Я сделал пару торопливых пометок в блокноте, затем нашел глазами официантку и помахал ей, прося счет. Четыре кружки кофе и блюдо оладий обошлись в доллар тридцать пять центов. Оставил на блюдце четыре блестящих кругляша с профилем Кеннеди. Почти законченная повесть стоила щедрых чаевых.
Упаковывая портативный “Гермес 3000” в футляр, я невольно залюбовался оливковым корпусом печатной машинки, причудливой вязью логотипа, клавишами мятного цвета. Красота и надежность вещей — то, что кажется почти забытым в наше время одноразовых заменителей.
Мне не терпелось показать повесть Бекке, а потом Гарри. Я решил сделать несколько ксерокопий — тут рядом, на углу.
...Прыщавого подростка за копировальным аппаратом я видел первый раз. Обычно меня обслуживала бойкая веснушчатая девчонка. Кажется, ее звали Лиз. Уже предчувствуя подвох, протянул парню кипу машинописных листов.
— В двух экземплярах, пожалуйста.
— Ага… Да, сэр, сейчас. Так… Секунду… Это вот сюда, потом жмем сюда…
Парень запорол три листа, прежде чем смог сделать первую нормальную копию.
— Сэр, может, вам лучше, ну… просто сфоткать или отсканировать?
— Простите, молодой человек?
— Ну… типа, отсканировать и… записать… типа, на диск.
— Какой диск? Как вы себе это представляете?
— Ну… а какой это формат? Или...
Я молча указал на настенный календарь со знававшим лучшие времена Элвисом.
— Ну, двадцать третье июня.
— Какой год, молодой человек?
— Ну, типа, семьдесят пятый…
— Двадцать третье июня тысяча девятьсот семьдесят пятого года, сэр.
— Так о каком диске вы толкуете?
— Блин… Простите, я опять накосячил. Ну а что тогда? Типа, дискета? Кассета?
— Верните мне мои листы, пожалуйста. И копии, будьте добры. Сколько с меня?
Еще вечность парень потратил на то, чтобы подсчитать в уме сумму.
— Ну, типа, с вас семнадцать центов.
Смотреть, как это прыщавое недоразумение пытается наскрести мне сдачу с четвертака, было мучительно. Впрочем, парень тоже страдал — на лбу у него вздулись вены. Кажется, бедняга впервые видел монеты.
— Вот. Типа, восемь центов. Правильно?
— Правильно, молодой человек. Скажите, как вы вообще получили эту работу?
— Ну, Лиз приболела… Попросила подменить…
— Понятно. Передайте ей, что я очень жду ее возвращения. Прощайте!
Хорошего настроения и след простыл. Всегда злился на себя за это. Ведь такое плодотворное утро. Закончил повесть! Ладно, почти закончил... Но нет — теперь плетусь по улице с кислой физиономией из-за какого-то юнца. Вообще, об инциденте следовало бы сообщить. Я плачу столько денег вовсе не затем, чтобы чувствовать себя персонажем нелепых скетчей. Нелепых и неуместных.
Я спустился на паркинг. Синий “Мерседес” стоял на своем месте — в гордом одиночестве. Мне уже не терпелось выехать на улицу. Этот роскошный 116-й я арендовал неделю назад, но каждый раз за рулем немецкого красавца был как первый. Еще немного — и благородная “берлинская лазурь” кузова вновь начнет переливаться на солнце. Хорошо, что сегодня солнечный день. Впрочем… они здесь всегда солнечные.
С первой передачи переключил сразу на третью и прямиком на четвертую. “Мерседес” стрелой вылетел из подземного гаража. Когда стрелка спидометра достигла отметки восемьдесят миль в час, я выдохнул. Скорость успокаивала. Хоть я и знал, что через пять минут на КПП у границы Элизиума придется притормозить.
До дома домчался с ветерком. Правда, потом наступило неизбежное наказание — парковка. В сотый раз напомнил себе, что надо установить хотя бы завалящий парктроник. Парковаться, ориентируясь лишь по зеркалам заднего вида — нет, я все же не настолько люблю старую школу!
Одарив камеру биометрической системы широкой улыбкой, я вошел в прохладный холл нашего дома. Достал машинописные листы из папки, намеренно шелестя ими как можно громче — чтобы было слышно в студии.
Навстречу мне выбежал радостный Капитан Боб. В литературе он вряд ли понимал больше моего, но шебуршащие бумажки ему явно пришлись по душе. Ну нет, парень. Гибель рукописи в пасти золотистого ретривера в мои планы не входила.
Бекка, конечно же, работала. Смерив меня недовольным взглядом, она едва заметно кивнула. Стерео-панель перед ее глазами лишь немного сместилась в сторону. Даже звук гарнитуры не сочла нужным уменьшить.
— Бекка, прости, — я помню, что обещал отвезти Рона в школу. Но утром нахлынуло вдохновение… давно такого не припомню.
— Я не сержусь, Грэг, — Бекка произнесла это своим “деловым” голосом, который бесил меня просто до чертиков. И она об этом прекрасно знала. — К счастью, Uber работает исправно. Тем более, в твоей колымаге даже детского кресла нет. Я молчу про отсутствие элементарной системы безопасности.
— Главное, что тормоза исправны, — попробовал пошутить я, уже понимая, что разговор не заладился. — Зато я почти дописал повесть. Глянешь?
Бекка скривила губы, но всё же взяла рукопись. Она быстро пролистала ее, сохраняя бесстрастное выражение лица.
— С “Золотыми воротами” напортачил, — пробормотала она, возвращая мне повесть.
— В смысле? — я был готов к критике, но при чем тут мост? Повесть вообще не про мост!
— У тебя написано, что из окна Эрики были видны “Золотые ворота”. Но если она живет на границе с Китайским кварталом, из окон был бы виден Бэй-Бридж, а не “Золотые ворота”.
— Я все время забываю, что детство одного из нас прошло в Сан-Франциско. Не мое.
— Не принимай на свой счет, Грэг, — пробормотала Бекка, даже не посмотрев в мою сторону.
— Наверное, стоило выбрать другое место действия. Но мне хотелось сделать тебе приятное…
— Да-да, я слышу это каждый раз, Грэг. Может, вместо того, чтобы ездить в Элизиум, проводил бы больше времени дома? Поверь, мне было бы приятнее! Интернет, кстати, все еще бесплатный. Да и жена, как видишь, кое-на-что может сгодиться. Иногда.
— Ты прекрасно знаешь, зачем я туда езжу! Я всего лишь хочу, чтобы мои истории были настоящими!
Бекка все-таки снизошла до того, чтобы свернуть стерео-панель.
— Ты сам-то себя слышишь, Грэг? От того, что ты пьешь бурду из кофейника в дешевом дайнере, расплачиваешься бумажными деньгами и…
— Сегодня я расплачивался только монетами, Бекка.
— Отлично! Надеюсь, ты помыл после них руки? Так вот, позволь открыть тебе секрет. От того, что ты что-то там печатаешь на прадедушкиной машинке в декорациях семидесятых, ты не становишься Буковски! Даже Брэдбери не становишься!
Грудь снова налилась свинцовой тоской. Мне захотелось исчезнуть.
— Бекка, мы много раз это обсуждали. Мне важно погрузиться в подлинную атмосферу времени. Я хочу, чтобы мои тексты… Чтобы… Чтобы это была плоть от плоти эпохи!
— Только их никто не читает, Грэг! Давай смотреть правде в лицо. Люди давно не читают — особенно слезливые антиутопии, которые ты почему-то так любишь. Кому это нужно сейчас? А нейросети пишут в тысячу раз быстрее и уж точно не хуже. Боже мой, да даже Валентин напишет повесть, если его попросить! Правда, Валентин?
— Большой и малый формат, сатирический компонент, эротические сцены — на ваше усмотрение, — промурлыкал Валентин откуда-то слева. Домашний андроид всегда умел подобраться незаметно.
— Ты не понимаешь, Бекка. Мне важно чувствовать, что все это по-настоящему! Что мой рассказ — не цифровая мешанина из мегабайтов в облачном хранилище, а, мать его, текст! Машинописный! На чертовой бумаге!
— И за этим ты ездишь в Элизиум? Ищешь настоящее там, где все — обман? — Бекка недобро ухмыльнулась. — Что дальше? Может, и от своей колымаги откажешься? Поставь симулятор водителя и хоть на лимузине Кеннеди катайся!
— А что дурного в симуляторах? В детстве я вообще обожал играть в симулятор козла, и что?
— Ты, кажется, до сих пор в него играешь!
— Один ноль! — Валентин дополнил свой комментарий ехидной мелодией из старого стендап-шоу.
— Валентин, снизь-ка “юмор” до 25%! — гаркнул я. Приехали: андроид смеется надо мной в моем же доме.
Но, как ни крути, я был окружен. Хотя сдаваться не собирался.
— И что ты предлагаешь, Бекка? Подключиться к нейросети, предоставить ей сделать львиную долю работы? Писатели веками создавали шедевры лишь при помощи рук и головы. Софокл, Шекспир, Чехов...
— Ну так не останавливайся! Пиши рассказы на пергаменте, а можешь прямо на папирусе! Хотя погоди, вот идейка получше — нацепи шкуру и рисуй истории на стенах пещеры, чего размениваться на мелочи? Вот было времечко, правда, Грэг? Не то что сейчас — сплошные симулякры!
Все сегодня объединились против меня. Прыщавый юнец, золотистый ретривер, угодливый андроид и моя собственная жена.
Я подбросил листы в воздух. Предполагалось, что они красиво разлетятся, подчеркнув драматический эффект от моего ухода. Вместо этого кипа бумаг шмякнулась на пол — где ею тут же занялся Капитан Боб.
— Даже этого не можешь! — крикнула мне вдогонку Бекка.
Запрыгнув в “Мерседес”, я стартовал с третьей передачи. Прости, старик.
Подъехав к главному корпусу Элизиума, кое-как запарковался. Какое-то время стоял, просто дыша полной грудью и любуясь видом причудливого здания. Удивительным образом оно не вызывало в памяти ассоциаций ни с одной из исторических эпох — хотя и включала в себя их все. Надеюсь, проектировщик остался доволен и творением, и гонораром.
В вестибюле ко мне устремился услужливый андроид.
— Чем я могу помочь, мистер Грин?
— Мне хотелось бы видеть моего личного менеджера.
— Боюсь, мистер Мэй сейчас решает вопросы в 37-м Ковчеге. Я немедленно отправлю ему…
— Нет, не стоит. Думаю, я прогуляюсь. Значит, в 37-м?
Коридор со стеклянными стенами казался перенесенным сюда прямиком из старых фильмов о покорении космоса. За прозрачными экранами были скрыты Ковчеги — детально воссозданные островки той или иной эпохи. Заглядывать в окна, подсматривая за другими беглецами от реальности, было любопытно.
Кто-то сидел за столиком уличного кафе на Монмартре, навеки застывшем в “Belle Époque”. Записывая вирши прямо на салфетке, поэт прерывался только для того, чтобы заказать еще один бокал дешевого вина. Другой сочинял в метро — в грязном, исписанном граффити вагоне нью-йоркской подземки 1990-х. Третий писал за столом, в квартирке в убогой мансарде, ночью, при свете керосиновой лампы… Люди приходили сюда не за комфортом — в конце концов, человечество никогда не жило комфортнее и безопаснее, чем в середине XXI века.
Нет, им было нужно совсем другое.
Они хотели видеть то, что пишут. Смотреть, как рождается их текст, как пульсирует в их руках податливая глина слов. Они хотели чувствовать момент. Они бежали из XXI века в те времена, когда их ремесло еще что-то значило. Во всяком случае, им самим так казалось.
Я нашел Мэя в одном из последних Ковчегов. Как выяснилось, возникли неполадки в системе климат-контроля в Шумере. Клиентам, осваивающим клинопись, было важно делать это с полным погружением — то есть при температуре 100℉. Лично я даже представить себе не мог, как в такой духоте можно что-то соображать. А они умудрялись сочинять гимны о богах и героях, записывая их заостренной палочкой на глиняных табличках. Да, Элизиум предлагал муки творчества на любой вкус.
— Мистер Грин, сразу хочу вас заверить, что тот неприятный эпизод, имевший сегодня место у копировального аппарата…
— Все в порядке, Фред. Накладки случаются. Я по другому вопросу. Хочу включить в свой тарифный план еще один Ковчег.
— Да, конечно, мистер Грин, какой же. У нас сейчас имеются акционные предложения по Елизаветинской эпохе и “ревущим двадцатым”...
— Нет, Фред. Меня интересует, так сказать, актуальный момент. Современность.
По глазам Мэя я понял, что этот ответ он ожидал услышать меньше всего. Впрочем, менеджер прекрасно умел скрывать удивление. Очевидно, что тут он слышал и не такое.
— Конечно, мистер Грин. Не стану скрывать, данный Ковчег не пользуется популярностью, так что проблем с удобным временем для посещения не возникнет...
— Великолепно, Фред. Давайте сразу перейдем к настройкам. За основу я хотел бы взять мой дом.
— Прекрасно, мистер Грин. Сканирование и 3D-печать не займут много времени.
— У меня всего одно пожелание. Насчет моих домашних. Андроид типа jHome-35, золотистый ретривер и супруга.
— Все органические копии выполняются, как мы говорим, в масштабе один к одному. Уверяю, вы не заметите разницы, мистер Грин!
— О, вот это как раз и не требуется, Фред.
— Простите, мистер Грин. Я не…
— Дело в том, Фред, что всех моих домашних надо будет удалить. Просто оставьте мой дом, ноутбук, полный холодильник и забитый под завязку мини-бар. Хотя… нет, постойте.
Я ухмыльнулся с видом победителя.
— Пожалуй, андроида можно оставить. Только выставьте ему параметр “юмора” на 0%.
