Данная статья относится к Категории: Борьба с деградацией общества
«В мае 1990 года Гавриил Попов и Юрий Лужков, недовольнее темпами дорожного строительства в Москве, предложили карельскому кооперативу «Строитель» подряд на ремонт столичных автодорог, в том числе крупного участка Московской кольцевой.
Мы перебазировали в столицу часть техники и начали реконструкцию 12-километрового участка МКАД. За 28 дней был выполнен объём работы, запланированный московскими дорожниками на год.
Впервые на московских дорогах началась непрерывная круглосуточная укладка асфальта. Таких темпов столица не знала. Приезжали телевизионщики. Один оператор предложил продемонстрировать зеркальную ровность укладки: поставил на капот своих «Жигулей» стакан воды, наполненный до краёв, тронулся, проехал больше километра - на капот не выплеснулось ни капли.
Ещё до начала работ Юрий Михайлович Лужков попросил меня встретиться со строителями московских дорог. Встреча состоялась в мэрии. Хмурые, они сидели в зале. Под их началом - тысячи строителей автодорог и техника, о которой кооператив мог только мечтать. Я видел умные, выжидающие, настороженные глаза, в которых можно было прочитать что угодно, только не симпатию.
Их можно было понять.
Начиная говорить, я улыбнулся: «Вы правы, мы действительно здесь чужие, но нас пригласила мэрия Москвы. Не скрою, будем счастливы поработать вместе с вами - специалистами, имеющими огромный опыт, прекрасными проектировщиками. Надеюсь, многому научимся у вас. Единственное, что мы вам покажем, - как строить дороги в несколько раз быстрее...
Вскоре на долю нашего коллектива приходилась третья часть объёмов работ по капитальному ремонту асфальтобетонных покрытий на магистралях Москвы. Один из замов Лужкова - Александр Сергеевич Матросов, встретивший нас вначале очень осторожно, выскажет прилюдно: «Нам бы ещё два таких коллектива, и можно всех остальных разогнать...». Но не все в московском руководстве были с ним согласны.
Матросова переведут на другую работу. Окружение Лужкова из кожи вон лезло, чтобы постепенно оттеснить нас от Юрия Михайловича. Вокруг кооператива выстраивалась глухая стена отчуждения. Мы попали в почти полную зависимость от аппаратчиков, со многими из которых не то что работать, а просто общаться было неприятно. Исключение составлял только заместитель мэра Борис Никольский, уравновешенный и спокойный человек, который не хуже нас видел, что происходит, но его возможности изменить ситуацию были, вероятно, ограничены. Время шло, у нас в одиннадцать раз сократились объёмы работ.
Приглашая нас работать в Москве, Юрий Михайлович знал наверняка, что этот коллектив строит дороги лучше, быстрее и дешевле других.
Но его заместители, решая, какому подрядчику передать тот или иной объект, руководствовались другими соображениями - более привычными и интересными для себя.
Мы уйдём из большого строительства дорог в Москве. Но кооператив продолжает работу в Карелии, общепризнанно оставаясь лучшим дорожно-строительным предприятием в республике, прокладывая дороги в более сложных, по сравнению с московскими, условиях. […]
С тех пор как мы создали на Колыме первую старательскую артель, стало очевидным, что люди, объединенные по доброй воле, арендуя или покупая технику, чувствуя себя хозяевами, работают в три-четыре раза производительнее, чем на подобных государственных предприятиях. Без ложной скромности: организованные мною и действующие поныне самые крупные старательские артели - на побережье Охотского моря, в Южной Якутии, в Приленском крае - во многом определяют уровень сегодняшней золотодобычи в стране. Если бы государственные предприятия использовали технику с той же отдачей, как старатели, в нашу казну поступало бы ежегодно на десятки тонн золота больше.
Предприимчивым не надо долго объяснять преимущества этой формы организации труда. Называй эту модель хозяйствования как хочешь - хоть первым советским хозрасчётным предприятием «Красная синька». Просто другого способа всем нам выкарабкаться из ямы и вытащить страну не существовало.
Меня злит, когда говорят про «сонную Россию». В той же Америке я встречался с художником Михаилом Шемякиным, на Западе оказались Олег Целков, Эрнст Неизвестный, Михаил Барышников, Мстислав Ростропович. Это же отсюда люди, наши они, ставшие украшением мировой культуры. Там они получали большие возможности проявить себя. И я, сидя в московской квартире перед телевизором, горько усмехался, когда ведущий программы, захлёбываясь от восторга, сообщал, что к нам едут известные западные экономисты. Я думал про замечательных наших экономистов Тихонова, Шмелёва, Лациса... Они могли бы составить честь лучшим университетам Европы и Америки. Мы к ним прислушиваемся?
Мы по старой привычке уповаем на высшие органы власти, где, по замыслу, должны быть самые умные головы. Чтобы я им доверял, мне нужно быть уверенным, что они хотя бы прозорливее меня. Но как я мог полагаться, к примеру, на Госплан СССР, если в его руководстве были такие люди, как В. Дурасов, бывший министр цветной металлургии. Это он, вы помните, одним росчерком пера ликвидировал нашу «Печору».
Мне всегда приходили письма от незнакомых людей, но особенно много люди писали в годы перестройки. Почти в каждом была тревога за ситуацию, и я думал, существуют ли, остались ли ещё на свете слова, которые в сложившейся жизненной обстановке помогли бы уставшим от неразберихи людям обрести какую-то надежду. И всё более укреплялся в мысли, что спасти наше усталое общество могло, пожалуй, только одно - если после долгих лет ложных призывов, пустых обещаний, сокрытия правды и тому подобного, что обрушивалось на нас с подмостков политического театра, люди поверят, что затянувшийся спектакль, наконец, закончился, мы возвращаемся в нормальную жизнь, и на этот раз нас не обманут.
Вопрос, следовательно, был в том, где найти и можно ли ещё найти резервы общественного доверия к структурам власти. Только обретя хотя бы малую надежду, что их понимают, что ещё не всё потеряно, люди, может быть, воспряли бы духом и им захотелось бы жить.
Я выделяю эти слова, вкладывая в понятие «жить» нормальное стремление людей не только иметь пищу, одежду, крышу над головой. Но обладать элементарными возможностями существовать как свободные производители, владеющие собственным (частным или кооперативным) имуществом, не униженные властями, не зависящие от чьей-то глупости и требующие от государства, находящегося у нас на содержании, защиты наших прав. Это первое, чего хотят люди. Как сказано было в одном из писем, нужно, чтобы поводыри, которые привели общество к крушению всех его надежд, признались бы, что потеряли дорогу и теперь все свободны в поисках выхода из тупика. Можно было придерживаться программы «500 дней», антикризисной программы, любой другой, независимо от того, кем она предложена, если в ней есть здравый смысл.
Мне было смешно, когда кто-то оспаривал возможность обеспечить всех нуждающихся квартирами к 2000 году. Мы могли бы, хочу повторить, снять эту проблему в три года. Именно в этом, самом безнадёжном направлении нужно было сделать первый рывок. Инструментом решения этих жизненно важных задач могли выступить как раз производственные артели, кооперативы. Мы много экспериментировали с формами хозяйствования, но практика только подтверждает очевидность: существует единственный опробованный, оправдавший себя, проверенный мировыми поисками опыт артельной работы с оплатой за реально произведённый продукт. Только эта форма хозяйствования заставляет человека думать и, даже засыпая, возвращаться мыслями к работе, прокручивая в памяти прожитый день. Не случайно именно бывшие кооператоры возглавляли многие государственные предприятия и обеспечивали их успех, опираясь на артельную модель организации производства».
Туманов В.И., Всё потерять – и вновь начать с мечты, М., «Новости», 2011 г., с. 367-371.
Источник — портал VIKENT.RU
Дополнительные материалы
Человек - при желании - может измениться за неделю
ТРИЗ и Бизнес — плейлист из 16-ти видео
Изображения в статье
Вади́м Ива́нович Тума́нов — русский предприниматель, основатель старательского движения в СССР / CC BY-SA 3.0
Image by Pexels from Pixabay
Image by Emir Krasnić from Pixabay
Image by Pexels from Pixabay
