Historyfun

В прошлом выпуске Сигизмунд, невзирая на явную нездоровость этой идеи, продолжал упорствовать в своем стремлении найти и покарать чешских еретиков, для чего решил лично посетить Богемию с туристическим визитом.

Собрав серьезную армию из немцев, венгров и итальянских наемников, император начал вторжение в Чехию и первой стратегической целью наметил город Кутна-Гора. Этот населенный пункт интересовал Сигизмунда по трем причинам:

1. Удобное расположение, позволяющее взять под контроль неплохой кусок Чехии и развернуть плацдарм для дальнейших операций по живительной экстерминации гуситов.

2. Нефиговые богатства города и его серебряные шахты — всегда ведь веселее воевать не только за идею, но еще и за звонкую монету, не так ли?

3. Хитрый план, о котором чуть ниже.

Жижка, хоть и слепой, быстро осознал, куда прет армада интервентов, поэтому шустро перевооружился, запас ядер, картечи и прочих общеукрепляющих средств для своей артиллерии, погрузился на боевые возы и прибыл к городу с опережением.

Раскладки на предстоящее сражение у Яна были в целом стандартные — занять город, встать вагенбургом перед его стенами и задумчиво отстреливаться от лезущих немцев, периодически подбадривая католиков обидными кричалками и неприличными жестами.

Собственно, именно так Жижка и сделал, оставив в городе небольшой гарнизон чисто на всякий. Сперва битва разворачивалась как по писаному — печальные венгры перли на картечь и цепы, откатывались, шли снова и дохли сотнями. Однако накал страстей был несколько подозрителен. И не потому, что крестоносцы лезли напролом — наоборот! Очень вяло развивалась атака, несмотря на то, что где-то за спинами наступавших был сам Сигизмунд, ревнитель католической веры, император Священной Римской и просто няшка.

Причины неуверенности венгро-немецкой коалиции стали понятны позже, когда лояльные императору горожане ночью вырезали весь гуситский гарнизон и открыли ворота бойцам Сигизмунда, втихаря подкравшимся к стенам.

Наутро проснувшийся Ян понял, что положение гуситов категорически изменилось. Впереди были толпы крестоносцев, сзади же были стены Кутна-Горы, с которых горожане глумливо орали неприятное и кидались всяким. Ситуация отчетливо запахла табаком, и это еще за 70 лет до первого плавания Колумба!

Попав в такой переплет, страшный слепец начал активно думать над путями выхода. Оставаться на месте и героически принимать бой — идея, конечно, очень пафосная, но в исходе такого сражения сомнений не было, а мертвые герои стране пользы не приносят. Поэтому, помозговав какое-то время, Ян в очередной раз поломал шаблоны и здоровье противникам, применив первый в истории полевой артиллерийский маневр.

До того бомбарды и менее внушительные пушки стреляли исключительно со статичных позиций, и никто из собравшихся под стенами города не мог предположить какого-то другого использования порохового чудо-оружия. Кроме Жижки. В краткие сроки артиллерия была погружена на возы, закреплена всем, что было в наличии, и приготовлена к боевому применению. Возы расцепили, переформировали, развернули к неторопливо наступавшим немцам и… дичайше удивили Сигизмунда, венгров, наемников и даже жителей Кутны-Горы, сидевших на стенах.

Как-то вот не приходилось до того никому видеть атаку бронепоезда на полном ходу. Выйдя в зону уверенного поражения, возы дали залп из всех бортов, как следует причесав супостатов, и пользуясь полным охренением в рядах противника, врезались в самую его гущу, дочистив ближайших крестоносцев огнем из пищалей и более мелкой артиллерии. Те, кто был в пределах досягаемости, получали цепами по башке — с известным результатом.

Выдав еще один залп из бортовых аннигиляторов, гуситы с гиканьем скрылись вдали, порвав окружение как Тузик грелку. Сигизмунд ошарашенно почесал венценосную репу, осмотрел поле боя, покрытое какими-то влажными красными кусками — картечь вблизи оставляет мало шансов на целостность организма — и решил упоротых не догонять, ну их к лешему. Город-то все равно захвачен, можно немного расслабиться.

Нельзя. Жижка, опечаленный потерей стратегического пункта, совершенно не собирался впадать в зимнюю спячку и еще месяц донимал имперские войска внезапными наскоками. Пользуясь малочисленностью, мобильностью и превосходством в огнестреле, гуситы регулярно набегали на отбившиеся от основного стада немецкие отряды, делали им больно и нехорошо, после чего спешно сматывались. Причем высланную погоню встречали уже не крестьяне с цепами в чистом поле, а полноценный вагенбург, приглашающе распахивавший артиллерийские бойницы.

Потери крестоносцев начали становиться угрожающими, и даже попытки навязать серьезное сражение оборачивались абсолютным фейлом, так как Ян распробовал все преимущества мобильной артиллерии и начал использовать ее регулярно, разнося построения Сигизмунда в мелкие брызги.

Боевой дух крестоносцев падал все ниже, пошли слухи, что страшного слепца вообще невозможно разбить и гневить судьбу дальше бессмысленно. Ян подобными настроениями умело пользовался — его возили в спецповозке, чтобы каждый видел, что Жижка в строю и гуситы непобедимы.

Последней каплей стала битва за Немецкий брод. Несмотря на все усилия, отстоять город у католиков не получилось, и они ударились в паническое бегство, оставив гуситам весь обоз с припасами. 500 повозок, между прочим!

После такого поражения желающих продолжать второй крестовый поход не осталось. Немцы, венгры и уцелевшие наемники спешно смотались из Богемии, оставив гуситов праздновать, а Яна мрачно размышлять, что его приспешники катятся куда-то не туда — несмотря на все его возражения, население Немецкого брода было вырезано целиком. Как-то не совсем по-христиански.

Что страшный слепец предпримет дальше? Долго ли расстроенный Сигизмунд будет жевать сопли и собирать следующий поход? Что там делают умеренные гуситы в своей Праге?

Скоро расскажем, оставайтесь с нами.

Прошлый выпуск можно почитать тут:

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_pyatyiy__gusitskie_...

В прошлом выпуске Сигизмунд потерпел фейл со своим крестовым походом, не сумев силами рыцарей и наемников разбить бывших крестьян и городскую бедноту. Пока германский властитель оставил Чехию в покое, гуситы могли решить некоторые внутренние заморочки, накопившиеся к тому моменту.

Как мы уже говорили ранее, гуситы делились на две большие группировки — таборитов и чашников, различавшихся как по богатству и знатности, так и, соответственно, по планам на будущее и предпочитаемым методам решения проблем. Особого согласия между ними никогда не наблюдалось, и только вторжение кого-нибудь совсем уж отвратительного типа Сигизмунда заставляло две фракции поднять общие знамена и как следует вломить всем захватчикам.

Когда же побитые немцы скрылись вдали, табориты и чашники пожали друг другу руки и разошлись каждый по своим углам. От греха.

Ян Жижка вернулся в свой городок и принялся наводить порядок в собственном стане — оказалось, что многие табориты как-то совсем близко к сердцу приняли ниспровержение церковных авторитетов и наступление нового порядка и устроили форменный коммунизм с хард-порно. Провозгласили, что царство небесное если и не наступило, то уже вот-вот, поэтому частная собственность не нужна, браки, в целом, тоже нафиг не сдались, давайте всё будет общее, а сами станем жить как в раю. Эдакие средневековые хиппи.

Поскольку Ян и его отряды придерживались скорее радикально-пуританских взглядов, такой Вудсток вызвал у него глобальное непонимание и нервный тик в оставшемся глазу. Весь февраль и март 1421 года Жижка гонял хиппарей-пикартов по Чехии, казня тех, кого настиг, за полное расхождение с моральным обликом истинного гусита.

Пока Жижка занимался репрессиями и очисткой рядов от разложенцев, чашники сформулировали 4 основных постулата своей программы:

1. Проповедовать можно и нужно на чешском или любом другом удобном языке.

2. Причащать население нужно не только хлебом, но и вином, а то народу обидно.

3. Священники пусть в мирские дела не лезут и поместьями не обладают.

4. За продажу индульгенций, церковных должностей и прочие подобные гешефты больно бить подсвечниками.

После решения наиболее насущных проблем, гуситы собрали сейм в городе Часлав, где постановили, что в силу полного несоответствия занимаемой должности товарищ Сигизмунд увольняется по статье и более не является чешским королем. Пусть сидит в своей Германии и носа сюда не кажет.

Жижка, в это время серьезно занятый добиванием последних оплотов католичества на территории Богемии, только хмыкнул — давно, мол, пора. А то любят некоторые сидеть в Праге да законы принимать, а как замки штурмовать да рыцарей по кумполу шарашить — почему-то зовут таборитов.

У Яна были серьезные мотивы так высказываться. При взятии одного из замков католиков арбалетный болт, выпущенный защитниками, прилетел в ближайшее дерево и выбитой щепкой предводителю таборитов вынесло последний глаз, из-за чего Жижке теперь приходилось командовать войсками на ощупь. Кто другой ушел бы на почетную пенсию и приступил бы к выращиванию на даче картошки с помидорками, но Ян был не таков и остался в строю. (Да и картофеля с томатами в Европу пока не завезли).

Суровый полководец ничуть не смягчил свой нрав и вскоре получил прозвище «Страшный слепец». В целом было за что. Хотя порой жестокость и фанатизм таборитов беспокоили даже его.

Тем временем в Германии Сигизмунд узнал, что он больше не король, а так, бывший, и эта новость не вызвала в нем радости и понимания. Рыцарское воинство собралось снова и пошло в Чехию, предметно пояснять оборзевшим холопам, где их место. Первым под удар попал город Жатец, близ границы, который бронемишки быстро взяли в кольцо осады. И так же быстро эту осаду сняли, когда на лязг и вопли прибежал Жижка с отрядом поддержки.

Правда, от предложения выйти помахаться в чисто поле, без этих вот вагенбургов и прочей неблагородной дряни, гуситы отказались, хорошо понимая, что без оборонительных сооружений и грамотной тактики единственное, что их них получится — это хорошее удобрение.

Яну пришлось отступить к столице, где он воспользовался любимым приемом. Да-да, именно. Залез на гору, окружился возами и ощетинился дробящим и огнестрельным. Только в этот раз еще и бомбард подогнал, для пущих спецэффектов и дополнительного картечного веселья. Рыцари, памятуя о позорнейшем поражении на прошлой горе, где сотня крестьян матом и дубьем отогнала несколько тысяч голубокровых, долбились в вагенбург три дня. Со вполне предсказуемым результатом. Все-таки наступать против металлического ветра в рожу — занятие тяжелое и даже немного травмоопасное, можно и устать насмерть.

В очередной раз опечаленные крестоносцы вышли из Чехии за подкреплениями и заодно задать Сигизмунду (который в этот раз на фронт даже не приехал) резонный вопрос — а может ну ее к лешему, эту Чехию, сами же передерутся скоро? Однако на это германский император пойтить не мог, и к концу 1421 засобирался в бой сам. Как будто это что-то меняло.

Так меняло или нет? Насколько эффективен Жижка, работающий на слух? Насколько далеко зайдут в своей упоротости табориты?

Скоро расскажем.

Все выпуски можно почитать по этому тегу:

http://pikabu.ru/tag/historyfun/hot

В прошлом выпуске Яна Гуса сожгли, Чехия забурлила, король Вацлав помер, не выдержав накала страстей, а его владения унаследовал нежно любимый всей Богемией Сигизмунд.

Королевство осталось без вменяемого управления (если вообще считать таковым правление Вацлава, конечно). Гуситов толком никто не сдерживал — вдова покойного, София, попыталась с помощью отряда наемников навести порядок в Праге, но ничего хорошего из этого не вышло. Разнеся полгорода, стороны договорились разойтись миром, так как на горизонте маячил Сигизмунд, которого все присутствующие считали куда большей угрозой. Часть дворян согласилась стать посредниками между императором и вдовой, плюс Софии отдали под поселение Вышеград. На короткое время в Праге стало поспокойней, но подобный исход вызвал резкое неприятие нового героя в нашей истории — лютейшего мужика и предводителя таборитов по имени Ян Жижка.

До того, как примкнуть к наиболее упоротой части гуситов, Ян успел поучаствовать в битве при Грюнвальде (причем на добровольной основе, чехов-то туда никто особо не звал), а потом вместе с венграми задорно резал турок. Когда гонять османов поднадоело, ушел на фронты Столетней войны, ну а когда и там стало мирно и скучно, вернулся обратно в Чехию. Грабить народ на большой дороге. Короче, гражданин был очень подкованный в деле изничтожения ближнего своего, и, что немаловажно, хорошо разбирался в различных тактических приемах того времени и знал большое количество всяких хитрых финтов ушами. Забегая вперед, скажем, что без Яна ничего бы у таборитов не вышло.

Мрачно и затейливо ругаясь, одноглазый ветеран ушел со своими отрядами из Праги и направился на юг Богемии — делать из крестьян и бедноты достойное войско. Задачка была та еще: денег, оружия и брони у таборитов толком не было, а Жижка прекрасно помнил, что делает тяжелая рыцарская кавалерия с необученным и незащищенным личным составом в чистом поле. Однако он также знал, как с ней бороться.

Во-первых, если внести минимальные модификации в обычный мужицкий цеп, каких в деревнях хватало, то получается душевное такое глушило, которое рыцаря может сразу и не убьет, но из седла вполне может высадить. Во-вторых, прикинув что да как, Ян разработал максимально грамотную стратегию против тяжеловооруженного противника — играть от обороны.

Берется куча возов (такого добра в сельской местности тоже хватает), доделывается под боевое применение, проделываются бойницы, выкидывается ненужное, укрепляется нужное. Далее находится толковая возвышенность, на которую железным дровосекам будет проблемно лезть. На этом холме возы ставятся кругом, окапываются, в бойницы выставляются арбалеты, а лучше — гаковницы и бомбарды, если получилось их где-то отжать, бойцы защищают промежутки между возами (которые, кстати, можно еще завалить дрекольем всяким, чтобы просочиться было затруднительно). В итоге получается импровизированная, но хорошо защищенная полевая крепость, которая при этом еще и вполне может кочевать по всей Чехии — колеса-то с возов никто не снимал.

По плану, сперва враги должны были пытаться добежать до укреплений (вагенбурга) под постоянным обстрелом, печально уткнуться в пики и цепы на финише, после чего либо постепенно закончиться, либо, что куда интересней и красочней, начать отступать. При отступлении гуситы вылезали из-за укреплений и с гиканьем придавали супостатам ускорение на пути в мир иной.

Так как Ян изначально нападать на Сигизмунда не собирался, а совсем наоборот — ждал неизбежной атаки, стратегия и тактика были выбраны практически идеально. И первое применение не заставило себя ждать.

Очень немногочисленные сторонники нормального католицизма и германского императора собрались в городе Кутна-Гора, где пытались вяло отбиваться от умеренных гуситов и примкнувших к ним. Мартин V, удачно выбранный на Соборе новый Папа Римский, призвал всех вменяемых католиков пойти и помочь ребятам. То есть, объявил крестовый поход. Естественно, немецкий император никак не мог от него отказаться, да и не хотел. В конце концов, он унаследовал Богемию, он тут первый католик на деревне, он собрал Собор в Констанце и сейчас он всыпет этим смердам как следует!

Собрав войско из наемников, фанатиков, искателей наживы и приключений и прочих лиц непонятных моральных устоев, Сигизмунд пошел спасать чешских католиков. Чашники, поняв, что самим не осилить, позвали на помощь мрачного Жижку.

Первая мелкая битва случилась под городом Судомерж. Конный отряд иоаннитов едва не застал врасплох небольшую команду гуситов, подходящую к Праге. Сперва чехи даже хотели сдаться, но гордые рыцари решили не обращать внимания на белый флаг. Зря. Спешно соорудив вагенбург по заветам Яна, еретики неожиданно даже для себя бодро раздали вражьей кавалерии. Помогла болотистая местность, огнестрельное оружие и наработанные удары цепом. Предводитель иоаннитов, познакомившись с вышеперечисленным, огорчился и помер.

Однако! — подумали гуситы. — Дело-то налаживается!

Кутну-Гору Сигизмунд таки взял, но дальше в его планах была постепенная блокада и занятие Праги, а это было посложнее, ведь рядом уже крутилось подоспевшее войско таборитов. Покурив карту местности на предмет испортить немцам все планы, Ян нашел ключевую точку и ткнул пальцем в возвышенность на востоке от города. «Виткова гора. Строить вагенбург будем тут».

Сражение на Витковой горе — в следующем выпуске про гуситов. 

Прошлый выпуск тут: 

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_pyatyiy__gusitskie_...

Вниманию уважаемых подписчиков — 4-5 дней новые выпуски выходить не будут, наберитесь терпения, пожалуйста)

1402 год.

Турецкий султан Баязид I написал оскорбительное Тамерлану и теперь расплачивается за это по полной вместе со всей Турцией, правитель Византии Иоанн VII Палеолог радуется неожиданному снятию осады Константинополя, англичане, временно отложив битвы с французами, режут шотландцев, Япония признает свою зависимость от Китая.

А в старой части Праги некий Ян Гус, декан философского факультета и настоятель недавно основанной часовни, читает проповеди на чешском языке.

Помимо просветительской деятельности Ян занимался еще кучей всего — провел реформу чешского языка и орфографии, сложил несколько песен, ушедших в народ и вообще, судя по оставшимся сведениям, был неплохим мужиком. Однако наибольшую известность среди потомков и современников ему принесли проповеди, поэтому поговорим о них.

Нельзя сказать, что он рассказывал что-то совершенно новое в своем роде — еще в 1376 Джон Уиклиф в Англии обращался к своим последователям с речами крайне схожей тематики. Они в итоге и послужили источником вдохновения для Гуса. Уиклиф довольно плохо закончил, но это Яна не останавливало. Говорил он в общем-то совершенно разумные по нынешним меркам вещи — попы зажрались, духовенство погрязло в интригах и богатстве, продавать церковные должности нельзя, да и вообще власть, нарушающая божественные заповеди, вряд ли от бога. Учитывая, что в ту пору в Европе было аж два Папы Римских, один в Риме, другой в Авиньоне, которые наперебой объявляли друг друга еретиками и отлучали кого ни попадя, церковь действительно представляла собой довольно неприглядную картину. Плюс критика богачей и власть имущих, причем высказываемая на прекрасно понятном народу языке — неудивительно, что популярность Гуса росла день за днем.

В Богемии в ту пору было неспокойно, как и во всей Европе. Короля страны, Вацлава, буквально за два года до того скинули с престола в Германии (с формулировкой «за пьянство и пренебрежение делами страны»), и в целом, имели на то моральное право, так как он там лет десять не появлялся. Правда, не от хорошей жизни, а из-за проблем в Чехии — королю приходилось участвовать в постоянной грызне за власть с духовенством и знатью, и далеко не всегда это заканчивалось для него успешно. В 1394 его уже брали в плен и до 1396 держали в замке в Австрии, пришлось впрягаться младшему брату Сигизмунду (тогда — королю Венгрии, и очень скоро мы про него снова услышим), чтобы вызволить непутевого родственника. В заточение Вацлав попал за похищение и убийство духовного лица, что сразу говорит нам о нежной любви, которую он питал к отдельным мешающим священникам.

Оттарабанив двушечку, король Богемии не исправился и как раз в 1402 снова угодил за решетку, причем теперь с непосредственной помощью того самого Сигизмунда (как и обещали). Вышел только через год с помощью дружественных рыцарей. Сигизмунд вообще был не очень приятным типом — закладывал города, продавал провинции, убегал с полей сражений и, как говорят, посодействовал убийству собственной матери.

Учитывая все вышеописанное (а также еще одного брата, хоть и двоюродного, по имени Йост, который тоже был не дурак помутить воду), понятно, что на Гуса светские власти очень долго не обращали внимания — тут масштабы покрупнее будут, чем какой-то обнаглевший городской священник.

Церковным же властям было тоже не до того. Если в 1402 Западная Европа была благословлена с небес только двумя Папами, которые неслабо давали прикурить всем вокруг (поножовщина, массовые убийства конкурентов, бунты в Риме — полный набор непогрешимости), то в 1409 объем благодати увеличился аж на 50% — в довесок выбрали еще и третьего, после чего ситуация стала совсем уж бредовой.

Свежевыбранный Папа поучаствует в нашей истории, хоть и недолго. В том же 1409 в Праге состоялся ряд дискуссий на тему учений Джона Уиклифа. Ян Гус, как известный эксперт в этих делах, был приглашен повыступать. Пригласил его архиепископ Праги, Збинек Зайиц, но сразу после речи реформатора по перекошенным рожам остальных присутствовавших духовных лиц понял, что сделал это очень зря. Еле отбившись от разъяренных коллег, которых при всем честном народе назвали мздоимцами и грешниками, Збинек немедленно отмежевался от Яна и объявил его моральным уродом и редиской нехорошим.

Масла в огонь добавила булла, выпущенная свеженазначенным Папой, в которой Збинеку разрешалось применять репрессивные меры против всяких наглецов. Проповеди Гуса запретили, выпускаемые им книги сожгли.

Гуса выручила благосклонность Вацлава. Основным камнем преткновения была система голосования в Пражском университете. Изначально у немецкой его части было три голоса, в то время как у чехов — только один. Поняв, что поддерживая немцев, он получит полномасштабный бунт в Праге, король выпустил Кутногорский эдикт, в котором поставил ситуацию с ног на уши: теперь чехам доставалось три голоса, а всем прочим — по одному. Так Вацлав надеялся заручиться поддержкой народа, да и заодно подложить свинью давним недругам из духовенства.

Охренев от такого поворота сюжета, немецкая часть ученой братии снялась с места и пошла основывать свой собственный университет в Лейпциге. Ян же стал ректором и продолжил проповедовать, не обращая внимания на зеленеющего от злости Збинека.

Однако радость Гуса была недолгой.

Сперва в 1411 архиепископ, не выдержав фрустрации, прямо назвал Яна еретиком. Поступок немного преждевременный, так как подобное обвинение выставляло в нехорошем свете и короля, что Вацлав счел недопустимым. Збинек был объявлен клеветником, а все, кто поддерживал подобное мнение, лишались своих владений — король знал, что лучше всего действуют материальные стимулы. Поспешивший архиепископ побежал до Венгрии, но от волнения и тягот помер в дороге. А ведь подождал бы еще буквально год — и все могло бы сложиться иначе!

Хоть в Европе к 1411 осталось всего двое Пап, объем идиотии они выдавали вполне себе тройной. Иоанн XXIII, он же Бальтазар Косса, личность одиозная даже по меркам того времени, объявил крестовый поход против Владислава, короля Неаполя и защитника Папы Григория XII. Но крестовый поход — штука затратная, поэтому найти недостающие деньги было решено с помощью продажи индульгенций в Богемии. Подобный экономический ход вызвал резкую неприязнь Гуса и потоки обличений, и тут-то благосклонность Вацлава внезапно закончилась. Королю с продажи каждого отпущения грехов шли пусть и не очень большие, но все-таки проценты, и подрывать благосостояние своего покровителя было не слишком-то вежливо, о чем и сообщили Гусу. Материальные стимулы, все дела.

Ян, как человек принципиальный, агитацию против индульгенций продолжил, невзирая на все возможные репрессии, из-за чего в 1412 был лишен сана ректора и изгнан из университета. Более того, Вацлав вежливо порекомендовал Гусу свалить по-тихому из столицы, дабы чего нехорошего не вышло. Замысел короля более-менее ясен — казнить или заточить популярного проповедника было нельзя, народ бы не понял, а в дороге он либо одумается, либо пропадет, либо помрет, как тот Збинек; ситуация и успокоится немного.

Реформатор воспользовался советом и еще два года колесил по Богемии, распространяя свое учение по городам и весям и собирая все больше сторонников.

А в 1414 году отцы церкви, окончательно охреневшие от происходящего в Европе, с помощью германского императора Сигизмунда (да-да, того самого) объявили в городе Констанце XVI вселенский собор, призванный разрешить все недоразумения и непонятки в духовной жизни католической церкви. Вообще основная проблема была в двух Папах, но и Яна туда тоже позвали выступить. Причем Сигизмунд лично обещал, что ничего страшного с Гусом не случится. Так, побеседуют, обменяются мнениями, пожмут друг другу руки и по домам. Ян согласился.

А к чему это привело, мы расскажем в следующем выпуске.

В прошлом выпуске в Риме убили очередного императора, а вандалы вдоволь оторвались, удвоив ВВП Карфагена всего за 14 дней.

Пока римляне ошарашенно таращились на храм Юпитера без крыши, а византийский правитель Лев I, приведенный к власти уже знакомым нам Аспаром, предпринимал все усилия, чтобы зарезать своего благодетеля, вандалов в их познавательных и прибыльных путешествиях по Средиземному морю почти никто не сдерживал.

Единственный эпизод, повлекший за собой долговременные последствия, случился в 456 году. Под началом покойного Аэция служил некто Рицимер — суровый мужик варварского происхождения. Когда ввиду уже известных нам событий образовался вакуум власти, и на престол в Равенну пролез некто Авит, назначенный — о, позор имперской аквиле! — вестготами, римляне как-то не поняли такого падения нравов и собрались решить проблему уже отработанным методом — на куски и в Тибр. Однако вандалы, радостно плавающие мимо, сильно отвлекали от внутренних распрей, и сперва стоило что-то сделать с южной угрозой.

На это дело подписали Рицимера, как последнего оставшегося грамотного полководца. Он не подкачал и через год после разграбления Рима разбил вандальский флот, чем дал империи небольшую передышку, пока варвары не построят новых юнитов. На радостях Рицимеру вручили титул magister militum, и очень зря. Авит был немедленно низложен ввиду полной бесполезности и изгнан в Галлию, к своим любимым вестготам, где он вскоре и помер. Так как новый главнокомандующий был все-таки германцем, сам сесть на престол он не мог — не комильфо. Повыбирав меж двух вариантов: распустить империю к такой-то матери и объявить свое королевство или найти кого-нибудь приличного и править через него, Рицимер выбрал контроль через посредника. На роль прокси-сервера прекрасно подошел Майориан, его старый знакомый. На всякий случай даже спросили разрешения у Византии в лице Льва I. Тот одобрил.

В то время, пока империи решали внутренние проблемы, вандалы таки собрались с силами и взялись за старое. Сицилия, южная Италия, Корсика, будущая Югославия, Греция, да вообще все побережье Средиземного моря снова встретилось с деятельными подданными Гейзериха, которые словно муравьи стаскивали все ценное и вкусное к себе в Карфаген.

Более того, король вандалов еще и слал в Равенну издевательские депеши. Женив на похищенной Евдоксии (той самой жене, которая как знамя соцсоревнования переходила от одного императора к другому) своего родственника, Гейзерих упорно троллил римлян предложениями посадить его на престол. А что, право имеет, все уже посмотрели, как у вас там власть передается, хлопец хороший, справный, почему бы и нет?

Дочь же Евдоксии, как и было задумано, он выдал замуж за своего наследника, Гунериха. После чего все грабительские походы каждый раз объявлялись не преступным разбоем, а совершенно законной экспроприацией родового имущества. Гейзерих знал, как бесить своих противников.

В 460 Майориан не выдержал и, вопреки советам Рицимера успокоиться и выдохнуть, собрал большое войско, а также флот, который разместился в гавани Картахены. 300 кораблей — не шутки по тем временам. Вандалы ловко сыграли на упреждение. В том месте, где по их расчетам, должно было высадиться римское войско, заранее сожгли все ценное, а колодцы отравили. Пока одна часть армии громила собственную территорию, зондеркоманда из самых толковых мореходов и бойцов предприняла резкий марш-бросок в Картахену и… Угнала весь собранный флот из-под носа у Майориана. Так у вандалов стало на 300 кораблей больше, а у императора — на голову меньше, потому что Рицимер, охренев от такой некомпетентности и самостоятельности своего ставленника, немедленно скинул его с престола, а потом и казнил, чтоб другим неповадно было.

Веселье продолжалось. Еще 6 лет Рицимер бесился, но ничего не мог сделать с карфагенскими упырями, а те продолжали глумливо гоготать, грабить побережья и предлагать назначить императорами кого-нибудь из многочисленных Гейзериховских родственников.

В 467 году у фактического правителя Рима таки получилось договориться с Львом I, до того немало расстроенным подходом полководца к управлению кадрами. Против вандалов была собрана великая армада. Численность только византийского контингента составила 100 тысяч человек. Общая стоимость подготовки к походу, если пересчитывать в современные метрические меры — 40 тонн золота. Атакующие пошли с трех сторон: Сардиния, Африка и море. Против такой мощи вандалы мало что могли сделать, несмотря на всю свою ловкость и мореходные навыки. Флот Гейзериха был рассеян и разбит, сдержать легионы под Триполисом не вышло, с Сардинии варваров быстро выбили.

Когда флот вторжения встал в 60 километрах от Карфагена, король вандалов понял, что настало время креативить. Послав парламентеров к Василиску, командующему вторжением, Гейзерих начал слезно просить перемирия. Мол, старый совсем стал, бес попутал, во всем каюсь, все верну, дайте только 5 дней — с мыслями собраться. Гордый Василиск довольно хмыкнул и дал старику передышку. Сразу видно отсутствие опыта общения с вандалами.

Пока византийцы надменно осматривали побережье и прикидывали, как будут его делить между патрициями, Гейзерих собрал все негодные шаланды, баркасы и лодки, начинил их всеми пожароопасными материалами, которые нашел в Карфагене и, дождавшись попутного ветра, пустил все это на корабли захватчиков, скученные в бухте. Горело знатно. Те корабли, что вырвались из огненной ловушки, встретили — какая приятная неожиданность! — внезапный запасной флот вандалов под руководством одного из сыновей хитрого старикана. Так Гейзерих стал одним из первых флотоводцев в истории, осознавших эффективность брандеров, а византийцы в очередной раз поняли, что с Карфагеном им в ближайшее время не сделать ничего — на любую военную интервенцию гнусные германцы ответят чем-то таким, чего никак не ожидать и не предугадать.

Империи вернулись к своим делам — междоусобицам и дележке власти, а вандалы продолжили отжим движимого и недвижимого имущества по всему побережью Средиземного моря.

В 475 Византия смирилась с неизбежным и заключила с вандалами мир, потратив кучу денег на выкуп своих знатных пленников, набранных Гейзерихом за годы туристических поездок по Европе. В 476 окончательно рухнула Римская империя, в последние годы своего существования представлявшая собой плохую пародию на времена былого величия.

Годом спустя, в 477, Гейзерих оглядел свою могучую морскую державу, покосился на север, где на руинах империи шла активная дележка имущества, довольно хмыкнул и отошел в мир иной, став одним из немногих действующих лиц нашего рассказа, доживших до глубокой старости и умерших своей смертью.

К сожалению, потомки хитрого германского интригана недолго держали планку. Постепенно бывшие дикари становились все более изнеженными и пресыщенными, погрязая в распутстве и роскоши, став наследниками куль туры позднего Рима. Хотя этот же период можно назвать расцветом культуры — множество поэтов, писателей и художников нашли себе пристанище и богатых заказчиков в Карфагене.

Конец королевства настал в 534 году, когда Византия воспользовалась моментом внутренних неурядиц в государстве и наконец-то отомстила, вернув свои африканские владения. После окончательного разгрома о вандалах осталась память лишь в уголовной терминологии.

Хотя Средиземное море среди германских племен еще долго называлось Wendelsea — море вандалов.

Византия недолго продержится в Африке. В 610 году, во время уединения в пещере, к сорокалетнему потомку древнего рода явится ангел, а дальше начнется та еще катавасия…

Но это уже совсем другая история.

Прошлый выпуск: 

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_chetvertyiy__geyzer...