Поучительная история из 1925 года, или Как Дунька устроила стенгазету.
«Коммунар», ежедневный орган Губкома РКП(б) и Губисполкома Советов рабочих, Крестьянский и Красноармейских депутатов Тульской губернии, № 99 (2031) от 6 мая 1925 года.
Уж не так-то давно это было. Будто вчера, кажется. Как сейчас помню: на улице играло солнышко. Слегка шумел ветерок листьями деревьев, а в заводе было душно, жарко и угарно. Окна заводские не открывались. Администрация их законопатила наглухо, чтобы не выбросил кто какой-нибудь вещи (ничего не поделаешь, совесть у нас пока „липовая“), и были на каждом окне приколочены прочные решетки.
В одной из мастерских этого завода работали почти одни женщины. Мужчин было немного — мастера больше. Девки звали их крючками. Пожалуй, что их иначе и назвать было трудно. Все ходят, к каждой мелочи придираются. В ином месте и невиновата работница. Просто техника не позволяет лучше сделать, а Сергей Захарович так-то начнет матюкать, что небу станет жарко. Да и не один Сергей Захарович. Все одинаковые были, никто не стеснялся. Уж на что Кузьмиченко, „царство ему немецкое“, умер прошлой зимой, так заикался, заведет свой т. п. п. п. — Не дождешься, а уж как кого матом обложить, так это у него так чисто получится, что девки только морщатся.
Смотрела, смотрела на все это Дунька Савельева, да и сказала девкам:
— Давайте их матершинников в газете прохватим.
— В газете. А кто прохватит-то?
— Кто прохватит? — деловито протянула Дунька. — Сами. Кто же больше?
— А как же это сделать-то?
Поправила Дунька на голове красный платок и начала:
— Была я вчера в Механической мастерской, так там ребята обо всем написали в стенную газету и вывесили на видном месте. Прямо целый день не отволочешь никого и за ухо. Читают и читают, а уж кто попал в газету, то прямо волосы на себе рвет.
— Милая. Там ребята, а тут кто, мы что ль с тобой?
— А что ж? Мы то разве не люди? Как напишем, так и будет.
Дунькина беда заключалась в том, что девки обещали много, а написать ничего не написали. Матрюшка, например, сказала:
— Хотела я про своего мастера, Коновалова, написать, а он будто бы учуял что. Уж три дня не матершинит.
Ленке обещали станок исправить.
— Ты, говорят, девка, как-нибудь побейся. А мы твою машину так наладим, что будет работать, как мысли.
— Какая тебе тут газета. Мне некогда.
Так и пришлось Дуньке две недели самой материал собирать. И так собирала, что каждую мелочь в мастерской все на бумажку заносила. А как накопилось писем пятнадцать, так к подруге Поле в контору (машинисткой Поля была).
— Милая Поля, напечатай мне вот эти записочки, каждую по отдельности.
— Ладно, — согласилась Поля — приходи после работы.
И как только кончился трудовой день, Дунька в контору. Дело пошло ходом. Дунька даже читать не успевала из машинистской. Под каждой заметкой наставила Дунька разных подписей — Пчелка, Стрекова, Гайка и т. д. и т. д.
Тут же в конторе и наклеили на большой лист бумаги. Сторож конторы намалевал заголовок „Стенгазета — Красная работница“.
Утром на другой день стенгазета была уже в мастерской. Радости Дунькиной не было конца. К газете подходили и подходили работницы и рабочие. Из других мастерских даже прибежали посмотреть новинку.
Мастера ходили поодаль и косились на газету.
Сергей Захарович отошел в угол и сплюнул:
— Вот ты, говоришь что. Чуть проморгал. И уж готов. Попал в газету.
А директор завода вызвал всех прохваченных в кабинет и сказал:
— Вы не дожидайтесь, чтоб в газете вас тянули. Нужно за каждой мелочью смотреть. Будет все по-хорошему, тогда и газета будет не ругать нас, а возвышать.
Теперь в Дунькиной мастерской 22 рабкорки и стенгазета „Красная Работница“ выходит с картинками и еженедельно, без перебоев.
* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.
