехали осматривать жилье, то и дом, и участок усадьбы производил очень приятное впечатление уюта и благополучия. Труп новорождённого действительно лежал поверх нескольких рядов дров и если не искать специально, то до весны не нашелся бы.
В таких делах, очевидна необходимость назначения судебно – медицинской психолого – психиатрической экспертизы для определения вменяемости подозреваемого.
А при подобных обстоятельствах она нужна была позарез и немедленно.
Такое преступление, как убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, не является тяжким или особо тяжким. Максимальное наказание за него в те годы могло быть назначено судом - не более 5 лет лишения свободы. В подавляющем большинстве обвиняемые женщины под стражу не помещались, а оставались на подписке о невыезде.
Эта женщина тоже оставалась на подписке. На допросы и другие следственные действия приходила сама, вела себя спокойно, иногда только тушевалась и говорила, что боится. Однако кого, почему и в связи с чем – не поясняла, замолкала и виновато улыбалась.
Я наблюдала за коллегой следователем, имевшим уже богатый опыт в следствии, и видела его растерянность. Впрочем, после окончания её допросов, он и так её не скрывал.
Отчего она совершила такое преступление? Сие было не ясно.
Внебрачные отношения отрицала, факты психологического или физического насилия, в том числе скрытого, со стороны супруга отрицала.
Допросили её детей, уже подростков, они тоже не замечали ничего странного за матерью или отцом, или в их взаимоотношениях.
Наличие наследственных психических заболеваний исключалось. Психотравмирующие ситуации на работе, а она работала зубным врачом в одной из близлежащих к городу деревеньках, тоже исключили. Соседи, подруги, родственники – пусто. Все говорили, что семья образец скучной нормы. Ничего серьезнее, из – за чего она могла быть расстроенной, чем сломанный утюг, в последний год не случалось.
Она на прямой вопрос к ней – почему? Отвечала неизменное – «Не знаю».
Тогда генетическая экспертиза назначалась почти никогда. Совсем. Помню, что назначили экспертизу «биологию» по группе крови. Хотели проверить версию родства новорожденного и отца методом исключения «исключения». Ну а вдруг? Но нет, группа крови ребенка была той, которая может быть при тех группах крови, что были у обвиняемой и ее мужа.
У мужа, кстати, спросили, мол неужели не видел, что жена беременна?! Он пожал плечами, - Ну поправилась и поправилась, такое уже бывало.
Осталось ждать мнения экспертов – психиатров.
Приехали на так называемую «пятиминутку», а комиссия просидела с ней часа три. Эксперт потом пригласил нас и озадаченно сказал, что комиссия не может сделать вывод о её вменяемости однозначно, требуется стационарная экспертиза в условиях клиники и длительного наблюдения. Узнав, что муж обвиняемой приехал с нами, обрадовался, - «Ведите его сюда, комиссия с ним побеседует. Может что – то прояснится». И это результата не принесло.
В процессе расследования очень «царапало», что она не выражает эмоций. Не скрою, что нам ждалось слез, раскаяния, ужасания от своего поступка. То есть тех эмоций, которые приходят потом, когда шок от содеянного отступает. Но она была ровна и спокойна, улыбчива.
Вот именно тогда меня коллега научил не выказывать своего личного отношения к подследственным. Каким бы оно не было сейчас или в будущем - не показывать и всё.
А через пару дней позвонил психиатр из местной поликлиники и сообщил, что нашу подследственную поместили в «психушку» в добровольном порядке. Она перестала есть, пить, разговаривала с пустотой и надевала странно одежду.
Собственно, психиатрическая больница была той самой, в которой и должна была проводится стационарная экспертиза, поэтому оставалось отвезти экспертам уголовное дело с постановлением о назначении экспертизы.
Тогда я впервые попала в психиатрическую больницу.
Нас впустили в здание и до кабинета заведующей надо было пройти через женское отделение.
Это был такой длинный коридор, совершенно пустой и вдруг из палат начали выходить женщины. Они вставали вдоль стен и странным взглядом, в полном молчании, осматривали нас, пока мы продвигались к дверям. Одна из женщин вдруг стремительно бросилась нам наперерез и присела на корточки, воскликнув, - «Опа - на! Прокуратурка!» потом убежала в палату. Стоит заметить, что и я, и следователь были одеты «по гражданке».
Заведующая, весьма пожилая женщина с уставшим взглядом, полистала дело, сказала, что предварительно у нашей подследственной в результате переживаний от содеянного, от уголовного преследования и пассивно осуждающей агрессии в семье, развилось такое психическое состояние, которое исключает в настоящее время её вменяемость. А по поводу её вменяемости на момент убийства, скажут через месяц экспертизы. Так и вышло, эксперты дали заключение, что в момент преступления она отдавала отчет своим действиям, а в настоящее время невменяема.
При таких обстоятельствах дело заканчивается применением принудительных мер медицинского характера в отношении обвиняемого. До выздоровления и потом уже суд рассматривает дело.
Как сложилась судьба этой женщины, мне не известно. Равно как и осталось необъяснимым, что, собственно, вызвало такое её состояние в тот трагичный момент.
Историйка про придурошных убийц.
И такие бывают, да.
Когда говорят, что зло бессмысленно и беспощадно, то порой непонятно чего больше в нём, бессмысленности или беспощадности? Что придаёт большую концентрацию злу?
Эти двое решили угнать машину.
Умысел пришёл им как- то внезапно, и, как часто бывает, план не был безупречным. Вернее он изначально был лишён всякого смысла и когда допрашивала их в суде, да и в целом, когда знакомилась с уголовным делом перед процессом, то всё искала хоть какую-то целесообразность в этом безумии.
Но нет.
Машина - обычна Нива, даже не Шевроле, а прямо оранжевая такая Нива. Угнать её хотелось в ближайшую деревню и на этом план как будто бы у злодеев заканчивался.
Вопрос, - "а что потом?" казался им иезуитским и повергал в нешуточное смятение, - "нуу...продать.."
Но смятения при реализации угона у них не было, поскольку убийство двоих человек - владельца машины и его товарища, ну просто сущий пустяк на пути к оранжевой Ниве. Аккурат и обрез был.
Убийцы и жертвы встретились в придорожном кафе. Убийцы хотели угнать хоть какую-то машину и приготовили с собой обрез. Расчет был на случайное знакомство под разваренные манты на пластиковой тарелочке и дурно пахнущую водку. И расчёт себя оправдал весьма скоро.
Будущие жертвы ехали из одной деревушки в другую, частично пересекая федеральную трассу и пятачок с кафешками для дальнобойщиков. Весьма злачное место.
Замысел злодеев был простой - в беседе выяснить пункт назначения водителя, "обрадоваться" что им по пути, а по дороге, под предлогом остановки "по нужде" - застрелить. Труп прикопать в снег, а машину угнать.
То, что подходящий вариант предполагал две жертвы, не смущал их вовсе.
В целом, план удался. Парни из Нивы согласились подбросить новых друзей. Ехали весело, выпивая.
Само собой остановились, все вышли из машины и тогда началась стрельба.
Водителя убили в упор, а вот второй просто побежал.
Говорит, что даже не обернулся посмотреть, что такое громыхнуло. Сразу осознание пришло - убивают.
Спасло его то, что стемнело заметно, и что он отошёл за машину. А водитель с убийцами перед капотом облегчались.
Отчего жив остался?
Да вообще случайность. Ему стреляли в спину, сразу не попали, а потом он напоролся на куст и кубарем упал прямо под сопровождение очередного выстрела.
Убийцы решили, что убили и второго, но до него идти далеко и не пошли. А водителя убитого спихнули подальше на обочину и немного закидали снегом. В крови перемазались и психанули скрывать труп тщательнее.
Сели в машину и наконец начали угонять свою мечту в ближайшее село.
Но вот незадача, на повороте не справившись с управлением, перевернулись на гололёде и вылетели в кювет. У пассажира обе руки сломались, водителя надёжно зажало меж сиденьем и панелью.
Ирония в том, что даже убить друг друга не могли бы, что б избавиться от подельника и скрыться. Тот, кто мог стрелять, не мог уйти, поскольку зажат. А тот, кто мог сбежать, не мог, увы, стрелять сломанными руками.
ГИБДД так их обнаружили. И обрез, и следы крови на одежде.
И информацию уже при себе имели об убийстве и угоне. Потерпевший выбрался на дорогу и позвонил в полицию. Там уже СОГ работать начинала.
Так и закончилась криминальная история бесславных, бессмысленных и беспощадных ублюдков.
Длинными сроками строгого режима.
Не люблю я истории про такие категории уголовных дел рассказывать, а их львиная доля, поэтому попробую просто сместить акценты.
По ту пору моего гособвинительства, каюсь, но очень редко ходила на оглашение приговоров по уголовным делам, рассмотренным с моим участием. По разным причинам. То могла быть загруженность - до пяти - шести процессов в день. Иногда просто не имело смысла, поскольку приговор был очевиден, а дел других - невпроворот.
Приговоры, кто не знает, слушаются участниками стоя. От первого до последнего слова. Судья, провозглашающий приговор, тоже читает его стоя. Иногда это быстро, иногда это очень долго. Иногда предсказуемо, иногда нет.
Сюрпризы бывали, конечно. Тогда стоило сходить и выслушать приговор.
На моей памяти были и оправдательные. Не то, что б они были неожиданностью, за этим всё-таки в кино, а в жизни оно по другому.
В ходе процесса судебного заседания становится понятно, к какому итогу идёт дело. Будет приговор обвинительным или оправдательным.
Ну, а поскольку прокурор всё таки сторона обвинения - согласно кивнет обвинительному и потом проверит его законность на предмет соответствия УК РФ и УПК РФ, или переполошится из- за оправдательного. Значит на некоторых этапах предварительного расследования и уголовного судопроизводства вероятно что - то пошло не так.
Гособвинитель, в подавляющем большинстве случаев, не имеет отношения к стадии следствия, стадии проверки уголовного дела, утверждению обвинительного заключения, если конечно он не прокурор в смысле руководителя прокуратуры.
Иногда приходилось удивляться.
Так и в том уголовном деле о педофиле.
Вот там намеренно пошла на оглашение приговора. По тому, моему молодому возрасту, уж больно захотелось лицезреть торжество справедливости воочию, так сказать. Как в кино.
Дело рассматривали не долго, в пару - тройку судебных заседаний. Свидетели являлись активно, участники процесса тоже.
Одному из участников я и удивлялась, отчего ж он не под стражей. Обвинение предъявлено особо тяжкое. Потерпевшая - девочка 5 лет. Родители её в зале суда сидели белые от гнева и боли. Злодей приходил в процесс по повестке, а не под конвоем.
Пролистала дело. Редко, но так бывает, что несмотря на обвинение в тяжком или даже особо тяжком преступлении, злодей под подпиской. Чаще всего по причине слабых доказательств. Их много, но они косвенные. Может ещё что-то не так по делу, но и прекратить уголовное преследование никак невозможно, и в суд направить..нууу надо попробовать. Суд в конце концов решит.
Разное в общем бывает. В трёх строчках не обсказать.
И так вышло, что этот на подписке. Листаю дело...
Обстоятельства очевидны. Взрослый детина после армии, бездельничает, как водится пьян. Увидел девочку и зашёл за ней в подъезд. Вскоре вышел. Свидетели видели его и девочку, помнят время.
Девочка расплакалась после посягательства громко, на крик выбежала мама.
Ребёнок рассказал, кто и куда её трогал. Осмотр обнаружил царапины и ссадины от ногтей. Юбочка и белье порваны.
Полиция отработала быстро, как и следователь СК. Злодея установили, взяли соскобы, срезы и смывы. Под ногтями эпителий и содержимое половых путей ребенка. Экспертиза так сказала.
А вот злодей упорно вину не признает. Не я это и всё. Девочку не трогал и пальцем. ДНК не аргумент. Происхождение биологии на себе объясняет, что ребёнок упал на лестнице и он так её неудачно поднимал.
Так и осталось для меня секретом, почему он не под стражей. На ту пору в этом городе я была новичок, не знала следователей, оперов, судей ни с профессиональной точки зрения, ни со стороны человеческих качеств.
После первого заседания ко мне подошла мать девочки и спросила, мол неужели он останется на свободе? Ему никто ничего не сделал за его преступление. Ходит и смеётся над ними. Мол, никто меня не посадит, всё порешали.
А подсудимый, надо сказать, смешливый такой был. Показания давал и смеялся, свидетелей допрашивали, хихикал тихонько.
Прения сторон выслушал, в том числе мои, где попросила ему назначить 12 лет лишения свободы, тоже хихикал.
Судья ушла в совещательную комнату. Приговор через 3 часа и я вернулась в суд к концу рабочего дня, выслушать приговор.
Вообще по некоторым движениям в коридорах суда становится понятен исход ещё до оглашения приговора.
К исходу третьего часа, когда участники процесса собрались вновь, из приемной выглянула помощник судьи, что - то шепнула судебным приставам и прошла в конвойную. Помню, что я улыбнулась себе и ободряюще кивнула матери девочки.
Злодея помню тоже. Он зачем-то пришел слушать приговор в розовой футболке и джинсах на ремне которых была здоровая пряжка.
Лицо его помню улыбающееся, пока слушал приговор. Конвой помню, заходящий на словах судьи "меру пресечения - подписка о невыезде отменить. Взять под стражу в зале суда" и срок 12 лет. Ровно столько, сколько попросила. И наручники.
И маму девочки помню, она спокойная стала.
Приговор злодей обжаловал, вторая инстанция оставила его без изменений. Только наказание снизила, аж на 2 месяца.
Мальчишка у метро с собакою у ног, в заношенном пальто, ну хоть бы кто помог! (с)
Васька шмыгнул носом, втянул мокрое, шерстяное тепло воротника и покосился на половинку медяка в старенькой кепке. Непонятно, как у медяка образовалась половинка, но блестела она точнехонько половинчатым боком, словно рассказывая о дурацкой половинке батона, которого едва ли хватит на двоих.
А когда -то Васька был настоящим офисным работником, и не смотрите, что Васька выглядит подростком. Он таким всегда был, немножко недорослем.
Ваське стол дали с видом на небо, там всегда новичкам сидеть с телефоном давали. Кладовщица Клавдия Леокадьевна притащила пыльный, пузатый аппарат, с грохотом поставила на середину стола и возвестила, обтирая пузатую телефонную трубку подолом завхозничьего халата,
- Отвечай на звонки! И пропускать не смей!
- А что отвечать? – промямлил Васька. Ему как всякому новичку даже страшно было, отвечать незнакомым людям. Кто знает, что они попросят?
Васька оглянулся на столы, утекающие за ним нестройными рядами вглубь зала. Другие работники этого странного офиса корпели над бумажками, телефонами, на вид менее пузатыми чем у него, изредка взмахивали руками, кто – то подпрыгивал, и зажимая руками рвущийся из груди крик, притоптывал в танце вокруг унылого офисного стула.
Васька присмотрелся к своему офисному стулу, одна его ножка была слегка набекрень словно обиделась или кокетничала, он еще не понял.
«Странная иерархия!» – блеснул интересным словом Васька в своих раздумьях, - «Новичков садят у окон с ошеломляющим красотою видом. А очень опытных», - тут он присмотрелся к барышне, что достала из авоськи весьма античный веер и обмахивалась им в изнеможении, пока трубка её слишком худенького телефона болталась на перекрученном шнурке где – то возле каблуков, - «...садят в глубине, где полумрак и бумажная пыль».
Васька решил про себя, что узнает про причуды начальника чуть позже, когда освоится, а пока трезвон его телефонного пузатыша настойчиво призывал начать отвечать.
- Аллё! – произнес Васька и выдохнул, прямо как в тот раз, когда нырнул на спор в едва поспевшую летним зноем реку. Васька вспомнил студёность, сводящую скулы и плечи, яркие пятна желтых лютиков на берегу, или это искры в глазах были – не упомнить сейчас.
-Аллё! - повторил он молчащей трубке, выравнивая волнительное дыхание.
-Аллё! Это вы? Точно вы?!!! – раздалось на том конце нерешительное.
«По голосу, будто ребенок» подумал Васька и не ошибся.
- Кошка потерялась... - прошептал будто заговорщицки детский голосок, - Совсем потерялась!
Васька уставился в бескрайнее небо за окном, такое голубое, что синий цвет был бы на нём оскорблением. «Что ему сказать?» - подумал он.
- А ты кис -кискал? - спросил Васька.
- Да, молчит.
-А молочка наливал?
- Наливал! – простонала трубка.
- Обидел кошку?
- Она сама обиделась!!!, - вдруг всхлипнул малыш, - Я ей бантик на хвостик только привязал, а она обиделась!
-А ей нравится так, с бантиком на хвостике? Ты спрашивал?
- Нннеет, не спрашивал, - буркнул малыш, - Мне же нравится!
- Тогда скажи, что больше не будешь бантики привязывать, она услышит и вернется. Кошка тебя любит, просто она не может жить с бантиком на хвостике! Понял меня?
Васька представил себе большую, черную кошку. Сильную, немного ленивую, зорко охраняющую своего малыша, но не терпящую бантиков на своем хвосте, отбивающем ритм пантеры.
Он глядел в голубизну неба и представлял как кошка, медленно качнув головой, отозвалась на крик малыша и мягко спрыгнула на пол с высокого прабабушкиного серванта. Хрусталь на старинных полках звякнул и дрогнул одобрительно искорками, словно подвел черту.
Васька дослушал в трубке короткие, веселые гудки и бережно положил её на уже чуть менее пузатый корпус. Ему вдруг отчаянно захотелось античного веера и откинуться в изнеможении, как та барышня. Васька поёрзал на своем грустном стуле и ответил на следующий звонок.
Они звонили беспрестанно, чаще плакали, чем смеялись. Чаще кричали, чем шептали. Чаще просили, чем благодарили.
Васька слушал, сутулился, вздыхал, утешал, мирил, говорил про фиалки и море, притягивал небо в свидетели, согласно молчал, ломал карандаши, за что получал оплеух от Клавдии Леокадьевны. Иногда, бросив трубку на стол уходил, убегал, улетал. Что б вернувшись, тихо положить трубку на место, ёжась от безнадежности коротких гудков.
Так и тот молчаливый звонок, что однажды раздался в немыслимой голубизне офисного неба, а бродячая лохматая, остроухая псина, черная как ночь, лежала с перебитыми ногами в полузимней слякоти дорог и дышала в сугроб на обочине. Она из последних сил не сводила темных глаз с полуоборванного объявления на столбе, на котором неведомо кем нацарапан рисунок ангела и ряд циферок.
Васька подбирал её нескладную, безвольную, задыхаясь гневом шептал бессвязное вслед равнодушным габаритным огням какой – то машины пока вдали не раздался визг тормозов и глухой удар. А когда вернулся, вырвал трубку изрядно похудевшего телефона и забрал её с собой.
На столе остались желтые лютики в карандашнице, извиняющийся хромотой нелепый стул, продолжение голубого неба в офисе.
Ваське никто не смог больше дозвониться, он уволился из ангелов.
Мальчишка у метро в поношенном пальто клеит на стены объявления с дурацким рисунком ангела и циферками, запоминающимися наизусть. С ним собака рядом. Лохматая, черная, остроухая. У них отныне один на двоих батон.
Про еду и латентность историйка будет.
Дело я не расследовала, но поддерживала по нему государственное обвинение, допрашивая в судебном заседании всех свидетелей, подсудимого и потерпевших.
Очень часто мы не видим того, что происходит буквально перед самым носом, и не удивительно, фасад мало - мальской благопристойности весьма эффективная защита от любопытных глаз. Особенно если жертвы молчат.
Ермаков убил свою мать, задушил её подушкой.
Вообще Ермаков с виду был "приличный". Соседи их немногочисленной деревеньки даже сочувствовали, мол растит двух детей один, жена умерла, да и престарелая мать на нём.
Девочки учились в начальной школе в соседнем селе, куда их возил автобус. Бабушка оставалась дома, она была весьма немощна физически, а Ермаков уходил на работу в местный колхоз ещё до рассвета.
В семье, со слов соседей и коллег Ермакова, конфликтов и ссор не было, тем немыслимее казалось преступление.
А у Ермакова был культ еды. Он считал, что еду надо заслужить и тот факт, что он работает на износ скотником, даёт ему право вкусно есть, а его иждивенцы не работают, поэтому еда им положена минимально.
Одну из девочек мы в суде допрашивали, она очень и очень спокойно рассказала, что папа варил им на троих с бабушкой большую кастрюлю горохового супа, или макарон с мясом, или тушёного картофеля. Только это еда была на неделю, если кончится раньше, то это их ошибка, что не рассчитали. Следующая будет также через неделю.
Готовить себе дополнительно ничего не разрешалось, просить у соседей нельзя, ходить в гости, что бы поесть тоже нельзя. А если узнает, а он узнает, то в ход пойдет прут.
Телесные наказания Ермаков практиковал умело и часто.
Не забывая при этом наглаживать девочкам платья, заплетать косы с бантами и старательно делать с ними домашние задания.
Дочери не были истощены настолько, что бы кто-то забил тревогу, нет. Просто худенькие девочки.
Она рассказала суду, что было трудно когда еда портилась, прокисала. Им приходилось доедать это.
Выкидывать было тоже нельзя и они не сомневались, что выброси осклизлые макароны, отец бы это узнал.
А мать свою Ермаков убил от ярости. Она украла из его рюкзака банку сгущенки, яблоко и палку колбасы. Да.
Ермаков любил вкусненькое и не отказывал себе в этом, просто хранил продукты в своем рюкзаке и уходя на работу - забирал с собой.
А когда обнаружил недостачу, пришёл в ярость и устроил обыск. Нашлось всё под матрасом у матери. Старушке много было не надо, подушку на лицо и несколько минут.
Пока рассматривали дело в суде то всё время сбивалась на мысль - почему они все молчали, почему никто ничего не видел? Ведь казалось, задай пару вопросов нужных и всё станет известно. Но увы, никто ни о чём девочек не спрашивал.
Чистенькие, опрятные, хорошо учатся, без синяков на лице?
Значит всё у них хорошо!
Ермакова приговорили к 9 годам за убийство. Судьбу девочек решали органы опеки.