BlacAnGol

— Так всё! Развлечения закончены, нас ждёт работа. Запускаем протокол прилёта. Ты смотри, сколько мусора на орбите, похоже, планета обжита давно.

Мерк побежал по потолку в каюту, надо рискнуть и поставить эксперимент с душем.

Корабль остался на орбите, несмотря на наличие большого количества мусора, ни спутников, ни стыковочных станций на орбите Мерк не увидел. Такое тоже бывало, цивилизации порой уничтожали себя ещё до выхода в космос и даже иногда после этого. Мерк запустил проверку планеты на наличие повышенной радиации, опасных вирусов или химических ядов. В любом случае Мерку ничего не угрожало, его скафандр заблокирует любое опасное воздействие, но в отчёте данные пригодятся. Все показатели были в норме, слайдер скользил в режиме невидимки над зелёным лесом, потом появилась река, и начались небольшие горы, поросшие лесом и кустарником, он заметил там местных коз, ловко скачущих по отвесным склонам. Около самой высокой горы датчики засекли скопление живых существ, по параметрам приближённых к людям.

— Ого, Хлоя, а нам везёт, — порадовался Мерк и остановил слайдер, опуская его над местом, чтобы рассмотреть подробности.

Увы, найденное не порадовало: небольшое стойбище, шатры и палатки из кожи животных, полуголые люди, примитивный быт. Ну что ж, может, планета пригодится для работы историков, надо облететь материк и выяснить примерное количество стоянок. Вступать в контакт не имеет смысла, да и опасно. Слайдер заскользил дальше, но тут же запищал сканер. Мерк удивлённо смотрел на средневековый город, совершенно типичный, словно с картинок в учебнике истории Матушки-Земли. Мерк потёр переносицу, чушь какая-то. Ну, предположим, бывает, что уровень развития неравномерный, но поселения находятся слишком близко друг к другу, чтобы не контактировать. Мерк развернул отчёт и добавил новые данные, но его что-то смущало, что-то зацепилось за край сознания. Слайдер стал набирать скорость и снова заверещал сканер, от неожиданности Мерк даже не сразу попал по нужной кнопке.

— Хлоя! Ты это видишь?

Слайдер завис над городом. Высотки из стекла и металла, по улицам ехали автомобили, огромный небоскрёб в самом центре города почти касался облаков.

— Хлоя, я сошёл с ума?

Мерк нервно постукивал пальцами о приборную панель, не зная, что делать. Тут в сгиб локтя кольнуло.

— Ай, Хлоя, что это значит?

— Я решила, что вам стоит успокоиться, слишком высокий пульс. Я изучила данные, пересылаемые системой слайдера, и считаю их странными. Продолжите полёт?

— Да, немного успокоился, спасибо.

Слайдер не успел начать разгон, словно мираж, перед Мерком вырос современный город, практически такой, в каком он был последний раз, посещая Землю. Многоярусный муравейник, вокруг которого кружились слайдеры и флаеры, он даже заметил небольшой космопорт для частных судов. Пора выяснить, что же тут происходит. Он направил слайдер на площадку космопорта, где спокойно приземлился. Пару техников на выходе кивнули ему головой, здороваясь. Мерк запустил программу-переводчик и вышел через терминал космопорта в город. Обычный город. Спешат по делам люди, никто не обращает внимания на очень высокого мужчину в серебристом скафандре. По монитору шлема ползли данные анализа, Мерк отключил его мембрану, чтобы не мешала обзору. Хлоя сделает выкладки, и он почитает их спокойно на корабле. Мерк двинулся к центру города, внимательно осматриваясь, сначала всё казалось нормальным. Когда он дошёл до центрального парка, тревожащие его мысли сложились в слова. Они круглые и маленькие — вот в чём дело, все поселения, они слишком ровно очерчены, и города слишком малы для их уровня развития, словно пробники настоящих городов. Этот город не может быть такого размера, он дошёл от космопорта до центрального парка за пару часов, а в настоящем городе ему бы потребовалось два часа лететь на общественном флаере или ехать в метро. Это же так очевидно, почему он не понял этого раньше. Ноги как-то сразу перестали слушаться, и Мерк сел за столик уличного кафе. К нему подошла милая девушка официантка, удивительно, тут было человеческое обслуживание.

— Добрый день, что бы хотели заказать.

— Стакан воды, — Мерк не стал наглеть.

У девушки в руках материализовался стакан воды. Мерк удивлённо заморгал, ему предлагали иллюзию воды.

— А настоящей у вас нет? — спросил он.

— Настоящей? Вы турист! Добро пожаловать в ИПР24, для получения услуг зарегистрируйтесь в главной башне, пожалуйста.

Официантка ушла, а Мерк остался сидеть и стучать пальцами по столешнице. ИПР24, что это? Главная башня? Где это? Тут он почувствовал на себе взгляд, за соседним столиком сидела милая девушка в белом сарафане и ела мороженое, с любопытством рассматривая Мерка.

— Привет. Вы местная? Не поможете туристу?

— Привет. Заблудился? Вот уж не думала, что в нашем городе можно заблудиться, — улыбнулась она.

— Да, вот так получилось. Где главная башня?

— Ты смеёшься? — тонкие брови девушки приподнялись, а в карих глазах заплясали бесенята. — Я слышала, что мужчины не в состоянии найти что-то у себя под носом, но чтобы так.

— Увы, я немного растерян, — Мерк покраснел, он давно не общался с живыми девушками, Хлоя у него без имитации личности, он посчитал это лишним.

— Хорошо, посмотри вон туда. Самое высокое здание в центре, видишь? Наверху ещё такой шпиль огромный.

— Вижу. Это башня?

— Ты делаешь успехи, но я могу тебя проводить. Не прощу себе, если брошу такого парня в беде. Может, познакомимся? Меня зовут Летка.

— Я Меркурий, можно просто Мерк.

— Чудесно. Приятно познакомиться, Мерк, — Летка встала и подошла к Мерку, протягивая руку.

Это было неожиданно, впрочем, он не знал здешних нравов, может, ходить за руку малознакомым людям у них обычное дело. Ладошка девушки оказалась маленькой и тёплой. Ростом она была невысокая, едва доставала Мерку до груди. Хотя тут все были Мерку хорошо если по плечо, он рос без гравитации и всегда был выше жителей планет.

Они пересекли парк, остановившись только рядом с прудом, где смешно резвились утки. Летка заметила утят и долго не хотела уходить, смеялась так задорно, что даже Мерк улыбнулся, почувствовав, как отпускает тугой ком внутри.

В башню Мерк зашёл один, Летка отказалась, сославшись, что туда пускают только туристов. Без её руки снова стало тревожно. В холле было пусто, Мерк сделал шаг, и на стойке регистрации появилась фигура, механический голос спросил:

— Выберите настройки для личного консультанта.

Перед глазами замерцал список, в котором предлагалось отметить пол, тип внешности, тембр и манеру речи, а также стиль одежды. Быстро выбрав нужное, Мерк увидел, как фигура обрела очертания и на него смотрел высокий мужчина славянской внешности в деловом костюме.

— Приветствую Вас в центре обслуживания ИПР. Что бы Вы хотели?

— Объясните, где я, что значит ИПР?

— Исторический парк развлечений. Это отделение парка посвящено пятому уровню развития культуры. Вы можете заказать обзорную экскурсию по городу, а также любые истории и приключения, соответствующие этому временному периоду. Отсюда Вы можете заказать транспорт в любой другой ИПР на Ваш выбор.

— Я бы хотел поговорить с живым человеком.

— Увы, мы не используем труд живых, моей программы достаточно для обслуживания башни.

Мерк задумался, если он турист, а это парк развлечений, тогда…

— Есть ещё живые люди в городе?

— Это закрытая информация.

— Ну а те, кто ходят по улицам, они живые? Работники парка?

— Это закрытая информация, получение этой информации нарушает глубину погружения в среду.

Мерк сжал кулаки, хорошо, у него был ещё один источник информации, он повернулся и пошёл на выход. Но двери не открылись, наоборот, он почувствовал, что добавилось ещё защитное поле, выдавая себя слабым мерцанием у пола.

— Вы можете посетить парк после регистрации. Пройдите регистрацию, пожалуйста.

— Как её пройти?

— Нужен ваш индикационный чип, приложите к сканеру у двери.

Стало понятно, что выйти Мерк не сможет. Возможно, получится подняться на крышу и вызвать оттуда слайдер. Он пошёл к лифту, кнопки не работали.

— Вам нужно зарегистрироваться, чтоб пользоваться услугами башни.

Мерк стоял в центре пустого холла и начинал понимать, что попал в ловушку. Тут ожил динамик его скафандра.

— Мерк, нужна помощь? — спросила Хлоя.

— Да, я тут немного застрял. Ты сможешь мне помочь?

— Попробую подключиться к управлению башни. У нас слишком разный код, попробую создать имитацию DDoS-атаки, стой у двери, эффект будет короткий.

Действительно, через минуту мерцание защитного поля пропало, а Мерк вручную раздвинул створки двери и наконец вывалился на улицу. На него удивлённо смотрела Летка.

— Ты и внутри потерялся? — ехидно спросила она.

— Да, я тут теряюсь, всё непонятно. Может, ты мне поможешь?

— Конечно, хотя я уже чувствую себя спасительницей заблудших душ.

— Ты человек? — спросил он, почему-то сердце перестало биться, ожидая ответа.

— Конечно! Разве я похожа на приведение? — рассмеялась девушка. — У тебя такое лицо, что я даже засомневалась в своём ответе. Ты же держал меня за руку, хотя я знаю способ доказать получше.

Летка неожиданно сделала шаг к Мерку, обняла за шею, наклоняя его голову к своему лицу, и поцеловала, настойчиво раздвигая горячим языком губы Мерка. Он дёрнулся, словно от удара тока, потом обнял за талию и сдался под её натиском. Наконец, их поцелуй закончился, и чуть дрогнувшим голосом Летка спросила:

— Ну как? Доказала? Впрочем, мне понравилось доказывать тебе свою человечность. Может, продолжим, я живу тут совсем недалеко.

Марк смотрел на разрумянившееся лицо девушки, на золотые искорки в её глазах, его обжигало её горячее дыхание, он заметил, что его рука уже неосознанно гладит её обнажённую грудь, отодвинув тонкую лямку сарафана в сторону. Его никогда ещё не накрывало такой волной страсти, чтобы он чуть не начал раздевать девушку прямо в центре города на глазах у всех, это было ненормально, неправильно.

Мерк отдёрнул от Летки руки, та как ни в чём не бывало поправила сарафан и улыбнулась.

— Ну что, пойдём?

— Ты не проводишь меня до библиотеки?

— Библиотеки? А ты затейник. Конечно, у меня сегодня выходной, могу погулять.

Она снова взяла его за руку, и они пошли по одной из улиц, Мерк заметил, что за руку идут только они, значит, здесь такое не норма. Хотя, никто на них не обращал внимания, значит, и не порицается тоже. Библиотеку нашли быстро, Мерк затянул внутрь Летку, та, хихикая, залезла на ближайший стол, отодвигая терминал доступа в сторону и снова притянула Мерка, обвивая его руками и ногами, шепча в ухо: «Меркурий, ты такой горячий, я никогда не встречала таких, как ты, мне так с тобой хорошо».

— Подожди, мне нужно всё выяснить, я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь, дурачок. Я тебе всё объясню, покажу даже.

Он вырвался из её объятий и сел за соседний стол, запуская терминал.

«Вы можете подключиться к электронной библиотеке любого города или получить сводку последних новостей».

Список городов был большой, Мерк щёлкнул по одному из них.

«Связь с библиотекой этого города невозможна, нет в сети».

Он перебрал ещё несколько городов и получил тот же ответ. Выбрал получить последние новости.

«Вы просматриваете архив новостей. Новостей на это полугодие три тысячи двести двенадцатого не поступало, архив от первого полугодия три тысячи сто шестьдесят третьего года».

«Новинка — комплекс овеществлятор три тысячи. Технология позволяет создать свой мир, вы получите десять программируемых на любое поведение симулякров бесплатно. Наш дизайнер может помочь вам установить любую форму окружения. Популярные дополнения к миру: эльфийский лес, подводный мир, ковбойский приют. Тысячи вариантов индивидуальной настройки. Никакого обслуживания, башня самоподдерживает мир без усилий с вашей стороны. Мы обогнали технологии ИПР и ФПР, те покажутся вам неуклюжими подделками. Покупайте, наши башни овеществляторов, низкие цены, гибкая система платежей».

«Психологи и психиатры бьют тревогу! Уход в миры овеществления выбивает всё больше людей из социума, города пустеют. Не забывайте, что овеществлённая еда, несмотря на свой вид и вкус, не поддерживает организм, это пустышка. Уже очень много людей погибло от голода, уйдя в свои выдуманные миры».

Таких новостей было много. Бесконечная реклама с картинками дворцов, хижин в лесу, подводных и горных вилл, прекрасные полуодетые эльфийки улыбались, обещая подарить самые сладкие ощущения. Симулякров можно любить, можно убить, они всё принимали в соответствии с той программой, что в них заложена. Мерк забарабанил пальцами по столу и повернулся к Летке, она уже стянула свой сарафанчик и сидела на краю стола, поймала взгляд Мерка и прогнулась, облизывая язычком губы.

Мерк потёр переносицу, в сгиб локтя кольнуло. Мерк резко встал и пошёл на выход из библиотеки. Летка сначала пыталась его догнать и взять за руку, но он шёл всё быстрее, и она отстала.

— Хлоя, готовься к старту.

Корабль лёг на обратный курс, Мерк смотрел на планету, где от былой цивилизации остались лишь надгробия в виде ИПР и миллионов выдуманных миров уже умерших создателей. Где-то там бродила Летка — симулякр, созданный любить, вот только она сама и её любовь — иллюзия.

— Хлоя, я решил не менять настройки антиграва, думаю, это была глупая идея.

— Хорошо, принято. Курс?

— Давай домой, мама права, я и правда слишком долго прячусь от реальной жизни.

На улице было пасмурно, серое небо отражалось в мутных лужах. Павел покрутил головой высматривая цель. Ага! Вот! Новый магазин, надо же, когда отрыться успели, на месте бывшего «Дымохода». Магазин был на первом этаже жилого дома, желтая надпись на черном фоне вывески гласила «Гарм. Эзотерика». Вот сейчас и посмотрим, что там за эзотерика, потер руки Павел в предвкушении будущего веселья. О, как же он любил завалиться в такой магазин, где за прилавком с картами таро и амулетами из Китая сидела обычно толстая тетка в растянутом свитере или молодая студентка. Тогда он всей души проходился своим сарказмом и по палкам-вонючкам и свечкам, амулетам и талисманам, и другой ерунде, доведя продавщицу до крика, после чего с наслаждением писал развернутый отзыв о магазине в интернете.

Павел зашел в магазин, ничего не звякнуло, он даже покрутил головой, но музыки ветра, которую обычно вешают в таких местах над дверью, не было. Не было и привычной заунывной музыки, и запаха благовоний. Зато магазин был заставлен стеллажами со странными предметами, которые Павел не мог опознать, сколько не всматривался. Стояли огромные банки с зеленоватой жидкостью, где плавали непонятные органы и существа, висели высушенные трупики непонятного вида, связки трав с горьковатым запахом полыни, лежали пергаменты, книги в потертых кожаных обложках, украшения массивные со странными символами. Павел склонился над полкой где лежали высушенные когтистые лапки, похожие на птичьи, это он решил так думать, не обращая внимания на большой противопоставленный палец у них.

— О, замечательный выбор! Сушенная рука цверга, отличный талисман для творца, работаете с камнем? тогда это что нужно. — раздался за спиной у Павла мужской голос.

Павел подпрыгнул и повернулся, на него смотрел высокий, рыжий мужчина в черном костюме тройке. Еще бы во фрак вырядился, недоумок.

— Не, я такой фигней не интересуюсь. А вы тут продавец, что ли? Инвалид наверно, раз приходиться в таком месте работать. — съехидничал Павел. Ну что же пора начинать потеху.

— О, вы очень внимательный человек! Конечно такому надо что-то поинтереснее. — продавец с силой взял Павла за плечи и подтолкнул к другому стенду.

— Ну, ты, чего руки распускаешь? В морду давно не били? — завелся Павел, когда мужчина разжал пальцы на плечах.

— О, простите. Знаете, мы только открылись, и вы наш первый клиент. Так что я хотел бы вам подарить амулет, дабы загладить этот инцидент.

— Нафиг мне ваш амулет, а вот отзыв я вам накатаю знатный в сети, да такой что вам свою барахолку закрыть придётся.

— Прискорбно, но справедливо, вот возьмите. — продавец протянул Павлу маленький медный колокольчик на веревочке.

— Что за дрянь?

- Это очень сильный амулет от скуки. Возьмите.

Павел задумался, халява, да еще и от скуки, понятное дело выдумка, но почему не взять.

— Ладно давайте.

— Отлично! Кстати его нельзя не выбросить, не потерять, не сломать. Очень удобно. Можно подарить, но рассказав для чего он. Прощайте. — продавец опять подхватил Павла за плечи и вытолкал его из магазина, после чего дверь закрылась, и Павел услышал, как заперли замок.

— Козёл! Тварь! Да.да я…ну ничего, я вернусь с парой тухлых яиц и травматом, тогда и поговорим.

Колокольчик Павел отшвырнул в кусты у входа, а сам сунул руку в карман за сигаретами, пальцами нащупал что-то мелкое, вынул, это оказался колокольчик. Тут по спине пробежали холодные мурашки. Он снова отшвырнул амулет в кусты и сунул руку в карман, там ничего не было, зато что-то явно звякнуло в другом кармане, трясущимися руками Павел достал из него колокольчик.

— Да чего я, ну амулет от скуки, ну не теряется. Так мне так обещали, не обманули похоже. — сам себе под нос пробубнил Павел и заторопился домой.

Когда Павел проходил мимо каменной арки между домами на него упала тяжелая тень. Он медленно повернул голову и увидел замершее в арке огромное голое существо с серой складчатой кожей, огромные мускулистые руки упирались в землю, существо взревело, разбрызгивая слюну и бросилось на Павла. Забыв про свой пивной животик и отдышку от сигарет, Павел стартанул с места со скоростью достойной олимпийского бегуна.

Павел, тяжело дыша, лежал на полу в своей прихожей, где-то внизу рычало чудовище пытаясь протиснуться в подъезд дома. Но плохо было не это, а то что остальные люди огромного урода не видели, спокойно шли мимо не обращая никакого внимания, словно чудовища и нет. Павлу почему-то казалось, что лично для него эта тварь сделает исключение и разорвет его на куски совершенно реально, словно видит и чувствует в этом мире только его. Звякнул телефон, Павел открыл смс: «Поздравляем Вас с подарком от нашего магазина. Амулет манок для троллей навсегда избавит вас от скуки. Кстати, тролли бывают разного размера и очень любят жить в местах из камня.»

В кармане звякнуло, а на кухне в ответ загремело и раздался рассерженный рёв

— Что-то несильно страшно получается, не умеешь ты, — хмыкнул Лёха. — Пойду собираться.

— Что? Обязательно тебе уезжать к родителям? Может, в городе останешься?

— Батя скомандовал, что надо за лето гараж перестроить. Я и так соврал, что сессию на неделю продлили.

— Эх, а мои в отпуск уехали, я думал, у меня будем десять дней зависать.

— Везёт тебе, будешь жрать чебупели и в Доту играть сутками, а я раствор месить и кирпичи таскать.

Лёха встал и забрал одну из бутылок, отсалютовал приятелю и полез в коридорное окно общаги. Он был щуплый и в окно пролазил с лёгкостью, чем и пользовался, когда ему нужно было улизнуть из общаги после отбоя. Жека посмотрел, как исчезает в темноте коридора Лёха, и тяжело вздохнул. Сессия закончилась, часть группы уже разъехалась по домам. Сам Жека был городским, чем гордился немного, да и чем ещё гордиться? Внешность-то у него так себе: полный и прыщавый с вечно торчащим на макушке вихром. На девчонок из группы производило впечатление только одно: что он городской с трёшкой в центре. Но Надька его полюбила просто так, сама сказала, жаль только, она тоже вчера уехала домой. Жека забрал вторую бутылку и стал спускаться по пожарной лестнице. На первом этаже нашёл отогнутые на решётке балкона прутья и вылез на улицу.

Закат догорал, на фоне остывающего неба торчали чёрные силуэты многоэтажек. Жека остановился во дворе общаги, идти домой не хотелось. На улице было душно, тяжёлый, вязкий воздух казался неподвижным, а в нагретой за день квартире дышать совсем нечем. Жека уселся на качели и открыл пиво. Единственный друг уедет завтра домой, и лето придётся провести одному, пара дворовых приятелей не в счёт. Жека включил смартфон, до полночи ещё два часа. На самом деле историю про чёрный автомобиль он не совсем сочинил, у него в подъезде действительно жила сумасшедшая бабка. Звали её все баба Шура. Людей она обычно игнорировала и часто разговаривала сама с собой. Недавно, увидев Жеку, баба Шура вздрогнула, затем тихим, трясущимся голосом пробормотала: «Ужас-то какой, свят-свят. На дорогу ночью не ходи, а то плохо будет». После этих слов стало как-то тревожно, но потом Жека выкинул бабкино предостережение из головы и вспомнил, лишь когда всплыла тема детских ужастиков. Действительно, чем не страшная история, такую можно малышам рассказывать в темноте. «Не играйте дети ночью на дороге, чёрный Хаммер переедет ноги». Жека хихикнул и глотнул тёплого пива.

Качели мерно поскрипывали, где-то во дворах слушали музыку, басы которой разносились далеко по округе. Непонятно откуда пахло жареным мясом и дымком бани. Может, запах доносился из ларька с шаурмой на проспекте, может, от частного сектора, что начинался дальше по улице. Жека листал телеграм, когда телефон мигнул и показал, что осталось пять процентов заряда. Это они с Лёхой весь вечер прямую трансляцию «Dota 2 Summer Cup» смотрели, вот разрядили сначала у Жеки смартфон, потом и у Лёхи. Без телефона сидеть одному скучно, да и в голову сразу снова начали лезть воспоминания о разных страшилках.

Неожиданно в спину ударил шквальный ветер, поднимая в воздух листья и песок с детской площадки. Жека завертел головой и понял, что в город приползла гроза. Небо стало совсем тёмным, казалось, протяни руку и сможешь пощекотать жирный бок тучи, нависшей прямо над тобой. Ветер ударил вновь, вокруг всё настороженно смолкло. Жека подскочил с качелей и быстрым шагом отправился к дому. Он дошёл до дороги и резко остановился: обычная односторонняя полоса рядом с домом и с растущими вдоль неё кустами боярышника. Сто раз через неё ходил и днём, и ночью, но сейчас вдруг показалось, что на асфальте разливается тёмное густое пятно, маслянисто блестя под светом фонарей. «Чушь, ничего там нет, выпил я лишнего, вот и мерещится теперь. Сам придумал — сам испугался, идиот». Но не может же он до утра здесь топтаться из-за глупого детского страха. Жека сглотнул горьковатую слюну и побежал через дорогу, стараясь скинуть вцепившийся в ноги и горло ужас. В грудь ударил порыв ветра. Яркая вспышка. Молния на мгновение ослепила, оглушил удар грома. Над головой заморгали фонари, что-то глухо хлопнуло, и всё погрузилось во тьму.

— БКБ мне в зад! — взвизгнул Жека, залетая с размаха в кусты, потеряв в темноте проход между ними.

Тонкие иглы боярышника с радостью впились через тонкую футболку в грудь. «Как же больно!» Выбравшись из кустов, Жека понял, что удар молнии вырубил электричество. Фонари и окна домов погасли — весь квартал остался без света. Жека достал телефон, но тот, похоже, совсем разрядился и не захотел включаться. В родном дворе темнота была такая, что пришлось идти к подъезду почти на ощупь. Жеку вдруг охватило неприятное чувство, что чёрное небо опустилось ещё ниже и вот-вот поглотит его, оставляя среди полного мрака. Он в панике дёрнул железную ручку подъездной двери. Неожиданно то, что выглядело растрескавшейся краской, ожило и прыснуло в разные стороны от ручки, семеня многочисленными тонкими ножками. «Мерзость какая, на нагретую солнцем за день дверь сползлись многоножки чёртовы!» Выругавшись, Жека наконец попал в подъезд, но там оказалось ещё темнее, чем на улице. Держась за перила, почему-то противно липкие, Жека осторожно нащупывал ногами ступеньки. На полу что-то шуршало, а под подошвой кроссовок противно похрустывало и лопалось. Запах в подъезде был странный, так обычно пахнет на вспаханном перед посадкой картошки полем: влажной землёй, гнилой травой. «Похоже, горшок с цветком уронили». Между этажами добрые бабушки наставили растений в вёдрах из-под майонеза, неудивительно, если кто-то уронил в темноте.

В квартире оказалось светлее, чем в подъезде, а может, глаза уже привыкли к темноте. Жеке мерещилось, что вокруг что-то движется, ползут по стенам тени, слух улавливал поскрипывание и тихие подвывания, всхлипы. К запаху земли примешивался запах свежих сосновых досок. Темнота заставляла мозг придумывать то, что глаза не в силах были рассмотреть. «Надо ложиться спать, вот только что делать с телефоном». Зарядить гаджет было нечем, внешний аккумулятор родители забрали в отпуск. Без телефона было как-то тревожно, если утром электричество не починят, надо побежать в общагу и зарядить у Лёхи. Гроза так и не пролилась дождём, тучи затянули небо, иногда в их вязкой сини мерцало холодным белым светом.

Ночь тянулась невыносимо долго. Жека крутился в кровати, матрас казался жёстким, словно камень, каждая складка простыни впивалась в тело. Дышать в комнате было нечем, воздух густой, словно кисель, не хотел проходить в лёгкие. Помучавшись, Жека поднялся с кровати и сел у окна в надежде увидеть, когда на улице начнут появляться люди. Определить время из-за грозового неба было невозможно. Единственные часы в зале оказались без батарейки, Жека вспомнил, что родители вечно забывали вставить новую. Все привыкли смотреть время на телефонах или в компьютере. Время, казалось, застыло, но самым противным в этой ситуации был мёртвый кирпич смартфона, словно перерезанная пуповина связи со всем внешним миром. Одиночество, словно почувствовав незащищённость Жеки, пригнало целый табун неприятных мыслей: «Вот что у него за жизнь? Живёт с родителями, учится на менеджера, а дальше что? Будет работать в офисе или магазине, копить деньги на машину, женится на Надьке. А зачем всё это?» Стало как-то тошно, несмотря на духоту и жар нагретой за день комнаты, по телу Жеки пополз холодок, заставивший тело занеметь. Жека начал растирать руки и одеревеневшую шею. Мысли о будущем уступили место прошлому. Вспомнилось детство, как он чуть не утонул в пруду у бабушки в деревне. Тогда он тоже чувствовал сковывающий всё его тело холод, наверно, так действовал страх смерти. На смену беззаботному детству пришли школьные годы, как его дразнили жиртрестом, его попытки ходить в качалку. Были и приятные моменты, как ему купили комп, первые победы в катках. Правда потом пошли ссоры с родителями, они так и не поняли его мечту стать киберспортсменом и после школы заставили поступить в институт. Все эти воспоминания, как картинки выцветших слайдов, промелькнули перед глазами. Вот ему уже двадцать, а вспомнить о своей жизни особо нечего. Учёба, пьянки с друганами, поцелуи и первый секс с Надькой — как-то всё мелко. Все эти мысли раздирали грудь изнутри не хуже привидевшихся в темноте чудовищ. Непонятно, сколько прошло времени за этими горестными раздумьями, но тьма стала не такой плотной, превратившись в серый сумрак.

Наконец послышались глухие голоса и музыка у соседей. Повезло, у них что-то работало, возможно, телефон или ноут. Музыка звучала странная, заунывная. От неё по коже побежали мурашки и зародилось тревожное беспокойство. «Вот уж не думал, что сосед фанат Gregorian или Ларго». В окно Жека заметил, что у подъезда появилась бабка и уселась на скамейку. Это оказалась та самая сумасшедшая соседка — баба Шура. Что ж, может, подойти и сказать, что он перешёл дорогу ночью, потому свет и отрубило. Может, даже рассмеяться, пусть поймёт, что Жека не боится её слов, его такой ерундой не запугать.

Жека вышел из подъезда и пошёл в общагу, к бабке он подходить не стал, ну её. Район показался тихим, как кладбище, где мраморные надгробия выросли до размеров многоэтажек. Около общаги было пусто, да и понятно — воскресное утро. На проходной мерцал синим мертвенным экраном телек, но вахтёрши на месте не было. Жека поднялся в комнату Лёхи и постучал, но никто не открыл. «Спит или уже убежал на электричку?»

— Лёха! Спишь? Открывай!

Побарабанив ещё немного, решил, что в комнате никого нет. Плюнув, отправился в общую комнату, там должна быть розетка. Увы, оказалось, что зарядку Жека оставил дома, пришлось возвращаться. Злость на свою тупость притупила тревогу и прогнала страх. Но появились мысли, а вдруг что-то случилось, а ему не дозвонятся. Родители в аварию попали, или Лёха на стройке гаража получил кирпичом по голове, он тот ещё строитель. Надюшка, наверно, пишет, она всегда пишет «Доброе утро», когда проснётся и ещё дурацкие стикеры поцелуйчиков шлёт, если не ответит, устроит ему потом головомойку.

Родной двор встретил сумрачной тишиной, только бабка сидела на прежнем месте и посмотрела на него как-то странно, а потом неожиданно сказала:

— Ты только на похороны не ходи.

— На какие ещё похороны? — Жека даже остановился от удивления.

— Вот все вы туда рвётесь, а что толку? Тоска вам только. Мать вчера так плакала, так плакала, аж скорую вызывали.

Жека посмотрел на бабку и тут заметил, что с ней не всё в порядке. Была она бледная, словно вся выцвела, а если приглядеться, то через её сухое тело была видна подъездная дверь. «Ого, да меня, похоже, молнией стукнуло, и я теперь призраков вижу! Офигеть».

— Баб Саша, а Вы когда умерли? Ночью?

— Тьфу на тебя, с чего мне помирать, здоровая я. Это ты, милок, помер и не ночью, а три дня назад. Нечего на дорогу ночью из кустов выпрыгивать, да ещё когда дождь льёт. Гроб-то закрытый был, говорят, вся грудь всмятку, и лицо сильно разбито.

— Зачем врёте! Сумасшедшая старуха! — Жека вдруг понял, что бабка-то совсем чокнулась, как померла.

— Зачем мне врать, я тебя и раньше предупреждала, жалко стало такого молодого. А смерть я с детства вижу, иногда покойникам советы даю, да только толку нет. Они меня единственную из всех людей видят, вот и лезут с разговорами, окаянные.

— Не верю я вам! Специально меня пугаете. — Жека развернулся и пошёл домой.

В голове крутилось только одно средство спасения от нахлынувшего ужаса. «Телефон. Надо зарядить телефон и написать родителям или Лёхе, сейчас возьму зарядку и заряжу. Вот включится телефон, и понятно станет, что всё это чушь. Можно у соседей телефон взять, да, возьму у соседей, дадут позвонить. Точно! Сумасшедшая старуха, призрак из неё еще хуже получился. Просто электричества нет, вот и всё, главное — телефон включить».

Жека в раздражении дёрнул дверь подъезда, та со скрипом отворилась, за ней был длинный чёрный тоннель, в конце которого светил тусклый огонёк.

«Ура, свет дали, сейчас телефон заряжу!» — обрадовался Жека и устремился к свету.

Лёха возвращался в электричке домой и слушал музыку, стараясь отвлечься от грустных мыслей. За окном мелькали тёмные тени деревьев. Лёха ездил в город на похороны: три дня назад погиб его лучший друг. После похорон они изрядно напились с Надькой, девушкой Жеки. Раньше ему казалось, что она Жеку и не любит совсем, просто на городскую прописку глаз положила. Но пьяная Надька рыдала и всё рассказывала, какой Женечка был хороший, что он даже ей цветы дарил, а на день рождения большого медведя, и под окнами общаги написал «Любимая, с днём рождения». Проводив вечером зарёванную девушку до автобуса, сам Лёха решил ехать домой на электричке, пусть дольше, зато будет время успокоиться. Получается, он последний, кто видел Жеку живым. Ещё смущала эта дурацкая история с дорогой. «А что, если Жека погиб, как и рассказывал в своей дурацкой страшилке про дорогу в полночь. Вот зачем он только это сочинил?» Самое отвратительное, что Лёха уехал к родителям, даже не зная, что ночью погиб его друг, позвонили ему только вчера, пригласив на похороны. Отец Жеки каким-то механическим голосом перечислил название кафе и время поминок, после чего сбросил звонок. «А мне же мутно как-то было той ночью, только я думал, что из-за грозы». Заснул тогда Лёха только под утро, и ему приснилось, что в дверь кто-то стучит. Даже зовёт его сквозь сон, голос был Жеки, но утром друг был уже мёртв, пусть Лёха об этом и не знал. Так что это был просто сон, а может, предчувствие беды. «Попрощаться приходил или за мной?» А ведь он ещё обижался, что Жека два дня не в сети, думал, друган ушёл в игровой запой, пока родители не вернулись домой. А на самом деле всё это время Жека был мёртв и лежал в морге с развороченными ударом кенгурятника рёбрами. Волна холода пробежала у Лёхи между лопаток, и тут музыку прервал сигнал входящего вызова. Номер был Жеки. Лёха хотел сбросить, а потом подумал, что, возможно, кто-то из родителей друга решил что-то уточнить с телефона Жеки.

— Да?

Сначала в трубке что-то шелестело, словно телефон включился у кого-то в кармане, а потом раздалось:

— Не играйте дети ночью на дороге, чёрный Хаммер переедет ноги.

— Что за шутки! — Лёха в ужасе сбросил звонок.

Тут же в телеграм пришло сообщение: «Лёх, Лёх! Я телефон зарядил, ты этой сумасшедшей бабе Шуре не верь! Живой я, Лёх! Созвонимся! Ты, главное, в полночь на дорогу не ходи! Не надо».

Телефон завибрировал, показывая, что пришло ещё сообщение от Надьки, и экран погас. Лёха вспотевшими руками тыкал в экран и кнопки, но смартфон больше не отзывался.

Выйдя из электрички и спустившись в темноте с платформы, Лёха остановился перед узкой сельской грунтовкой, где-то вдали послышись отзвуки грома, на село наползала ночная гроза.

Красавчик — мужчина благородного вида, занявший единственный стул в шатре — лениво рассматривал лежащие на коленях бумаги, на вопрос Ушастого лишь пожал плечами. В этот момент рядом раздались страшные матюги, а затем и звуки драки. Потом всё опять стихло, и стали слышны обычные звуки военного лагеря.

— Кажись, Рыгало опять проиграл соседям. Вот олух, они там все шулеры, будет без денег ходить, вот не дам взаймы, он мне и так серебро должен, — сказал Корявый, поднимаясь и потирая спину.

Полог шатра откинули, и вошёл Тёртый. Каждый, кто видел этого сурового, крепкого мужика, покрытого шрамами и татуировками, сразу понимал, что перед ним непростой боец. Холодный, цепкий взгляд и зычный голос даже в разговоре выдавали в нём командира.

— Сидите, девчонки? Косички плетёте? Для кого, сукины дети, горн в лагере надрывается?! Чтоб через пять минут были на построении.

Тут же совсем рядом тревожно запел горн, в шатёр вбежал рыжий бородач в одних портках, увидев командира, поднырнул под летящий в его сторону кулак и скрылся в углу шатра, где лежали сваленные вещи.

— Рыгало! Срака беса! Ты опять проиграл обмундирование? Если тебя нынче не убьют, то я сам тебя урою, — рявкнул командир и вышел из шатра.

Товарищи заржали и бросились к своим вещам, чтобы уже через десять минут вылететь из палатки с оружием и броситься в сторону городских укреплений, где были места для бойцов, нанятых для усиления городского ополчения и армии епископа.

Последним шатёр покидал Красавчик, его остановил Тёртый, показав на стоящего в стороне паренька.

— Наш новый Лекарь.

— Мальчишка?

— Говорит, умеет драться и стрелять. Выдай ему гросс-мессер Шального и пистолет. Там сумка с перевязками и зельями осталась, тоже отдай. Сразу его в бою и проверим. Не обосрётся, возьму в отряд.

— Зарубят, — флегматично протянул Красавчик.

— Бери, парням скажешь, чтобы берегли. Я в ставку епископа, получу указания, и чтобы до моего возвращения держал всех в узде, не пугайте новичка.

Армия епископа Бамберга Георга III расположилась под Филлахом. Городишко был маленьким, когда-то появившееся на пересечении четырёх больших трактов ярмарочное место, которое со временем окружили стенами от нападения зверей да лихих людей. Впрочем, скоро там стали оседать большие деньги, так что город начал бойко строиться, появились управление и даже небольшой отряд стражников. Это доходное место император Оттон II даровал епископу Бриксена. Сейчас Филлах находился под покровительством епископства Бамберг. Впрочем, покровительство городу сильно не нравилось, так как заключалось в основном в сборе налогов, которые росли чуть ли не каждый месяц, и постоянном нарушении городского права. Так что горожане дождались случая и отвезли ключи от города барону Лихому за обещание не лезть в управление, а налоги взимать фиксированной суммой раз в год. Барон был выходцем из вояк, получил дворянство из рук эрцгерцога. Хозяйство у Лихого было крепкое, на баронских землях добывали железную руду и разводили лошадей. После согласия принять город под защиту барон получит в своё владение торговое место на самой крупной ярмарке этих земель. Так что Лихой собрал воинов и двинулся к Филлаху, где его уже поджидало войско епископа, которому успели доложить о своеволии горожан. Жителей такое положение дел радовало, авось порвут благородные друг друга, и настанет для города вольная жизнь.

Наёмники сидели у стен города и смотрели, как строятся боевые порядки войска епископа. Слышались приказы и ругань командиров, звуки горна, ржание лошадей.

— Говорят, что у епископа три сотни войска, а у барона две, — задумчиво проговорил Корявый, проверяя порох в мешочке. — Разделаем баронских на раз.

— Чушь, городское ополчение сидит за стенами города. Епископ повесил зачинщиков, что ключи барону отдали. Да только зуб даю, что эти сукины дети ударят нам в тыл при первой возможности, — возразил ему Бум и сплюнул в сторону города.

— Если успеют, нам епископ город под разграбление обещал. Быстро этим олухам покажем, кто боец, а кто конская лепёшка, — хмыкнул Рыгало.

— Смотрите, вроде Красавчик к нам не один идёт. Парнишка с ним какой-то. Неужто решили взять мальца, чтоб ядра Некасаться подавал? — сказал Ушастый.

— Не подавать. Сам делать быстро. Я думать, это лекарь, — Некасаться встал, расправляя шаровары. Ему вечно было ничего не видно за спинами этих рослых варваров.

Некасаться был самый щуплый и низкорослый в отряде, родина его находилась где-то далеко на Востоке. В отряде говорили, что там он был главнокомандующим большой армии, но проштрафился и сбежал, убив присланного палача с шёлковой удавкой. Его воинские навыки были слишком экзотичными для местных свар, а тонкий изогнутый меч неудобен в битве против кацбальгеров и фламбергов. Зато отряду пригодились его знания военной техники и ловкое обращение с «китайскими стрелами» и бомбардой.

Красавчик подошёл к отряду, словно в театре, поклонился, выставляя руку и указывая на новенького.

— Лекарь, которого вы так все ждали. Прошу любить и жаловать — приказ командира.

— Красавчик, ты чего? Это ж кинд. Мы что, в няньки записались? — Бум даже привстал с земли в раздражении.

— Бамбино, — поддержал Ушастый, забыв о том, что обиделся на Бума.

— Заткнитесь, приказ командира. Беречь, не обижать.

Мужики недовольно засопели, только Некасаться подошёл к смущённому такой встречей новичку и склонился в поклоне.

— Приветствую тебя, юный отрок. Меня зовут Ли Джин, но эти лаовай зовут меня Некасаться.

— Я рад познакомиться, уважаемый Ли Джин, меня зовут Карл Корро, — паренёк тоже поклонился.

Некасаться отошёл на своё место, довольный тем, что теперь шутки про самого мелкого в отряде будут предназначены не ему.

— Смотри, какой Некасаться велеречивый, оказывается, я и не знал, что он может нормально разговаривать, — сказал Бум.

Разговор прервал сильный шум, армия приветствовала своего полководца рёвом сотни глоток. Епископ на белой лошади гарцевал перед своим войском. Построение тронулось вперёд, а к наёмникам подбежал Тёртый.

— Чего расселись, двигаем к лесу. Наша задача — зайти вбок к барону и посеять панику. Потом снова отойти в лес. Готовьте аркебузы и мушкеты, в ближний бой не вступаем. Некасаться, тащи бомбарду и запас «копий» в лес и стреляй оттуда, куда попадёшь, главное — шума и дыма побольше, чтоб отвлечь от основного войска. Постреляем и драпаем, когда они кинутся к нам. Епископ ещё не заплатил, обещает, что мы поправим свои дела в городе после драки. Но по мне, так это пустой разговор. Если что-то пойдёт не так, мы сразу уходим, не собираюсь умирать бесплатно.

Выдвинулись в лес. Некасаться тянул тележку с лафетом, остальной отряд поделился на пары, одним досталось нести мушкеты, а другим — боекомплекты и фуршеты. Карл нёс мешок с ядрами и присматривался к людям, которые теперь станут его товарищами в бою. Красавчик, который его привёл, был действительно красивым мужчиной, но глаза у него неприятные, водянисто-голубые и смотрят на всех с презрением. Остальные попроще, обычные мужики. Похоже, из разных мест, удивительно, как судьба свела в одном отряде. Акцент, с которым на вавилонском говорил рыжий бородач, подсказывал, что он шотландец. Только островитяне и жители дальних мест сильно искажали всеобщий вавилонский на свой манер. Одет рыжий в сильно тёртый акетон с мятыми пластинами на груди, такие же драные шоссы, похоже, одёжка видела лучшие времена и снята с чужого плеча, на поясе палаш, в руке гизарма. Товарищи зовут его Рыгало. Вот идут рядом и спорят Ушастый и Бум. Один высокий, похож на итальянца, бабы таких любят, вот только всё портит отрезанное ухо, отсутствие которого сейчас прикрывал салад. Одет он достойно: короткий металлический плакарт поверх короткой бригандины, на поясе пороховница и чинкведеа, в руках алебарда. Второй — Бум, невысокий плотный мужчина, похож на немецкого пастыря, такого больше представляешь в рясе с чётками, чем в кирасе с мушкетом. С командиром Карл познакомился ещё в городе, подумал, что под началом такого человека умереть будет не так страшно. Карл хотел умереть, пусть это и не по-христиански, но сил жить у него не осталось. Эта маленькая войнушка случилась очень кстати, возможно, ему удастся совершить подвиг, и тогда его смерть не осудят даже ангелы небесные.

Дошли они быстро, лесок был редким, горожане уже как следует растаскали его на собственные нужды, оставив от дубовой рощи лишь молодые дубки и пеньки. Войско барона уже сравнялось с лесом, и было хорошо видно конницу и следующую за ней пехоту. С другой стороны баронского войска были холмы и подлесок, вдали возвышались горы.

— Так, встаём по краю, заряжаем, — скомандовал Тёртый.

На линию заряжать мушкеты встали Бум, Корявый и Красавчик, загорелись фитили, и бухнуло. Словно эхо, раздались выстрелы со стороны холмов, там засел ещё один отряд наёмников. Всё заволокло пороховым дымом, строй конницы дрогнул, и несколько всадников стали разворачиваться к лесу. Пехота остановилась и даже начала отступать, похоже, это были обычные крестьяне, таких пугнёшь как следует, и разбегутся. Войско подошло ближе, и стали видны лошади, тянущие мортиры.

— Похоже, барон подготовился, шансов у епископа против мортир мало, да ещё если городские ударят в спину, — сказал Красавчик. Все переглянулись, и стало понятно, что спорить с этим никто не будет.

— Так, внимание привлекли, теперь по второй. Некасаться, давай пали! — приказ командира вывел всех из задумчивости.

Некасаться подпалил фитиль бомбарды и отбежал подальше. Снова грохнуло, заржали кони, кажется, задние ряды пехоты уже намочили штаны. Десяток рыцарей отделился от колонны и поскакал в направлении рощи, понимая, что стрелков нельзя оставлять в тылу.

— Так, ещё разок по рыцарям из мушкетов! Некасаться, готовь «копья».

<tab>Грянул выстрел, лошадь переднего всадника встала на дыбы. Одного рыцаря пуля чиркнула по плечу, и он начал заваливаться вбок.

Пока мушкеты заряжали, Некасаться расставил пять пар крестовин, на которые положил «копья яростного огня», и стал поджигать фитили. Карл решил помочь и бросился поджигать с другого края. Его остановил вопль:

— Не касаться! Не касаться! Я сама! — маленький узкоглазый человечек был в ярости, он махал руками, отгоняя Карла от своего добра.

<tab>Карл отбежал в сторону, а Некасаться вернулся к работе. Загудело, «копья» с треском и визгом понеслись к армии противника. Грохнуло, и всё заволокло чёрным дымом. Было слышно, как ржут лошади, ругаются всадники. Часть пехоты уже бежала с дикими криками. Увы, никаких разрушений от «копий» не было, зато они сильно пугали неподготовленных к такому людей и животных.

— Стрелки за мечников, отходим к городу, пока дым!

Два рыцаря барона настигли отряд наёмников у края леса, уже недалеко от армии защитников города.

Вперёд выступили Тёртый, Рыгало и Ушастый. Первого рыцаря достал гизармой Рыгало, ловко подцепив и сбросив с лошади, тут же к упавшему подскочил Тёртый и нанёс удар мизерикордией в смотровую щель шлема.

— Мерзкие наёмники! — взвыл второй рыцарь и ударил, целя копьём в грудь Рыгало, но тот увернулся, и копьё лишь пропороло акетон на плече.

С двух сторон на рыцаря бросились Тёртый и Ушастый. Командир ловко наносил удары фламбергом, перетягивая внимание на себя, в это время Ушастому удалось зацепить всадника алебардой и скинуть с коня. На упавшего рыцаря обрушился град тяжёлых ударов, скоро стало понятно, что он мёртв. Тут Бум заметил ещё пять всадников с штандартом барона. Видимо, противник послал отряд, чтобы очистить лес от стрелков, распугавших пехоту.

<tab>Карл подумал, что смерть его уже совсем близко, но это почему-то не принесло радости. Тут в армии епископа заиграл горн, и среди знамён развернулся красный штандарт с мечом.

— Инквизиция? А ей тут что надо? — сказал Бум, готовясь заряжать мушкет.

Тут Карл почувствовал, как в сердце вошла холодная игла, перед глазами поплыло, ему пришло видение, как на пути всадников загораются два красных круга. Парень замотал головой и закричал:

— Бежим!

— Ты что? Струхнул, от всадников не убежишь, — Бум усмехнулся.

— Им сейчас будет не до нас! Демоны! — он дёрнул за рукав Тёртого и умоляюще посмотрел ему в глаза. Карл не знал, как ещё заставить командира поверить в то, что он почувствовал.

— Бегом марш! — Тёртый, видимо, тоже что-то ощутил своей чуйкой старого наёмника и, развернувшись, побежал к городу.

Остальные бросились за ним. Карл ухватил за верёвку лафет, помогая тащить его Некасаться, тот не стал ругаться, и они быстро догнали остальных наёмников. Позади раздались радостные крики всадников, решивших загнать наёмников, как добычу. Потом пришла волна жара, ударившая в спину и заставившая бегущих упасть на землю. Карл повернулся и увидел, как перед копытами лошадей из пламени вылезают два огромных мохнатых зверя. Едко запахло серой, звери бросились на всадников. Удар лапой, и доспех рыцаря лопается, как спелый орех, а на круп лошади вываливаются потроха из распоротого живота.

— Что за чёртово отродье?! — заорал Корявый и перекрестился.

— Бежим! — скомандовал Тёртый.

Карл оглянулся на войско барона и успел заметить, как там вспыхивают огненные круги и появляется десяток лохматых тварей. Наёмники вскочили и помчались вперёд к городу, скоро вопли за спиной стихли, а Карл почувствовал обжигающий взгляд на своём затылке. Парень хотел бросить верёвку лафета, чтобы бежать быстрее, но передумал, понимая, что Некасаться точно не оставит своё сокровище и погибнет, пытаясь тащить его в одиночку. Никто не оборачивался, боясь сбиться и потерять скорость, но Карл почувствовал: добежать до города не успеют. Понял это и командир, он остановился и резко развернулся, держа фламберг наперевес. Затем остановились и остальные, отряд ощетинился оружием, готовясь дать свою последнюю битву адским тварям. Два медведеподобных существа были уже близко, по их оскаленным мордам стекала кровь. Тут в голове у Карла опять зазвенело, словно ударили сразу в сто колоколов, и всё залил белый свет. Твари взвыли, взметнулось пламя, волной жара сбивая наёмников с ног. Адский огонь поглотил существ и пропал. Карл с трудом сел на траве и посмотрел в сторону поля боя, там было всё кончено, от армии барона остались кровавые ошмётки вперемешку с кусками железа, размазанные по полю. Парня замутило, и он согнулся, пытаясь удержать содержимое желудка.

— Что это, мать вашу, было? — Бум снял салад и утирал вспотевший лоб трясущимися руками.

— Бесы, — сказал Карл, он уже немного продышался и старался не смотреть на то, что осталось от армии барона.

— Епископ, похоже, отдал наши денежки инквизиции за ручного демонолога. Дорого же ему это вышло. Теперь правда горожане и пикнуть против него побоятся, — устало проговорил Тёртый.

— Ну тогда пора и нам сходить за деньгами, выпить ещё не мешало, я после такой пробежки, словно сарацинская пустыня, требую дождя из пива и вина, — Корявый потёр спину и тяжело поднялся.

— Эй, Ведун, давай свои бинты, а то без руки останусь, — буркнул Рыгало.

Акетон у рыжего на плече пропитался кровью. Карл даже не понял, что обращаются к нему, но потом вспомнил, что он лекарь, и бросился искать перевязки в сумке.

В таверне было тихо, местные жители сидели по домам, в городе армия епископа отмечала победу. Впрочем, до полноценного грабежа дело не дошло, епископ выплатил деньги наёмникам, а командиры получили строгий наказ сильно не безобразничать в городе. На многих появление бесов повлияло благосклонно, напомнив, что именно к этим тварям отправятся грешники после смерти. Так что даже наёмники вели себя довольно мирно.

На столе чадили свечные огарки, на полу валялись обглоданные кости. Наёмники пили, приходя в себя после этой странной битвы.

— Выпьем за Ведуна! — гаркнул Ушастый.

— Добро пожаловать в отряд «Боннакон»! — поднял свою кружку Бум.

<tab>Зычно рыгнув, Рыгайло поднял свою кружку. Остальные закричали «За Ведуна!». Сам Ведун лежал на лавке, куда его отнесли после двух кувшинов вина и пива.

— Мальчонка совсем. Тёртый, ты где его откопал такого? — спросил Корявый.

— Бегал по городу, искал лекаря, только желающих не нашлось, негусто тут у них с лекарями. Расстроился, пришёл в таверну, смотрю, юнец сидит, и по лицу видно, что надумал либо напиться, либо утопиться. Понятное дело, баба бросила или денег проиграл лишнего. Честь задета, значится, жизнь сразу не мила. Трепетные юноши эти дворяне. Красавчик, что, все по молодости такие из ваших?

— Ну вам деревенским не понять, что такое честь, — хмыкнул Красавчик.

— Куда уж нам, мне как навоз бросать надоело, я в армию подался, а там не до душевных терзаний было.

— Ну а парень-то что? Как ты понял, что он лекарь?

— Да ничего я не понял, так подсел просто, интересно стало, было заметно, что паренёк неместный. Оказалось, что он из самого Парижа приехал. Там он учился в университете на медицинском, правда недолго. Сказал, с родными беда случилась, пришлось ему всё бросить и уехать к дядьке в этот город. Правда его тут не ждали и указали на дверь, вот он и сидел в таверне. Ну я и позвал к нам, расписал удалую наёмничью жизнь и вас красавцев.

— Ого, университетских я ещё не встречал. А про то, что он стрелять и мечом, это ты наврал?

— Почему наврал, видно же, что он из благородных, а их с детства такому учат.

— А как насчёт того, что он ведьмовство чует? Это ты не знал, — выдал Корявый.

— Не знал, да и парень, похоже, не знал, иначе инквизиция давно взяла бы его на поводок.

— Нам повезло встретить Ву, он будет передавать наши просьбы духам, — Некасаться довольно потирал ладошки. Он же первый оказал Ву почтение, духи это заметили и будут к нему благосклонны.

— Ну уж не знаю, теперь надо быть осторожнее с инквизицией. Посмотри-ка, зашевелился наш Ведун, — сказал Красавчик.

Ведун сполз с лавки и, петляя, побежал на улицу, где его и вывернуло у самого крыльца. Ноги подкосились, и он уселся на ступеньки. Рядом в мусоре что-то зашуршало, а потом раздался горестный скулёж. Ведун наклонился и заметил, что среди мусора лежит грязный щенок.

— Эй, малыш, иди ко мне, — позвал он зверя.

<tab>Тот, слабо пошатываясь, побрёл к Ведуну. Щенок был лопоухий и с большими лапами, сильно истощённый и побитый. Ведун подхватил подошедшего щенка под пузо и понёс в таверну.

— Буду звать тебя Карл, надо же кому-то донашивать моё имя.

— А откуда единороги? Кто знает, есть и ладно. Кстати, единороги греются на теплотрассе, оседлаем и домчимся «сквозь» до леса быстрее всех.

— Не люблю «сквозь», вечно зацепишься и застрянешь, — сказала Огнея.

Сёстры лишь отмахнулись от неё, вечно Огнея недовольна, из сестёр-лихорадок самая «душная». Единороги спали на тёплых трубах, рога их мерцали зелёным токсичным светом. Сёстры вскочили на спину трём и двинули по единорожьим бокам пятками. Но! Твари взвились и, скаля острые зубы, понеслись вперёд по теплотрассе, взбрыкивая, пытаясь свалить со спин всадниц.

«Сквозь» поплыло, развернулось, заклубилось серебристым дымом, вдохнуло в себя всадников, а затем выдохнуло их уже в тёплое и тёмное. Глядея неожиданно почувствовала, как ощущение дежавю расплылось и исчезло, словно сняли с глаз пыльную занавеску.

— Это не лес! А я говорила: не люблю «сквозь».

— Ничего, это просто человечье жильё. Сейчас ещё разок скакнём. — Ледея погладила по шее единорога, тот затравленно замер.

— А тут интересно…

Квартира была маленькая: кухня, коридор, гостиная, кладовка, спальня, туалет. Сёстры разбрелись, осматриваясь. В гостиной мерцал телевизор, и на диване спал мужик.

— Смотри, говорящие головы ругаются! — хихикнула Ледея, тыча пальцем в телевизор.

«…Учёные так и не смогли прийти к однозначному выводу, что случилось двадцать четвёртого сентября после «десяти дней мрака». Наши оппоненты уверены, что дело в излучении. Многим рекомендуют находиться подальше от радиоточек.

— Ерунда! Какое излучение! Это мировой заговор! Откуда взялись все эти создания, что теперь наводнили улицы городов? Мутанты? Химический выброс, нас травят! — заорала одна голова.

— Чушь! Чушь! Это всё! Излучение, вышки! Сошли с ума! Вечная зима, магнитные поля сдвинулись! — кричала другая голова…»

— Ой, смотри, какой урод: в крошках борода, майка чёрт-те в чём. Храпит, воняет… бррр, — показала на спящего мужика Огнея. — Окна газетой заклеил, на улицу не глядит, похоже.

— Смотрите, что я нашла! — позвала из коридора Глядея.

Сёстры дошли до кухни, на столе стоял, озаряя стены цветными всполохами, какой-то прибор. Пластиковый ящик с кнопками, от которого светящиеся трубки шли к огромной колбе с прозрачной жидкостью, где плавал кусок кожи с огромными золотистыми чешуйками.

— Это же драконья кожа, — выдохнула Ледея.

— Вот, смотрите, похоже, это чародейская работа. Смотрите, чертежи, записи.

— Время — не вода. Время не газ, не кислота, не дрожжи. Время — это, видимо, спирт или формалин, в котором драконья кожа, — прочитала Огнея на одном из клочков бумаги.

— Он убил дракона и отрезал кожу, но зачем?

— Время, он остановил время, взял драконью силу и остановил. — Ледея тыкнула пальцем в одну из схем.

— Остановил смерть мира. «Я не выхожу из дома никуда уже с десяток лет» — это его дневник. Какая скукота, он просто целый день сидит в этой квартире и всё, а потом начинается всё сначала. Много лет одно и то же, и он всё помнит, он же чародей.

— Забираем кожу! Вернём дракону. Я не хочу ещё десятки лет жить так. Бегать как белка в колесе, — сказала Глядея. Она страшно боялась, что отпустившее чувство прожитого момента вернётся и поселится внутри, заставляя постоянно вздрагивать. Похоже, сёстры ощущали то же самое.

— Но весь мир может погибнуть завтра, — замялась Огнея. — Надо подумать. Наше дело было зимой выходить из Ада, убивать людей и возвращаться обратно. Если зима будет вечной, то и мы тоже.

— Скоро полночь, мы попали сюда, похоже, впервые из-за «сквозь», другой раз нам может и не повезти, и мы навсегда застрянем в «петле». Вечно бродить по зимнему городу и убивать, я хочу к сестре-Смерти, обратно в Ад.

— Берём, — кивнула Ледея и дёрнула колбу, обрывая трубки. Стены кухни померкли, из гостиной доносилась ругань в телевизоре.

— Уходим!

Они бросились в коридор и оседлали единорогов, один уже успел улечься и сунуть свою рогатую морду в пакет с мусором. Глядея дёрнула его, и тот скакнул в «сквозь» вместе с зацепившимся за рог мусором. Полетели навстречу тоннели тёмных лестниц, пролёты парадных, заполненных арктическими ветрами доверху, снова трубы теплотрассы. «Сквозь» протащило их до трансформаторного завода, единороги понеслись дальше к лесу, и на холодном ветру за ветви цеплялся мусор.

Запорошенная снегом в лесу лежала туша дракона, бок её кровоточил, в снег медленно бежал ручеёк золотого песка.

— Мы не успели, он мёртв.

— Что теперь?

— Ничего нового, — с тоской сказала Глядея, дежавю уже забралось по спине между лопаток и готовилось выпустить свои когти.

Колба с кожей медленно истаяла из рук.

Райская птица перелетела на стол и с удовольствием наблюдала битву за мусорное ведро между богом и человеком.

— Да покормлю я вас, насели оба. Откуда у нас вообще завёлся египетский бог смерти?

— Соседский мальчишка изучает Древний Египет.

Юрий Иванович накормил своих жильцов и стал собираться к маяку, пусть начальство так и не позвонило, но выговор ему не нужен. К тому же неработающий маяк — это не к добру, собьётся яхта какая с курса и налетит на камни у мыса.

Утро было свежим, в тени от дубов идти было даже прохладно. Около моря Юрий Иванович увидел русалку, она лежала на камне и играла с пакетом, надев его на хвост. Он обошёл её тихо. Русалка — большая болтушка, с ней простоишь целый час, выслушивая, что она узнала от подруг в море или плавая около набережной. Юрий Иванович поднялся на мыс к маяку и долго стоял под фисташковым деревом, пытаясь отдышаться и унять боль в старых коленях. Около входа оказалось, что ключ он забыл дома. Дорога обратно показалась длинной, захотелось пить. Солнце уже стояло над головой и пекло нещадно.

Тут появилась девушка, она тоже поднялась к маяку и, увидев Юрия Ивановича, остановилась.

— Дедушка, тебе помочь?

— Ой, внучка, да чем мне поможешь, старость. Ключ дома забыл, надо возвращаться.

Он развернулся и стал спускаться, девушка шла за ним. На каком-то из камней уставшие ноги подвели, и он чуть не упал, незнакомка подхватила его под руку, и дальше они пошли так.

— Маяк сломался, надо чинить. А я, старая развалина, ключ забыл, теперь пока возьму, пока вернусь.

Они вместе подошли к камню, где сидела русалка, она уже выбросила пакет и своими рыбьими глазами уставилась на Юрия Ивановича и его спутницу.

— Ключ забыл, вот теперь обратно иду. Что за память стала, — сказал Юрий Иванович любопытной русалке.

Та промолчала и как-то зло посмотрела на девушку рядом с ним. Ревнует, похоже, и злится, что он с ней болтать не стал, когда мимо шёл. Ну ничего, завтра извинится перед ней.

— Не скучай, рыбья душа, ещё свидимся и поболтаем.

Девушка увязалась с ним домой, поддерживая под руку до самой спальни. Там она принесла ему воды и уговорила отдохнуть. Эх, маяк-маяк, старая развалина твой хранитель.

Отдых затянулся до вечера. Когда Юрий Иванович спустился в кухню, там было шумно. Леся гонялась вокруг стола за Гамаюн, та верещала, а за ними бегал Анубис, сшибая табуретки.

— Что за шалман? А ну тихо!

Леся засмеялась, по своей глупой привычке пробежала сквозь Юрия Ивановича и скрылась в стене. Гамаюн уселась на насест и спрятала голову под крыло, Анубис устало лёг пузом на пол, вытянув лапы.

Ужинали тихо, на столе опять лежали таблетки.

Утром Юрий Иванович встал пораньше, чтобы по холодку дойти до маяка. Соседи ещё спали, и он выскользнул на улицу. На море был штиль, и летали, раздражённо вереща, чайки. На камне, как обычно, сидела русалка, подперев руками голову. Пройти мимо было стыдно.

— Привет, рыбнадзору! Дуешься? Дел много было, а с тобой как заговоришь, так до вечеру.

Русалка била хвостом по воде и мрачно смотрела на Юрия Ивановича. Но потом всё же пробулькала:

— Зачем ты с ней водишься? Разве не видишь, что она хочет?

— Не понимаю, это ты про вчерашнюю девушку? Хорошая, на Варю, мою покойную жену, похожа.

— Старый ты развратник, девяносто лет, а всё туда же, на жену похожа. Убить она нас всех хочет, убить! Вот помяни моё слово, покажет она ещё своё чёрное нутро.

— Чушь какая, с чего бы? Ты и не знаешь её совсем.

— Ну так ты нас любишь, а обычные люди хотят таких, как мы, убить всегда, я-то знаю! Не веришь мне, спроси Гамаюн.

Русалка обхватила плечи руками и закачалась в такт волнам, больше не желая разговаривать. Стало как-то тревожно, снова заныли ноги, к шторму, похоже. Надо чинить маяк. Тут Юрий Иванович хлопнул себя по лбу, вот старый дурак, забыл инструменты. Может, и правда стоит пить те таблетки, что-то много он стал забывать. Развернувшись, он, тяжело дыша, побрёл обратно домой. Рядом с домом заметил вчерашнюю девушку, она разговорила по телефону.

— Да, устроилась. Грязи отмыла, ужас сколько. Да, даю таблетки, к маяку всё ходит, как только сил хватает в его возрасте. Да, мам. Заговаривается он, с попугаем своим болтает, а вчера с какой-то дохлой рыбой, ужас, напугалась даже. Беда у нас, да, Трезор умер сегодня, даже не знаю, как и сказать ему. Попугай тоже совсем плох, я помню в детстве с ним играла, сколько же ему лет? Ладно, давай, созвонимся ещё.

Девушка пошла по тропинке, наверно, решила опять подняться к маяку или искала кого-то там.

Дома по кухне бегала Леся, увидев Юрия Ивановича, пробежала сквозь него и рассмеялась. Призрак маленькой девочки с Юрием Ивановичем не разговаривал, но очень любил шалить.

— Озорница. — Вздохнул Юрий Иванович и полез в холодильник.

Внутри оказалась кастрюля с супом. Он не помнил, когда варил его, но суп пах хорошо, и Юрий Иванович с удовольствием поел. Гамаюн спала на жёрдочке, а вот Анубиса видно не было, странно, тот никогда не пропускал обед, крутился в ногах под столом.

— Эй, Гамаюн? А где наш бог?

Райская птица встряхнулась и посмотрела на Юрия Ивановича, моргая белесыми полупрозрачными веками.

— Я спала, устала что-то. Погода меняется, шторм скоро. Починил маяк?

— Да куда там, инструменты забыл. Слушай, русалка говорит, что… а, да ладно, ерунда всё это. Сколько у этой кильки мозгов. Пойду поищу Анубиса, как бы не напугал кого.

В заросшем садике за домом было пусто. Юрий Иванович заметил, что кусты можжевельника смяты, за ними земля была перерыта, лишь в одном месте дёрн сполз, обнажая человеческую руку, покрытую чёрной шерстью.

Юрий Иванович почувствовал, как сжало горло и раскалённая спица вошла в мозг. Он дёрнулся и, развернувшись, поспешил к морю. Русалка, ему была нужна русалка, пусть расскажет всё.

На обычном месте русалки не было, небо потемнело, и резкий порывистый ветер накатывал волны на камни. Юрий Иванович с трудом дополз до камня и увидел налипшие чешуйки и влажный след, ведущий вниз. Под камнями море трепало тело с рыбьим хвостом, над которым кружился и трепетал в истерике пакет.

Юрий Иванович, не видя ничего перед собой, бросился обратно домой, чувствуя, как в спину его толкает ветер с моря.

Юрий Иванович вбежал в дом и увидел эту девицу, на руках она держала Гамаюн. Голова райской птицы свесилась, рот был полуоткрыт, глаза подёрнулись плёнкой.

— Так это всё ты! Ты! Убила их всех! — Он вытянул руки и пошёл на убийцу.

— Дедушка! Нет! Всё не так! Это я — Олеся!

Олеся выронила тело Гамаюн на пол, отступая к двери. Русалка же его предупреждала, а он, старый дурак, не поверил, и теперь они все мертвы. Юрий Иванович почувствовал, что злость и отчаяние заполняют его, словно вода, давая силы высохшим конечностям и стекая из глаз по щекам. Он бросился к Олесе и сжал её шею. Она билась, пытаясь вырваться, но новая сила бурлила в нём, сила мести за потерянных друзей. Он сжимал шею до тех пор, пока глаза девушки не закатились. Потом они оба рухнули на пол.

***

Двое остановились возле маленького белого домика недалеко от утёса с маяком.

— А тут мило, домик такой хорошенький, и мыс с маяком видно из окна, наверно.

— Да уж, хорошенький. Тут такая история была недавно — ужас. Старик, бывший смотритель маяка, жил один на пенсии. Так вот у него, похоже, старческая деменция случилась, когда к нему внучка приехала ухаживать, а он её почти задушил. Повезло, что его удар хватил в процессе, а то бы не выжила. Где только сил нашёл, говорят, девяносто лет было.

— Почему душил? Выпивать, что ли, не давала?

— Да кто знает, может, почудилось чего.

— Жуть какая, жаль, хорошенький домик. Только маяк получается прям в окна светит.

— Его уже давно отключили, сейчас навигаторы во всех судах встроенные, мало где маяки остались. Ладно, поехали дальше, а то до темноты искупаться не успеем.

«Требования к внешнему виду посещающих светлый город Светлогорск» 

Лицо, руки и одежда должны быть чистыми, без дефектов, смущающих взор горожан, смотри приложение один «Дефекты, смущающие горожан». В списке было всё: от бороды до размера живота. Впрочем, каждому давался шанс пройти, нужно было лишь уплатить штраф, например, за бороду — два медяка, за толстый живот — один. Получалось, что жителям бородатые нравились меньше толстых. Дальше в списке шли запрещённые к проносу предметы. Оружие было под запретом, кроме одобренного святым синодом с выданным на ношение разрешением, впрочем, и тут можно было уплатить штраф и пронести всё что угодно, кроме посоха некроманта, видимо, оружие тёмных было категорически запрещено. Тут были требования к повозкам и животным, кажется, что-то ещё про курение трубки в общественных местах, но очередь снова сдвинулась, и список с требованиями остался позади. Странно, что с таким количеством требований в город кто-то может попасть.

Через шесть часов рыцарь достиг пропускного пункта, мелкий писец выдал ему стопку бумаг для заполнения, и Уб он Ван почувствовал новый приступ головной боли. Быстро просмотрев выданное, он с трудом улыбнулся, достал золотой из сумки и отдал бумаги писцу вместе с деньгами обратно. Тот сочувствующе хмыкнул и принялся заполнять документы сам. Паладин выдохнул с облегчением и обратился к стражникам, стоящим по бокам от писца.

— Уважаемые, а есть в вашем городе работа для паладина Императора?

— Как не быть, у нас тут дракон недавно эльфийскую принцессу спёр, говорят, дипломатический скандал назревает со светлым двором. Если допуск у тебя есть к геройским поступкам второго ранга, то дуй в муниципалитет за заданием.

Придётся заполнить море бумаг в муниципалитете, но что делать, иногда надо совершать подвиги, иначе лицензию на паладинство не продлят. Рыцарь с тоской подумал о войне, вот где было хорошо. Идти с друзьями в атаку, рубить врагов, брать штурмом крепости тёмных. Да, там смерть всегда стояла за плечами, и тёмные заклинания проносились над головой, но эта голова хотя бы не болела.

Заплатив положенные штрафы на проходной, рыцарь отправился в муниципалитет, предвкушая новый виток ада, и оказался прав. Секретарь мэра монотонно бубнил условия задания, а голова заполнявшего нужные бумаги паладина всё ныла и ныла.

— Убивать дракона нельзя, он достояние Светлогорского региона, последний остался.

— Что? А как же я тогда…

— Я не буду учить Вас вашей работе, сказано не убивать, значит не убивать, штраф тысяча золотых и лишение звания рыцаря.

Уб он Ван вспомнил, как в бою оторвал некроманту голову голыми руками, и посмотрел на голову секретаря с тайным желанием повторить этот подвиг.

— Вот, распишитесь за полученный комплект документов. Тут карта области, магкарточка дракона, магкарточка принцессы, список вещей принцессы, сдайте принцессу в соответствии с ним. Ну и тут ещё соглашение о неразглашении, соглашение на обработку данных, распишитесь, что ознакомлены с запретом на убийство дракона. Тут и тут два раза.

Паладин выбрался из муниципалитета без сил, он, постанывая, залез на коня и отправился в ближайший трактир. Там оказалось шумно, эльфы в элегантных горнолыжных костюмах заняли все места. Свободный уголок был только рядом с туалетом, прощай мечты о камине. Горячего вина тоже не оказалось.

— Кончилось, сезон, всё забито эльфами. Со всей Светлозари съезжаются на лыжах кататься. Вот есть чай с горными травами, очень полезно, — объяснил трактирщик измученному паладину, — обязательно оставьте отзыв нашему заведению, вот заполните бланк. Нас за обслуживание без отзыва штрафуют.

Приступ новой головной боли заставил выпить чай залпом и побыстрее покинуть заведение, а затем и город.

Сверившись с картой, он поскакал по тропе, начинающейся за городом. В горах было хорошо: свежий воздух, белые вершины, пролетающие по склонам эльфы. Вот бы они ещё падали почаще. Скоро местность обезъэльфила, и тропинка кончилась. Карта заканчивалась тропинкой, а на обратной стороне написано: приобретите полную версию в любом почтовом киоске Светлогорска. Окончательно заплутав, Уб он Ван вышел к огромной пещере. Внутри было тихо и пусто, только под небольшим булыжником около входа он нашёл записку. Она была написана матом: «Идите все в демонову… Задолбали, улетела с драконом к тёмным. Надеюсь, они не такие… принцесса Эдриелль».

Вечер опускался на горы, в пещере горел костерок, где догорали документы на подвиг. Возле костра сидел паладин, и голова у него больше не болела.