Relvej

Глава 1 Глава 12

Крыльями Тоурга-змея называли паруса, так как Нарл-корабел, получивший их в дар от Фомрира, впервые сделал из них паруса на свой корабль.

При первой встрече я не ощущал от Флиппи большого давления, отец говорил, что высокорунные воины могут придерживать свою силу, чтобы люди вокруг них не боялись. И я не ожидал, что после сердца червя что-то изменится. Но все изменилось, да еще как.

Я вскочил с лавки, сам не понимая, что меня встревожило. Поднялся отец, испуганно вскрикнули девки, спавшие возле очага. Заржали кони в стойлах, замычали коровы, истошно закудахтали куры. Все собаки в Сторбаше заголосили разом.

- Кажись, получилось, - выдохнул отец.

- Что получилось?

- Флиппи стал сторхельтом. Пойду его поздравлю.

Я немедля увязался за ним. Только чем ближе мы подходили к выделенному нашему гостю дому, тем меньше мне хотелось туда идти. Я словно бы увязал в густом киселе. Колени тряслись от страха, зубы неровно стучали, в животе все кишки разом превратились в дрожащий студень. Я глянул на отца, тот, нахмурившись, продолжал идти, хоть и со стиснутыми кулаками.

- Может, я лучше домой пойду, - нерешительно сказал я.

Отец оглянулся.

- Это всего лишь пятнадцатая руна, слабый отблеск силы богов. Как ты собираешься добраться до ступней Фомрира, если даже такая малость пугает тебя?

С усилием вдохнув, я сжал прыгающие зубы, собрал внутренности в тугой комок и шагнул вперед. Из ближайших домов уже высыпали жители и отбежали подальше, не в силах вынести такое давление.

Шаг. Еще шаг. Я чувствовал, как зубы начинают крошиться от чрезмерных усилий. Еще шаг. До дома Флиппи оставалось еще два десятка шагов. Казалось, что добраться пешком от Растранда до Сторбаша было легче, чем пройти их. Неужто между хельтом и сторхельтом такая большая разница? Почему вчера я мог сидеть рядом с Флиппи, а сейчас помирал со страху, еще не увидев его?

Отец не дошел до двери всего пару шагов. Остановился. Крикнул:

- Флиппи Дельфин! Поздравляю с новым титулом! Поумерь свою силу, иначе разгонишь мне весь город.

- Не могу! Пока не получается совладать. Освободи мне южный проход, я уйду в лес! Как справлюсь, так вернусь.

Развернувшись, отец принялся раздавать указания, уводить людей, но перед тем сказал мне:

- Пробуй пройти вперед или хотя бы продержаться тут подольше. Это поможет тебе в дальнейшем.

Я стоял и обливался потом. Нет таких слов, чтоб описать мои чувства. Это был страх, но не простой знакомый страх, как, например, перед темнотой, холодом или кабаном, а иной, чуждый, непонятный. Как будто я был мышью, а надо мной нависла нога великана, и я знал, что меня вот-вот раздавят, и ничего не мог с этим поделать. Бежать, прятаться, прикидываться мертвым — все бесполезно. Это было ужасно. И страх злил меня.

Я не дурак. Я не считал себя всесильным или бессмертным. Если передо мной будет противник заведомо сильнее, я убегу или постараюсь не драться с ним, как тогда, с огромным кабаном в овраге. Я бы и с Роальдом не дрался, только он забыл меня спросить о том. А если бы кабан все же решил напасть, я бы сделал все, чтобы победить. Или хотя бы не умереть. Но сейчас, пожелай того Флиппи, он бы убил меня одним пальцем, а я б даже не шелохнулся.

Рядом раздался чей-то стон. Я с трудом повернул голову и увидел неподалеку двурунного юношу. Он также пришел испытать свои силы и уже находился на грани. А за ним были и другие.

Дверь распахнулась, и волна ужаса заново захлестнула меня. А ведь я почти привык! Еще несколько вдохов, и я бы решился на еще один шаг, маленький такой, в половину ступни, но все же шаг.

В узкий проход боком протиснулся Флиппи, внешность его была такой же, как и вчера. Но его взгляд! Его мощь! Его дыхание сшибало с ног. Я уже не мог выдержать большего и рухнул на колени. Флиппи хмыкнул и огромным прыжком вскочил на крышу дома, потом оттолкнулся и отскочил на пятьдесят шагов к югу. Пара мгновений, и он исчез в лесу.

Из дому следом вышли и соратники Флиппи, бледные, трясущиеся, взмокшие, но целые. Впрочем, среди его людей карлов не было, только хускарлы да несколько хельтов. Чем сильнее воин, тем легче ему снести чужую мощь.

По подбородку что-то текло, я коснулся рукой и глянул. То была кровь.

Я вдруг вспомнил все слышанные песни о богах. Я слушал о них сказы и былины с детства, некоторые были героические, о подвигах и небывалой удали, некоторые звучали как истории о соседях, как они ссорятся, мирятся, женятся. И из-за этого я привык думать о богах как о людях, обычных людях, только чуток посильнее и постарше: забияка Фомрир, мудрый Скирир, красавица Орса, сладкоголосый Свальди. А ведь это было не так. Если я не смог приблизиться к обычному сторхельту, как бы я перенес встречу с тем же Фомриром? За тысячу шагов у меня бы лопнули глаза и разорвалось сердце. От его голоса вытек бы мозг. От его поступи раздробились бы кости. И не потому что он огромен, как гора, или силен, как море, а лишь потому что он — бог, с мощью, что выше всех рун и людей.

Лишь к вечеру Флиппи вернулся. Он сумел укротить свою силу и потому уже не был опасен для людей вокруг.

На следующее утро мы наконец отплыли, чтобы поохотиться на хуорку. Флиппи с командой на своих трех кораблях, и лучшие воины во главе с отцом — на нашем драккаре. Я еле упросил отца взять меня с собой, правда, пришлось пообещать, что я седьмицу буду помогать ему с местными делами. Он все хотел, чтоб я стал лангманом.

Если бы я был скальдом, я бы смог рассказать об этом плавании больше. Как кони моря мчались по китовой дороге, как метатели меча, вдохновители Свальди, носители солнц жеребца пучины восседали на крутобоких спинах драконов моря, как дыхание Нарла наполняло крылья Тоурга. Когда я пытался сложить хотя бы самую немудреную вису, у меня выходил не мед поэзии, а скорее кал орла.

То, что я прошел за девять дней по суше, корабли проплыли за пару часов с попутным ветром. Бухта с моря выглядела иначе, чем с земли. Проход в нее был узким и каменистым. Отцов драккар остановился у входа. Флиппи Дельфин не хотел, чтобы воины, не знакомые с его способом ведения боя, мешались и становились под ветер, потому наша задача была проста: не выпустить хуорку из бухты, если она вдруг решится на такое.

- Кай, лезь на мачту. Если она поплывет к нам, кричи! - приказал отец, а сам взял одно из копий Флиппи, с непривычно широким и плоским наконечником, больше похожим на огромную стрелу без перьев, и встал возле борта с самыми сильными из воинов Сторбаша.

Я взобрался на мачту, уселся на поперечную рею, плотно обхватил столб ногами и во все глаза уставился на грядущую битву. Два драккара под ритмичный бой бодрана ушли в разные стороны, захватывая хуорку в клещи, а кнорр с самим Дельфином на борту немного отстал от них и шел к центру.

Хуорка то ли обожралась, то ли отсыпалась, и не сразу обратила внимание на гостей. Огромное гибкое тело, как тень, проскользнуло к правому драккару, но стоило ей приблизиться на расстояние удара, как гарпун величиной с меня вонзился ей в спину. Неожиданно тонко взвизгнув, животное ушло на глубину вместе с гарпуном.

Флиппи скинул куртку, сапоги, и в одной рубахе и штанах спрыгнул с корабля с таким же странным копьем, что держал сейчас отец. Дельфин мгновенно ушел под воду, и я не мог разглядеть даже его тени. Поверхность моря оставалась ровной слишком долго, и я ожидал увидеть медленно всплывающее кровавое пятно. Тут хуорка взметнулась, выпрыгнула из воды, показав все свое длинное тело в окружении розовой пены, и на мгновение показался и Флиппи, висящий на копье, что пронзило округлый живот твари. Но каким бы ни был кратким миг появления хуорки, с кораблей полетели гарпуны с толстыми веревками и вонзились в нее с трех сторон. Тварь упала обратно в воду. Флиппи вынырнул неподалеку и громко свистнул. С ближайшего корабля ему перекинули еще одно копье.

Хуорка уже не могла уйти на дно. Ее истыкали странного вида копьями с обратными крючьями, а Дельфин подрезал ей ласты, хвост и пускал обильно кровь. Бухта окрасилась в багряный цвет. И это выглядело красиво.

Новый свист. На драккаре затрубили в рог, люди Флиппи схватились за весла и бешено загребли, разъезжаясь в разные стороны. Веревки, закрепленные на гарпунах, вышли из воды и натянулись, как струны на тальхарпе. Хуорка слабела, трепыхалась все меньше и меньше. Распятая между тремя кораблями, она уже не сопротивлялась, лишь подергивалась, когда с очередной веревки выбирали слабину.

Флиппи подплыл к хуорке, взметнулся ввысь, как настоящий дельфин, и очутился на спине зверя. Хуорка изогнула длинную шею и сделала попытку прогнать мелкое существо, что царапало ей кожу. Флиппи же бесстрашно пробежал вперед, наотмашь ударил копьем и переливчато присвистнул. От правого драккара отделилась крошечная лодочка на две пары весел и в несколько взмахов приблизилась к туше. Из лодочки выскочил воин, пробежал к голове хуорки, приставил железный кол и одним ударом молота загнал его на всю глубину.

Хуорка в последний раз содрогнулась и беспомощно распласталась на водной глади.

С кораблей Флиппи раздались победные крики, громко протрубили рога, и я услышал радостные вопли со стороны берега. Там собрались все жители из деревни Олова и наблюдали за битвой.

То, что происходило дальше, заняло больше времени, чем сама битва. Корабли Флиппи медленно отволокли тушу к берегу. Навстречу им высыпали все уцелевшие лодки от поселения. Каждый хотел прикоснуться к трупу твари, что целый год досаждала и не давала людям выйти в море. За веревки ее выволокли на сушу вместе с восседающим на ней Флиппи. Олов торжественно вынес рог с медом, поклонился и вручил его сторхельту. Второй рог наполнили для отца, как лангману, что защитил свои земли.

Дельфин, мокрый и соленый, выглядел так, словно сам бог-мореход Нарл вышел из пучины поприветствовать своих подданных. Широкоплечий, подтянутый, с задубевшими на холодном ветру волосами, рубаха плотно облепила его просторную грудь. И все местные бабы смотрели на него с восхищением. Этой ночью ему точно не будет одиноко.

Олов, Эрлинг и Флиппи обменивались хвалами в пользу друг друга, Олов громогласно обещался напоить сегодня всех до упада, отец говорил, что привез некоторые полезные товары на обмен и что направит первых же торговцев сюда, Флиппи спокойно отвечал на вопросы, сказал, что в бухте сейчас не так много рыбы, и кровь может привлечь внимание других опасных животных, потому стоит быть осторожнее и отслеживать появление крупных хищников.

Десяток топоров врезалось в толстую шкуру хуорки.

- Я сам отрублю ей голову и сделаю из нее нос для своего корабля, - разгоряченно выпалил Олов.

- Не дело это, - возразил Флиппи. - Миринн-рыбак не любит, когда костями морских зверей украшают корабли. Лучше укрась ей свой дом.

- Так ведь часто шкурой морских тварей обтягивают лодки и костями укрепляют днища.

- То твари, зимние боги сами сражаются с ними и хвалят тех, кто решается на это. А хуорка — не тварь, всего лишь зверь, как дельфин или кит. К тому ж, она бы и сама ушла отсюда через пять-шесть зим. Она не просто так забилась в эту бухту.

Когда говорил Флиппи, все уважительно замолкали, и потому его слова разносились далеко и были слышны всем.

- А что ж она здесь забыла? - удивился Олов.

- Тяжелая она была, дите носила в животе. Еще полгода-год, и родила бы. Потому так легко ее убить получилось. Обычно хуорки более проворны, в них не так-то просто попасть гарпуном.

Тем временем те, кто разделывал тушу, сумели-таки вспороть брюхо, и оттуда вывалилось два мертвых детеныша, у одного была пробита голова, у другого — живот. Потроха тут же забрали бабы, снимаемые пласты кожи оттаскивались в сторону и тут же растягивались на камнях для просушки, мясо, по-видимому, относили на готовку. Соли, как я помнил, в деревне не осталось ни крупинки, и заготавливать впрок мясо тут не могли.

С отцовского драккара выкатили большую бочку.

- Олов, это тебе за верность, терпение и моего сына, - торжественно сказал отец.

- Мы его тут малость в цепях подержали, - Олов почесал под рыжей бородой, выражая смущение.

- Ничего. Мальцу это пошло на пользу. Только я тебе не пиво привез, а кое-что получше!

Местные вдруг оживились, Олов постучал по бочке и расплылся в улыбке:

- Никак соль?

- Она самая. Раз вас хуорка в черном теле держала целый год, теперь она же вас будет кормить, коли правильно ее засолите.

Понемногу выносили и остальные товары, которые показывались Олову, как главному в деревне, и тут же уносились в дома.

- Мы в долгах не останемся. У нас шкур набралось на целый кнорр. Дикого меда насобирали полно. Зерно неплохо уродилось в этом году, еще немного и будем убирать.

- Кай! - оглушительно завопила белоголовая девчонка в длинном до пят платье и помчалась с обрыва на берег.

Я расплылся в глупой улыбке, но сразу убрал веселость с лица и нахмурился. Чего это я должен улыбаться каждой мелкой пигалице?

- Кай! Ты приплыл!

Ее глуповатое лицо изменилось за это время. Она округлилась в щечках, стала больше соответствовать своему имени, ранее сонные глаза были широко распахнуты, и вообще вся она ожила, будто гибель семьи пошла ей на пользу.

- Я говорила дядьке Олову, что ты скоро придешь и приведешь подмогу. Я ведь говорила, дядька Олов, говорила? - запрыгала она возле, не обращая внимание на мое выражение лица.

- Говорила-говорила, - рассмеялся бородач. - Так, Эрлинг, беда же не приходит одна, верно? Вот и у нас помимо хуорки завелось еще одно чудовище, языкастое, увертливое, колкое. Может, ты и от него нас избавишь? К тому ж это чудовище твой сын к нам и привел. Она каждый день с утра и до ночи ждала его возвращения, бегала то на берег, то к лесу. Всех девчонок в деревне застращала, и даже мальчишкам доставалось от нее. Все же неправильно, когда детишки, что под столом не склонясь проходят, получают руну. У них еще и разумения нет, а силы уже хоть отбавляй.

- Это и есть та самая Ингрид, что спаслась из Растранда? - глянул на нее отец. - Что ж, подумаю, что тут можно сделать. Моя Дагней давно о дочке мечтает, может, милостивая Орса в благодарность за эту душу обережет нам ребенка.

Я еще сильнее нахмурился. После моего рождения мать тяжелела еще несколько раз, но все как-то не складывалось, то скинет ребенка прежде срока, то дите помирало, едва успев на свет появится. Повитуха говорила, что не будь у мамы второй руны, то и она бы уже давно померла, но божья благодать хранит не только воинов, но и рожениц. Мамиров жрец сказал, что следующий ребенок появится после второго, но станет первым. Если считать, что я уже не дитя, тогда выживший младенец становится единственным. А если родители удочерят Ингрид, тогда и получится, что тот, что в животе матери, появится после второго ребенка. Хотя я мог напридумывать лишнего, ведь волю богов и слова жрецов простым людям сложно понять.

- Пойдем, Кай, я покажу, чему меня тетка Агнета научила. Я теперь и тесто могу замесить, и прясть научилась, а еще я лучше всех жерновки кручу. А еще я теперь доить коз умею. А тетка Агнета сказала, что мою старую тетку надо бить палками за то, что она чуть хорошую девку не сгубила. А теперь я всему выучилась и стану толковой женой.

Отец и сторбашевские воины расхохотались так, что вспугнули птиц, которые клевали ошметки мяса, разлетевшиеся от хуорки.

- Мда, сын, все как-то не ладится у тебя с бабами, да? То слишком староваты, то наоборот чересчур молоды. Эх, хороша девчушка. Заберу ее у тебя, Олов, заберу!

Я покраснел, но говорить ничего не стал. Ингрид хоть и получила руну, но ума ей это не прибавило. Что толку на дуру обижаться? Так что я лишь хмыкнул и пошел за девчонкой. Пусть похвастается своими умениями, порадуется.

_________________________________________________________

Слова автора:

Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим.

Глава 1 Глава 11

Свальди - весенний бог огня и музыки, сын Фольси и Орсы добр, но вспыльчив. Создатель первой лиры и первый музыкант.

Атрибуты: очаг и лира

Я немного помедлил, потом толкнул дверь и вошел.

В этом доме я бывал сотни раз, и никогда мне не было так сложно решиться войти, как сейчас. Все стойла были не только пусты, но еще и вычищены. Со стен пропала дорогая броня, секира, пара мечей. Рабы стоят не настолько дорого, насколько я знал. Меч уж точно стоит больше. Может, Кнут купил не обычных доходяг, а сильных воинов? Скорее всего, торговцы не собирались продавать их в Сторбаше, а планировали отвезти рабов на крупное торжище, чтобы получить побольше денег. Если бы Кнут не освободил оставшихся, а продал, то смог бы возместить потери.

- Сын Эрлинга? Что ты тут делаешь? - нелюбезно спросила меня Маргрит, мать Дага. Раньше она встречала гостей приветливее.

- Хочу кое о чем поговорить с Дагом.

- А он хочет с тобой говорить?

- Не знаю. Потому и пришел.

- Слушай, сын Эрлинга, - она подошла ко мне и шепотом продолжила, - мой муж всю жизнь служил твоему отцу. Один Фомрир знает, сколько ран он получил, прикрывая его. И даже сейчас, после того, что случилось с Дагом, он остается верным. Даг тоже простил тебя. Но я, я не прощу никогда. Не приходи в мой дом, сын Эрлинга. Не показывайся мне на глаза. И не смей ничего просить у моего сына! Наша семья уже достаточно отдала.

- Мам? Кай? - Даг вошел следом за мной.

Я улыбнулся Маргрит и сказал бывшему другу:

- Даг, я хочу тебя нанять.

- Я уже объяснил, что не собираюсь уходить из Сторбаша. И тебе не советую. С одной руной ты там будешь вроде зайца.

- Я не за этим. Хочу нанять тебя как учителя. Я не вернусь на площадку к Хакану, но мне нужно с кем-то сражаться. Отец слишком силен. Двурунный соперник подошел бы лучше всего. Я готов платить, скажем, один эре в седьмицу.

- Ты уже один раз чуть не убил моего сына! А сейчас хочешь бить его за деньги? - накинулась на меня Маргрит. - Раз ты такой богач, найми себе учителя. Или купи раба и делай с ним, что хочешь.

- Я буду платить твоему сыну, чтобы он бил меня. Даг намного сильнее. Пока.

- Я согласен, - вмешался Даг. - На той полянке, после восхода солнца.

Получив его согласие, я тут же сбежал из их дома, чтобы не слушать воплей безумной женщины. Пусть она покричит лучше на сына.

Я придумал такую штуку не сдуру. Если я и впрямь буду становиться сильнее лишь в смертных боях, то скорее всего, это будут враги, превосходящие меня по рунам. А значит, мне нужно привыкать сражаться с такими соперниками. Даг — идеальный кандидат. Он выше меня всего лишь на одну руну, он отличный боец, и я знал его манеру боя. Если я не смогу победить его, то вряд ли смогу рассчитывать на победу с другими.

Отец не стал возражать и выделил мне нужные суммы. Он почему-то думал, что я таким способом заглаживал свою вину перед Дагом, возмещал затраты, которые понесла его семья. Вот только с чего бы мне чувствовать себя виноватым? Это был честный поединок, и я в нем честно победил. Если бы Даг не был таким сильным и увертливым, я бы не врезал ему в подбородок, а выбрал бы другую цель. Но я пока не был столь умелым воином, а потому бил, куда мог. Если так посмотреть, Даг сам виноват, что нарвался на мой удар.

На следующее утро я вскочил раньше матери, схватил топорик, щит, краюху вчерашнего хлеба и побежал на наше с Дагом прежнее место для игр. Он подошел почти сразу за мной.

- Отложи оружие. Тут нет людей, и если кто-то из нас ранит другого, могут неправильно подумать, - сказал Даг вместо приветствия. - Сначала поборемся так. Ты увидишь, как меняет вторая руна.

В этом был смысл.

- Глима? - спросил я.

- Да.

Мы отложили оружие, сняли рубахи, оставшись лишь в штанах. Взяли друг за друга за ремни правыми руками. Я напрягся, готовясь схватить Дага за штанину и опрокинуть его на землю. У меня было преимущество — я ниже, а значит, крепче стою на ногах. Даг прошептал:

- Раз. Два. Три!

Но не успел я и дернуться, как уже взлетел в воздух и брякнулся со всей силы на спину. Даг тут же отпустил меня и отошел на шаг.

- Еще! - вскочил я на ноги.

Раз. Два. Три.

Я, не отрываясь, смотрел в глаза Дагу, но не заметил никакого напряжения, предвосхищения или чего-то такого. Он легко, словно бы пустые меха переворачивал, схватил меня за штанину и вскинул наверх. Я едва успел поменять положение и упал на одно колено. Сразу же, не поднимаясь до конца, схватил Дага за пояс и попытался толкнуть. Он едва сдвинулся с места. Я вцепился в его ногу, как клещ, но не смог оторвать ее от земли.

- Понимаешь теперь? Я просто сильнее.

- Это не значит, что я не могу победить. Говорят, что безрунный не может убить рунного. Но я это сделал. А значит, могу победить и тебя.

- Можешь, - согласился Даг. - Но не в прямом бою. Удар в спину. Брошенное копье. Сильный яд. Нож в горло во время пира.

- Не всегда побеждает самый сильный или самый быстрый.

- Да, во время большого сражения и сильнейший может быть убит. Но в поединках один на один…

- Мы еще не пробовали!

Лезвия топориков мы обмотали кожаными обрезками, подняли щиты и рванули друг на друга. Это было почти также весело, как и раньше. Я против Дага! Вот только прежде мы были на равных, а сейчас от каждого его удара меня сносило напрочь. Но и я заставил его изрядно попотеть.

Даг бил с такой силой, будто столб вколачивал в землю. Спустя пару ударов он совсем отсушил мне руку с щитом, а мои удары принимал на щит так, словно от бабочки отмахивался. То, что я знал его манеру боя, совсем не помогало. Он ведь мою тоже знал, а разница в чистой телесной мощи была велика, хотя и мои успехи все же были немного выше, чем в борьбе.

Я показал намерение ударить в левое бедро, а когда Даг опустил щит и изменил положение ног, чтобы легче принять удар, рванул к нему. Отвел его топор щитом и толкнул всем телом, одновременно попытавшись боднуть головой в подбородок. Теперь-то уж я вряд ли что-нибудь ему сломаю. Даг успел задрать голову, и удар не прошёл, но толчок вывел его из равновесия. Он почти упал, но развить успех я не успел. Даг отскочил назад, и схватка продолжилась. Даг был сильнее, немного быстрее и вынослив, как бык, я был искусней, но при таком раскладе помогало это слабо, а разница в росте и длине рук не позволяло мне атаковать издалека.

Спустя некоторое время мы просто сидели и отдыхали, я пытался восстановить дыхание, а Даг будто бы и не провёл тяжелую схватку: дыхание было ровное, а румянец быстро спадал.

Домой я не пришел, а притащился. Мать в ужасе всплеснула руками и сверху донизу облепила меня сырым мясом, хотя вряд ли это сильно изменило мою внешность. Я и без ее лечения представлял собой хорошенько отбитый кусок мяса, весь в кровоподтеках и синяках.

- Да что ж это такое? Тебя снова бьют? - мы с отцом не сказали ей про Дага.

- Я тоже неплохо ему врезал. Вроде бы, - пробормотал я, щупая челюсть.

На другое утро я подготовился получше: надел толстые кожаные штаны и прочную отцовскую куртку, которую не всякая стрела сможет пробить. Под куртку надел рубаху и колючий свитер из овечьей шерсти. Шлем отец брать не разрешил, поэтому я захватил с собой зимнюю шапку с меховой опушкой. Да, вид у меня был довольно смешным, и да двигаться во всем этом было не так уж и удобно, но я все равно проигрывал Дагу по скорости, так хоть синяков поменьше отхвачу.

Даг рассмеялся, когда увидел меня, но улыбка тут же пропала.

- Хорошая мысль. Заодно и к доспехам будет привычка.

На окончание седьмицы я отдал Дагу честно заработанный эре. За месяц он заработает полмарки, а значит, сможет купить корову в дом. И если через месяц я не смогу его одолеть, то какой из меня воин?

После унизительного проигрыша на учебной площадке почти все дети от меня отцепились, нашли себе нового героя, только двое все еще продолжали таскаться по пятам: Якоб, сын Стига, и рыжий мальчуган, чьего имени я не спрашивал. Якоба пару раз били за это, но он не сдавался. Зачем ему это было нужно?

Я возле дома оттирал грязь с замызганного лица, когда примчался Якоб и закричал:

- Корабли! Три корабля плывут.

На его крик отец, прикорнувший было после обеда, поднялся и вышел во двор.

- Какие еще корабли?

- Ну это… - мальчишка не ожидал, что сам лангман обратится к нему. - Там, в бухте…

- Да понял я, что в бухте. Не из лесу же они появились. Что за корабли? Какой флаг?

- Два драккара и один кнорр. Все под одним флагом. Синий такой, а на нем какая-то рыба.

- Дельфин? - отец вдруг обрадовался. - Неужто дельфин?

- Мож, и дельфин, далеко было.

- Кай, скорее отмывайся. Глядишь, и разберемся мы с той тварью морской.

Я попросту засунул голову в ведро с ледяной водой и потер лицо, потом отряхнулся и пошел за отцом на пристань, а рядом прыгал Якоб, довольный, что ему позволили идти возле себя. Отец глянул на мальчугана и вдруг сказал:

- Глядишь, и у тебя будет скоро такой братец.

- Мать затяжелела?

- Давно уже пора. Не дело, когда один сын в семье.

- Это хорошо. Не все же ей со мной нянчиться!

- А у меня три брата и две сестры, - зачем-то сказал Якоб и тут же отхватил подзатыльник, мол, не лезь, когда старшие разговаривают.

На пристани уже собрался народ, кто с оружием, кто без. Сторбаш — не сказать, чтобы совсем уж маленькое поселение, от трех кораблей карлов мы отобьемся легко. Но если там будут хускарлы? Или того хуже, хельты? Или хотя бы один сторхельт? До недавнего времени высокорунному воину не за чем было воевать с нами и портить отношения с конунгом Рагнвальдом Беспечным. Но теперь в Сторбаше была та вещь, ради которой мог бы рискнуть любой воин, стремящийся стать равным богам, - сердце огненного червя. Участники сражения уже отплыли далеко, весть о своем подвиге разнесли широко, и кто-то отчаянный мог бы решиться напасть на херад, в котором самый сильный воин всего лишь на седьмой руне.

Впрочем, репутация конунга защищала нас. Беспечный-то он беспечный, да за свои земли порвет любого. Согласно песням и сказам, что доходили до нас о Рагнвальде, он упреки, оскорбления или угрозы встречал с улыбкой, не злился, не кричал в гневе, не стучал кулаком об стол или морду говорившего. Потому его и назвали Беспечным, как будто ему нет дела до недобрых слов. Да вот только потом с этими смельчаками случались несчастья. То погибнут в нестоящей внимания сече, то потонут возле родных берегов, а то и вовсе задохнутся, подавившись костью.

Отец, глядя на приближающиеся корабли, обеспокоенности не выказывал. Напротив, широко улыбался, глядя, как они, один за другим, подходят к пирсам, и первые воины уже выскакивали, чтобы привязать их. На флаге и впрямь был изображен дельфин с изогнутой спиной, словно выпрыгивает из воды. На каждом корабле было по два гарпуна — спереди и сзади. Люди явно были хорошо обучены и держались в строгости. Никаких выкриков или шуток, ни один не сошел с палубы, дожидаясь разрешения, палубы были отдраены, оружие вычищено, даже внешние борта кораблей выглядели чистенькими и недавно выкрашенными.

С одного драккара сильным прыжком на пирс выскочил мужчина с забранными в тугую косу волосами. Больше всего бросались в глаза его плечи. Они были такими широченными, будто он на шею себе положил коромысло или небольшое бревно, а сверху нацепил рубаху. А вот живота, как подобает любому солидному воину, у него не было вовсе.

- Кто лангман сего херада? - зычно спросил он. Голос у него был под стать плечам.

- Я — Эрлинг. А ты никак Флиппи Дельфин, прославленный сторхельт?

- Пока еще хельт.

- Я не ждал таких гостей, потому не подготовился к встрече. Но если есть на то желание, готов устроить великий пир.

- На пирах я побывал изрядно. Я приплыл по делу. Моим людям бы баньку, чтобы смыть морскую соль, да пирогов каких. По хлебу уж больно соскучились, как по твердому, так и по жидкому. А мы бы тем временем потолковали.

Отец усмехнулся в бороду.

- Все сделаем, как пожелаешь, - и роздал указания. Подоспевшего Кнута отвел в сторонку и сказал смотреть в оба за людьми Флиппи. Кто знает, как пройдет разговор? А несколько десятков обученных воинов могут много натворить дел в селении.

Мы вернулись в дом, мать уже успела приготовить какую-то снедь, выставила кружки с пряным пивом на стол. Рабыня поднесла воды гостю умыться с дороги. Флиппи Дельфин едва коснулся воды, а как сел, так сразу схватился за пиво и одним глотком осушил посудину. Мать тут же наполнила ее. Гость пить ее погодил, а перешел к делу.

- Слышал я, у вас тут пробегала тварь земная небольшая.

- Было дело. Хорошо, хоть бед особых не натворила. Добрые воины пришли мне помочь с ней.

- Я бы тоже не отказался поучаствовать. Жаль, далеко был. Пока весть до меня дошла, уже и добычу разделили и торжественный пир провели.

- То слишком слабая зверушка была для такого воина, как ты.

- Слабая-то она слабая, да у нее было то, что мне нужно. А если уж что-то очень надо, сам знаешь, можно и как следует постараться. Я говорил и с Топором, и с Тараном, да никто из них не захотел продать мне добычу.

- А Тинур? У него больше всего был кусок.

- У Тинура сын есть да в команде его некоторые к хельту подобрались. Не продал бы он мне. А вот у тебя иначе все. Сам ты к хельту не рвешься. Сын твой, как погляжу, еще маловат, ему не скоро потребуется подмога. Вот я и думаю, а не продашь ты мне свое сердце? Я хорошую цену дам.

- Продам. Отчего бы и не продать, коли цена будет хорошая, - улыбнулся отец и немного отхлебнул из своей кружки.

- И какая твоя цена? Могу серебром отсыпать, могу оружием отдать, хоть мечом, хоть кольчугой. Если рабы нужны, тут придется подождать, так как с собой рабов не вожу. Что еще? Меха? Скот?

- Серебро, оружие, рабы… Все это хорошо. Вот только я всегда могу взять это у любого торговца, а сердце огненного червя нигде и не выкупишь.

- Как знать. Ты живешь в спокойном месте, твой город никто не трогает, опасных тварей и нет почти. Растишь хлеб, детей, скот. А вот сильных воинов и нет у тебя. Хороший союзник всегда пригодится.

- Пригодится он тогда, когда рядом беда. А если внезапно кто с недобрым умыслом придет, пока союзник откликнется и вернется, только пепелище и увидит на месте Сторбаша.

- Ладно. Говори свою цену. Вижу, есть у тебя на уме что-то. И чудится, что не по нраву мне это придется, - вздохнул Флиппи, и даже плечи его широченные понурились.

- Может, и не по нраву, зато точно по силе. Видать, сам Хунор-охотник привел твои корабли мне на подмогу.

- Хунор? Уж не на морскую ли охоту ты хочешь позвать? - воодушевился Флиппи Дельфин. - У меня есть и китовый ус, и китовый жир.

- Все, что добудешь, можешь себе оставить. В одном селении тут неподалеку завелась хуорка, лодки топит, на корабли нападает. Уже год не можем ни туда доплыть, ни оттуда людям не выбраться.

- Хуорка… - лицо Флиппи скривилось так, будто ему протухшую капусту в нос сунули. - Слушай, Эрлинг, может, я тебе денег отсыплю, а ты кого другого наймешь?

- Год! Целый год. Думаешь, я не пытался?

- Уж больно неудобная тварь, эта хуорка. Прибытка с нее никакого, а возни и риску много. Да если она хоть один корабль повредит, я уже в накладе останусь.

- Тебе решать, - развел руками отец. - Вот только, став сторхельтом, ты получишь намного больше. Люди сами будут ссыпать тебе в руки золото и серебро, лишь бы ты был на их стороне. И отделяет тебя от этого всего лишь одна хуорка. А у Дельфина, как я слышал, был опыт сражения с ней.

- Потому и медлю, - ответил Флиппи и почесал затылок. - А точно одна? Они иногда парами селятся. На двух я не пойду. Если увижу двоих, тут же уплываю, и сговору конец.

- Мой сын месяц назад сам видел. Одна она там. А чтобы не усомнился ты в моем слове, готов отдать тебе сердце сейчас. Заодно и проверишь силу сторхельта в настоящем бою.

Как только отец сказал это, глаза Флиппи Дельфина загорелись.

- По рукам. Вот только не боишься ли, что уплыву и не сдержу слова?

- С кем другим бы боялся. А про Флиппи по всем северным морям ходит молва как о честном человеке, что держит слово, даже если оно во вред ему идет. Дурная весть, она быстро разносится.

Флиппи выпил новую кружку пива и расхохотался:

- Эх, по нраву ты мне, Эрлинг, даром что прозвища не имеешь.

- Есть у меня прозвище, только я оставил его, когда на земле осел да сына завел. Неподходящее оно для лангмана Сторбаша.

Я удивленно глянул на отца. Всегда считал, что он попросту не совершил ничего выдающегося или запоминающегося, потому и жил с одним лишь именем. Впрочем, и дядька Кнут тоже ходил без прозвища.

Флиппи сощурил один глаз.

- Погодь-ка. Эрлинг? А не тот ли ты Эрлинг, что…

- Ни к чему вспоминать то, что давно ушло. Перед тобой уже далеко не тот Эрлинг, про которого ты слышал. Так что, Флиппи Дельфин? Возьмешься ты за хуорку?

Наконец пиво подействовало на гостя. Он взмахнул рукой.

- Добро. Но сегодня мы как следует выпьем. Завтра я займусь сердцем, а уже на третий день поплывем к хуорке.

И они крепко стукнулись кружками, отмечая удачную сделку.

_________________________________________________________

Слова автора:

Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим.

Глава 1 Глава 10

Тролль - похожая на гориллу всеядная обезьяна, очень крупная — на четвереньках ростом со среднего человека. Достаточно разумен для использования примитивных орудий(дубина, камень).

Одиночки, территориальные, не будучи голодными животных игнорируют, на людей нападают почти всегда.

Конечно, я не собирался жениться вот прямо сейчас. Да и вообще не собирался. Но если выбирать между теми клушами, что жили в Сторбаше и Дагной, то я бы предпочел Дагну. Но мать правильно говорит, такие уважают только силу. Поэтому я пошел к отцу и предложил сходить на охоту. Я хотел получить вторую руну. Может, отец прав, и мне нужны сражения на грани смерти? На гадании Эмануэля мне выпало две руны: сила и смерть, а это можно растолковать и так: хочешь силы, дерись насмерть. Хотя такой вариант был мне совсем не по душе.

- После того, как в местных лесах порезвился червь, все зверье разбежалось. Коли Хунор благоволит нам, в следующем году с добычей будет попроще, - ответил Эрлинг.

- А возле селения Олова кабаны бегают будь здоров, - сказал я с намеком.

- Ты все про хуорку, - помрачнел отец. - Думаешь, я не тревожусь? Да только кто захочет связываться с бесполезной морской животиной? Я забросил весточку. Мало ли, может, кто и откликнется. Благо сейчас есть чем отплатить.

- Ты про сердце червя?

- Да. Хотел бы, конечно, приберечь его до твоей десятой руны, но ты до нее еще нескоро доберешься. Вся польза уже выйдет. Так что лучше я его променяю на что-то толковое. А ты пока набирайся сил, ходи к Хакану. Помирись с парнями. А то вокруг тебя одна мелкотня вечно носится.

После того, как я сломал близнецам носы, а Дагу — челюсть, вся злость на них прошла. Я показал их место и не вспоминал больше об этих слизняках. А вот с Хаканом лучше ладить, уж больно хорошо он дерется, и его опыт мне бы пригодился.

Пока я шел на учебную площадку, чувствовал себя великаном посреди людей: вокруг меня собрались мальчишки от пяти до двенадцати зим от роду, вся безрунная мелюзга, что уже научилась немного соображать.

- Кай Эрлингссон! - старательно проговорил один из них. Имен я их не запоминал, да и зачем мне это? - А ты снова бросишь вызов? А скольким на этот раз?

- Зачем мне бросать вызов?

- Говорят, что Даг, который сын Кнута, выздоровел.

- Брешешь? - остановился я.

- И я тоже слышал!

- И я!

- А я видел, как он выходил из дому, - гордо заявил рыжий мальчуган, чье лицо невозможно было разглядеть за сплошной россыпью крупных ярких веснушек.

- Говорят, Кнут купил рабов. И Даг стал двурунным. И все раны сразу излечились! - сказал первый мальчик.

- Как тебя звать?

- Якоб, сын Стига.

- Хорошее имя, Якоб, очень боевое, - осклабился я. - И много рабов купил Кнут?

- Не знаю. Если нужно, мы можем следить за Дагом. И за Кнутом.

Я даже призадумался, а потом отказался. Зачем мне это? Разве я их боюсь?

На площадке стоял треск и шум. Настоящие мечи и топорики яростно врезались в настоящие окованные железом щиты. Хакан учил сражаться пара на пару, и близнецы выглядели самыми сильными среди всех. Ненне стоял насмерть, прикрывая брата, а Ленне из-за его плеча наносил быстрые неуловимые удары. Они могли бы стать отличным пополнением для любой ватаги. Слухи насчет Дага оказались верны. Его челюсть выглядела вполне здоровой, судя по тому, как он ее выпячивал, отмахиваясь в одиночку сразу от двоих парней. Он и прежде был неслабым противником, а теперь, будучи на второй руне, мог бы и троих победить. Вот только вид у него был слишком мрачным.

- А, Эрлингссон, - сказал Хакан, - бери щит, вставай к остальным.

Троллев старик! Я так и хотел сделать, пока ты не сказал.

- Мне и тут неплохо.

- Пожалуй, хватит уже с детишками играть. Пора бы с равными по силе поучиться бою.

- А кто тут равный мне? - вскипел я. Вот же безносый урод! У самого смелости меньше, чем у двухдневного зайчонка, а туда же, поучать меня вздумал!

- Если перворунные тебе неинтересны, тут и двурунные воины есть.

Что правда, то правда. Только они на два-три года постарше будут. И поопытнее. Но не отступать же мне теперь?

- Я готов, старик.

- Даг, встань в пару с Каем.

- Я не буду с ним драться, - неожиданно для всех ответил Даг. Мелюзга, облепившая невысокую изгородь, только что не пищала от восторга.

- Это почему? Неужто боишься? - нахмурился наставник.

- Не боюсь. Но драться не буду, - с этими словами Даг развернулся, аккуратно повесил щит на стойку и ушел с площадки.

- Хорошо. Кто не трусит? - Хакан обвел глазами учеников. Я спокойно ждал. Из старших выступил один, с длинной выгоревшей на солнце челкой и выбритым затылком.

- Да никто не трусит. Это ж перворунный. Пусть возьмет кого в пару, иначе неинтересно будет.

- Кай, у нас есть правило. Двурунный сражается с двумя перворунными. Трехрунный — с тремя перворунными. Кого возьмешь к себе в напарники?

Я задумчиво осмотрел парней.

- Есть одна девчонка, Ингрид, шести зим от роду. Вот ее я бы взял в пару. А эти только мешаться будут.

Хакан развел руками:

- Инго, слабейший может отказаться от помощи, если захочет. Тут нет урона тебе или твоей храбрости.

- Да мне плевать.

Инго вытащил из-за пояса топорик, не глядя, схватил щит и вышел в центр. Я сделал то же и последовал за ним.

- Тренировочный бой. До первой крови.

Я глянул на малышню, увидел там Якоба и подмигнул ему, ухмыляясь краем рта, хотя не был уверен в своей победе. Я не знал, насколько двурунный будет сильнее.

- Бой!

Инго не спешил, обошел вокруг меня, небрежно помахивая топором. Он был выше меня на голову, длинные руки, более длинное топорище. У него было преимущество в расстоянии удара. Значит, мне нужно выждать и атаковать тогда, когда ударит он. Вот только он явно не собирался бить первым. Гнилой тролль, и он мог так делать, так как он сильнее. А вот если я затяну начало боя, то все подумают, что я боюсь нападать.

Я сделал пару обманных выпадов, но он не повелся, лишь обидно рассмеялся:

- Я слышал, что Кай, сын Эрлинга, храбр и отчаян. Что даже не имея руны, он не бежал от боя. Что убил оружного, будучи без оружия. Но, кажется, меня надурили.

- А вот и нет, - пропищал какой-то мальчишка, висящий на изгороди.

- Что, привык ломать носы только слабакам? - продолжал подначивать меня Инго.

- Я все еще не получил прозвище. А Носоломом мне прослыть не хочется, - огрызнулся я.

- Да ты не трусь. До моего ты не допрыгнешь.

- Вот и я о том же пекусь. Вдруг не допрыгну и проломлю тебе ненароком шею.

- Смотри, какой заботливый! Но выше пупка все равно не дотянешься.

Жаль, я ничего не знал про этого Инго, иначе бы смог его разозлить. Тут у него было преимущество.

Я прыгнул вперед, взмахнул топориком, но врезался в него щитом, рассчитывая отбросить хотя бы на шаг. Угу. Я словно в скалу врезался. Отлетел сам, а он только покачнулся. Снова бросок. Ушел вниз. Удар. Инго подпрыгнул, уходя от топора. Я вздернул щит, и как раз вовремя. На меня словно обрушилась гора. Я упал на одно колено и откатился в сторону. Вскочил. Он уже летел на меня. Я не замечал ничего вокруг. Только эта глупая челка, падающая ему на лицо. И только чеканный топорик в его в руке.

Щит! Левая рука занемела. Я зарычал от злости. Это всего лишь жалкий двурунный. Он получил руны, убив несколько коз. Он ничего не знает о смерти. О страхе. О крови. Он не заглядывал в глаза Фомриру. Разве бои на площадке могут подготовить к настоящим сражениям?

Оказалось, что могут. Я ничего не мог сделать с ним. Он ускользал от атак, его же удары щит едва выдерживал. Он читал все движения. Наигравшись, Инго свалил меня на землю, прижал коленом и аккуратно, почти нежно провел лезвием топорика по моей щеке, оставив длинный порез.

- Не так уж ты и страшен, Кай Эрлингссон, - сказал он напоследок.

- Кай, тебе стоит чаще приходить сюда, - сказал безносый. - Тебе есть чему поучиться.

Я сплюнул и побрел в сторону дома, не глядя в сторону мелюзги, что на этот раз не последовала за мной.

Почаще? Приходить! Почаще!

Я взялся за дрова, и с каждым ударом представлял, как отрубаю головы всем, кто смеялся надо мной. Р-раз, и голова Инго полетела. Два, и Хаканова башка тоже отвалилась. Три. Даг! Отказался драться со мной. Чтоб его тролли сожрали! Теперь, когда он получил вторую руну, я снова стал слишком слабым для него? Недостойным?

Я должен стать сильнее. Чтоб никто никогда не посмел смотреть на меня сверху вниз. Чтобы мое имя наводило страх на все окрестные земли. Чтоб мои корабли наводили ужас по всем северным морям. Чтоб…

- Кай! Кай, за тобой отец прислал! - позвала меня мать.

А отец, кажется, не оставлял надежды сделать из меня будущего лангмана. В этот раз он хотел, чтобы я пошел с ним осмотреть земли, пострадавшие от набегов огненного червя. Я переодел рубаху, нацепил пояс с топориком, залез на коня, что подвел неторопливый раб, и поехал к недостроенной да, в общем-то, и ненужной уже стене вокруг города. Там поджидал меня отец, так же верхом, Кнут вместе с Дагом и еще пара человек. Дядька Кнут тоже решил приобщать сына к оседлой жизни? Или рассчитывал, что Даг все же займет место за моим плечом, когда я встану вместо отца?

- Стену разбирать не будем, - говорил отец. - Кому нужны каменные хоромы, пусть сам везет себе булыжники. А стена пригодится. Вдруг еще какая напасть сойдет с гор?

- Тогда, может, поднять ее повыше? Сузить наполовину и сделать хотя бы в три роста, - предложил Кнут.

- А зачем? Волки не перепрыгнут, медведь не перелезет.

- Тролли?

- Троллей здесь лет сто уже не видели.

- А таких червей и того больше! - резонно возразил Кнут.

- Хорошо. Соберем урожай, и займешься стеной. Только не спеши. До снега лучше привезти камня побольше, а зимой можно класть.

- Если класть зимой, летом могут пойти трещины, - с внешней стороны подошел Эмануэль, мамиров жрец, в каких-то неузнаваемых тряпках. А ведь у него есть хорошие одежды. Отец ему каждый год дарит в благодарность за службу и советы.

- А если отложить до лета, то в Сторбаше появится много погребов, выложенных камнем, а стена не поднимается даже на палец. Так что ты хотел нам показать?

Жрец жестом показал следовать за ним и легким шагом пошел в сторону горы. Он вроде бы и не торопился, но нам пришлось перейти на рысь, чтобы поспевать за ним. Отец с Кнутом продолжали спорить насчет стены, а мы с Дагом вынужденно последовали за ними бок о бок.

- Значит, вторая руна? - выдавил я.

- Я этого не просил, - ответил Даг.

- И кого ты прирезал?

- Рабов. Троих.

- Понравилось?

- Не помню. Я горел. Хромая сказала, что сломанная кость начала гнить. Пока не уплыл торговец, отец выкупил всех его рабов. Пообещал свободу всем, кто останется в живых, когда я получу вторую руну.

- Сдержал слово?

- Конечно. Отец всегда держит слово. Пятерых освободил. Хотя мать ругалась. У нас ничего не осталось. Ни доспехов, ни оружия, кроме того, что на нас, ни утвари дорогой, ни скота. Одна корова да один конь.

Я глянул на дядьку Кнута. Он, как ни в чем не бывало, в привычной одежде, ехал рядом с отцом и ни словом, ни взглядом не намекал на постигшие его беды. Всегда за плечом. Всегда прикрывает спину.

- А почему он отцу…

- Он запретил. Сказал, что ты в своем праве. Я оказался не таким, как он. И он запретил с тобой драться. Даже в шутку.

- Ну, ничего, - натужно улыбнулся я, - ты вон какой здоровенный. Немного подучишься и сможешь в ватагу пойти. Вон, Дагне бы команда не помешала.

- Я не пойду. Останусь тут, буду пахать, строить стены. Помогать отцу.

Я чуть с лошади не свалился. Даже забыл о том, что Даг мне больше не друг.

- Как? Ты что мне говорил? Помнишь, как мы собирались стать сторхельтами? Чтобы одним ударом рассекать скалы и одним взмахом весла переплывать моря? А кто обещал, что набьет морду Фольси и возляжет с Орсой? Ты хочешь остаться двурунным на всю жизнь? Шарахаться в ужасе от жалких червей? Слушать песни о чужих подвигах?

- Мне слава не нужна, - спокойно сказал Даг. - Это ты всегда рвался куда-то и хотел стать равным богам, я же просто шел за тобой. Но и в этом я оплошал.

- А если… - я сглотнул, - если я снова позову тебя с собой?

Он посмотрел на меня и усмехнулся.

- А позовешь? - и отвернулся. - Неважно. Ты уже не сможешь доверять мне. А я не смогу, как раньше, прикрывать тебе спину. Ничего. Кто-то должен и пахать, и торговать, и свой город защищать. Я один раз чуть не умер. Мне хватит.

- Даг, а…

- За меня не думай. Я зла не держу. В спину не ударю.

Мы доехали аж до той горы, возле которой я впервые увидел след червя. Все зверье и впрямь ушло из этих мест, откочевало в безопасные леса. До полей червь не добрался, так что хлеб не пострадал. А вот земля, по которой он прополз, выглядела чудно, словно его огонь не просто прошел по ней, а пропалил там раны. Отец спрыгнул с коня, опустился на колено и пощупал спекшуюся корку.

- Гладкая, как старое топорище, - сказал он и с силой ударил обухом своего топора по земле. Зазвенело, будто он о железо постучал. - Надо кузнеца сюда привезти. Эмануэль. Ты это хотел нам показать? Что это за такое и нет ли в этом зла?

- В одной из легенд есть упоминание о камне, что появляется из земли после сильного огня. Там говорится, что мечи из него получаются слишком хрупким, зато ножам нет равных по остроте. Если рассечь руку таким ножом, то даже боли не ощутишь, пока не хлынет кровь. А еще из такого камня можно сделать сильные обереги.

- И вот эта корка и есть такой камень?

Эмануэль потер обрубленные пальцы.

- Нужно проверить. Но если это он, ты сможешь продать его торговцам.

- Кнут, займись этим. И надо расширить поля. Дагна сказала, что пара деревень хочет перейти под мою руку, если я выделю им землю.

- А чего так?

- Вождь помер, а новый не интересуется землями, все приключения ищет. Пока он с воинами отсутствовал, на тех островах какая-то зверушка завелась, скот режет, на людей охотится. Вот они и хотят уплыть оттуда.

Потом они начали обсуждать, сколько кораблей туда послать, кого попросить, где им лучше строиться, сколько мужиков дать в помощь, чтобы успели дома до зимы поставить. И вообще лес надо заготовить заранее. Сразу после уборки хлеба надо за ними прибыть. И все это было так скучно, что я чуть себе челюсть не вывихнул, пока зевал. Почему бы не спросить, что там за зверушка? Может, всего лишь медведь какой? Хотя медведь медведю рознь. Вон на отцовской кровати лежит такая шкура, что не дай Фомрир ее хозяина вживую увидеть. В пасти две головы разом может поместиться, а если бы он встал на задние лапы, то вытянулся бы в два-три моих роста. А может, и тролль. Я шкуру тролля ни разу не видел. Только в песнях говорится, вот, мол, герой убил тролля, пять раз чуть не помер, но убил, честь ему и хвала, личный поклон Фомрира. Ха, поклон Фомрира. Для Фомрира убить тролля все равно, что мышь затоптать. Я ж не кланяюсь всякому, кто мышь убил.

- Кай! - не в первый раз позвал отец. - Ты что думаешь?

- Думаю, что жрать охота. Мы уже тут полдня топчемся.

Отец помрачнел, но развернул лошадь, и мы вернулись в Сторбаш.

_________________________________________________________

Слова автора:

Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим.

Глава 1  Глава 9

Миринн- бог рыбак, полукровка, сын Нарла и одной из младших весенних богинь, храмов нет, отдельных жрецов нет, в жертву приносят дары моря.

Атрибуты- лодка и сеть.

Снова горячо пылал огонь посередине тингхуса, отец восседал на своем законном месте, также бил бодран и выпевала простые мелодии тальхарпа, но настроение и музыка были совершенно иными. Торжество! Победа! Радость!

Дагна Сильная еще до пира успела изрядно набраться и перебрасывалась шутками с десятью воинами одновременно. Ее звонкий голос легко перекрывал общий шум в зале. Затем она резко встала, подняла тяжелый рог, окованный серебром.

- Воздаю хвалу этому дому и его хозяину Эрлингу! У вас, - она гулко икнула, - у вас водятся очаровательные зверюшки. Я надолго запомню этого червя. Во-первых, потому что он поправил мне прическу.

Она кокетливо провела по выбритой правой стороне головы, где червь сжег ей волосы. Я засмеялся вместе со всеми. Я тоже хотел бы так шутить над своими ошибками и ранами.

- Во-вторых, он единственный подарил мне аж два сердца. Вы же, парни, всё пытаетесь подсунуть мне другие части тела, чуток пониже.

Кто-то от смеха подавился, и сразу несколько тяжелых ударов прилетело ему в спину.

- В-третьих, я стала еще на ступеньку ближе к богам. Сегодня Фомрир ласково посмотрел на меня, и провалиться к троллевой мамаше, если это не заслуживает доброй выпивки.

Она запрокинула голову и выхлебала целый рог крепкой медовухи. Вот это женщина! Жить с такой, конечно, невозможно, но заполучить ее на одну ночь жаждали все мужчины за этим столом.

Следом поднялся Тинур Жаба. Он вел себя тихо и, на мой взгляд, слишком скромно для человека, который сумел переломить ход всего сражения.

- Эрлинг, старый друг! Если бы ты не бросил ватажничать, то был бы прославленным хельтом. Впрочем, лангман из тебя получился тоже отличный. Не хочу обижать тебя своим невниманием, а прошу понять. Я уже год нахожусь на десятой руне и не могу сдвинуться ни туда, ни сюда. Сейчас в моем мешке лежат три превосходных сердца сильной твари, которые помогут мне перешагнуть из хускарла в хельта, и я не могу дождаться этого. Ты позволишь мне оставить пир, чтобы заняться переходом?

- Тинур, не тебе нужно просить у меня позволения, а я должен был узнать твое желание сначала. Выпей с нами один раз и стань еще ближе к ступням Фомрира.

Тинур опрокинул свой рог, пролив большую часть медовухи на себя, кивнул собравшимся и торопливо вышел из тингхуса. Я ему смертельно завидовал. Надо же, он скоро станет настоящим хельтом! А я торчал на жалкой первой руне. По сравнению с ним я все равно что вошь супротив ногтя.

Каждый из участников битвы вставал и говорил какие-то слова. Кто-то восхвалял отца, кто-то описывал тот кусочек боя, который достался ему, кто-то говорил про доблесть Скорни или ловкость Тинура. Эмануэль, мамиров жрец, сидел неподалеку, потирая обрубки пальцев, и запоминал их слова, чтобы потом переложить это в песнь.

А я старался не смотреть на левый угол стола, где сидел Торкель Мачта. Его лысая голова торчала над всеми остальными и невольно притягивала к себе взоры. Один раз мы столкнулись с ним взглядами, и его рот растянулся в кривой улыбке. У меня по спине пробежали мураши. Он словно знал. Знал, кто убил Роальда.

Отец, как назло, усадил меня по правую руку, и я никак не мог затеряться среди остальных воинов. Впрочем, может, так оно было лучше? Пусть этот Торкель узнает, что я не грязерожденный, а сын лангмана, у которого в друзьях почти что цельный хельт. И моя шкура стоит немного больше, чем одна руна для неопытных богатеньких мальчиков, которых за руку привели вырезать стариков и детей.

- А еще я хочу поднять пенный рог за своего сына, Кая, который получил руну благодаря наставлению Фомрира. Он сразился не на жизнь, а на смерть с диким кабаном, и стал настоящим воином. Его путь будет нелегким, раз только в смертных боях он может получать благословение богов, но я уверен, о Кае сложат десятки песен.

- Дранк!

Торкель не сводил с меня глаз во время речи отца и на словах о песнях снова мерзко ухмыльнулся. Я нервно передернул плечами и залпом выпил кем-то всунутый в руки рог, закашлялся, взял кусок пирога и запихал его в рот целиком, так как не хотел свалиться под стол первым. Отец был славен не только своими подвигами и умелым правлением, но и застольной стойкостью, и я не собирался позорить его. Медовый напиток был довольно приятным на вкус, только щипал язык. Я не впервые пил его, но раньше удавалось выпить лишь несколько глотков, а тут сразу целый рог.

Отец хлопнул меня по плечу и отвернулся, заговорив с другими людьми. Я смотрел на застолье, на суетившихся рабынь, которых хватали за крепкие ляжки, на раскрасневшиеся лица воинов, слышал то и дело раздававшийся возглас «Дранк!», рядом пела тальхарпа, сердце стучало в такт бодрану. Весь зал был пропитан запахом жареного мяса и сладким медовым ароматом. Я вдруг подумал, какой у меня замечательный отец. Отличный воин, бесстрашный и умный, да, иногда от него доставалось, но всегда за дело. Он не порол меня почем зря, как бывало, драли близнецов. Да и вообще люди в Сторбаше чудесные. А Дагна — невероятная красавица, даже с наполовину обритым черепом. Как она заливисто хохотала, запрокидывая голову назад и показывая длинную шею! Ее упругая грудь так и манила к себе. А потом Дагна швырнула глиняное блюдо в мужика напротив, рассекла ему лоб, и теперь его правый глаз был залит кровью.

- Эрлинг! - звонко крикнула она. - Твой сынок за такие взгляды должен будет на мне жениться!

Все вокруг рассмеялись, а мне захотелось вскочить и сказать, что я готов. Прям сейчас. Прямо здесь. Но не успел я выпрямиться, как тяжелая рука отца надавила мне на плечо.

- Пойди-ка прогуляйся, сынок.

Я встал и едва устоял на ногах. Троллева медовуха! Она ослабила мои ноги, хотя в голове было ясно, как никогда. Я протиснулся к выходу и с наслаждением вдохнул свежий воздух. После спертого горячего зала было так приятно почувствовать ночную прохладу, только возникшее напряжение в штанах никак не уходило.

Из тингхуса выскользнула тень. Рабыня с пустыми кувшинами. Я, уже не особо соображая, что делаю, схватил ее за руку. Она вскрикнула от неожиданности.

- Стой, - язык тоже почему-то перестал слушаться и отказывался выговаривать слова. - Ты. Идем со мной.

- Мне сказали принести еще медовухи, - испуганно проблеяла она. Дагна бы уже сломала мне нос и влепила пару пинков. Вот почему не стоит брать рабынь в жены: от них рождаются трусливые дети.

- К троллю их. Идем.

Я потащил ее за собой, но на полпути к дому сообразил, что вряд ли мама обрадуется нашему появлению, поэтому развернулся и потащил рабыню к пристани. Почему-то я был уверен, что лодка — это идеальное место для первой ночи с женщиной.

- Господин, меня будут ругать. Господин, Лисбет гораздо лучше меня. Все выбирают ее. У Лисбет белые волосы и большая грудь. Господин, не нужно. Господин, меня накажут, - она шла за мной и ныла, не замолкая ни на мгновение. Я уже хотел было отпустить ее, но вспомнил, что я уже карл, убил уже трех человек, а еще ни разу не был с женщиной. А это нужно было срочно исправить. Срочно!

На пристани было темно, еле виднелись силуэты незнакомых кораблей, я никак не мог разглядеть отцовского дракона.

- Эй, парень! Чего здесь шляешься?

Я развернулся и увидел двух карлов с факелом.

- А, вон чего, - рассмеялся один из них. - Слышь, Краб, может, пустим его на наш?

- А чего ж не пустить? Дело-то важное, я смотрю, - гоготнул второй.

Меня подвели к большому кнорру. Я неуверенно прошел по узенькой дощечке, в середине корабля стояли бочонки и мешки, но места там было предостаточно. Провожатые даже кинули шкуру и, посмеиваясь, ушли. Рабыня перестала ныть и покорно легла, я рухнул рядом с ней. Больше всего мне хотелось закрыть глаза и уснуть. Я пересилил себя, запустил ей руку за пазуху, там было тепло и мягко, словно бы залез в свежую опару. Я потянул ее подол наверх и…

Вокруг было темно. Я чувствовал, что проспал много, но почему-то было все еще темно. Я вытянул руку и нащупал плотную ткань. Меня засунули в мешок? Дико болела голова. Хотелось пить. И, наверное, блевать, но я не был уверен. А где рабыня? Я пошарил возле себя, но никого не обнаружил. Штаны были на мне, но пояс с оружием отсутствовал. Что произошло? Точнее, что-нибудь произошло? Я не помнил.

Торкель. Он странно смотрел на меня на пиру. А потом я выпил целый рог медовухи, вышел из тингхуса, взял первую попавшуюся женщину и пошел на пристань. А там… там, как последний идиот, зашел на незнакомый корабль и, кажется, уснул. Торкелю даже не пришлось напрягаться, я сам пришел к нему в руки. А сейчас меня засунули в огромный мешок и увозят к Скирре. Оружие, понятное дело, сняли. Только вот разве мешок может сдержать карла?

Я с яростным криком вскочил на ноги, ткань слетела, и я обнаружил, что стою на палубе кнорра, который мирно трется боком о пристань Сторбаша.

- А, проснулся. Пить хочешь? - спросил бородатый мужик, что сидел возле борта.

- Да, - прохрипел я.

- Держи, - он протянул баклажку с водой. Я выхлебал ее целиком.

- А где…

- Пояс? Да вот лежит, рядом. Мы сняли на всякий случай, чтоб не поранился. Слушай, я все понимаю, выпивка, баба, но почему ты выбрал такую старую? Неужто в Сторбаше нет рабынь посимпатичнее?

Я нацепил пояс, махнул ему рукой и пошел было в город.

- Да, парень. Тебя там искали. Где-то под утро. Такая буча поднялась, я думал, что новый червь приперся. Эрлинг чуть не напал на Торкеля Мачту, еле-еле его смогли успокоить. Я сразу и не понял, что это тебя ищут.

- Э-э-э, - только и смог промямлить я.

- Я показал лангману твое дрыхнущее тело, но он не стал будить, только сказал накрыть чем-нибудь. Ох, и влетит тебе, парень.

Я помотал головой, прогоняя подступившую тошноту, и все же побрел домой. Отец не посмеет ударить карла.

Бумс! Прямо с порога мне прилетела знатная затрещина, после которой головная боль и озноб как-то быстро перестали ощущаться.

- Ты все мозги пропил за вечер? Какого тролля ты поперся на пристань? Из-за тебя я, я — Эрлинг, нарушил законы гостеприимства и напал на гостя, которого сам же и пригласил! - бушевал отец.

Я пощупал челюсть. Вроде бы все зубы остались на месте.

- Он это заслужил, - сдуру буркнул я и тут же огреб вторую оплеуху.

- Я же говорил, что не могу его обвинить, не подставив тебя под гнев Скирре! А теперь Торкель точно знает, что ты там был, и подозревает, что это ты убил сраного Роальда, чтоб он сдох на пуповине своей матери!

- Теперь его отправят под суд?

- Когда мне сказали, что ты дрыхнешь на кнорре, что привез Тинура Жабу, я пошел это проверить, а Торкель тем временем удрал. Прямо ночью, как жалкий тать.

Стыдно сказать, но после этих слов мне полегчало. Я все еще не мог забыть, как Торкель отсек одним ударом Ове голову и руки, и мне несколько раз снилось, что он делает то же самое и со мной.

Запал гнева у отца иссяк, он опустился на скамью и, уже притворно хмуря брови, спросил:

- А чего ты пристал к той рабыне? Тебе нравятся старухи? Мать, ты слышала?

Мама благоразумно не подходила во время трепки, а сейчас вынырнула из-за ткацкого станка, за который садилась, лишь когда хотела показать свою покладистость. Я же пытался припомнить лицо той женщины, которую потащил с собой, но вспоминалось лишь ее пищание насчет неизвестной Лисбет, пустой кувшин из-под медовухи и теплота за пазухой.

- Эрлинг, я ведь согласилась взять в дом двух молоденьких рабынь, как ты сказал, ради Кая. Теперь он воин, он вышел из моей опеки.

Я переводил взгляд с отца на мать и не понимал с похмелья, о чем они вообще говорят. Нет, я помнил, как у нас в доме появились две девчушки, они помогали матери со скотиной, пряли, готовили, даже ночевали в нашем же доме, в его дальней части, но я вообще не воспринимал их как женщин. Они были немногим старше меня, ходили в длинных балахонах, вечно суетились рядом. Да я их и не замечал вовсе. По сравнению с Дагной они все равно что трясогузки рядом с лебедью. А сейчас мать говорит, что взяла их специально для меня?

До первой руны мужчина не имеет права лечь с женщиной. Ну, а потом у меня тоже как-то не заладилось. И почему все говорят про старуху?

Когда мать показала мне ту рабыню, которую я пытался завалить, я решил, что больше никогда не возьму в рот медовуху. Что я там говорил про Кая Свинокола? Да отличное прозвище! Куда лучше, чем Кай Старушколюб. А ведь это вполне возможно. С таким прозвищем я сам пойду к Торкелю, пусть лучше меня распнут, чем жить с таким именем.

Пару дней я проторчал дома, не хотел показываться на людях. Да, я боялся. Боялся услышать обидное прозвище или тупые насмешки, хотя настоящий воин не должен опасаться ни острых мечей, ни острых языков. Достаточно только вспомнить Фомрира! Вот уж у кого язык был длиннее, чем руки.

Тем временем, почти все гости разъехались. Уплыл Тинур Жаба, который сумел сломать барьер и подняться до хельта. Ушли корабли Скорни Тарана и Марни Топота. Вильнула хвостом и Дагна Сильная, забрав сердца червя и кучу мужских сердец в придачу. Торкель, как и сказал отец, ушел ночью со своей небогатой командой. Теперь Сторбаш снова погрузится в такую спячку, что жрецы Мамира будут избегать наш город еще десять лет.

А к нам в дом зачастили с визитами соседи. Или вернее сказать, соседки. Каждой бабе, которой не посчастливилось родить дочь тринадцать-четырнадцать зим назад, вдруг срочно понадобился совет моей матери. То обсудить узор на рубахе, то способ приготовления опары, то еще чего-то.

Когда я прямо спросил у мамы, что это с ними, она, смеясь, ответила:

- Так ведь слух прошел, что ты девками начал интересоваться. Вот и водят тебе дочек показать.

- Я жениться не собираюсь.

- Так никто и не неволит. Ты сам выберешь, когда придет пора. Вот только если ты будешь их всех избегать, люди невесть что могут подумать.

- Чего это они подумают? - набычился я, не желая слышать ответ.

- Ну, что тебе нравятся женщины постарше, - сказала она и расхохоталась в голос.

- Ничего подобного! - закричал я. - Просто их дочки как бледные курицы, сидят, молчат, подолы теребят в руках. А мне нравятся побоевитее. Вон, как Дагна!

Мать отсмеялась, взяла в руки незаконченную рубаху и принялась за шитье.

- Ты слышал сказ о том, как боги и люди придумали брак?

- Нет.

- Когда мир был еще молод, и боги еще ходили среди людей, увидел бог-рыбак Миринн прекрасную Марру, перворожденную великаншу, и тут же возжелал ее. Ведь такой красавицы и среди весенних богинь не найти! Ростом с вольную сосенку, тяжелая рыжая коса до пояса, ноги как молодые дубы, крутые плечи, мощные руки, что способны из камня сок выдавить, пышная грудь, что может вскормить множество детей, глаза подобны звездам — столь же яркие и далекие. И всякое дело у нее спорилось — мамонта убивала одним ударом кулака промеж бивней, из его шкуры за ночь сшивала шубу и мясо засаливала. А ее громоподобный голос было слышно за три дневных перехода, а от ее песен с деревьев опадала листва.

Я недоуменно посмотрел на мать, уж не смеется ли она надо мной снова.

- Закинул Миринн сеть, и весь улов на подарки отложил: семь дней он коптил, жарил и пек рыбу. И с тремя возами угощений приехал к возлюбленной. Но отказала ему звездноокая Марра, сказала, что провонял он рыбой, и одежда на нем стара и плоха.

Три дня отмывался в море бог-рыбак, стер пять скал до основания, пока соскребал об них грязь со своего тела. Надел он новые одежды, вдел жемчужные серьги, а драгоценное ожерелье, что сам смастерил из добытых в морской пучине жемчужин, в подарок приготовил.

Но отказала ему рыжекосая Марра, сказала, что пропах он морем, и борода его лохмата и страшна.

Десять дней в горных водах отмывался Миринн, ароматными маслами умащивал бороду и усы, без счета перебил первородных тварей, а из их крови выпарил алые рубины и преподнес их возлюбленной.

И в третий раз отказала прекрасная Марра.

Разозлился на Марру бог-рыбак, схватил ее за длинные косы и дал оплеуху. Брызнули звезды из глаз великанши и замерли в небе созвездием Глаза влюбленной. Но Марра не растерялась и ответила обидчику тем же. Проделал он спиной дыру и в доме, снес ворота, полдня он летел, сшибая деревья и разбивая скалы, пока не застыл в огромной горе, прорубив там глубокую пещеру.

Вылетел он из пещеры, вернулся к дому Марры и принялся ее колотить, да и она себя в обиду не давала. Целую седьмицу сражались между собой Миринн и Марра, без устали избивали кулаками, а потом без сил упали наземь и поняли, что за это время полюбили друг друга. Пообещали всегда жить вместе и не расставаться до конца времен, а чтобы закрепить обещание перед богами и землей, надели они на руки парные браслеты. Так и появился брачный обет.

- И зачем ты мне это рассказала?

- Может, и впрямь не подходят тебе местные девушки. Но таких, как Дагна, подарками и украшениями не возьмешь. Им по нраву лишь сильные мужчины. Те, что сильнее их или хотя бы не слабее. Сможешь ли ты завоевать такую женщину себе?

____________________________________________________________

Слова автора:

Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим.

Глава 1 Глава 8

Огненный червь - тварь длиной в 40 метров, метр в диаметре, твёрдая шкура, под которой циркулирует горячая жидкость, способен метко плевать горячей жидкостью. Отходы жизнедеятельности червя делают землю бесплодной и ядовитой.

Снова горячо пылал огонь посередине тингхуса, отец восседал на своем законном месте, сумрачный, задумчивый, в богатых мехах. Вокруг сидели люди. Не люди — воины. Некоторые из них были в плотных повязках, через которые проступали темные пятна.

Дагна Сильная смотрела на огонь и не ярилась на невинные шутки, ее длинная светлая коса теперь свисала лишь с левой стороны, а на правой стороне волосы были спалены до самой кожи и торчали обугленными кончиками. Только чудом ей не выжгло глаза и не изуродовало красивое лицо.

Скорни Таран тяжело опирался на свой знаменитый щит, вот только гладкая поверхность щита пошла выщербинами и буграми, а сам воин прятал поврежденную левую руку, не хотел показывать слабину перед другими.

Марни Топот постоянно оглядывался на дверь. Двое из его ватаги пострадали сильнее всего, сейчас их выхаживали знахарки, и он ждал, что в любой момент могут войти и сказать, что они умерли.

Лишь Тинур Жаба да Торкель Мачта сидели со спокойными лицами.

Бу-у-ум!

Я невольно вздрогнул, хоть и ожидал этого.

Музыкант ударил в бодран деревянной костью, и его звук прокатился по всему дому, проникая сквозь кожу и продирая до кишок.

Тишина.

Бу-у-ум!

Вслед за бодраном зазвучала тальхарпа, пронзительно и низко одновременно. Короткий смычок скользил по толстым струнам, как ладья по крутым морским волнам.

Треск костра мягко вплетался в тягучие звуки и завораживал весь тинг. Эмануэль, жрец Мамира, выплыл из темноты так, словно не он двигался, а тьма послушно отступила перед ним, чтобы осветить его лицо.

- Достойным может быть любой, но не каждый сможет стать достойным.

Бу-у-ум!

- Когда мир был еще совсем молод, и люди только-только покинули горшок Мамира, боги сразились с морскими и первородными чудовищами и истребили их.

Бу-у-ум!

- Но истребили они лишь самых крупных, самых злобных и самых опасных, а мелкая поросль разлетелась по миру и попряталась в глубинах океанов, в горных расщелинах да в глухих чащобах. Вот только мелкими и слабыми твари были лишь для всесильных богов.

Голос жреца звучал глухо и надтреснуто, порой сливаясь с пением тальхарпы, и мне казалось, что сами струны выпевали древнее сказание.

- Однажды после длительного похода вернулись в свои чертоги Скирир-защитник, Фомрир-воин, Хунор-охотник и принялись думать, как уничтожить оставшихся тварей. Вызывать их на битву? Так бессловесные чудовища дики и неразумны. Выискивать и убивать по одной? Бесконечной будет эта битва, ибо в каждую нору не залезешь, каждый лесок не обыщешь.

Ярился Фомрир, и сами горы сотрясались от ярости его.

Задумчив был Хунор, и леса притихли, чтобы не мешать думам первого охотника.

Грозно хмурился Скирир, и боги, и люди замерли, чтобы не привлечь его внимание.

Тогда пришел к ним мудрейший из богов — Мамир-судьбоплет. Набрал он воздуху, дабы разразиться длинной и поучительной речью, как прервал его Фомрир:

- Лучше бы тебе говорить так же кратко, как коротки твои пальцы.

Со спокойной улыбкой Мамир повел свою речь, предпочел не заметить он грубые слова Фомрира:

- Великие боги, защита земли и небес, покровители рода нашего и человеческого, сильнейшие под этими звездами! Ваше могущество застило вам глаза. Вы слепы и не видите того, что прямо перед вашим носом. Я не ожидал иного от Фомрира и Хунора, но ты, конунг богов, как ты мог низвести себя до простого карла, что ходит вдоль стен и высматривает врагов?

Вскочил скорый на гнев Фомрир:

- Как смеешь ты, Обрубок, поносить моего отца? - но тотчас же сел обратно, почувствовав руку отца на плече своем.

- И что предложит нам Мудрейший? - тихо спросил Хунор-охотник.

- Поступить так, как и положено богам, - ответил Мамир-беспалый. - Наделить частицей вашей силы свои творения. Сейчас люди слабы и немощны, прячутся по пещерам и трясутся от страха не только перед тварями, но и перед обычными зверями. Получив же благой дар, они смогут стать сильнее наравне с теми тварями и возьмут на себя эту ношу.

- Люди слабы и глупы, они недостойны божьей силы! - прорычал Фомрир.

- Не все ее и получат. Лишь достойные смогут получить ее полностью, нестоящие же не пройдут этой тропой.

Замолчал Мамир. Три дня и четыре ночи думали боги и наконец дали свое согласие.

Тогда пошел Мамир к Корлеху-ремесленнику и попросил сделать большой медный котел, пригласил богов на огненную гору Куодль, привел туда первых людей. Смешал он кровь богов и людей, подвесил котел над жерлом, бросил руны судьбы, а затем поведал богам и людям, что вышло из их жертвы.

- Теперь люди могут стать равными богам, - сказал Мамир. - Все вы отныне, как и ваши дети, как и дети ваших детей, несете зерно божественности. Каждая ваша жертва будет давать силу богам, а боги будут делиться ею с вами.

- Уж не станут ли от этого боги слабее? - спросил Скирир.

- Нет, конунг богов. Только крепче и сильнее будут становиться боги, ибо каждая жертва отныне усиливать будет и богов, и людей.

Торжественно пела тальхарпа, бодран творил ей. Замолчал жрец Мамира, укрыл свои обрубленные пальцы. Встал отец, притихший огонь ожил, щедро рассыпал искры, и на миг показалось, что сам Скирир стоит за спиной лангмана и говорит его устами.

- Мы все несем частицу божественной силы, но тяжела эта ноша. Не каждый может идти по пути бесстрашного Фомрира. Не потому что слаб или труслив, но потому что есть и другие дороги. Доблесть не только в том, чтобы убивать тварей, но и в том, чтобы разгадывать плетения судьбы, - отец кивнул в сторону Эмануэля. - В том, чтобы рожать и растить детей, следуя примеру Орсы. В том, чтобы растить хлеб, как научил нас Фольси. В том, чтобы ковать мечи и лепить горшки вместе с Корлехом. В том, чтобы вести за собой людей, повинуясь законам Скирира. И даже в том, чтобы поднимать дух звонкой музыкой, воздавая хвалу Свальди. Нет бесчестья в выборе любого из этих путей.

Странно говорит отец. Если боги нам дали силу для того, чтобы убивать тварей, тогда зачем мы тратим ее на что-то еще? Хотя если бы не было тех, кто выбрал иную дорогу… без кузнецов у нас не было бы оружия, не было бы хлеба без пахарей, а уж если бы бабы все до одной стали Дагной Сильной, так люди бы и вовсе повывелись.

- Но вы выбрали идти по стопам Фомрира. А это значит - защищать мир от тварей, все еще переполняющих этот мир. Огненный червь не больше муравья перед богами, но для нас это смертельная угроза и в то же время возможность подняться еще на одну ступеньку, стать ближе к богам. Дагна, Скорни и Марни несколько дней сдерживали эту тварь, не давая ей приблизиться к Сторбашу. Завтра же мы должны ее убить.

- Убить! Убить! - закричали воины. И я тоже закричал, но отец еще не закончил.

- Дагна, расскажи нам о черве.

Женщина устало поднялась на ноги, провела рукой по обугленной стороне головы и заговорила:

- Червь — это здоровенная тварина, длинная и толстая.

- Что, даже для тебя оказалась великовата? - пошутил кто-то из мужчин.

- Ха-ха, посмотрим, как он завтра тебя отымеет, - без обычного задора ответила Дагна. - У него толстенная шкура, прочная, как камень, через которую хрен пробьешься, а если пробьешься, то оттуда плещет горячая и вонючая жижа. Не кровь, но что-то типа нее, только желтая. Еще червь может этой жижей плеваться, и лучше от нее уворачиваться, так как прожигает даже через железо.

- Мой щит не пробивает, - добавил Скорни Таран, - но кольчуга раскаляется так, что вплавляется в тело даже через рубаху.

- Плюется он недалеко, метров на пять всего. Но издалека его шкуру и не пробьешь. Еще он порой начинает пыжиться, и тогда лучше отойти от его переднего конца, так как он резко прыгает вперед и может свалить даже дерево. Именно так и покорежился щит Скорни.

- Так как же его убить?

- Убить его довольно просто. Нужно лишь раздолбать его толстенную шкуру и проткнуть его сердца, которые расположены вдоль всего тела. Червяк очень длинный и не может защитить себя целиком. Но это потребует много людей и много времени.

Она осмотрела воинов. Больше никто не шутил.

- Хускарлы ниже седьмой руны вряд ли смогут пробить его шкуру, поэтому нужно разбиться на несколько групп. Во главе каждой группы будет самый сильный воин с топором или секирой, можно и с булавой, а желательно с молотом Скирира. Он раскалывает шкуру, а потом остальные с копьями и мечами через рану добираются до сердца и протыкают его. Нужно делать это быстро, так как выплескивающаяся жижа быстро застывает и образует новую шкуру, ничуть не тоньше предыдущей. При этом кто-то должен маячить перед мордой червя, не дать ему сбежать или развернуться и обплевать всех.

Скорни буркнул:

- Видимо, этим снова займусь я.

- Звучит довольно просто. Помните, это не бревно. Червь будет двигаться, переворачиваться, закрывая пораненные места. Нужно, чтобы каждая группа знала свое место, не мешала другим и помнила, где проламывает кожу. Опаснее всего находиться на расстоянии пяти-восьми шагов от морды, так как именно туда он и может доплюнуть. Если кому есть что сказать, говорите.

Все молчали.

- Тогда выйдите вперед те, кто сможет пробить шкуру. Не ниже седьмой руны с подходящим оружием.

Дальше было довольно скучно. Дагна распределяла людей по группам, не обращая внимания на то, в чьей ватаге изначально был воин. Тинур Жаба был сильнейшим среди прибывших, но из-за неподходящего оружия, а он использовал метательные копья, его отправили в поддержку к семирунному бойцу с молотом.

Торкель тоже был там и не обращал на меня никакого внимания. Лишь потом я сообразил, что он не видел меня в Растранде, и если бы я держал язык за зубами, то он точно бы никогда не узнал, кто убил Роальда. Я надеялся, что у гостей не будет времени попусту болтать с местными, и он так и уплывет из Сторбаша. С другой стороны, я считал, что отец все равно должен наказать Торкеля за уничтожение деревни. В конце концов, я защищал свою жизнь, а не нападал на Роальда, пока тот спал в собственной кровати. Я был в своем праве. Главное, не забыть об этом сказать, когда Скирре будет подвешивать меня за ребра над пылающими углями.

Наутро я вскочил ни свет ни заря, но отца уже не было дома. Наскоро перекусив краюхой хлеба и куском сыра, я помчался в сторону леса. Да, я не мог поучаствовать, но и пропускать такую битву мне было не след. Я же собираюсь встать бок о бок с Фомриром!

Впрочем, я был такой не один. То тут, то там мелькали невысокие тени: все, кто имел хотя бы одну руну, выбрались из своих домов. Я даже обогнал Ленне и Ненне. А вот Дага после нашего боя я так ни разу и не видел.

В небольшой лощине между холмами бряцало железо и слышны были крики. Я взлетел на ближайший холм, согнал мелкого пацана с самого удобного места и посмотрел вниз.

Битва уже началась, и мне все было видно как на ладони.

Червь и впрямь был огромным. Наверное, вблизи он выглядел еще уродливее и жирнее, судя по фигуркам людей, он в толщину был мне по плечо, но из-за большой длины он казался тощим и вертлявым. Вокруг него уже крутилось множество людей. Даже отец стоял там, держа массивную секиру.

Скорни Таран, удерживая щит перед собой, находился перед одним из концов червя и постоянно перемещался туда-сюда, словно привлекая его внимание. Тем временем собранные команды уже выстроились вдоль тела и двигались так, чтобы не попасть в поле зрения твари.

Громкий крик.

Скорни замер, полностью укрывшись за щитом. Червь странно сморщился, напыжился, приподнял передний конец, и тут к нему подскочила Дагна, в ее руках был крупный молот, посаженный на длинную ручку.

Мощный удар! Голову червя отбросило в сторону, и струя парящей жидкости прошла на несколько шагов левее Скорни.

И все команды дружно набросились на червя. Это было похоже на то, как муравьи облепляют еще живую гусеницу, а та извивается, желая сбросить обидчиков.

Послышался треск раскалывающегося камня, первые крики воинов, попавших под брызнувшие обжигающие капли. Кто-то усердно тыкал мечом в образовавшиеся трещины и не успел вовремя отступить. Тварь дернулась и придавила нерасторопного воина. Скорни загрохотал обухом топора о щит, привлекая внимание червя, и ему это удалось. Снова он вел тварь за собой, изредка отскакивая в сторону. И когда червь в очередной раз сморщился, Скорни замер, прикрывшись щитом. Дагна нанесла коронный удар молотом, вот только червь мотнул головой еще дальше и обдал пылающей жижей воина, стоявшего с другой стороны. Его крики длились недолго.

Какой-то мужчина с секирой подбежал к червю и принялся прорубать шкуру, но прежде чем он сумел нанести десяток ударов, червь провернулся вокруг и, подмяв воина под себя, перемолол его в месиво с торчащими костями.

Тварь металась из стороны в сторону. Скорни грохотал щитом так, что даже у меня закладывало уши, но червь не обращал на него никакого внимания. Все трещины и проломы, что были сделаны в шкуре заранее, уже затянулись, и тварь выглядела как целехонькая.

Рядом со Скорни очутился Тинур и начал что-то ему активно втолковывать, жестикулируя свободной рукой. Дагна тоже подскочила поближе, а потом махнула рукой.

Когда червь немного успокоился, сама Дагна со всей силы врезала молотом по шее твари, расколов его шкуру с одного удара. И тут же Тинур взмыл в воздух, подпрыгнув, как настоящая лягушка, на мгновение завис и швырнул свое копьецо точно в рану. Струя горящей жидкости выплеснулась оттуда, но никого не задела.

- Первое сердце! - заорала Дагна. - Бейте!

Теперь воины распределились иначе. Несколько человек сдерживало червя, не позволяя ему активно мотать мордой. Все мечники отошли в сторону, копейщики не давали твари двигаться. А молотобойцы и секирщики изо всех сил долбили по прочной шкуре.

- Есть! - крикнул еще один воин, в котором я с трудом смог узнать отца.

И снова взвился Тинур в воздух, позади него стоял молодой парень с охапкой метательных копий и вовремя передавал ему оружие. Удар! И снова он сумел добраться до сердца с одного удара. Впрочем, Тинур был на десятой руне, он был самым сильным среди всех них.

Не понимаю, кто дал ему прозвище Жаба. Мне он больше напоминал зимородка, который замирает в верхней точке, а потом рывком падает вниз, охотясь на рыбу.

Новый подход переломил ход битвы. Одно за другим копья Тинура уходили глубоко в плоть червя, и тот заметно слабел. Он уже не мог так рьяно биться и лишь подергивался от очередного удара. Выходящие струи горячей жидкости лишь жалко стекали по его круглым бокам, и червю уже не хватало сил, чтобы плеваться, как прежде.

Дернувшись еще раз, червь замер. Скорни и Дагна подождали немного, а потом завопили от радости, вздымая руки к небу.

- Тебе, Фомрир! - прокричала женщина с опаленными волосами.

Тинур Жаба, до того не показывавший ни малейшей слабости, вдруг пошатнулся и не упал лишь потому, что успел опереться на копьецо. Сколько же сил отнимали у него такие прыжки?

Дальнейшее больше напоминало разделку китовой туши. Все одновременно разбивали толстенную шкуру, вырезали огромные, размером с голову, сердца червя, которые больше походили на раздувшуюся посередине кишку. Нужно было торопиться, так как скоро все внутренности остынут и превратятся в серую закаменевшую массу.

Всего сердец оказалось одиннадцать. Дагна, Скорни и Марни получили по две штуки, Торкель Мачта — одно, так как его вклад был не таким значительным. Тинуру отложили три сердца, без него бы жертв было гораздо больше. И одно досталось моему отцу.

___________________________________________________________________________

Слова автора:

1. Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим собственным.

2. Спасибо за внимательность. Инет есть. перебоев больше быть не должно.

Глава 1  Глава 7

Морские чудовища и первородные твари появились вместе с миром. Из первых явились весенние боги, которых они возненавидели. Из вторых - зимние боги, их злейшие враги.

На заре мира были многочисленны и могучи, но от большинства остались лишь кости и слабые потомки.

Я тихо и мирно рубил дрова позади дома, когда примчался какой-то мальчишка, не больше восьми зим от роду, дождался, пока я не посмотрел на него, и выпалил:

- Лангман приплыл!

После чего широко оскалился и упрыгал, поддерживая спадающие штаны.

После тройного вызова на ученической площадке сверстники, как и ребята постарше, сторонились меня, а вот вся мелкота, наоборот, воспылала ко мне невыразимой любовью. Куда бы я ни пошел, в десятке шагов за мной тащились три-четыре мелкопузых, а если им казалось, что сейчас начнется что-то интересное, например, что я иду к Хакану на тренировку, их количество возрастало катастрофически. Так же они оказывали мне разные услуги, даже если я их не просил. Как сейчас, например.

Детьми мы тоже любили торчать на пристани и часами смотрели на бухту, и стоило лишь мелькнуть краешку паруса, как мы кричали: «Корабль! Корабль!». Эти же усложнили задачу. Они ждали именно моего отца. Интересно, как этот пацан вырвал право сообщить мне о прибытии Эрлинга?

Мне не терпелось увидеть отца, порадовать его тем, что я стал рунным, узнать про деревню Олова и как он собирается сражаться с хуоркой, поэтому я бросил дрова и поторопился за мальчишкой. Может, спросить, как его зовут? Или он окончательно загордится после этого?

Отцу, видимо, уже сказали, что я вернулся. Мы столкнулись с ним на полпути к пристани. Он сначала остановился, словно не веря своим глазам, а потом рывком подскочил ко мне и крепко обнял. И я вдруг заметил, что уже дорос до его плеча. Еще немного, и я догоню его.

- Сын. Я думал, что ты отправился в отряд Фомрира и уже сразил с ним сотню-другую тварей. Рад, что ты решил задержаться, - у отца странно подергивалась правая сторона лица.

- Отец, я должен рассказать тебе, что случилось в Растранде. И кто убил Ове. И еще я был в деревне Олова. Там нужно убить хуорку. И я получил благодать! Ты видишь? Я не проклят.

- Хорошо-хорошо. Идем в дом, там все расскажешь, - и отец, слегка опираясь о мое плечо, тяжело пошел по дороге.

Когда я закончил рассказ и посмотрел на отца, он, глядя на стол, обронил:

- Мы не можем открыто обвинить Торкеля Мачту.

- Но почему? - я вскочил, не в силах больше сдерживаться. - Все по правилам. У тебя есть свидетель. Я свободный человек, я — карл, в конце концов. Мое слово стоит не меньше его слова!

- Все верно. А еще ты убил Роальда.

- Я защищал свою жизнь!

- Верно. Но его отец захочет отомстить тому, что заколол его младшего сына, как свинью. И если я выставлю тебя, как свидетеля, у него могут возникнуть вопросы. Ты знаешь, кто отец Роальда?

- Какая разница? Ведь мы правы! Наших людей убили.

- Его отец — ярл Скирре Пивохлёб. Он правит городом Тургар, что находится возле горы Тургхаттен. Сам он хельт, и в его подчинении немало хускарлов. Я слышал, что он увеличивает силу своих воинов, давая им вырезать небольшие деревеньки, но посылает приглядеть за щенками мелких воинов, которых не жалко и отдать, если что-то пойдет не так. Вот только Растранду не повезло. Будь там обычный карл, Ове бы с ним справился. В Растранд Скирре отправил своего сына, и в няньки приставил не кого попало, а Торкеля Мачту. У Ове не было и шанса. Да и у тебя, кстати, тоже. Говоришь, радужная кольчуга и огромная секира?

Я кивнул.

- Не пожалел Скирре денег на сына, не пожалел. Вот только кольчуга голову не заменит. Зазнался Роальд, возгордился, убив десяток рабов. Фомрир таких не любит, вот и подставил ему подножку.

- Ты так говоришь, словно я мог даже не дергаться. Роальд бы и сам убился.

- Нет, конечно, - расхохотался отец. - Фомрир дал лишь маленькую возможность, а дальше все зависело от тебя. И ты справился. Как знать, может, Фомрир помогал и Ове, вот только он не углядел его дар.

- Так что ты будешь делать?

- Деревня вырезана, ее жителей уже не вернуть. А я не хочу потерять сына во второй раз. Если у Скирре появится хотя бы сомнение насчет того, что это ты убил Роальда, может, он и не станет нападать на Сторбаш, но тебя убьют, это точно. Либо будут вызывать на бой каждый день. Либо отравят. А скорее всего, он захочет, чтобы тебя привезли в Тургар, чтобы самому пытать десять дней и десять ночей. Ты кому-нибудь говорил про Роальда? Или Торкеля? Или что-то про нападение?

- В деревне Олова все знают.

- Туда сейчас не попасть и не выбраться. А в Сторбаше?

- Я только маме рассказал. И на учебной площадке сказал, что убил воина свиноколом.

- Кто там был? - отец схватил меня за плечи.

- Да все. Хакан, Кнут, ребята, несколько пришлых воинов. Другие жители. Много кто.

- Больше ни слова не говори. Понял? Может, и пройдет эта беда мимо нас. Может, и не дойдет эта весть до Скирре. Как же не вовремя приполз этот червь!

Меня не сильно напугала возможная месть со стороны человека по прозвищу Пивохлеб. Звучит не так внушительно, как Крушитель черепов или Кровавая секира. Интересно, а какое у меня будет прозвище? Главное, чтобы не назвали Каем Свиноколом. Все будут думать о том, что я только свиней и могу резать, а не о том, что я сразил своего первого врага этой штуковиной. Кажется, мне и впрямь лучше молчать о том, как я получил свою первую руну.

- А что за червь?

- Пойдешь со мной на тинг, там все и узнаешь.

Это был мой первый тинг. Детей брать туда не положено, и я давно ждал, когда же мне разрешат появиться там. Я, конечно, не раз пробирался и подслушивал разговоры, но разве это может сравниться с полноправным участием, когда и мой голос будет услышан?

Я вошел вслед за отцом в просторный дом, самый большой в Сторбаше. В нем никто не жил, там проходил тинг, там устраивали пиры и принимали гостей из других херадов.

Внутри уже негде было ступить, тингхус был полон людей, как мужчин, так и женщин. Отдельной кучкой стояли незнакомые мне воины. Посередине в очаге горел огонь, разгоняя тьму и освещая сумрачные лица. Отец, не переодевшись, как был с корабля, прошел на свое место, украшенное рогами и костями тех тварей, которых он убил во время походов. Я же остался среди обычных людей. Краем глаза я заметил близнецов с одинаково распухшими носами и темными кругами под глазами, Дага видно не было, зато Кнут уже ждал нас.

- Я вижу, гости начали прибывать. Благодарю за то, что откликнулись на наш зов. Как я и обещал, для вас выделены дома, рабыни и провиант.

- Когда выступаем? - перебил его здоровенный мужик. Обычный топорик, висящий у него на поясе, выглядел игрушечным по сравнению с его волосатыми ручищами, зато за щитом, на который он небрежно опирался, я мог бы укрыться целиком, даже не пригибаясь. Мне показалось, что этот щит толщиной с мой палец. В смысле, толщиной в длину моего пальца.

- Скорни Таран, я высоко ценю твои навыки, - повысил голос отец, - но думаю, что одного щита маловато для победы над огненным червем.

- Так у меня и топорик есть, - под общий хохот заявил Скорни.

- Твоим топориком только яйца чесать, - выкрикнула незнакомая женщина, видимо, тоже прибывшая с другими гостями. Я бы такую в Сторбаше точно запомнил. Высокая, крепкая, но не чересчур, прочная кожаная куртка с нашитыми железными пластинами не могла скрыть ни широких плеч, ни объемной груди. Длинные светлые волосы сплелись в невообразимое количество косичек, которые в свою очередь были также заплетены в мощные жгуты кос. От нее веяло силой, не меньшей, чем у отца, а скорее, даже большей. Я слышал, что бывают женщины, которые отказываются от пути Орсы и встают на тропу Фомрира, но прежде таких не видел.

- Видать, ты свои уже почесала, Дагна. И где они теперь? - добродушно откликнулся Скорни.

- Вот тут, - она похлопала себя по мешочку, что висел у нее на шее. - Я сюда все лишние яйца складываю. Тебе твои не жмут?

- Потом подеретесь, - вмешался еще один незнакомец. В нем я не приметил ничего необычного, разве что вместо меча или секиры он использовал булаву. - Давайте выслушаем уважаемого Эрлинга.

Отец кивнул.

- Как вы знаете, двадцать дней назад охотники заметили след огненного червя неподалеку от города. Согласно следу, он около двух шагов в толщину, а в длину от тридцати до сорока шагов. И он движется к Сторбашу. Думаю, по силе он на уровне пятнадцатой-шестнадцатой руны. Кнут, ты говорил, что у тебя есть новости!

- Мои новости получены от твоего сына. Спроси его, - буркнул Кнут, не глядя на меня.

- Кай?

- Эмм, - я нерешительно поднялся, не зная, чего от меня ждут. Я-то никакого червя и в глаза не видывал.

- Ты видел какой-то необычный след? Где? Как далеко от Сторбаша?

- А, видел. Меньше дня пути от Сторбаша, возле горы. Там была здоровенная выжженная полоса, только я не знал, что это след червя.

Люди вокруг меня зашумели, обсуждая услышанное.

- Скорни Таран, Дагна Сильная, Марни Топот. Ваших сил недостаточно, чтобы убить червя. Скоро прибудут еще хускарлы со своими командами. Я прошу вас лишь задержать тварь, не допустить ее к стенам Сторбаша. По силе и по сердцу ли вам такая задача?

- А если мы ее ненароком пришибем втроем, мы сможем забрать все его внутренности и поделить между собой? - спросила Дагна.

- Как я и обещал. Червя получают все, кто принял участие в его убийстве. Плюс плату от города.

- Договорились. Мальчик, так где, говоришь, ты видел след?

- Я уже не мальчик, - огрызнулся я. Клянусь бородой Скирира, я никогда не думал, что когда женщина берет в руки оружие, она становится такой невыносимой. Слова, которые я бы пропустил мимо ушей, будь они высказаны мужчиной, из уст женщины жалили сильнее.

- Ой, прости! Когда же ты успел…

- Дагна, во имя Фомрира, закрой рот! - рявкнул Скорни. - Не кидайся хотя бы на тех, кто не хочет с тобой драться.

- Жене своей указывай. А я женщина вольная.

- Парень, не обращай на нее внимания. Она уже лет десять врезается своей твердолобой головой в каждую встречную стену. Так где был след червя?

После моих объяснений Дагна тут же покинула тинг, а Скорни Таран и Марни Топот еще поговорили с отцом, обсудили, кто проводит их к месту и какие меры можно предпринять для замедления червя. Некоторые наши воины также вызвались сходить вместе с иногородними хускарлами и помочь им.

Затем, когда все гости ушли, отец сказал, что ожидает еще две-три команды, поэтому нужно подготовить еще несколько домов и провизию, раздал поручения и закрыл тинг. Нужно было ускорить построение каменной стены, которая не сможет остановить червя полностью, но задержит на достаточное время, чтобы увести жителей подальше. Также обсудили, что будет, если пришлые воины не смогут убить червя. Ответ был неутешителен: придется бросить Сторбаш и увезти всех жителей в море, пока эта тварь не нагуляется вволю и не пойдет куда-нибудь еще. Но проблема была в том, что вокруг были наши земли. Если мы не убьем червя до Сторбаша, будут разорены все местные земли, все деревушки, и жителям придется просить защиту у других ярлов. Пригодных к вспашке участков не так много, и, как знать, в качестве кого и на каких условиях их примут? Я бы не хотел видеть свою мать простой батрачкой.

На выходе меня поймал Кнут и спокойно сказал:

- Ты сломал Дагу челюсть. Жрец сказал, что он долго не сможет есть твердую пищу. Если он не поправится, я сделаю с тобой то же.

- Тогда поторопись, пока я не стал сильнее, - ответил я, вырвался из его хватки и пошел за отцом на пристань.

Пару дней мы тяжело работали. Даже я помогал таскать камни для укрепления стены. Теперь она поднялась аж до пояса. Впрочем, мне пояснили, что никто и не собирался делать ее высокой. Даже огненный червь — это всего лишь червь, он не может лазать по стенам или перепрыгивать их, и стена в рост человека будет сдерживать его не хуже, чем стена в три человеческих роста. Тут главное — ее толщина.

Каждый из пришлых воинов пришел не один, а со своими людьми. У Дагны была нанятая команда, которая привезла ее сюда, а потом заберет и доставит, куда ей захочется. У Сторни и Марни же были полноценные, крепко сбитые ватаги, проверенные боем. И это было привычно. Правильно.

Что делать воину, недавно получившему свою первую благодать, если рядом не предвидится никакой войнушки? Идти вырезать деревни? Так если за твоей спиной нет крутого папочки, тебя быстро поймают и живьем закопают, а это самая позорная смерть, ведь ты не сможешь попасть в отряд к Фомриру, а будешь бесконечно долго пожираться тварями, потом перевариваться, вываливаться в виде дерьма и снова пожираться. Лучше уж сдохнуть под пытками! Резать коз или других животных? Даже мясник не сможет поднять больше второй руны, забивая беспомощных зверей. Охотники могут дорасти до пятой руны, если убивают кабанов, медведей или лосей.

А чтобы получить шестую руну и стать хускарлом, нужно сражаться по-настоящему. Либо с рунными воинами, либо с разными тварями, которые вообще слабее десятой руны не бывают. Для того боги и наделили людей благодатью.

Поэтому низкорунные прибиваются в команды к высокорунным в надежде поучаствовать в какой-нибудь заварушке и отхватить свой кусочек. Многие хельты или даже сторхельты начинали путь обычными карлами под крылом сильных воинов, а потом превосходили их. Порой и за счет убийства покровителя. Отец говорил, такое происходит потому, что это не настоящие ватаги. Если каждый хочет только поиметь пользу и не заботится об интересах собратьев, то предательство становится нормой. Либо командир бросает людей на гибель, спасая свою шкуру, либо кто-то из карлов убивает его, взлетая сразу на две-три руны. Может, поэтому отец и не стал присоединяться к кому-либо, а собрал свой отряд. Пусть без сильного воина они не смогли высоко подняться, зато не потеряли чувство плеча. Люди отца до сих пор преданы ему и готовы пойти ради него на многое.

На третий день после тинга прибыли новые гости. Я не хотел встречать их, но отец заставил пойти вместе с ним.

- Ты сын лангмана, и ты должен приветствовать тех, кто прибыл спасти твой город.

- Твой город, отец. Я не хочу становиться лангманом.

Он лишь усмехнулся себе в бороду, от чего его лицо слегка перекосилось.

- Конечно. Конечно, ты хочешь стать хускарлом, потом хельтом, потом сторхельтом и в итоге подняться до уровня богов. Все дети мечтают об этом.

После моего возвращения из Растранда отец сильно помягчел. Я за все это время не увидел ни одной привычной вспышки гнева и не получил ни одной затрещины. Мне хотелось думать, что дело в том, что я теперь взрослый, но, скорее всего, отец изменился после того, как решил, что я умер. И мне это не нравилось. Теперь он вел себя больше как старик и не кричал на меня, а поучал. Того и гляди, скоро у него начнут отваливаться пальцы, превращая его в жреца Мамира, который только и может, что бубнить о былых временах.

Сначала причалил крупный кнорр, который привез нам товары, а заодно захватил небольшую ватагу, всего в десять человек, во главе которой был некий Тинур Жаба, худощавый мужчина с насмешливым выбритым лицом. На поясе у него висел небольшой меч, который больше напоминал размерами ножик, но вслед за ним с кнорра вынесли целую охапку коротких тонких копий, больше напоминающих дротики.

Отец обнял Тинура и сказал:

- Смотрю, ты уже почти дошел до хельта.

Я выпучил глаза. Неужто он и впрямь уже на десятой руне? От мужчины не веяло опасностью, он не давил на окружающих, как это обычно бывает. Обычный тощий мужик, который зачем-то состригает волосы на лице. Наверное, он невероятно силен.

- Да, рассчитываю, что твой червь поделится со мной сердцами и поможет пройти границу.

- Пока конкурентов у тебя немного, и те на восьмой-девятой руне. Знакомься, это мой сын Кай.

Тинур приветливо кивнул и занялся разгрузкой своего хирда. Затем отец отправил вместе с Тинуром человека, чтобы тот показал выделенный ему дом, а сам остался ради еще одного корабля, чей парус только-только показался из-за скал.

- Может, я пойду помогу на стене? - не особо рассчитывая на согласие, спросил я.

- Жди.

Хотя я ошибся. Эта скорлупка не заслуживала звания корабля. Она и на плаву держалась еле-еле. Несмотря на приличный ветер, люди на борту помогали ей веслами, наверное, они тоже опасались, что она потонет раньше, чем доплывет. Когда лодка подошла вплотную к пирсу, я вздрогнул и тихо сказал отцу:

- Мне лучше уйти. Там… Кажется, там…

- Торкель Мачта, - сказал невероятно тощий и высокий мужчина, сияя лысой, как коленка, макушкой. - Ты Эрлинг?

_____________________________________________________

Слова автора:

1. Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим собственным.

2. В понедельник главы не будет. Во вторник будет к вечеру (если у меня появится интернет).

3. Интересно, как много людей прочтет п.2.

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6

Корлех - весенний бог-ремесленник. Кузнец, столяр, гончар и строитель. Создал инструменты и оружие богов, построил непреодолимую стену вокруг долины богов.

Атрибуты: молот и наковальня

Меня не было в Сторбаше всего ничего, я проторчал в Растранде месяц пастбища, сейчас в самом разгаре был месяц заготовки сена, а город существенно изменился. Конечно, дома остались теми же, так же пасли скот, работали на земле, суетились женщины, стучали молотами кузнецы, с моря несло сыростью и рыбой. Но настроение было иным. Как за час до начала грозы даже при чистом и ясном небе в воздухе чувствуется напряжение.

Между городом и лесом начали возводить каменную стену, оставив поля снаружи. Зачем нам стена? Неужто какой-то еще сумасшедший рискнет пойти в Сторбаш по суше? Или весть о Кае, великом и ужасном, докатилась досюда, и теперь люди боялись, что я отомщу за свое унижение? Нет, отмстить я, конечно, отомщу, но дома трогать не буду.

Одолев последний подъем, я увидел гавань. Вон торговый кнорр, который всегда приплывал в это время и привозил иноземные мечи, тонкие и крепкие, из отличной стали. Вон отцовская карви, уткнувшаяся носом в крайний пирс. Вон стоит самый шикарный в мире драккар, который может принять на борт пятьдесят воинов. Он изрядно послужил отцу во время его военных походов, его не раз подправляли, меняли парус и даже вырезали новую драконью морду, так как старую сильно изрубили в бою, и сейчас она, испещренная глубокими шрамами, красовалась перед дверью нашего дома. Я любил проводить пальцами по неровным краям ран, не обращая внимания на глубокие занозы, которые потом мать выковыривала в неровном свете костра.

Но в гавани были и другие корабли, незнакомые, крупные, с хищными очертаниями и непривычными линиями.

У нас гости?

Меня заметили издалека, и было приятно увидеть, что из города в мою сторону выдвинулась целая делегация во главе с Кнутом, отцом Дага.

- Кай? - удивленно воскликнул Кнут, подойдя поближе. - Ты откуда? Как? Жив?

- Решил не дожидаться отца и пришел сам.

Он сощурил и без того узкие под набрякшими веками глаза.

- Рунный? Ты получил благодать?

- Да, Фомрир, видимо, спал в тот день и прислал мне свой знак с опозданием.

Кнут обхватил меня своими ручищами. Он был отличным дядькой. Мой отец всегда доверял ему свою спину, а вот Даг…

- Я рад за тебя, Кай. А уж как Дагней обрадуется! Она тебя за мертвого считает. А Эрлинга сейчас нет в Сторбаше. Ну дома все узнаешь. Сколько ж ты добирался? Не видел чего-то необычного?

Мы прошли через огороды и приблизились к ограде. Ее заложили с большим размахом, в основании она была не меньше метра толщиной. Даже если ее начали строить в день моего отплытия, над ней изрядно потрудились. Я заметил телегу, полную крупных валунов и булыжников, которую едва волочили два вола.

- В дне пути отсюда видел широкий жженый след в земле, от которого несло гарью.

Кнут приостановился.

- Уже в дне пути… Ладно, дальше ты сам, дорогу знаешь. И, Кай, не злись на Дага. Он дурак, но дурак честный.

Я криво усмехнулся и ничего не ответил. Кнут не стал ждать ответа, он явно куда-то торопился.

Вот и мой дом, изрубленная драконья морда, по которой я привычно провел рукой и снова засадил здоровенную занозу. Когда я уже привыкну к этому? Мне нравилось думать, что эта морда не сдается даже после того, как ее убрали с корабля, и сражается со всеми, как может. Пусть она уже не может наводить страх на врага и указывать путь морякам, но она отказывается признавать себя всего лишь жалким украшением возле дома и выпускает занозы в каждого, кто осмелится ее тронуть.

- Кай! - ахнула мама, когда я вошел в дом. - Кай! Ты цел? Жив?

Она крепко стиснула меня в объятиях, даже кости захрустели.

- Эй, мам, отпусти. Я уже не ребенок, - выговорил я, на секунду закрыв глаза.

- Но как? Что случилось? - она, наконец, разжала руки, но не выпустила меня полностью, держа за плечи. - Эрлинг три дня назад вернулся из Растранда, сказал, там все сожжено и разрушено, обгоревшие трупы, топор Ове… Он хотел тебя забрать, сейчас в Сторбаше такое творится! Во имя молота Скирира, да ты же теперь карл! Боги не оставили тебя, мой мальчик!

По ее раскрасневшемуся лицу текли слезы, она улыбалась и плакала одновременно, и говорила-говорила.

- А Эрлинг уплыл встречать гостей. Хотя это никому не нужно. Он просто не мог смотреть мне в глаза. Увез моего сына в троллеву даль, чтобы его там убили!

- Мам, я жив! Все хорошо!

- Расскажи! Расскажи мне все!

Я в очередной раз пересказал события в Растранде. Она слушала с жадным вниманием, раскрыв рот и не сводя с меня глаз. Когда я дошел до смерти Ове, мама даже перестала дышать ненадолго.

- Так, сын. Никому не говори про Торкеля. И не называй имя того мальчишки, которого ты убил. Понял? Скажи, что убил кабана в лесу по дороге или что-то еще. Да что же я сижу! Ты верно голодный!

Она тут же вскочила, позвала рабыню, и немного погодя я уже уписывал за обе щеки самую вкусную похлебку на свете да еще и с ячменным хлебом, по которому соскучился невероятно. Тем временем, мать затопила баню, и это было как нельзя кстати. Я провонял потом, был измазан грязью, искусан мошкарой, и дико чесалась голова.

Когда рабы притащили огромный чан с водой, я понял, что уже можно идти. Внутри уже отмыли стены от сажи, и можно было мыться, не боясь заново испачкаться. Раскаленные докрасна камни яростно зашипели, когда я плеснул на них воды, и я растянулся, позволив обжигающему воздуху окутать меня. Я мечтал об этом в течение последних десяти дней.

Я изрядно отощал, причем не только из-за лесной прогулки, но и благодаря дядюшке Ове, который готовил преотвратно и почти все из рыбы. Чистая одежда, что принесла мать, болталась на мне, как меч Фомрира во фьордах, зато я соскреб всю грязь, кожа аж скрипела.

А потом я уснул прямо за столом, не допив густое ячменное пиво, настоянное с травами.

На другой день я вскочил почти с рассветом. Мне не терпелось встретиться со своими старыми приятелями, причем обязательно на учебной площадке, куда меня так и не допустили.

Безрунным оружие не полагается!

Я хотел увидеть лицо Дага, когда тот поймет, что я теперь ничуть не хуже. Ненне и Ленне, наверное, испачкают штаны, когда я туда приду.

- Кай, отдохни! - крикнула мать, когда я уже был на пороге. Я махнул ей рукой, проверил топорик на поясе и умчался.

Тренировал перворунных старик Хакан. Он был не так уж и стар, лишь немногим старше моего отца, но все его звали стариком: его волосы и борода почти полностью были седыми. Отец говорил, что они побелели тогда, когда Хакану отрубили кончик носа. И после того боя Хакан больше никогда не ходил в походы. Может, люди врут, и храбрость сидит не в кишках, а на кончике носа?

Но при этом старик не был неумехой. Он слыл отличным воином, умел стрелять из лука, с топором ли, с мечом ли — побеждал в шуточных боях даже высокорунных, но при мысли о настоящем сражении у него начиналась медвежья болезнь. Поэтому отец и поставил его обучать младших. «Ты научишь их драться, а смелость пусть они отрастят сами» - так сказал Хакану отец.

Старик раньше частенько приходил к нам домой ради самого вкусного пива, как говорил он сам, и учил меня бою, правда, я больше вытирал спиной землю, чем сражался. И Хакан повторял, что после первой же руны все изменится. А потом не пустил меня на тренировку. Но на него я не обижался. Он поступил по правилам.

- Кай? Ты жив?

Видимо, вместо «доброго дня» или «будь здрав» меня отныне будут приветствовать словами «Ты жив».

- Жив. И с благодатью. Теперь, старик, ты не сможешь меня выгнать.

- Жив, - изуродованный нос Хакана сморщился, и я едва успел отскочить, чтобы не попасть еще и в его медвежьи объятья. - Ха, вставай к остальным.

Но я не послушался и вышел на середину вытоптанной площадки.

- Раз я получил свою первую руну, я имею право бросить вызов любому вплоть до пятой руны. Верно, Хакан?

- Так-то оно так, сынок, но…

- Меня зовут Кай, сын Эрлинга. И я бросаю вызов Ленне.

Этот трус первым захотел пнуть меня.

Ленне тут же спал с лица, оглянулся на брата и нерешительно вышел вперед.

- Я разрешаю бой лишь на палках со щитами, - сказал Хакан.

- Мне плевать.

Я и на палках его уделаю.

Мы сняли топорики, взяли палки со щитами у Хакана и встали друг напротив друга.

- Знаешь, как я получил свою руну, Ленне?

- Вырезал сотню коз? - проблеял мальчишка, пытаясь храбриться.

Мы медленно сближались, обходя центр площадки по кругу.

- Если бы, - хохотнул я. - Видишь ли, Фомрир видел мою храбрость еще до посвящения и решил, что даже девчонка, видевшая всего шесть зим, может получить благодать за козу. А настоящий воин должен убить врага!

- И ты…

- Да. И это был не жалкий раб, что глаза боится оторвать от земли, а настоящий воин, рунный, в кольчуге, в шлеме и с секирой.

После этих слов я прыгнул на Ленне, тот отшатнулся, но на этот раз ловкость не помогла ему. С размаху я врезал по его мерзкой роже, он успел прикрыться щитом, но ему это не помогло. Боги разделили свои дары на братьев поровну. Ленне не сумел удержать удар, и щит с глухим стуком впечатался ему в лицо, ломая нос. Он упал на землю, выронив палку, и скрючился, прижимая пальцы к залитому кровью лицу.

- Как приятно, не так ли? Мой нос тоже был сломан. И я решил поделиться этим прекрасным ощущением. Ненне, я вызываю тебя.

Хакан вытащил одного близнеца и приказал крутящемуся поблизости мальчишке, что еще не дорос до руны, привести знахаря.

- Кай, довольно!

- Почему никто не говорил «довольно», когда меня целыми днями валяли в пыли? Ненне!

Он решительно схватил палку и вышел в центр, желая отомстить за брата.

- Хуже всего, что у меня не было тогда оружия. Безрунным оружие не положено. Поэтому мне пришлось убить того воина ржавым тупым свиноколом. Хорошо, что Фомриру плевать, как мы убиваем врагов. Хоть зубами их грызи, - я щелкнул пастью.

Ненне не отступил. Он был крепче брата и всегда его защищал. Как мог.

Он пошел на меня широким шагом, подняв щит и приготовившись к нападению. Взмах палкой. Я отступил, и удар ушел в сторону. Ненне был силен, но не изворотлив. Он поторопился и ударил снова, я снова уклонился. Мы словно разыгрывали сражение между Торкелем и Ове, только вот именно я был Торкелем. Я даже не поднимал свою палку, а лишь избегал его ударов. Он разозлился, отбросил щит, взял дубинку двумя руками и щедро замахнулся, я отступил, подтолкнул его коленом в зад, наступил на выпавшее оружие и широко улыбнулся.

- Кай, не надо. Ты победил! - услышал я голос Хакана. Вот же глупый старик! Конечно, я победил. И я врезал палкой Ненне по носу, сворачивая его на другую сторону. Затем обернулся к мальчишкам.

- Теперь Даг.

- Достаточно, Кай. Ты и впрямь силен и быстр. Фомрир щедр к тебе.

- Щедр? Старик, ты называешь это щедростью? Что сделали эти хлюпики, чтобы заслужить внимание богов? Ткнули козе в горло ножичком? Девчонка ростом мне по пояс смогла сделать также. Почему же мне пришлось выслушивать их оскорбления, хотя моей вины не было? Почему мне, безрунному, пришлось валяться у их ног? Почему я должен был жить в той занюханной деревне, провонявшей прогоркшей рыбой? Почему я сражался за свою жизнь и убил рунного воина, а получил такую же благодать, что и они?

- У тебя не такая же благодать, - раздался низкий гортанный голос. Это подошел к площадке Кнут. Да и помимо него было полно людей, хотя кому интересны сражения перворунных? - Кай, ты получил сразу и силу, и ловкость. Более того, ты сильнее любого из равных. Я слышал, боги порой проверяют своих избранников. Теперь ты снова лучший из лучших. Позволь им занять место за твоим плечом.

Я невольно дернулся. Кнут считался сильнейшим воином, не считая моего отца. Отец говорил, когда они были детьми, Кнут побеждал любого из равных, точнее, мог бы победить, но ему не хватало желания быть первым. Он не хотел вести людей вперед, зато был прекрасным последователем. Поэтому когда-то именно Эрлинг стал во главе похода, а Кнут встал у него за спиной.

Даг был таким же. Он был выше меня, его плечи были шире, а ноги устойчивее, но он никогда не пытался встать передо мной. Только за спиной. Только за плечом. Вот только ему не хватило храбрости, чтобы остаться там до последнего.

- Дядя Кнут. Это последний вызов. Даг, выходи.

- Кай! - взревел Кнут. - Хакан, запрети ему. Ты же наставник!

- Он в своем праве, - негромко заметил старик. - Они все теперь карлы. Кнут, подумай. Если я им сейчас запрещу, то они подерутся в другом месте. Лучше уж тут, под присмотром.

После этого Кнут заткнулся. Я заметил незнакомых воинов, что стояли неподалеку и со смехом обсуждали наши потешные бои. Кто-то из них точно был хускарлом, воином выше пятой руны. Я бы даже сказал, не слабее моего отца. Зачем в наш тихий Сторбаш забрели такие воины? Может, отец начал собирать армию на хуорку, что досаждала деревне Олова?

- Кай, прости меня, - пробормотал Даг. - Ты же сам говорил, что слабакам не место рядом с воинами.

- И ты посчитал меня слабаком?

- Прости. Я больше никогда не отвернусь от тебя. Позволь встать за твоим плечом.

- Одного раза достаточно. За моим плечом теперь будет только щит. Выходи и дерись. Как мужчина. Как воин. Как карл.

Даг насупился, взял протянутую стариком палку, повесил на левую руку щит и пошел ко мне. Трусом он никогда не был. Лишь идиотом и предателем.

Резкий удар палкой, без замаха. Я едва успел принять его на щит. Дага обучали бою на мечах, излюбленному оружию его отца Кнута, и обучали хорошо, до кровавых синяков и трясущихся коленей. Уход в низкую стойку. Удар в срамное место, от которого я сумел уйти, лишь откатившись назад.

- Даг, врежь ему! - крикнул кто-то из ребят. Уроды. Боялись, что потом я примусь за них.

Снова рывок назад. Какой же он мощный! Да и боги не обделили его своими дарами. Я не видел в его глазах страха, как у близнецов, только мрачная решимость. Дагу не нравилось драться со мной, как не нравилось издеваться раньше. Он просто шел за другими, теми, кто казался сильнее или решительнее. Именно поэтому он никогда не встанет за моим плечом.

Следующий удар я принял на щит. Прежде Даг мог бы отбить мне руку или даже сломать. Сейчас же я понял, что могу сражаться с ним на равных. Палка с треском врезалась в край моего щита, едва не задев лоб. Я поднырнул под его руку и с силой ударил наверх. Даг зашатался и рухнул на землю. Кажется, я перестарался. Из его рта текла кровь.

Кнут перемахнул через символическую изгородь, поднял сына и глянул так, что я понял: если Даг не выживет, то Кнут вгонит меня в землю и спляшет на моей голове.

- Если у кого-то еще есть сомнения в моей силе, я готов принять вызов.

Швырнул палку со щитом на землю и ушел оттуда. Нет у меня в Сторбаше друзей. В деревне Олова осталась девчонка, в кишках которой было храбрости больше, чем у всех здешних мальчишек. Там же были ребята, у которых хватило чести вызвать меня на бой и хватило мозгов остановиться, когда драка не понадобилась. Почему же здесь выросли такие уроды?

- Это твоя вина, - сказала мне мать, когда я поделился с ней своими размышлениями. - Ты сам кулаками им вбил, что важны лишь сильные, а слабые должны сидеть тихо и не высовываться. Ты доказывал это Дагу десять лет. Так чего же ты удивляешься, что они последовали твоему примеру? Или ты бы не стал издеваться над Дагом, если бы он не получил благодати?

Я задумался. Я сегодняшний точно бы не стал. Я бы просто его не замечал, как не обращал внимания на многих мальчиков, чьих имен я даже не помнил. Но тогдашний я… Тогдашний я мог бы не простить Дагу такой подставы.

- Именно. Может, Дагу было хуже, чем тебе. Ты не думал? Он же привык следовать за тобой, как за самым сильным. А ты вдруг оказался слабаком. Что он почувствовал? Что ты его обманул! Предал. Лишил опоры. Думаешь, ему было легко? Он не знал, как поступить: то ли быть верным тебе, то ли твоим словам и идеалам. И он выбрал верить тому, что ты говорил.

- Погоди! - закричал я, не выдержав такого напора. - Получается, я сам виноват, что меня били? И Даг сделал все правильно?

- Я такого не говорила, - улыбнулась мать.

- Да идут они в задницу к Фомриру! Мне не нужны такие идиоты, которые сами не могут решить, что правильно, а что нет! Мне плевать, я виноват или нет. Но я точно не хочу никого из них знать.

- Чтобы быть лангманом, тебе придется говорить с неприятными людьми.

- А кто сказал, что я хочу стать лангманом? Мам, у тебя же вторая руна. Ты знаешь, что такое благодать. Я не понимаю, как люди, получившие благодать, могут хотеть чего-то, кроме того, чтобы стать сторхельтом.

- Сторхельтом? Ты не знаешь, как сложно подняться даже до хельта. Твой отец на седьмой руне. Ты представляешь, скольких ему пришлось убить, чтобы подняться так высоко? И далеко не животных и не рабов! Настолько много, что ему опротивело это, и он решил остановиться. А ведь он когда-то тоже мечтал достичь вершины.

- Значит, он слаб. Я смогу… Эй, мам!

Мама неожиданно дотянулась до меня и взъерошила волосы, словно я еще не дорос до штанов.

_____________________________________________________

Слова автора:

Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123, его комментариям верить, как моим собственным.

Эпиграфы к главам дают понять местную религию и верования. В книге будет много отсылок к их богам.