Помимо визуальных образов, окна ТАСС обращались непосредственно к самому поэту. Как, например, в своём 1000 выпуске. «Наш тысячный удар», созданный художниками Денисовским и Соколовым-Скаля в 1944 году, несёт на себе эпиграф из стихотворения «Домой» Маяковского, и содержит, в некотором роде, ответ Лебедева-Кумача поэту.
Вот как Маяковский оказался в рядах сражающихся, когда грянула Великая Отечественная война. А как говорил Ленин ещё в 1920 году: «Во всякой войне победа в конечном счёте обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь…».
Поэтесса Ольга Берггольц, проработавшая всю блокаду на радио, в статье «Ленинградский опыт» писала: «Воюют только полноценные художественные вещи, только они способны вооружить сердце человеческое… Как-то февральской ночью сорок второго года в Ленинграде мы читали «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» в промёрзшей комнате радиокомитета, и нам казалось, что это написано о блокированном Ленинграде:
Но шёпот
громче голода –
он кроет
капель
спад:
«Через четыре
года
здесь
будет
город-сад!..»
А прославленный лётчик Иван Кожедуб говорил о Маяковском: «Его стихи дарили нам ощущение полёта задолго до того, как мы поднялись в воздух... Для многих людей моего поколения стихи Маяковского об авиации стали путёвкой в небо... Он давал нам силы и там, на фронте. Мы брали его с собой в небо, в бой. В этом поэте есть какая-то магическая сила. Она устремлена ввысь, к звёздам».
Эти дни
пропеллеры пели.
Раструбите и в прозу
и в песенный лад!
В эти дни
не на словах,
на деле –
пролетарий стал крылат.
«Слово Маяковского работало безотказно... всюду его слова встречали радостно и горячо; строчки: «Я знаю силу слов, я знаю слов набат» — приобретали мощные крылья... Выступая в цехах с чтением композиций, посвящённых войне, со стихами Маяковского, я чувствовал себя членом их рабочей семьи, испытывал огромное моральное удовлетворение. «Я себя советским чувствую заводом», – так хотелось мне сказать, когда я стоял в горячем воздухе, шуме и грохоте цеха и читал», – писал В.Н. Яхонтов (но о нём позже).
Стихи поэта в буквальном смысле брали в бой солдаты. Из письма красноармейца В.В.Казакова (полевая почта 59340Н): «Я ежедневно вижу – по фронту проходит живой Маяковский, громя врага... Сегодня основная аудитория Маяковского – фронтовики на передовых позициях... Одну из книг Маяковского я ношу в левом грудном кармане шинели...». На другом однотомнике Маяковского, хранящемся в московском Литературном музее, автограф его владельца, моряка-черноморца: «Любимая книга – спутник боёв и походов – находилась со мной всё время войны на торпедном катере, прошла оборону Одессы, при гибели катера во время боёв в Азовском море в июле 1942 года спасена личным составом. Пробита осколком разрывной пули в бою с торпедными катерами противника 13 сентября 1943 г. Старшина 2-й статьи М. Божаткин».
Но, кроме всего этого, образ и творчество Маяковского во время Великой Отечественной войны приняли абсолютно осязаемый и весомый вид. Думаю, именно такие стальные памятники, на гусеницах, с крыльями, пришлись бы по нраву самому поэту:
Мы идём
сквозь револьверный лай,
чтобы,
умирая,
воплотиться
в пароходы,
в строчки
и в другие долгие дела.
В 1943 году молодые рабочие одного из авиазаводов решили в неурочные часы построить своими силами боевой самолёт «Владимир Маяковский» в подарок к 25-летию ВЛКСМ. «В августе 1943 года комсомольский самолёт, штурмовик Ил-2 «Владимир Маяковский», в строю грозных машин ушёл на фронт» («Комсомольская правда», М., 1943 г. № 211 от 7 сентября). Вскоре на завод пришло письмо из воинской части: «Дорогие друзья! Мы получили ваш замечательный подарок – боевую крылатую машину «Владимир Маяковский». Спешим сообщить вам, что эта отличная машина уже сделала пятнадцать успешных боевых вылетов, а её экипаж с командиром, комсомольцем капитаном Богдановым, награждён орденами и медалями...».
Кроме самолёта, на полях сражений были замечены два танка имени Маяковского. Об одном информации очень мало. Только, что был это Т-34-85, с выведенной краской надписью «Владимир Маяковский». Что в 1943 году, во время орловской наступательной операции, в подразделении отмечалось 50-летие со дня рождения Маяковского, а в лесу неподалёку стояла колонна танков-личностей: «Александр Невский», «Михаил Кутузов», «Александр Суворов», «Чапаев», «Пархоменко» и «Владимир Маяковский».
О втором танке информации гораздо больше, так как, его появление сопровождалось мощной PR-компанией, как сказали бы сейчас. Он был построен из магнитогорской стали на челябинском Кировском заводе по инициативе и на личные средства артиста-чтеца В.Н. Яхонтова.
Давайте немного отвлечёмся на личность зачинщика? Кто же такой этот Яхонтов? Владимир Николаевич родился 15 ноября 1899 года в Седльце царства Польского Российской империи. Артист эстрады, чтец, создатель жанра «театр одного актёра». Детские годы провёл в Городце, где учился в начальном училище. Затем переехал с отцом в Нижний Новгород, к дедушке, который был протоиереем ярмарочного собора. Там же окончил Дворянский институт имени Императора Александра II. В 1918 году поступил во 2-ю Студию МХТ, спустя год перешёл к Е. Б. Вахтангову в 3-ю Студию. Его учителями были Станиславский, Качалов, Москвин, Книппер-Чехова. В 1924-1926 годах – актёр театра Мейерхольда. Яхонтов был первым (после Маяковского, конечно) исполнителем поэм «Человек», «Война и мир», «Облако в штанах», «Люблю», «Про это» на эстраде (говорят, поэту нравилось звучание собственных стихов в исполнении Яхонтова больше всего). Вместе с Юрием Левитаном вёл Парад Победы на Красной площади 24 июня 1945 года. 16 июля 1945-го покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна, по воспоминаниям Надежды Мандельштам, «в припадке страха, что идут его арестовывать».
В 1944 году, выступая со своей программой на оборонных предприятиях Урала, артист предложил уральцам построить танк «Маяковский» и отправил в Москву телеграмму:
«Москва. Кремль.
Товарищу Сталину.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Прошу Вас принять от меня 165 тысяч рублей, собранные мной от выступлений в концертах на Урале, на постройку танка, который разрешите назвать «Владимир Маяковский»... Пусть грозная броня, выплавленная славными тружениками Сталинской Магнитки, и танк, созданный руками кировцев, несёт в бой имя «лучшего и талантливейшего поэта советской эпохи» Владимира Маяковского, который писал о своей Родине:
И я,
как весну человечества,
рождённую
в трудах и в бою,
пою
моё отечество,
республику мою!
Прошу Вашего согласия танк «Владимир Маяковский» направить войскам Маршала Советского Союза тов. Рокоссовского...
Лауреат Всесоюзного конкурса мастеров художественного слова
Владимир Яхонтов».
Вскоре в Челябинск пришла ответная телеграмма от Верховного Главнокомандующего:
«Челябинск.
Лауреату всесоюзного конкурса мастеров художественного слова тов. Яхонтову.
Примите мой привет и благодарность Красной Армии, тов. Яхонтов, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено.
И. Сталин».
Вот как вспоминал об этом сам Яхонтов: «Выпустив в Москве «Тост за жизнь», собрав аплодисменты, я вскоре уехал на Урал в гастрольную поездку, и там у меня родилась мысль подарить танк имени Маяковского нашей Советской Армии... В ответ на моё обращение через местные газеты к металлургам Магнитогорска и танкостроителям Челябинска многие из рабочих брали на себя социалистические обязательства. Не без волнения прочёл я в газете «Магнитогорский металл»: «В июле я уже имею 103 процента плана. Отвечая на просьбу тов. Яхонтова выплавить броневую сталь для танка «Владимир Маяковский», я беру на себя обязательство выдать в июле сверх плана 150 тонн добротной броневой стали...». Это писал сталевар-орденоносец товарищ Калюжный. Моя в некотором роде «личная переписка» через газеты с рабочими Урала приводила меня в боевое состояние, я чувствовал прилив сил, работал с удовольствием, подъёмно, неоднократно выступая в цехах... Мне было весело и светло при мысли, что все мы коллективно строим танк Маяковского... А его стихи звучали всё это время так, что можно сказать: Маяковский тоже активно участвовал в построении этой боевой машины. Слово его звенело в грохоте механизмов, в шуме рабочих цехов, его слушали в замасленных спецовках, с руками, черными от окалины. Поэт трудился вместе со всеми нами, по-прежнему живы были его строчки:
«Радуюсь я –
это
мой труд
вливается
в труд
моей республики»...
Танк Маяковского рождался из пламени мартенов, гула дни и ночи работающих цехов и звона его «слышимой поэзии»... И, наконец, я прочёл однажды:
«ПРИКАЗ
по Кировскому заводу
г. Челябинск
№ 1328 от 30 августа 1944 г.
Лауреат Всесоюзного конкурса художественного слова тов. Яхонтов В. Н., имея согласие и благодарность тов. Сталина, обратился к заводу с просьбой изготовить на его личные средства танк, назвав его именем «Владимир Маяковский».
В целях обеспечения особой тщательности изготовления и наилучшей внешней отделки танка «Владимир Маяковский».
Приказываю:
1. Начальнику цеха СБ-2 тов. Страковскому заложить танк имени «Владимира Маяковского», закончить сборку его и передать цеху СБ-3 4 сентября.
Начальнику цеха СБ-3 тов. Лыкову произвести монтаж и установку башни и передать танк КОД-2 5 сентября.
2. Начальникам механических цехов танкового производства уделить особое внимание тщательности изготовления, сборки и отделки ведущих узлов танка, направляя их в СБ-2 со штампом «Владимир Маяковский».
3. Заведующему художественной мастерской завода товарищу Каданцеву изготовить художественный эскиз надписи «Владимир Маяковский» и схему расположения её на башне танка. Законченный эскиз передать начальнику литейного производства тов. Буденному 31 августа.
4. Начальнику литейного производства тов. Буденному произвести отливку надписи «Владимир Маяковский» и не позднее 5 сентября передать её цеху.
5. Начальнику цеха КОД-2 тов. Сударкину произвести пробеговое испытание танка «Владимир Маяковский» и сдать машину военпреду в течение 5 и 6 сентября, уделив особое внимание качеству окраски, а также внешней и внутренней отделке танка.
6. Наблюдение за приваркой надписи «Владимир Маяковский» на башне танка и за качеством отделки машины в цехе КОД-2 возлагаю на тов. Каданцева».
И уже 12 сентября 1944 года танк «Владимир Маяковский» был передан экипажу, которым командовал гвардии старший лейтенант Сычёв. На площадке у сдаточного цеха собрались рабочие, артисты, представители Москвы и Челябинской филармоний. Яхонтов читал с башни танка стихи того, чьим именем был назван танк, познакомился с членами экипажа, передал им паспорт машины и вручил произведения Маяковского. ТАСС также освещал это событие.
Из воинской части, куда поступил танк, Яхонтову пришло известие: «…гражданин Советского Союза «Владимир Маяковский» вступает в строй боевых машин…» Танкисты обещали «бить врага без промаха до полного его уничтожения». А вскоре после Победы командир танковой части полковник Беленко написал артисту о боевом пути его подопечного. Танк «Владимир Маяковский» участвовал в штурме Берлина. Его механик-водитель Никита Ашуров после окончания боёв вывел на стенах рейхстага слова поэта:
Сердце
республика
с армией слила,
нету
на свете
твёрже сплава.
Красная Армия –
наша сила.
Нашей
Красной Армии
слава!
А Семён Кирсанов, впечатлённый встречей со стальной реинкарнацией своего коллеги по поэтическому цеху, в 1945-м написал стихотворение «Танк «Маяковский»:
..грохотал,
и шёл
и прогибал асфальт
грузом многих тонн
«Владимир Маяковский».
Баса
грозный тон
под броневою грудью.
Чувствую,
что он, –
по взгляду,
по орудью.
Рёв
сложился в речь:
«Товарищи!
Я с вами!
Жив
и горд –
Советской родины поэт,
что, неся,
на башне
боевое знамя,
двигаюсь,
как танк,
по улицам побед.
В заключение хочу сказать, что, взявшись за тему стального Маяковского, я несколько переоценила свои силы. Писать мне было сложно. Всё-таки, я больше люблю Маяковского-лирика, Маяковского-хулигана. А начиная года, эдак, с 1935-го, его преподносят читателям именно, как трибуна, певца революции, и только (а с ним я и знакома-то не очень). Но во время Великой Отечественной войны его «агитезы», как выразился в своё время Есенин, пришлись как нельзя кстати. Так что, я постаралась передать стилистику и дух времени максимальным использованием цитат в тексте.
