Алексей Сергеевич работал в Газпроме уже двенадцать лет. Имел отдельный кабинет на двадцать втором этаже высотки на Намёткина. Руководил отделом из одиннадцати человек и двух кактусов. Кактусы, впрочем, особых успехов не демонстрировали.
В углу кабинета стоял сейф. В сейфе лежали важные документы и запасная бутылка коньяка. Документы никогда никому не требовались. Коньяк – регулярно.
На столе у Алексея Сергеевича среди папок и компьютерных распечаток стоял граненый стакан. В стакане вместо карандашей лежал теннисный мяч. Коллеги относились к этой причуде спокойно, как и ко всем странностям начальства. В Газпроме чудачества начальства воспринимали с философским спокойствием. Один заместитель председателя правления коллекционировал пивные пробки, другой говорил исключительно цитатами из Пелевина. Рядом с этим теннисный мяч в стакане казался верхом нормальности.
Каждый день в обеденный перерыв Алексей Сергеевич спускался в корпоративный спортивный комплекс и играл в большой теннис. Партнёром обычно выступал начальник юридического отдела Леонид Аркадьевич, человек мрачный, но с хорошей подачей.
Леонид Аркадьевич регулярно выигрывал. После каждого проигрыша Алексей Сергеевич возвращался в кабинет, смотрел на теннисный мяч в стакане и давал себе слово взять реванш. Реванша не случалось месяцами.
В тот вторник Леонид Аркадьевич превзошёл сам себя – разгромил Алексея Сергеевича со счётом 6:0, 6:1. Единственное очко Алексей выиграл, когда его противник отвлёкся на звонок мобильного телефона.
– Вам бы над подачей поработать, – сказал Леонид Аркадьевич, застёгивая сумку с ракеткой. – С такой подачей даже в пинг-понг сложно выиграть.
Алексей Сергеевич вернулся в кабинет. Достал из стакана мяч. Подбросил. Поймал. Вздохнул.
В пять часов, когда основная масса сотрудников разошлась по домам, Алексей Сергеевич вышел в длинный коридор двадцать второго этажа с теннисной ракеткой. Решил потренировать подачу.
В дальнем конце коридора маячила фигура уборщицы Зинаиды Павловны. Зинаида Павловна подметала пол с таким видом, будто делала всем огромное одолжение.
Алексей Сергеевич подбросил мяч, ударил. Мяч отскочил от стены, срикошетил от полированной двери финансового отдела и полетел в сторону уборщицы.
– Совсем с ума посходили! – закричала Зинаида Павловна. – Тут вам не Уимблдон!
Алексей Сергеевич извинился. Зинаида Павловна фыркнула и пошла подметать в другой конец этажа.
Вторая подача оказалась удачнее. Мяч красиво отскочил от стены, потом от пола и вернулся прямо в руки Алексею Сергеевичу.
Воодушевленный, он ударил снова. На этот раз сильнее. Мяч полетел, отскочил от стены, потом от пола и угодил в портрет председателя правления. Стекло разбилось. Портрет упал.
В конце коридора показалась голова заместителя председателя правления – того, который цитировал Пелевина.
– Бытие определяет сознание, – сказал зам, глядя на разбитое стекло. – А невежество – крайняя степень свободы.
Алексей Сергеевич поднял портрет. Поднял мяч. Задумался.
На следующий день в обеденный перерыв он обыграл Леонида Аркадьевича со счётом 6:4, 6:3. Леонид Аркадьевич был крайне удивлен.
– Что случилось? – спросил он. – Вы брали уроки?
– Практиковался в коридоре, – ответил Алексей Сергеевич.
– В коридоре власти, – сказал Алексей Сергеевич и впервые за двенадцать лет работы в Газпроме почувствовал себя философом.
