В гостиной царила идиллия. Из каждого уголка веяло теплом и уютом. Ночь, приглушенный свет камина, ласковый полумрак. Шепот дождя за окном. Смешарики были счастливы. Счастливы в своей идиллии.
И вдруг идиллию нарушил ГОЛОС. Он ворвался в комнату – грозный, нечеловеческий, леденящий душу.
– Дамы и господа! Прошу тишины!
Все встрепенулись. Огляделись по сторонам, посмотрели друг на друга, на стены.
Кто бы это мог говорить?
А голос продолжал, громкий, отчетливый:
– Вам предъявляются следующие обвинения:
Градецкий Крош Аристархович, вы ответственны за смерть Бараша Овечкина, последовавшую 14 марта 1925 года.
Колтунов Ëжик Архипович, вы обвиняетесь в малодушии, идолопоклонничестве, рукоблудии и прочих грехах против тела своего.
Пыхова Нюша Ильинична, вы обвиняетесь в эгоизме, чревоугодии, безучастности и лени.
Овечкин Бараш Федотович, вам вменяется в вину гордыня, вспыльчивость, графомания и порча бумаги.
Брунько Василий Копатович, вы обвиняетесь в сквернословии, алкоголизме и непомерной тупости.
Руберман Лосяш Абрамович, вы ответственны за смерть Гильфи, последовавшую 4 июня 1955 года, смерть еще 3.583.247 пингвинов, последовавшую несколькими часами ранее, а также вы обвиняетесь в мужеложестве, наркомании, взяточничестве и вынесении несправедливого приговора гражданину Брунько Василию Копатовичу.
Гвоздепопов Кар Карович, вы ответственны за смерть Свейна, последовавшую 4 июня 1955 года, изнасилование гражданина Брунько Василия Копатовича, последовавшее 30 апреля 1925 года, избиение гражданки Совуньи Панталоновны, последовавшее 5 июня 1955 года, а также вы обвиняетесь во взяткодательстве, мужеложестве, супружеских изменах и попрании всех возможных моральных ценностей.
Шмехер Пин Алоизович, нарекший себя Гвином Клавдием, вы ответственны за организацию фашизма, разжигание национальной розни, диктатуру, развязывание войны, убийства, смерти, мор, угнетение слабых, а также вы обвиняетесь в педофилии, жестокости, женонеистовстве, тщеславии, властолюбии, алчности, лжи и непростительном, чрезмерном моралфажестве.
Антунина Совунья Панталоновна, вы обвиняетесь в том, что существуете.
Обвиняемые, что вы можете сказать в свое оправдание?
Голос умолк.
На какой-то миг воцарилось гробовое молчание, потом раздался оглушительный звон. Копатыч уронил чашку.
Все посмотрели на него, но тишину вновь разбил голос. Он звучал еще громче, намного громче:
– Ничего не смоет ваши грехи!
Теперь все поняли, откуда шел голос. В дальнем углу гостиной, на столике возле стены, стоял граммофон.
– Вы не смогли мирно ужиться в долине, не сможете никогда. Вы продолжите предавать, убивать и насиловать друг друга. Поэтому я, Владыка Ада, великий и ужасный Бубакáр «Боб» Кваку́, от имени Господа насылаю на вас Кару Господню!
На этот раз угрозы не были ложью. В окне что-то засияло белым. Все подскочили, рванули туда, распахнули створки. В небе появился белый шлейф. Вскоре он превратился в широкий, полупрозрачный, трапециевидный отпечаток. Все услышали оглушительный гул. Грохот. Земля задрожала. На горизонте взметнулся огненный гриб, волны пламени начали распространяться с неистовой скоростью. Они катились на замок бешеной, раскаленной громадой, до тех пор, пока не поглотили его.
Смешарики погибли в огне.
Да, те самые смешарики, разноцветная кожа которых стала угольной от жара, а грехи которых не смыло бы даже покаяние, готовились навсегда войти в новую жизнь, словно бы выбеленную и отмытую дочиста солнцем этого древнего мира.
