Дело было, кажется, в 1979-м. Где-то под вечер мне позвонил начальник севастопольской спасслужбы Миша Ерогодский - "Митя, подъезжай, будем выезжать в Батилиман". Такое не обсуждалось, кроме случаев сильной болезни. Приезжаю в спасы, выясняю ситуацию. Оказывается, еще днем звонили ребята, представившиеся туристами. Они сообщили, что слышали крики о помощи, находясь под стеной Куш-каи. Оперативно выехали - походили, покричали, ничего не услышали и вернулись. Но звонки продолжились, звонили, как потом выяснилось, и в Ялту. Севастопольцы решили выезжать командой. Подчеркиваю - это очень важно, первый раз звонили днем. Если бы они сказали правду, но увы. Подъехали, когда уже начало темнеть. Вскоре появились ялтинцы во главе с Гончаровым. Еще раз походили, покричали, но ничего не услышав в ответ, решили выслать "двойку" в район "чаши" и там уже походить и покричать еще.
Поскольку присутствовали я и Серега Калошин, то вопрос кому лезть в связке не возникал. Пошли по хорошо знакомой нам "двойке". К тому времени уже совсем стемнело. Пограничники, которых оповестила спасслужба, пытались осветить маршрут прожекторами. Но в каком-то смысле получилось даже хуже - когда прожектор уходил в сторону мы на время как бы слепли. На самой сложной веревке, уже перед "чашей" Серега, шедший первым закричал - "я их слышу" и тихо матерясь начал поддалбливать зацепки молотком (если лучший на тот момент скалолаз Союза вынужден поддалбливать зацепки на знакомом маршруте это о чем-то говорит, не так ли?).
Подошли к пострадавшим - парень и девушка. У молодого человек перелом ноги с наложенной наспех самодельной "шиной". Было видно, что он в очень тяжелом состоянии. Как я уже говорил, мы шли на разведку, и у нас не было ни медикаментов, ни теплых вещей. Я оставил парню свой свитер, но это было все, чем мы могли помочь. Кричали вниз, но нам не отвечали - наверное мешал изгиб скалы. Поскольку мы прекрасно знали маршрут, то решили, что быстрее будет, если поднимемся на вершину, но это оказалось ошибкой. Через 2 веревки вышли на обледенелую скалу, где ночью пролезть было невозможно и поймали "холодную". Вдвоем на узенькой полочке - в одной футболке и анараке (было где то -1). Но самое страшное не это - практически у нас на глазах, а точнее "на ушах" умирал человек, а мы ничем не могли помочь. Когда начало светать мы поднялись немного выше и, наконец, докричались до ребят вниз. Когда вышли на вершину - они уже подоспели со снаряжением, оббежав гору по тропе.
Последнюю веревку мы им оставили для облегчения работ. Девушку подняли довольно быстро, а вот труп парня пришлось опускать вниз. Звонившие "туристы", как позже выяснилось, оказались студентами медиками, причем с последнего курса. Одним словом, были уже довольно квалифицированными врачами. Они шли вместе с пострадавшими и именно эти ребята наложили шину. Сообщать правду они боялись, так как их могли наказать за самовольное восхождение. Хотя наказали их еще больше - выгнали из института и запретили навсегда заниматься врачебной практикой. Но разве от этого легче кому-то? Погиб человек, которого вполне можно было спасти. В наш век, когда у каждого есть мобила, трудно понять, как это в спасах даже рации не нашлось, но это так. С тех пор я тысячу раз прокручивал ситуацию в голове, точнее она сама прокручивалась, не спрашивая моего согласия. И каждый раз не нахожу ответа на простой вопрос - могли ли бы мы спасти парня в той ситуации и как? Метка "творчество" вовсе не означает, что ситуация придуманная. Увы, это быль. Просто я использовал свой небольшой литературный опыт, чтобы превратить набор воспоминаний в более менее связный рассказ.
На сайте тут же нашелся специалист irik: «А что в то время у спасателей не было раций? И в передовом отряде всегда врач. Не очень понятно, куда делись остальные участники группы. Наверняка, они сообщали, на каком маршруте авария. Какой-то испорченный телефон».
Дорофеев вынужден ему ответить: «Врач был внизу, но как я писал мы шли на разведку, зная ситуацию конечно подняли бы его. А остальные участники, как я уже писал вместо точной информации сообщили что "слышали откуда то сверху крики"».
Здесь уже пришлось вмешаться участнику той истории Владимиру Илларионову.
Михаил Петрович Ерогодский (начальник КСО) позвонил к нам в Балаклаву уже тогда, когда Сергей Калошин и Митя (Александр) Дорофеев свою миссию выполнили. Задачей нашего отряда волонтеров-общественников была транспортировка погибшего. Курсант питерского военно-морского училища пятого курса отправился в свадебное путешествие в Крым по приглашению друзей-альпинистов. Спортсмены-разрядники обещали молодоженам легкое и незабываемое приключение. Повели они гостей на классическую "двойку" по гребню Куш-Каи. Падение парня не было роковым. Перелом ноги - вовсе не причина гибели человека. Гиды-зазывалы сдрейфили и бросили парня умирать на руках у молодой жены. Они и сами могли спустить вниз пострадавшего. Снаряжения хватало. И спасти его жизнь могли, но не захотели. Саня Дорофеев не все договаривает. Много лет прошло. Действительно, по первому сигналу тревоги спасатели-общественники Севастополя выезжали на аварийные работы.
И в тот день двойка лучших скалолазов Севастополя, Крыма, Украины (времена СССР), не являющихся сотрудниками спасательной службы, без минуты промедления выехала в Батилиман. Медики-альпинисты запутывали следы, потому и найти пострадавших было так тяжело. Радиостанции у двойки не было. Какой передовой отряд? Какой врач? irik? Вы о чем? В штате севастопольского КСО не было врача. Считаю, что Михаил Петрович Ерогодский в тот момент принял наиболее верное решение, вызвав Калошина и Дорофеева на спасработы. Лучше этих ребят никто решить задачу не смог бы. Но скала обледенела... Так это и для скалолазов-мастеров оказалось сюрпризом. Причем, сюрпризом, едва не стоившим им самим жизни. Было огромное желание найти страдальца и спустить вниз. НО... Наш отряд на следующий день спустился с вершины Куш-кат к месту аварии. Транспортировка заняла весь световой день. Инструктор КСО Валерий Якимович уже ночью наводил группу на финишном участке спуска фарой-искателем УАЗика-таблетки.
В этом году мы похоронили Калошина, чуть раньше ушел Валера Якимович. Подробностей той истории уже не узнать. Часть второго отряда, которым я в тот раз руководил, и по сей день жива. Но более того, что остался горький осадок от бездушия "восходителей", сказать ничего не могу. Вдова курсанта, по моей информации, впоследствии умерла в психлечебнице. Возможно, я заблуждаюсь. Но ленинградцы нам так ничего и не сообщили о разборе полетов. Постараюсь поднять свои архивные материалы, написать дополнения. Но не сегодня.
Дорофеев подхватывает эстафетную палочку. Когда я писал, что врач был внизу, имел в виду вот что. Часто Миша договаривался со скорой и она ждала внизу, когда спустят пострадавшего. Не помню, было ли так в тот раз, времени прошло очень много, но почему-то кажется что было. Кстати, сотрудниками спасов мы действительно не являлись, но все альпинисты и скалолазы высоких разрядов, и мы с Калошиным, естественно тоже, входили в списки сев. КСС. А на работу нам были высланы выписки из постановлений Совмина, согласно которому нас обязаны были отпустить с работы в любой момент с сохранением зарплаты. По любому звонку мы уходили с работы, а появлялись, принося бумагу из КСС о том, что мы были на спасах, а не загуляли где-то.
Откликнулся еще один участник тех спасработ, Евгений Мешков. Информации по всем горам ЮБК в одном месте, конечно, нет - она существует, в основном, в бумажном варианте в журналах региональных отрядов. По ЮБК это были изначально КСО Севастополя, Ялты и Феодосии. Севастопольские журналы пока вроде целы, постараемся их сохранить - спасработ за эти годы было столько, что мы сами уже иногда путаемся в маршрутах и годах... Что же касается Куш-Каи, и именно той самой злополучной "двойки", то еще в советские времена высказывалось предложение сделать у начала маршрута мемориальную доску - уже в те годы количество НС на этом маршруте, если мне не изменяет память, было около 14... А описанные Александром спасработы были одними из первых в моей "спасательской" биографии. Он весьма скромно описал погодные условия - спасработы были действительно тяжелыми и заняли, фактически, более двух суток - в первый световой день эвакуировали девушку, второй день заняла транспортировка погибшего. Заканчивали спуск со скалы мы уже в темноте, сопровождаемые то ли дождем, то ли снегом с ветром... И, разумеется, самое грустное - это тот факт, что останься бы первая связка под скалой до приезда спасателей - парня удалось бы спасти...
Пришлось мне Мешкова дополнять. Джек поскромничал. И даже ни разу не матюкнулся. Странно. Евгений Мешков был студентом 3 курса радиотехнического факультета Севастопольского приборостроительного института. Занимался в секции альпинизма и скалолазания. На сигнал спасотряда отвечал четко и недвусмысленно. Хотя его сотрудником тогда не числился. И для меня, и для Жени Мешкова в тот год гребневая двойка Куш-каи уже, вроде бы, загадок не хранила. Но в Батилимане выпал снег, ветер гнал поземку. Джек только что (2.01.2016) вспомнил мой мат в ответ на его законный вопрос о самостраховке на спуске с вершины. Там, где мы летом восходили в шортах, лежал лед. Все щели затекли льдом. Деревья трещат от мороза. На их хрупкие стволики надежд нет. На финальном участке пришлось дюльферять на 160 метров с рыжего пояса Куш-каи.
2-3 часа ночи. Валит снег. Всех спустили вниз. Иду последним. Вывесили 200 метров 12-мм капронового рыбацкого фала. Других веревок тогда не было. Фал намок, замерз. А спусковых восьмерок в те времена еще никто не изобрел. Спускались классически через карабин в набедренной беседке. Мать-пере-мать! 100 метров сухого капрона - 12 килограммов. 200 метров обледенелого - тысяча тонн! Их нужно через плечо и набедренный карабин протащить! После вертикали - еще 200 метров сыпухи от скал до машины. Я вырубился только тогда, когда вся моя группа спустилась к машине. Валера Якимович пытался нас чаем отпоить. Бесполезно.
Дорофеева спросили, не заблудились ли восходители на зеркала стены. Нет они были на классической "двойке". Здесь вспоминали Марчеку, но никто не поведет на Марчеку любителей на "легкое приключение", как писал Володя. Гуляющий под скалой школьник не полезет на Марчеку считая что легко заберется на нее (было и такое - отбившийся от группы гуляющих старшекласник полез на казавшуюся ему, видимо, легкой скалу там же на Куш-кае. Перед этим был дождь, видимо, парень поскользнулся, упал и разбился насмерть). Да и для подготовленных альпинистов легкость этой двойки обманчива, особенно в таких погодных условиях. Вот и получается что на "легком" маршруте зачастую бьются чаще чем на сложном.
Наши воспоминания не оставили равнодушными читателей сайта. Был такой комментарий.
Спасибо, прочувствовалось. А что касается могли ли спасти, то это один из основных вопросов самого спасательного дела, на мой взгляд. Чтобы эффективно организовать спасы, нужно получить максимально полную информацию от заявителя, знать район проведения работ со всеми его особенностями и знать сценарий, по которому идет развитие аварии. Без выполнения этих моментов любые работы будут гаданием на кофейной гуще. Знания района и его особенностей у вас были, причем, судя по всему, достаточные. Встреча с обледенением для разведывательной группы - это непрогнозируемые обстоятельства. Сценарий аварии и тактику спасательных работ вы тоже себе прекрасно представляли. Загвоздка выходит только в получении информации. Дай "туристы" вам более полную, подробную информацию, все бы вероятнее всего кончилось иначе.
Не вижу я тут объективных возможностей для другого сценария развития событий. Что было бы, если бы скалы не обледенели? Что было бы, если бы вас услышали сразу, еще днем, когда вы приехали в первый раз? Все это обстоятельства, от вас не зависящие. Можно было бы подумать, что сверху обледенелые скалы и потерять время на спуске. Можно было бы попробовать наугад подняться и покричать сразу, а выяснилось бы, что пострадавшие совсем в другом районе, и вы опять теряете принципиально важное время. Можно долго так рассуждать. Имеет ли спасатель имеет право на ошибку? Имеет. Но только если эта ошибка совершена при выборе одного из равноценных вариантов действий в ситуации, встретившейся в его практике впервые. Есть такая расхожая фраза. Она даже в разных вариациях входит в психологическую подготовку спасателя.
Хочется верить, что с развитием техники, связи и прочих подобных вещей смертей не будет совсем, но это не так. Спасатель всегда только одно звено в цепи между пострадавшим на месте аварии и больничной койкой. Должен кто-то обнаружить, кто-то адекватно сообщить, должны отреагировать медики, должны суметь принять в больнице... Много кто много чего должен, чтобы все разрешилось хорошо. И если хоть одно звено рвется - шансов практически не остается. Бывали подобные случаи на практике. Когда делаешь все, от себя зависящее, а результата это не приносит. Не приехала "скорая", и все тут. И ситуация также крутится в голове. И даже когда голова понимает, что сделано все возможное и винить себя не за что, на душе все равно противно. И это не уходит. Спасибо за рассказ. И за то, что делали.
Прошли годы. Но в памяти каждый шаг всплывает четко и осязаемо. Как будто это было вчера.
