Недеццкое

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе, 7. Прекратить умирать, 8. Выслушать не перебивая, 9. Переворачивать с ног на голову, 10. Прокачивать навыки, 11. Умудриться выбрать

12. Не вздумать отпускать

– О! Малинка! – обрадовано воскликнула фея и принялась собирать с куста крошечные ягоды.

– Не торопилась бы, – опасливо озираясь, посоветовал Илья.

– Ты чо! Это ж малинка! – продолжая набивать рот, возразила фея. – Как это, не торопиться?

Судя по всему, в мире, в который они попали, был вечер. И это однозначно был не «Das Kapital». Ну как можно попасть в то, что не имеет сюжета? Поэтому Илья сделал логичный вывод о том, что находились они в мире, придуманном Николаем Носовым, и фея была права: «Незнайка на Луне», это как «Капитал», но только для самых маленьких.

Обобрав куст дочиста, Маша сделала шаг в сторону, и тут же раздался щелчок, а вслед за ним громкий, полный боли и ненависти ор феи. Филигранно проматерившись, девушка спросила:

– Чей выкидыш в малине капкан поставил!?

– Я ж говорил, не торопилась бы с малиной, – пробормотал Илья, присел перед феей и принялся раскрывать капкан, отгибая дуги в разные стороны.

Когда библиотекарь разогнул дуги ловушки и Маша смогла вытащить ногу, то первым делом она послала неизвестному расставляльщику капканов витиеватое проклятье, на удивление обойдясь без матерных слов:

– Чтоб у этой падлы руки от онанизма по локоть обуглились. Чтоб у него зубная эмаль потрескалась и сквозь эти трещины волосы прорастать начали, короткие и кучерявые. Чтоб его за член триперная гадюка укусила, чтоб ему всю жизнь трусы через голову снимать, если…

Фея на полуслове замолкла, округлив глаза не то от ужаса, не то от удивления:

– Руки вверх! – раздалось за спиной у Ильи.

Мужчина в рыжем, протертом на локтях пиджаке, нелепой, засаленной кепке не очень-то походил на охотника, хотя держал в руках самое натуральное ружьё, которое и направил на библиотекаря.

– Ах ты гадина! – возмущённо вскрикнул мужичок. – Так ты, значит, малину жрать!

– Ну не в жопу ж её засовывать, – зло огрызнулась Маша, потирая вспухшую лодыжку. – Капкан-то нахрена ставить?!

– Вот отведу вас сейчас к господину Клопсу, тогда все поймёте! – с чувством собственного превосходства сказал мужичок в пиджаке.

– К какому такому Клопсу? – продолжая потирать ногу, спросила фея.

– Там увидите, к какому Клопсу. А сейчас – марш! – скомандовал мужичок и взвёл курки.

Фея встала и, пристально посмотрев на Илью, поправила лямку рюкзака на плече. Тот задал вопрос одними глазами. Она поправила лямку ещё раз. И до Ильи дошло. У него же на плече «Карл Густав M/45».

Фея, прихрамывая, сделала несколько шагов в сторону, мужичок повёл дуло ружья вслед за девушкой, отвлёкшись от библиотекаря. Илья быстро скинул с плеча автомат, перехватил его за дуло и, шагнув к мужичку, словно битой, ударил того по голове.

– Ай! – взвизгнул обладатель ружья, выпуская оружие из рук и хватаясь за голову.

– Ой, – изумленно воскликнул библиотекарь, переводя взгляд с оставшегося в его руках дула на остальную часть автомата, отвалившуюся от удара.

– Идиоты. Оба, – выругалась фея, хромая подскакивая к ружью, подхватывая его и направляя на мужика в пиджаке. – Руки вверх!

– А чего я-то? – насупился Илья, отбрасывая дуло в сторону и поднимая руки, – они автоматы из фольги делают, а я при чём?

– А руки ты зачем поднял? – спросила фея. – Я что, тебе приказала?

Илья смущённо опустил руки и объяснил:

– Это я от волнения.

– Вот потому и идиоты. Он – идиот оттого, что ружьё упустил, а ты – идиот от волнения, – фея перевела взгляд на мужичка и спросила: – тебя как зовут-то, идиот?

– Фи-икс, – жалобно протянул тот. И тут же попросил: – А отдайте ружьё, пожалуйста.

– Ля, ты нормальный? – оторопело спросила фея.

– А то меня Клопс убьёт, – пояснил Фикс.

– Не убьёт, – заверила фея. – Давай, веди к своему Клопсу-шмопсу.

И мужичок, повесив голову, понуро зашагал вдоль кустов малины и крыжовника в сторону стоявшего на холме двухэтажного дома.

На веранде строения сидел толстенький щекастый мужчина, почти полностью лысый. Он производил впечатление доброго и веселого человека благодаря узеньким как щёлочки глазам и почти полному отсутствию бровей. Судя по всему, он и был тем самым Клопсом.

По пути к дому библиотекарь судорожно вспоминал вехи развития сюжета книги и пытался понять, на какой стадии они с феей находятся сейчас. По всему выходило, что их закинуло в момент прибытия Незнайки. Вместо Незнайки. Рассчитывая плясать от этого, библиотекарь настроился на разговор о частной собственности и последующую травлю собаками. Он даже помнил имена собак – Милордик и Цезарино.

Но библиотекарь, несмотря на то, что сюжет книги помнил правильно, в реакции толстячка ошибся.

– Ну что же вы, уважаемые, неспелую малину-то обираете? – доброжелательно спросил Клопс вместо приветствия, абсолютно не обращая внимания на ружьё у феи в руках. – Там ведь почему капканы расставлены?

Ловко орудуя столовым ножом, он намазывал масло на бутерброд.

– Почему? – опешил Илья, ожидавший совершенно другого тона от владельца малиново-крыжовниковых плантаций.

– Ну она же неспелая! – словно ребенку принялся объяснять Клопс. – Она же продезинфицирована химией от паразитов, химия ещё не выветрилась. А вдруг у вас живот скрутит? А профсоюз мне потом претензию предъявит за некачественный продукт.

– Так и чего теперь, капканы ставить, да людей ружьями пугать? – возмутилась фея. – А у меня, между прочим, нога не казённая!

– Но позвольте! – возразил Клопс. – По ту сторону забора висят предупреждающие знаки, что территория охраняется капканами и собаками.

– А этот ваш Фикс, – фея указала дулом ружья на понурого сторожа, – он капкан или собака?

Зеленый слушал и недоумевал, от чего происходящее так не похоже на сюжет знакомой с детства книги. А Клопс, проигнорировав язвительный вопрос феи, продолжал объяснять во всё той же манере, будто перед ним несмышлёные дети.

– Вы поймите, я совершенно не заинтересован в том, чтобы моя продукция обзавелась каким бы то ни было негативным имиджем. Плохую репутацию очень легко заполучить, но избавиться от неё…

– Как в говно вступить ботинком с рифлёной подошвой, – перебила Клопса фея. – Понятно. Но не капканами же территорию охранять! Найми людей, пусть сторожат. Только адекватных, не как этот…

Фея вновь ткнула дулом ружья в сторону Фикса.

Клопс насупился.

– Не могу. Дорого, – тяжело вздохнул хозяин дома. – С тех пор, как инопланетные коротышки привезли сюда идеи социализма, очень многое изменилось. – Немного подумал и добавил: - Слава богу, не всё в худшую сторону.

Картинка в голове у Ильи стала приобретать отчетливые контуры. Получается, что он и Маша попали в мир книги уже после того, как земные коротышки покинули Луну, оставив местным жителям гигантские растения и вектор развития, направленный в сторону коммунизма. Поведение владельца особняка становилось понятнее. Но что-то, видимо, пошло совсем не так, как планировалось. Потому что Клопс продолжал заниматься разведением лунной малины, и не было на его полях да грядках никакого намёка на гигантские фрукты, овощи или ягоды. Это было совсем не похоже на то, о чем рассказывал в своей книге Николай Носов.

– Так почему тогда вы растите такую мелкую малину? – полюбопытствовал Илья. – Раз уж вам привезли семена гигантских растений…

– Неблагонадёжный я, – тяжело вздохнул Клопс. – После того, как власть в свою руки взяли рабочие и крестьяне, у нас не стали отнимать возможность заниматься бизнесом, но поставили в такие условия, что конкурировать стало очень сложно. Пришлось выкручиваться иначе. – Клопс вздохнул ещё раз. – Тем более, с гигантской малиной и прочими грушами, которые теперь есть везде. А если не хочешь заниматься собственным бизнесом – иди в колхоз или на завод, гайки крутить. А я не хочу.

Клопс тяжело вздохнул в третий раз.

– Кокое небо синее! Кокое всё красивое! – внезапно выдала голос фея.

– Чего? – не понял Илья, увлеченный тем, что рассказывал Клопс.

– Ко-ко-коро-ко-ко! – не то пропела, не то продекламировала девушка.

– Чего? – охренел Илья, краем глаза отмечая, что Клопс, сидящий в кресле, внешне напрягся, даже очередной бутерброд перестал маслом намазывать.

– А? – будто очнулась от собственных мыслей фея и, вцепившись в ружьё покрепче, пробормотала настороженно. – Чего-то какая-то фигня происходит.

– Какая фигня?

– Вся-ка-я! – по слогам объяснила фея.

После чего принялась заливисто смеяться.

Илья растерянно переводил взгляд с феи на Клопса и обратно, сбитый с толку, обескураженный, не понимающий, что происходит.

– Маш, ты там нормально? – позвал библиотекарь.

– Нормально. Нормально? А что такое норма? Норма – это какая-то мера, определенная обществом, не выходящая за рамки общепринятых стандартов. Но стоит ли стандартизировать то, что стандартизировать не стоит? Так ведь можно стандартизировать, стандартизировать, да не выстандартизировать… Стоп! – фея вдруг на мгновение посерьёзнела и спросила сама себя: – Что за хуйню я несу? – помолчала и вновь слетела с колеи адекватности на бездорожье ахинеи: – А главное, куда я несу? В массы? А это законно? Не станет ли эта конкретная хуйня причиной нового витка… Стоп! Зелё-о-о-оный, – взгляд Маши на несколько мгновений вновь стал сосредоточенным. – Со мной что-то не так… тик-так. Тик-так. Тик-так.

– Мне кажется, ваша спутница слегка переутомилась. Быть может, останетесь до утра, отдохнёте? – ласково предложил Клопс. И не дав Илье ответить, скомандовал давешнему не то сторожу, не то охотнику, которого Илья огрел автоматом:

– Фикс, проводи молодых людей, – затем протянул руку к фее и попросил: – А вы, милое создание, отдайте ружьё. Не дай бог стрельнет ещё.

Фея посмотрела на Клопса, затем на ружьё у себя в руках и, улыбаясь во все тридцать два зуба, протянула оружие хозяину дома.

– Да пожалуйста! Я если чего, и без ружья могу! – сообщила она, совершая нелепый книксен. – Всегда к вашим услугам.

Их провели на второй этаж в спальню, две трети которой занимала кровать, а по углам выстроились здоровенные кадки с фикусами. Плотные шторы были закрыты и навевали своим видом зевоту.

– Приятного отдыха, – поклонился Фикс. – Если будет чего-то нужно, позовите.

И скрылся за дверью.

Как только его шаги утихли, фея сделала решительный шаг к Илье, взяла парня за руки и затараторила:

– Илюха, со мной что-то странное происходит. Мне бы как-то восстановиться. Такое ощущение, будто я своё сознание дала попользоваться кому-то тупому. И этот тупой колдунство не может запустить даже самое примитивное.

– Я вижу, – хмуро буркнул Илья, думая о том, что книги, созданные внутри книжных миров, и использованные для перехода в другие книжные миры вполне могут иметь побочные эффекты.

И прямо сейчас Илья наблюдает именно такой побочный эффект.

– Я, наверное, посплю, потому что я посплю. А когда посплю – я высплюсь. А когда я высплюсь – всё встанет на свои места.

– Очень хочется на это надеяться, – пробормотал библиотекарь, отгибая край одеяла и укрывая им фею.

Маша протянула руку, перехватив ладонь парня и, не открывая глаз, попросила:

– Ты, только, посторожи меня, ладно?

– Да куда ж я денусь, – успокоил её библиотекарь. – Спи.

– Слушай, Илюха, а почему у Золушки есть крестная фея, а у феи нет крестной? – сонно пробормотала Маша. – Это же как-то несправедливо. У крестной мамы тоже должна быть крестная мать. Или, на худой конец, крестный отец…

И мило засопела, погрузившись в сон.

***

Илья просидел на краю кровати достаточно долго. За окном уже давно стемнело, а в самом доме утихла суета. Однако сон к парню не торопился. Мысли беспорядочным роем вертелись в голове, перескакивая с темы на тему, и каждая норовила выскочить на передний план, оттесняя остальные. Из-за этого не было возможности ни сосредоточиться, ни уснуть. Илья вдруг вспоминал, как впервые услышал странный звук из книгохранилища, тут же перескакивал на своё посвящение в рыцари, с него – на присказки старушки Яги, от них – к рисующему в воздухе магический узор советнику, зашвырнувшему его и Машу в ничто, в котором они провели… сколько? Неизвестно сколько времени. Потому что время там превращалось в нечто ещё более абстрактное, чем обычно.

В конце концов, Илье приспичило в туалет. Не обнаружив в отведенной им комнате каких-либо дверей, кроме входной, парень посчитал неудобным тревожить людей по такому поводу. В самом-то деле, нелепо ведь кричать из дверей: «отведите меня справить малую нужду, пожалуйста!».

– Сам найду, не маленький, – пробормотал он, вставая с кровати и бережно укрывая безмятежно сопящую во сне Машу одеялом.

Парень открыл дверь и по темному коридору направился к лестнице, ведущей на первый этаж. Рукой Илья касался стены, чтобы окончательно не потеряться в пространстве и шел на свет впереди – насколько он помнил, именно в той стороне должна была быть лестница.

Библиотекарь не ошибся – холл внизу освещался одним единственным ночником, но и этого было достаточно, чтобы сориентироваться. Чёрт возьми, а если он туалета не найдет? Можно, конечно, справить нужду на улице, куда-нибудь под хвалёную Клопсову малину. Не до утра же терпеть. Но это на крайний случай.

Однако до орошения малины дело не дошло – приоткрыв очередную дверь, Илья обнаружил самую натуральную библиотеку. Где-то в другом конце комнаты горел свет, в отблесках которого книжные корешки походили на отёсанные прямоугольные камни, вертикально уложенные в ряды. Мысль пришла мгновенно – выбрать две подходящих книги и бегом обратно в спальню, будить Машу и переноситься дальше. Главное, подобрать правильную пару.

Лихорадочно перебирая книги, щуря глаза в попытке разглядеть названия на корешках фолиантов, Илья бормотал себе под нос:

– Бардак форменный, ни по алфавиту, ни по тематике не расставлено. Как здесь можно найти что-то?

Он и сам не заметил, как перебираясь от полки к полке, оказался в далёком закутке у стены, заставленном стопками книг, без каких либо стеллажей. Бормоча себе под нос, парень продолжал перебирать книги, как вдруг услышал голоса. Один принадлежал Клопсу, а второй был незнакомым.

– Вот, прошу, вот сюда, синьор Нонлосо, – заискивающе говорил Клопс. – Здесь можно говорить, не опасаясь чужих ушей. Сюда редко кто заходит. Поэтому здесь безопасно.

– Это хорошо, что можно говорить спокойно, – ответил Нонлосо. – Как идут дела с малиной?

– Малина качественная, – Клопс говорил всё также подобострастно, – тут одна девушка сегодня по незнанию съела несколько ягод. Наркотический эффект проявился почти мгновенно…

– Подопытная?

– Нет, случайно забрела с каким-то парнем. Видимо, бойфрендом.

– Что? – голос Нонлосо за немногим не перерос в возмущённый полушёпот-полувизг. – Клопс, тебе за что платят? За то, чтобы первый встречный мог сожрать бесплатно то, что стоит денег?

– Территория охраняется, повсюду капканы, – принялся оправдываться хозяин дома, – это вообще первый случай за всё время работы фермы. Я уже предпринял меры по усилению охраны. Они появились внезапно, как будто с неба свалились. Вот прямо, как вы в своё время, синьор Нонлосо.

Клопс тараторил, будто боялся не успеть объяснить, что происшествие – это всего лишь досадная случайность, которая больше не повторится.

– Сколько ягод приняла эта «досадная случайность»?

– А… э… не представилось возможности посчитать, так сложились обстоятельства.

– Надеюсь, мы оба понимаем что «обстоятельства», попавшие на вверенную тебе территорию, не должны её покинуть? – с нажимом спросил Нонлосо.

– Конечно, конечно.

– Не вздумать отпускать!

– Ну конечно! Мои работники сделают всё, что нужно.

Илья выругался себе под нос:

– Блин, это ж они про меня с Машей.

А Нонлосо уже инструктировал Клопса совершенно будничным тоном:

– Завтра с утра повторно накормить малиной, зафиксировать результат, посчитать количество ягод, необходимых для достижения эффекта.

– А потом?

– А потом – на удобрения.

– Фикс всё сделает в лучшем виде, – заверил Клопс, – и больше такого не повторится. Я обещаю. Завтра же распоряжусь натянуть над забором колючую проволоку, во избежание подобных инцидентов.

– Правильно. Если кто-то раньше времени узнает об особенностях нашего товара, я, конечно же, приложу все усилия для того, чтобы этот человек больше не раскрыл рта, но тогда рта уже никогда не раскроет и ответственный за, так сказать, огороды. Я доходчиво объясняю, мистер Клопс?

– Доходчиво, доходчиво, – даже из-за стеллажей было слышно, как дрожит голос Клопса. – завтра накормлю малиной, а потом бритвой по горлу и в колодец.

– На удобрения, – поправил Нонлосо. – Ничто не должно пропадать без пользы.

– Хорошо, хорошо, на удобрения… я же только хотел сказать, что…

– Теперь о главном, – перебил Клопса собеседник. – Завтра к обеду привезут новый сорт, генетически модифицированный сеньором Лосо. Его в теплицы. И беречь как зеницу ока. Поливать-удобрять по расписанию. Иначе…

– Что? – не удержал своё любопытство в узде Клопс.

– Хм… – голос собеседника стал ностальгически задумчивым. – Ты зря копишь книги, но не читаешь их. У тебя же, есть собаки?

– Да.

– Милордик и Цезарино, если я не ошибаюсь?

– Да. Породистые кобели, я отдал за них…

– Марио Пьюзо, – перебил Клопса голос. – «Крестный отец», буквально несколько страниц второй главы. Прочти. Там, конечно, не про собак, но доходчиво.

– Обязательно прочту, обязательно.

Судя по интонациям Клопса, будь у него хвост, он бы наверняка услужливо им вилял.

– Прочти, прочти, – одобрительно повторил голос.

Шаги вновь зашаркали к двери, та с легким щелчком открылась и с таким же лёгким щелчком закрылась. Шаги стали глуше, а потом и вовсе растаяли где-то в недрах дома.

В мире «Незнайки на Луне» роман «Крестный отец»? Бред. Ну бред же! Впрочем, это сейчас не самое важное. Самое важное сейчас свалить отсюда побыстрее.

– Загнуть тебе страницы! Трепать мне формуляры! – неумело выругался Илья себе под нос.

Замечание феи о том, что он скоро начнет ругаться матом, его совсем не радовало, и потому библиотекарь изо всех сил подбирал слова-заменители. От этого получалось нелепо, но эмоцию, как ему казалось, передавало.

Илья продолжал перебирать книги и лихорадочно размышлять. Кто такие этот Нонлосо и второй, как его там? Лосо? Таких персонажей в оригинальной книге явно не было. Может быть из «Капитала»? Да ну нет. «Капитал» – это трактат. Там вообще нет персонажей. А тут… По поведению – мафиози. Наркотическая малина. Надо же! Теперь понятно, с чего Машу накрывать начало. Откуда в этом мире знают о Марио Пьюзо… стоп! Что там Маша сказала перед тем, как уснуть? «У крестной мамы тоже должна быть крестная мать. Или, на худой конец, крестный отец…». И пожалуйста – разговор о книге, мафия, наркотики. Это что же получается, фея, пока спит, каким-то образом притягивает некоторые другие миры? Ну, по крайней мере, персонажей.

Да не было никаких Нонлосо-Лосо и в «Крестном отце»! Фамилии, может быть, и итальянские. Ну, звучат, по крайней мере, как-то по-зарубежному. Но не было. Точно не было таких. А может, она во сне что-то про мафию смотрит (ну недаром же она про крестного папу пробормотала, прежде чем в объятия Морфея провалиться?), а проекция в ту реальность, в которой мы находимся, как-то направляется? Тогда вообще обалдеть! Это ж надо, одной фразой перед сном перевернуть мир!

На глаза Илье попался русско-итальянский словарь и мысли мгновенно переключились в другое русло. Нонлосо. Лосо. Вторая часть имени совпадает. Отличие только в «Нон». Это же… Илья быстро пролистал книгу до буквы «З» и напротив «знаю» увидел «lo so». То, что «non» – подразумевает отрицание, можно было и не проверять. Но дотошный библиотекарь всё-таки убедился в том, что его предположение верно.

Не-знаю и Знаю - коротышки трансформировались в мафиози!?

Определенно, надо как-то ненавязчиво расспросить у феечки, сознательно она это делает или нет? Не дай бог, ей кошмар приснится и спроецируется на тот мир, в котором они будут находиться. Положа руку на сердце, этого Илье хотелось меньше всего. Кошмары-то разными бывают.

Но сейчас было важно совсем не это. Важно было найти две книги, которые были связаны между собой сюжетом, обстоятельствами, поднимаемой в них проблемой, но вместе с тем, противоречили друг другу. Проблема заключалась в том, что библиотекарю такие не попадались среди хаотического разнообразия Клопсовой библиотеки.

В конце концов, в том закутке, где Илья прятался, подслушивая разговор Незнайки-гангстера-Нонолсо с владельцем плантации наркотической малины, в одной из книжных стопок, стоящих у стены, Илья обнаружил две абсолютно одинаковых книги.

– А! Чем чёрт не шутит? – шепотом спросил сам себя парень, и, схватив оба экземпляра, выскользнул из библиотеки.

***

Когда Илья возвращался на второй этаж, снова услышал голоса и, притаившись за одной из статуй, украшавших коридор, второй раз за ночь превратился в слух.

Теперь до него доносились голоса Фикса и Клопса, стоявших у двери выделенной Илье с Машей спальни.

– Как только проснутся, немедленно сообщишь мне, – инструктировал Клопс. – Если надумают уходить, скажешь, что я велел без завтрака не отпускать: гостей голодных отпускать нельзя и всё такое. Ты понял?

– Понял, господин, – ответил второй голос, принадлежащий Фиксу. Тому самому, что застал их с Машей в момент прибытия.

– Цыц! – зашипел на него Клопс. – Не дай бог ляпнешь такое при Нонлосо! – и, копируя интонации Незнайки, мутировавшего в итальянского мафиози: – Господа все в Париже!

– Понял, товарищ! – так же шёпотом исправился Фикс.

– Вот, так поспокойнее, – удовлетворенно согласился хозяин дома. – В общем, дежурь тут. Как услышишь, что проснулись – меня зови. И не вздумай отпускать! Ни под каким предлогом!

Отдав последнее указание, хозяин дома бодро протопал мимо скрывавшегося за статуей Ильи, и Фикс остался в одиночестве.

Библиотекарь подождал несколько минут для верности, наблюдая за прохаживающимся туда и обратно Фиксом, затем взвесил книги в руке, мысленно сам себе кивнул, дождался, пока Фикс повернется к нему спиной, вышел из-за статуи, крадучись сделал несколько шагов в сторону горе-охранника и уже занес книги над его головой, держа их двумя руками, как школьник, собравшийся огреть одноклассника, но…

Фикс стоял как раз напротив двери, когда та резко отворилась, сбив бедолагу с ног. Горе-сторож отлетел к противоположной стене, плашмя в неё впечатавшись, издал невнятное «кря» и осел на пол. А Илюхин удар пришелся по голове выскочившей в коридор феечки.

– Ай! – закричала фея.

– Ой… – растерялся библиотекарь.

– Илья, ты, с девочками всегда так? – держась за макушку, поинтересовалась Маша. И тут же переключилась: – Слушай, где у них тут туалет? У меня уже мочевой пузырь – как дирижабль.

– Тут такое… – не зная с чего начать, сказал Илья.

– А в фикус неудобно как-то, – продолжая держаться за макушку, сказала фея. – Ещё и дверь какого-то хрена снаружи заперта. Сука, бесит всё!

– Маша, мы попали…

Но фея снова перебила.

– Попала я, когда с тобой связалась. Блин, ну всё ж нормально было, ходи себе туда-сюда, меняй оружие на денежку сказочную, так нет же…

– Нас завтра утром убьют! – зашел с козыря библиотекарь.

– Говорила бабушка, что жадность – это пло… Чего? – глаза феечки округлились. – Кто? За что? Зачем?

– Тут Знайка с Незнайкой почему-то итальянские и барыжат наркотой.

– Зеленый, мы как выберемся из этой передряги, ты не поленись, покажись какому-нибудь специальному человеку, который умеет определять, сколько раз пациент головой в детстве бился о твердые предметы, – порекомендовала Маша. – Какой итальянский Незнайка? Какая наркота? Ты что несёшь?

– Малина наркотическая у них здесь растёт!

– Ага, а крыжовник – кибернетический.

– Я серьёзно! Ты в этом мире кроме малины ж ничего не ела. И тебя накрыло. Не помнишь, что ль?

– Меня? – спросила фея, но тут же поменяла интонации на утвердительные: – Накрыло. Точно накрыло. Капец. Слушай, Илюха, а это классная идея, растить микропроцессоры в крыжовнике.

– Да, блин, ты слышишь меня или нет?! – не сдерживая себя, заорал Илья. – Тебя что, то сих пор таращит?

– Не, я серьёзно. Крыжовник, он же зелёненький такой.

– Машка! Соберись! Ты в состоянии воспринимать то, что я тебе донести пытаюсь?

Маша помотала головой, будто пытаясь вытрясти творящийся в ней абсурд, и заявила:

– Не знаю на счёт малины, но книжкой по башке я знатное умопомрачение словила. Кстати, а чего это ты нам подобрал? – девушка взяла книги из рук библиотекаря и посмотрела сначала на одну, потом на вторую. – То есть, без вариантов, да?

– Я противоречивой пары не нашёл, – извиняющимся тоном объяснил библиотекарь.

– «Герой на героине, героиня сидит на малине. Малина на героине…» - пропела Маша. – Не, я к овощам не хочу. Никаких Чиполлино, никаких революций и смен строя. Ну нафиг. Если у них здесь малина на героине, то в приключениях луковицы что, ЛСД-груши? Метамфетаминовые яблоки? Тетраметовый укроп? Ну нахер! Валить надо. Но не в «Чипполино»!

– Вот, кстати, об этом я тоже хотел с тобой поговорить.

– Поговоришь. Только скажи мне сначала, где тут у них туалет?

– Я сам не нашёл, – растерянно ответил библиотекарь.

– Твою мать, – выругалась фея. – Ну, тогда постой тут.

И скрылась в комнате, захлопнув дверь.

Спустя пару минут повеселевшая Маша открыла дверь и сообщила:

– Фикус, конечно, жалко, но мочевой пузырь жальче.

– Ты… капец, – выдохнул Илья.

– Я знаю, – кивнула фея, – но пусть лучше лопнет моя совесть, чем лопнет мочевой пузырь. Так какая мафия там нас убивать собралась-то?

Илья подробно пересказал подслушанный разговор и поделился догадками на тему феечкиных снов, попутно затащив бессознательного Фикса в комнату.

Связывая сторожа простынёй, парень спросил у Маши:

– Ты, случайно, не помнишь, что тебе снилось?

– Не-а. Меня от реальности как топором отрубило.

– Ну а сама-то как думаешь, твоё полусонное бормотание про крестного отца как-то с происходящим связано? – попытался уточнить библиотекарь, когда они вновь вышли в коридор.

– Вообще не в курсе. Может, совпало просто. Слушай, Зелененький, а давай в библиотеку вернемся, поищем чего-нибудь поприличнее «Приключений Чипполино»? Ну вот, правда, не хочу я жить в мире разумных овощей, пусть даже и временно.

Илья подумал, что он в таком мире большую часть жизни прожил, до того как открыл в себе дар путешествовать по книгам. Но в слух этого произносить не стал. Сказал только невпопад:

– Да я сам по нужде вышел, а вместо этого в библиотеку попал.

– Так фикус же, – указала на дверь фея. – Там кадка о-го-го!

Парень тяжело вздохнул, но зашёл в комнату и закрыл за собой дверь.

– Только фикус с Фиксом не перепутай, ага? – хихикнула фея. – А то названия больно похожие.

Спустя ещё несколько минут, прокравшись в библиотеку мистера Клопса, они перебирали книги на полках уже вдвоём. Фея сотворила какое-то простенькое заклинание, и над ней засиял мерцающий огонёк. Искать стало попроще. Но всё равно, противоречивой пары, как окрестил для себя необходимые книги Илья, не попадалось. Да и засветились бы такие сами по себе, пройди Илья рядом.

Фея и библиотекарь перебирали книги, даже не догадываясь о том, что Клопс уже нашел связанного по рукам и ногам Фикса, успел добраться до собственного кабинета и держа трубку телефона у уха, говорит в неё:

– Мистер Нонлосо, прошу прощения, что беспокою вас, но у меня возникла проблема, которая касается и вас. Поэтому мне необходима помощь.

* * *

Библиотека была разношёрстной и непричёсанной. Библиотекарь и Маша уже прошли несколько рядов стеллажей, но безрезультатно.

– Слушай, Илюха, – вертя головой, позвала фея. – А на кой чёрт стеллажи по верху веревками один к другому привязаны?

Илья поднял голову вверх и увидел то, о чем говорила фея – натянутые от стеллажа к стеллажу, довольно прочные на вид, веревки.

– Да чёрт его, – пожал плечами парень. – Может, чтоб не упали.

Каких тут только не было книг. Но ни одна из них не издавала ни звона, ни свечения.

– Они ж сами реагировать начинают, когда ты рядом? – уточнила фея.

– Ну, по крайней мере, раньше было так, – Илья подумал и добавил: – Учитывая, что мы в книге, которая в книге, а та в свою очередь вообще непонятно где, а это «непонятно где» создано из мира, который создан из кучи перемешавшихся между собой книг…

– Тормози, Зеленый. Мне ещё тут книжных матрёшек не хватало.

– Так если оно так и есть, – пожал плечами Илья. – Я, что ль, виноват?

– А кто?

– Давай не начинать? – предложил парень.

И фея тут же переключилась:

– Блин, – пробормотала она, возвращаясь к полке, на которой прервала своё занятие. – Мы так до утра здесь провозимся.

– Не провозитесь, – заверил знакомый Илье голос.

И раздался грохот.

Маша вскрикнула.

Грохнуло ещё раз

Плечо Илье обожгла боль, а тело развернуло полубоком.

Не удержав равновесия, Илья врезался в стеллаж и вся конструкция пошатнулась, будто дом – это резко тронувшийся с места поезд. В проёме одной из полок библиотекарь увидел направленное на него дуло револьвера, синюю широкополую шляпу с кисточкой, а под ней – знакомое по книжным иллюстрациям лицо, искаженное злой гримасой.

– Так вот ты какой, Незнайка параллельных миров, – прошипел сквозь зубы Илья и, не обращая внимания на боль в плече, уперся ногами в пол, изо всех сил оттолкнувшись, заваливая стеллаж за своей спиной, видя как стеллаж перед ним, послушно падает сверху и тащит за собой стоящий дальше, накрывая коротышку с пистолетом.

Идея была правильной, но Нонолсо успел выстрелить ещё раз.

Илья почувствовал толчок в грудь, вдавивший его в стеллаж за спиной, придавший дополнительную энергию к попытке библиотекаря завалить всю конструкцию.

А потом всё начало падать.

Лёжа между стеллажами в ворохе книг, библиотекарь окунулся в состояние дежавю и, повинуясь этому странному ощущению повторения происходящего, протянул сквозь завал руку к побледневшей – это было видно даже при таком тусклом освещении – фее.

Сжал её ладонь в своей ладони, попытался сказать, но вместо этого пробулькал, чувствуя, как слова рвут грудину изнутри, плещутся в горле и вырываются наружу вперемешку с темно-красными пузырями:

– Не вздумай… сука… отпускать!

А в следующее мгновение библиотечный бардак наполнился звоном, книги со всех сторон начали светиться, а мир перед глазами стал привычно смазываться, словно рисунок, второпях изображенный на песке между двумя волнами прибоя.

© VampiRUS

телега в которой всё немного раньше → тыц

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе, 7. Прекратить умирать, 8. Выслушать не перебивая, 9. Переворачивать с ног на голову, 10. Прокачивать навыки

Часть вторая.
11. Умудриться выбрать

Висящая в пустоте фея болтала ножкой и, казалось, абсолютно не тревожилась по поводу отсутствия хоть какой-то реальности вокруг. Она объясняла Илье принципы магического воздействия спокойно и даже с долей некоторой наигранности.

– Понимаешь, Илюха, для того, чтобы попасть из одной точки в другую, в первую очередь, нужно понимать, где ты находишься. Это базовый принцип телепортационных заклинаний. Ты можешь не знать, куда попадешь, было у меня такое, но откуда стартуешь знать должен.

Фея немного подумала и добавила, картинно обводя рукой вокруг себя:

– А как можно определить, где мы, если мы нигде?

– Надо понять, где мы, – размышлял вслух Илья. – Если поймем где, то без проблем телепортируемся, правильно?

– Правильно. Я же говорю…

Но Илья уже не слушал, вслух перечисляя что-то:

– Джек из тени? Не… А Гендальф… да ну тоже не. Может про космос? Так в космосе воздуха нет, а мы тут дышим. Городецкий? Чего-то было…

– Ты чего там бубнишь, Илюха?

– Ты не знаешь, в какой книге герои попадали в ничто?

– В книге? В книге это ты должен знать. Кто у нас библиотекарь? Я? – фея оглядела сама себя. – Не похоже…

– Я смотри, чего думаю, – пропустил язвительное замечание мимо ушей Илья. – Если нас вышвырнуло из мира, который состоит из смеси разных книг, то и швырнуть нас должно было либо в одну из них, либо в мир, как-то с ними связанный? Правильно?

– Да откуда ж я знаю, правильно или нет! Но допустим, – кивнула Фея, признавая логику в его словах.

– И если вспомнить, в которой из книг была пустота, мы поймём, в который из сюжетов нас швырнуло.

– Не швырнуло, а швырнул, – поправила его фея.

– А если мы это поймем, ты сможешь нас перекинуть туда, куда нужно, – не обращая внимания на уточнение, сказал Илья. – Ты же будешь знать, где мы находимся.

Фея пристально посмотрела на Илью, а потом расплылась в довольной улыбке.

– А может, я кое-чего и могу, – протянула она. – Спасибо, Илюха.

– За что?

– Ну как за что!? За идею, конечно же!

– За какую идею?

Фея сделала загадочное лицо и ответила вопросом на вопрос:

– Скажи, Зелёный, а если я тебе книжку наколдую, ты нас в неё перенести сможешь?

Илья задумчиво почесал затылок, что при его росте выглядело особенно нелепо.

– Тут какая штука. За исключением того случая, когда ты стеллажи в библиотеке уронила, чтобы дар активировался, мне всегда было нужно две книги об одном и том же. Но с разными взглядами на это самое «одно и то же».

– Это как?

Парень принялся жестикулировать, объясняя, как именно работает его дар:

– Например, чтобы в одной вампир был циничным и эгоистичным существом, а во второй – безвольной размазнёй, с человеческими слабостями. Или как с Шухартом и с серией книг S.T.A.L.K.E.R. Светиться и «звучать», они не одновременно начинают, но их должно быть две.

– Ага, – кивнула фея и описала волшебной палочкой несколько почти одинаковых вензелей.

Между парнем и девушкой материализовались две книги. Они, как и Илья с феей, ни чем не поддерживаемые висели в абсолютной пустоте.

– Так сойдёт?

Зелёный протянул к книгам руки и взял одну из них в левую, а другую – в правую. Прочел имя автора на книге в левой руке:

– Астрид Линдгрен, – перевел взгляд на правую руку: – Борис Полевой, – снова вернулся глазами к левой: – «Карлсон, который живет на крыше», – и ещё раз перевел взгляд на вторую: – «Повесть о настоящем человеке», – тяжело вздохнул и тоскливо протянул: – Ты не фея. Ты трындец с волшебной палочкой!

– О! – хихикнула фея. – Зелёный такими темпами скоро и матом ругаться начнёт. Так чего, подойдут такие?

Илья хотел было что-то ответить, но в ничто, в котором они находились, раздался тревожный писк, переходящий в звон, и от книги «Карлсон, который живет на крыше» стало исходить свечение.

– Это ж надо ещё постараться так выбрать, – пробормотал Илья, беря фею за руку.

И в следующее мгновение в ничто остались только книги.

* * *

Появились они на затхлом, затянутом паутиной чердаке, заставленном старой мебелью и заваленном разнообразным мусором, среди которого преобладали фантики от конфет.

– Аллё! Дружелюбная хрень с мотором, ты где? – позвала фея, стараясь не споткнуться об разбросанный по чердаку хлам.

– Тс-с-с-с, – донеслось откуда-то из угла. – Иди сюда, только не шуми.

– Карлсон, ты чего?

Укрывшись засаленным одеялом, испуганный толстячок сидел в самом тёмном углу, между покосившимся шкафом и разбитым комодом. Рядом с ним стоял полупустой мешок. Судя по разбросанным вокруг ровным слоем конфетным обёрткам, Карлсон сидел тут достаточно долго.

– Я ничего, – полушёпотом ответил Карлсон.

– Да как это ничего? На тебе лица нет.

– Как это нет? – Карлсон испуганно ощупал переднюю часть головы. – Губы-нос-глаза чувствую.

– Да это образное выражение, – вмешался библиотекарь, – оно означает, что ты не в своей тарелке.

– Я вообще-то не в тарелке, – возразил Карлсон. – Я в одеяле.

– Ну, – Илья замялся, подбирая слова, – это когда всё вверх дном и ты...

Прервавшись на полуслове, библиотекарь понял, что в случае с Карлсоном объяснять одну метафору при помощи других метафор плохая идея и махнул рукой.

Возникла тягостная пауза, которую прервала фея, спросив:

– Как у вас тут дела-то?

Карлсон натянул одеяло на голову, обмотав его на манер платка и, округлив глаза, сообщил:

– Малыш сломался.

Настала очередь Феи округлить глаза.

– В смысле, Малыш сломался?

Вместо ответа Карлсон стянул одеяло с головы, встал, распинал ногой фантики, затем сложил одеяло в несколько раз и, подстелив его себе под зад, снова сел.

– Так как сломался-то? Ну, не томи.

– Психологически, – толстяк достал из мешка жменю конфет и принялся, разворачивая их одну за другой, закидывать в рот.

Фея ждала. Карлсон ел конфеты. Илья недоумевал.

Когда мужчина с пропеллером потянулся за второй горстью, фея отодвинула от него мешок.

– Э! – возмутился Карлсон. – Это моё. Отдай!

– Пока не расскажешь, что случилось, ни одной не получишь.

Карлсон тяжело вздохнул, но, видимо, понимая, что фея не смилостивится, пока не узнает, что произошло, принялся рассказывать.

– Ты ж помнишь фрекен Бок? Помнишь, чего с ней сталось, не без нашей, кстати, помощи? – спросил толстяк и, дождавшись от феи кивка, продолжил: – Понятное дело, что сюда она не вернулась. После того, как ты превращаешься в прах, трудно куда-либо вернуться. Разве что, в землю.

Илья отметил для себя, что в книге у Астрид Линдгрен персонаж таких высокофилософских мыслей не изрекал.

– В общем, для малыша наняли другую няню, а она…

Карлсон снова печально вздохнул.

– Да чего ты дышишь как лошадь при смерти! Рассказывай давай!

– Короче, в один прекрасный день сажусь я к нему на подоконник, а он говорит, мол, нету тебя, дорогой друг. Ты, говорит, плод моего воображения, воспалённого отсутствием родительского внимания, – Карлсон тяжело вздохнул. – Но, понимаешь, какая штука… Если б на этом всё и закончилось. А оно ж только началось.

– Ну так рассказывай, не томи.

– Эта другая домоучительница… - толстячок с пропеллером замолчал на несколько мгновений, будто подбирая слова, а затем внезапно спросил: – Ты знаешь, кто такие милфы?

– Нет, – призналась фея. – Это что за нечисть? Зелёный, ты в курсе?

– Я потом объясню, – хихикнул библиотекарь. – Пусть рассказывает.

– Так вот эта новенькая домоучительница была милфа, и Малыш попал под её чары, – для пущего эффекта Карлсон округлил глаза: – Выполнял всё, что она скажет. Прям по струнке у неё ходил.

– Блин, я вроде бы с мифологией на ты, – снова перебила фея. – Сирены голосом приманивают. Но они морские… Баюн усыпляет своими речами… Зелёный, да что это за милфы такие?

– Я тебе потом покажу, как в более продвинутую реальность вернемся, – заверил Илья.

– Короче, залип на неё Малыш. Если б не я, то семья бы разрушилась.

– Это чего это?

– Потому что и папа на неё залипать стал, и братец старший… – Карлсон прервался на полуслове, а потом, изменившись в лице, заявил: – Да распалась бы семья, если б я не подсуетился!

Фея топнула ножкой.

– Так, блэт! Или вы мне сейчас доступно объясните, что это за нечисть такая, или я за себя не отвечаю!

И Илья, как смог, краснея и запинаясь, объяснил. А Карлсон живописно разукрасил рассказ библиотекаря подробностями.

– Так и запишем, – кивнула фея. – Блядища престарелая. И не надо стесняться вещи своими именами называть. А то ми-и-и-илфа, – она строго посмотрела на Карлсона и спросила: – так а ты-то чего по чердакам шкеришься?

– Дык, прячусь от неё.

– Почему это?

– Я её соблазнил, – сказал Карлсон, делая страшные глаза.

– Чего?! – теперь пришел черед феи делать глаза страшными. – Карлсон, ты, блядь, нормальный?

– Нормальный, – заверил тот. – У неё ж мужика с мотором никогда не было. А она жутко любопытная до экспериментов постельных. А ежели меня правильно заправить, то не только пропеллер на спине работать начинает.

– И?

– Она на свои обязанности совсем наплевала, а Малыш от этого в депрессию впал.

– А ты?

– А я не впадал. Я от неё с тех пор с чердака на чердак перебираюсь.

– Почему?

– Потому что милфе понравилось. А мне в режиме отбойного молотка работать, никакого варенья не хватит.

– Господи, какая же всё это дичь! – тяжело выдохнула фея, садясь прямо на пол. – Как это у вас только получается?

Зелёный хотел было сказать, что, по сути, всю эту дичь фея заварила сама, вмешавшись в естественный ход сказок, но благоразумно промолчал, изо всех сил сдерживая улыбку.

Фея невесело оглядела чердак и спросила:

– И часто место дислокации меняешь?

– Как повезет, – пожал плечами Карлсон. – Здесь, например, вторую неделю обитаю и тишина. А прошлое убежище на третьи сутки нашла, с матрасом наперевес ка-а-ак ввалилась!

Фея с сочувствием посмотрела на толстяка с пропеллером.

– Ладно, помогу, чем могу, – сказала она, взмахнув волшебной палочкой.

Чердак озарился бледно-жёлтым мерцанием и прямо перед Карлсоном появился столик с банкой варенья, пузатым электросамоваром, чайными чашками и маленьким заварным чайничком.

– Только и ты мне кое в чём поможешь.

– В чём? – насторожился Карлсон.

– Ну уж нет, – помотала головой фея, – я добра молодца сначала накормлю, напою… Такой у сказок канон.

Илья не удержался и громко заржал.

– Канон… ой не могу. И это говорит та, которая сказки в блендер магии сложила и волшебной палочкой перемешала.

– Да если бы не твой дар, то ничего бы и не случилось.

– Да если б ты полку не завалила с книгами, вот тогда бы точно ничего не случилось!

– Да если б ты свой дар контролировал, – фея встала с пола, – сложил бы нормальный мир, а не то, что сложил.

– Да если б меня некоторые крашеные не сбили бы с толку, – начал было парировать Илья, но его перебил Карлсон.

– Тих-х-хо! Не орать! – сказал он неожиданно командным тоном, вставая между Машей и Ильёй, тут же переходя на шёпот, добавил: – Я, знаете ли, не железный. Если она из-за вашего ора меня найдет, сами её удовлетворять будете.

Оба спорщика притихли, продолжая смотреть друг на друга исподлобья, но, судя по всему, прокручивая в голове нарисованную Карлсоном перспективу.

– Так что ты там про канон говорила? – спросил толстячок с мотором, усаживаясь за стол и черпая варенье из банки прямо рукой. – А у вас во всех сказках сначала кормят?

Интонации его были настолько простодушными, что напряжение растаяло само собой.

– Не во всех… – начал Илья.

– Но во многих, – перебила Илью Маша. – Вот скажи, Карлсон, у вас в Швеции библиотеки есть?

– У нас много чего есть такого, что на весь мир известно. Шведский стол, шведская стенка, шведский массаж…

– Шведская семья, – не удержался библиотекарь.

– И такое есть, – без тени смущения подтвердил Карлсон. – очень удобная штука. Всегда есть, кому подменить, если что.

– Ты от темы-то не отходи. Чего там с библиотеками?

– Ну конечно есть!

– Покажешь, где? – спросила фея, извлекая из воздуха карту Швеции.

Карлсон долго водил пальцем по бумаге и в какой-то момент, обнаружив необходимую точку на ней, сказал:

– Здесь.

– Зелёный! Остаёшься тут, – мгновенно скомандовала фея. – А я полетела вопросы решать.

Маша взмахнула волшебной палочкой, за её спиной расправились крылья, очень напоминающие стрекозиные, только гораздо больших размеров, и девушка вылетела в слуховое окошко с криком:

– И-и-и-и-ххха!

Карлсон проводил фею взглядом, плямкнул губами, повернулся к библиотекарю, спросил заговорщицки:

– Библиотекарь, а как ты смотришь на самогон из варенья?

– Из варенья? – не понял Илья.

Карлсон удивленно округлил глаза и спросил:

– У вас там, чо, самогон из варенья не делают?

– Из всего делают, – пожал плечами Илья. – Только я ж не увлекаюсь...

– А вот и зря, – перебил его Карлсон.

На столе, будто по мановению волшебной палочки, появилась бутылка с мутноватой жидкостью.

– Офигенная штука, – сообщил Карлсон, выплескивая чай прямо на пол и разливая по чашкам напиток. – Ты думаешь, зачем я у детей варенье выпрашиваю?

Спустя пару часов и семьсот грамм бормотухи, нужно заметить, довольно приятной на вкус, разговоры на чердаке плавно перешли от философии к бабам.

Говорил в основном Карлсон. И в основном жаловался.

– Тут, Илюха, понимаешь, книжка-то детская. А я – умный, красивый, в меру упитанный мужчина, ну в полном расцвете сил. И женского общества иногда ой как хочется, – Карлсон картинно утёр слезу. – Ну а тут она. И, главное, совпало всё так, понимаешь…

– Понимаю, – пьяно кивнул библиотекарь и налил ещё по одной. – Ну, за понимание?

– За понимание, – тяжело вздохнул толстячок с пропеллером, поднимая рюмку. – Тут же какая штука. Я же не думал, что от секса отдышка может быть. Ну один раз, ну два, три. Ну, ладно, пускай пять. Но никакого ж варенья на два мотора не хватит, если круглые сутки сексом чпокаться. Перевод харчей, понимаешь?

– Понимаю, – вновь кивнул Илья.

И вновь налил.

– К тому же, она папе Малыша и самому Малышу такие намёки делала, что стыдно вслух повторять, – лицо Карлсона то становилось серьёзным, то глупо-весёлым. – Малыш-то, он на то и малыш, чтобы не понимать ещё таких намёков. А вот папа… Но я ни о чем не жалею. Но всё-таки немножко жалко. Понимаешь?

В этот раз Илья кивнул и налил молча.

Выпив и грохнув чашку о стол, Карлсон, пошатываясь, встал из-за столика и, порывшись в груде конфетных обёрток и кульков из-под сладостей, извлек оттуда старинный телефон с длинным хвостом провода и водрузил его на стол. Зачистил провод зубами от изоляции, походил вдоль чердака, отыскал идущую вдоль какой-то чердачной балки телефонную линию, накинул туда провода от своего телефона. Затем вернулся к столу, снял трубку и несколько раз повернул диск.

– Алё… – проговорил он в трубку, голосом, который, по его мнению, должен был звучать как томный. – А что вы делаете сегодня вечером?

– Ты ж говорил, что вымотала она тебя, – не сдержался, чтобы не встревать в чужой разговор библиотекарь.

– Так это трезвого она меня вымотала, – объяснил Карлсон, прикрыв трубку ладонью. – А сейчас я себя чувствую достаточно…

– Пьяным?

– …готовым к подвигам.

– Алкоголь и приключения всегда идут рядом, – пожал плечами Илья, разглядывая почти полностью опустевшую бутыль. – Именно поэтому я и стараюсь не пить.

Но Карлсон Илью уже не слушал.

– Так какие у вас планы на вечер, мадам? – практически мурчал он в трубку. – Не желаете приятно провести время от заката и до завтрака, который пройдет на одной из самых живописных городских крыш? Ну что ты, радость моя, никуда я не пропал! Я просто искал живописный вид. Нет-нет-нет! Ни в коем случае! Да как ты могла такое подумать! Адрес? Записывай!

Положив трубку на рычаг, Карлсон расплылся в довольной улыбке и сообщил библиотекарю:

– Жалеть буду, – выдержал театральную паузу и, когда Илья уже было собрался спросить, зачем делать то, о чем будешь жалеть, добавил: – Но жалеть я буду завтра. А сейчас – наливай, библиотекарь.

Не успели они выпить ещё по одной, как что-то с треском ввинтилось в слуховое окошко и, подняв клубы пыли, рухнуло в одну из куч мусора, в основном состоящую из фантиков и старых тряпок.

– А-хре-неть, – донесся оттуда голос феи. – Они эту библиотеку охраняют как бункер Путина. Прям и книжку нельзя вынести… сразу «Полицзей! Полицзей!» А чего орать-то? Как будто на эти книги там прямо очередь.

Девушка встала, стряхнула с себя мусор, подняв тем самым ещё большее облако пыли, затем извлекла из кучи мусора внушительных размеров рюкзак и ловким движением закинула его себе на одно плечо.

– Маша? – удивился в мгновение ока протрезвевший Илья.

– А кто, по-твоему? Бетмен, что ли? – она подошла к столику, нахмурившись, оглядела почти пустую бутылку, посмотрела на Карлсона, на Илью, затем снова на Карлсона. – Да вы ж синие!

– Слегка, – не стал спорить Илья.

– Ну вот что вы за люди такие? Ни на минуту вас оставить нельзя!

– Меня можно! – весело возразил Карлсон и разлил остатки самогона по рюмкам. – Ну, что, библиотекарь, давай по последней, на дорожку?

– В смысле, на дорожку? – не поняла фея. – Куда это ты собрался?

– Он не собрался. Это он нас выпроваживает, – пояснил Илья. – Потому что даму пригласил в гости.

– Ту самую? – уточнила фея.

– Ту самую, – подтвердил библиотекарь.

– Эх, я как знала, – радостно хлопнула в ладоши фея, чуть повернула лямку рюкзака, чтобы было удобнее, достала из бокового кармашка коробку. – Держи, Карлсончик!

– Это чего это? – удивился тот, принимая из рук подарок.

– Это пригодится, – заверила его фея и, обращаясь к библиотекарю: – Пойдем, Зелёный. Я всё, чего надо раздобыла. Удирать, правда, пришлось. Чёрт, не удивлюсь, если завтра в газетах появятся новости о допившихся до чёртиков полицейских, стрелявших по феям в библиотеке.

– Даже боюсь спрашивать, что там было.

– Будни, Илюха. Банальные фейские будни.

Они выбрались через слуховое окно на крышу, прошли немного и уселись на выступающую их черепицы трубу и какое-то время сидели молча.

– Взяла книги? – нарушил молчание Илья.

– Взяла… – кивнула фея и тут же, насторожившись, спрыгнула с трубы, присев за ней и стащив за собой Зеленого.

– Ты чего это? – шепотом поинтересовался тот, – сдурела, что ль?

– Тс-с-с-с, – зашипела на библиотекаря фея. – Спугнёшь.

– Кого?

Вместо ответа фея кивнула в сторону чердачного окна, в которое протискивалась женщина. Облака как раз затянули луну, и разглядеть её подробнее Илья не смог.

– А ничо так тетка, да? – ткнула Илью локтем в бок фея. – Ну, для своего возраста.

– Я не разглядел, – хмуро буркнул Илья.

– Да ладно, чего ты! – отмахнулась фея. – В конце концов, он же сам её вожделеет. Просто силы мужской не хватает ему, как бы он на каждом углу не голосил, что мужчина в расцвете сил. Вот потому трезвый её и боится, а как подопьёт – смелеет сразу.

Библиотекарь тяжело вздохнул.

– Опять бардак из сказки сделала… – разочарованно пробормотал он. – Вот мы, что, не могли сами пойти прогуляться по городу и библиотеку поискать?

– Могли. Но получилось так, как получилось. Да и почему бардак? Я же, наоборот, помогла Карлсону. Сам бы он никогда не додумался.

– До чего?

– Виагру купить, – невозмутимо сообщила фея.

Илья вспомнил коробочку, которую Маша передала Карлсону со словами, что, мол, пригодится.

– Ты не фея, ты капец с крылышками.

– Зато я причиняю добро, – довольно выпятив подбородок, заявила фея.

– Ты б ещё пулемет ему притащила.

– Ой, точно! – хлопнула фея себя по лбу. – Я, пока от полицейских убегала, прихватила тут…

Фея полезла в рюкзак, и достала из него автомат, отдаленно напоминающий немецкий MP-40 времен второй мировой.

– Знакомься, это Карл Густав M/45, пистолет и пулемёт, – довольно улыбаясь, сообщила фея и протянула Илье оружие. – Швеция ж не только стенкой, массажем и семьёй славится.

Илья взял пистолет-пулемёт в руки, тяжело вздохнул и спросил:

– Зачем?

– Никогда не знаешь, что и когда пригодится, – развела руками фея.

– Ты не фея. Ты… – библиотекарь замолчал на полуслове, так и не найдя подходящего эпитета.

– Всё, кончился словарный запас? – язвительно поинтересовалась фея, глядя, как библиотекарь вешает автомат на плечо. – Тогда что, погнали дальше? А то чего-то как-то меня эта колыбель разврата не радует, – фея кивнула в сторону слухового окна, из которого доносились стоны, вздохи, рычание и, если Илье не показалось, звук работающего пропеллера.

Фея уже в который раз полезла в рюкзак, достала оттуда две книги и протянула их Илье.

– Подойдут? – спросила она.

– Сейчас узнаем.

– Но только сразу предупреждаю, я не читала ни одну, ни вторую. Поэтому выбирала на основе того, что об этих книжках слышала. Там был отдел иностранной литературы. Я специально на русском выбрала, на всякий случай, чтобы эксцессов избежать.

Библиотекарь взял в руки книги как раз в тот момент, когда облака разбежались в стороны, позволив луне бросить свои лучи на обложки фолиантов:

– Едреный дырокол, формуляр с копытом карася! Чтоб тебе библиотечным шрифтом базу данных от руки заполнять! Машка, ну ты нормальная? Это ж надо ещё умудриться так выбрать!

– А чего? По сути-то, об одном и том же. Разве нет?

В левой руке у Ильи была книга Николая Носова – «Незнайка на Луне», а в правой –«Das Kapital» Карла Маркса. И книги начинали звенеть…

© VampiRUS
Для тех кому удобнее в телеге - тынц

– Я не хос-с-сяйка, С-с-серый, я ис-с-сполнитель…

– Ну вот и исполни чего-нибудь душевное!

– Ты не понял, я ис-с-сполняю прика-с-с-сы.

– Мефистофеля, что ль?

– Меф-ф-фис-с-стоф-ф-феля, – кивнула саламандра, шипя и булькая на имени так, что Серый скорее догадался, чем разобрал сказанное.

Рыжий Шухер, наблюдавший за попытками Волка уговорить саламандр на вокальный номер, ухмыльнулся и вернулся к разговору с Герром:

– Я, смотри, какую мысль развить хочу. К примеру, есть у тебя что-то ненужное, да?

Герр посмотрел на Шухера исподлобья и продолжил водить бруском по лезвию меча. Шухера насупленный взгляд не смутил и он продолжил:

– Настолько ненужное, что ты даже не пытаешься это что-то искать. Потому что забыл даже, где положил. Понимаешь, о чем я?

Альт кивнул.

– Вот. А тут вдруг внезапно тебе эта штука нужна становится. Неспроста же?

Герр молча продолжил точить меч.

– Ну и какие могут быть веские поводы, чтобы засуетиться с поисками?

Альт пожал плечами. Шухер продолжал развивать мысль:

– Значит, положим, узнал Мефистофель что-то об этой штуковине такое, чего раньше не знал. Функцию какую-то незадокументированную, а потому и засуетился. Может быть такое?

В ответ Герр выдал несколько предположений сразу:

– Может, Мефистофель просто не мог шар из высотки достать? А может, он его сам в высотку спрятал? А может, просто совпало так, что нашел тогда, когда и мы его нашли.

– Да ну. Один из достигших вершин дна? Да с его возможностями и способностями? Да в таком месте, в котором он, считай, хозяин, и не нашёл?

Альт вновь пожал плечами, вытер стальной меч тряпицей, вложил в ножны и посмотрел на распинающегося Серого Волка. Тот, перейдя от стратегии уговоров к тактике хитрости, продолжал вести диалог, общаясь с главной из ящериц:

– С одной стороны, я тебя прекрасно понимаю, ты существо подневольное. Тебе чего сказали, то и делаешь. Но, – Волк почесал лапой за ухом, – недоумеваю, тебе не обидно?

– За ш-што? – не поняла саламандра.

– За бездарно потраченное время.

Глядя на Серого немигающими глазами, саламандра недоверчиво хмыкнула.

– А чего ты хмыкаешь? Может ты в услужении у Мефика потому, что времени заниматься чем-то, что тебе нравится, не находишь, – предположил Серый. – Не задумывалась?

– А… – открыла рот ящерица.

– Понятно. Не задумывалась, – вынес вердикт Волк, не давая саламандре вставить слова. – Ох, Яга, помоги!

– Чего?

– Говорю, если абстрагироваться и посмотреть на сегодняшний мир с точки зрения стороннего наблюдателя, можно увидеть, что многие, очень многие занимаются не тем, к чему лежит душа и тянутся лапы. Подавление собственных желаний в стремлении прожить день, это болезнь современного мира, из-за которой мы теряем творцов, не побоюсь этого слова, созидателей, – Волк сделал паузу, чтобы вдохнуть и продолжил, видя, как округляются у саламандры глаза. – Кто точно скажет, сколько потенциальных скульпторов убирают конюшни? Кто задумывается о том, что среди дворников есть потенциальные скрипачи-виртуозы, которые могли бы радовать уши людей чарующей музыкой? Приходит ли кому-нибудь в голову мысль о том, что певцы, способные разжечь в людских сердцах огонь веры в светлое будущее, прозябают на страже аномалий, установленных рукой злого гения, вместо того, чтобы нести свет миру? И все они боятся даже попробовать. Пусть прямо на том месте, на той службе, на которой находятся прямо сейчас, но попробовать...

Шухер ткнул Альта в бок.

– Ты видал, как шерстяной задвигает?

Альт перестал водить бруском по своему второму, серебряному мечу, прислушался к речам Волка, затем, уже в который раз, пожал плечами и сказал, возвращаясь к прерванному занятию:

– Психология, тоже своего рода магия.

Серый Волк же, сам до конца не понимая, как это у него получилось, в своей внезапной речи проехался по угнетенным и обиженным, но талантливым существам, единственной проблемой которых является неумение совмещать трудовые будни с отдыхом и занятиями для души. И уже дожимал:

– Неумение принять себя и страх перед попыткой попробовать то, что может изменить жизнь, свою и окружающих, – это болезнь современного мира. И тем она смертельнее, чем мы нерешительнее, – яростно топнув лапой закончил он.

По морде ящерицы нельзя было понять, смог ли Серый достучаться до её сердца, но неотрывно следящие за разглагольствующим зверем черные бусинки глаз, вселяли некоторую надежду на нужный результат. Об этом говорило и то, что остальные ящерки, поменьше размером, увлеченные речью Серого, собрались вокруг своей начальницы и, задрав морды, очень внимательно слушали.

– А теперь задайте себе вопрос, – вкрадчиво спросил Серый, видя, сколько слушательниц у него стало, и от этого переходя на множественное число, – почему вы, существа, повелевающие огнем, являющиеся его символом и сутью, не можете позволить себе петь? И не закапываете ли вы своё истинное призвание в могилу, так и не дав ему родиться? Ведь не обязательно иметь выдающиеся данные на старте карьеры, главное – упорство. А навыки и прокачать можно.

– Ч-щ-щерт, а ты прав, – задумчиво сказала старшая саламандра. – Тот же Паук, ведь, не имеет выдаюс-щ-щихс-ся вокальных-х даны-х-х-х. Но компенс-сирует харис-с-с-мой.

– Паук? – не понял Серый. Но тут же спохватился: – Вот, видишь, даже паучки всякие поют! А ты? А вы?

– Ес-с-сть причина, – прошипела главная ящерица.

– Да чего ты чудишь? Какая такая причина? Бери себе и пой в удовольствие. Всё равно здесь бездельем маетесь. А так бы организовали хор имени Пятницкого. Какое-никакое развлечение. Да и, в конце концов, с первого раза не получится, пробуй второй раз. Москва не сразу строилась.

– Мос-с-сква? – не поняла саламандра.

– Да то я к слову.

– Понимаешш-шь, мы не прос-с-сто с-с-символ огня. Мы его час-с-с-сть. И дьявол отделил нас-с-с от пламени, пообещ-шав даровать с-с-свободу как только мы пройдем ис-спытание…

– Испытание? – изумлённо перебил Серый, – А вы чего, ракеты «земля-воздух», чтоб вас испытывать?

Со всех сторон послышался шипящий ропот, по понятным обрывкам которого было понятно, что ящерки начинают сомневаться в том, что цель их жизни – выполнение приказов своего непосредственного начальника.

– Уговорит их петь, как пить дать уговорит, – восхищенно стукнул кулаком по ладони Шухер.

Альт протер второй меч тряпочкой, вложил в ножны и встал на ноги, вглядываясь куда-то вдаль и вверх.

– Если успеет, – сказал он, повернувшись к Шухеру и кивая головой в ту сторону, куда только что вглядывался.

***

– Иван, куда вы? Покои принцессы не там, – вяло возразил королевский повар, семенящий вслед за парнем, несущим в руках полный поднос бутербродов.

– Я знаю, я ж у неё ночевал, – ответил Ванька, уверенно продолжая путь.

– Тогда куда же вы с бутербродами…

– Я знаю, куда я с бутербродами. Шорхай тапочками молча, – оборвал повара Ваня. – И не задавай дурных вопросов. Это моя прерогатива.

– Ваша кто?

– Прерогатива, бестолочь кухонная, – объяснил парень. – Хоть бы в библиотеку время от времени выходил со своей кухни.

Повернув ещё дважды, Ваня остановился перед дверью в покои того самого советника и скомандовал королевскому повару:

– Стой на стрёме. Если кто появится – пой, – скомандовал Ваня и толкнул дверь ногой.

– Но я не умею.

– Зря. Никогда не знаешь, что и в какой ситуации пригодится. Поэтому, навыки нужно разные прокачивать.

***

– Серый, ты говоришь, Горыныч застрял?

– Ага, – не отрываясь от разговора с саламандрами, подтвердил Волк.

– А это кто летит тогда?

– Где? – наконец обернулся Серый и, увидев планирующую прямо к ним фигуру, затараторил: – Рыжий, Герр, дайте ему какой-нибудь сигнал, чтобы в круг не вздумал лететь! Если я ящериц не уговорю петь, то и он застрянет. Хрен нас кто тогда вообще спасёт!

Альт и Шухер принялись размахивать руками и кричать, чтобы змей остановился, но, видимо были поняты Горынычем наоборот, потому что Змей, сбавив обороты, сделал несколько взмахов крыльями и плюхнулся почти по центру круга, рядом с костром.

– Вот вы где! Серый вас нашёл? А я сам выбрался.

– Кирпича с известкой, правда, сожрать пришлось – мама не горюй.

– Но это не страшно, что-то переварится, что-то как есть выйдет, – принялись наперебой рассказывать головы.

– Горыныч, ну ё-моё, – грустно сказал Серый.

– Чего?

– Ты чего, не слышал, как тебе кричали, чтоб ты близко не подлетал?

– Не-а, – помотал Змей средней головой.

– Мы пели, – добавила правая.

– Пели? – приподнял бровь Серый Волк.

– Ну да, пели, – подтвердила левая голова.

– Когда поёшь – летать интереснее, – добавила правая. – Главное, не думать, что люди скажут. Пой, будто тебя никто не видит…

– Танцуй, будто тебя никто не слышит…

– И веди себя так, чтобы никто ничего не понял…

Серый радостно засмеялся.

– Герр, Шухер, а вы в курсе, что Горыныч-то, от части, ящерица?!

– Не просто ящерица, – заметила левая голова.

– Нас же когда Йерга Шас создавала, чего только не намешала. И от динозавров, и от рептилий, и от пресмыкающихся, и земноводных, – добавила правая.

– Даже сало-манду какую-то добавила! – вставила левая голова.

– Саломандру, – поправила средняя. – Элементаль огня.

– Чтоб отрыжка с огнем шла, – вновь встряла левая.

– Если питаемся не кирпичами, конечно, – закончила правая.

Серый Волк радостно завилял хвостом.

– Альт, как там, говоришь, было в проклятии мефистофелевском?

– Сидите тут, пока ящерицы не споют, – с готовностью отозвался охотник на чудовищ.

– Ну вот, пожалуйста! Вот вам и ящерицы! Спой, птичка, не стыдись.

И птичка спела.

Сначала сторожившие периметр ящерицы принялись зарываться в землю, затем у Серого Волка перекосило морду, он упал на землю и прикрыл голову передними лапами. Третьим заткнул уши Шухер. И только Герр Альт невозмутимо слушал утробное булькающее-рычаще-чавкающее, ни на что не похожее, разносящееся по округе пение Горыныча.

– В караоке тебя надо, – уважительно сказал Серый Волк, когда Змей закончил свою арию.

– Не хочу я в караоке. Мне и тут хорошо.

Серый Волк подошел к краю круга, в том месте, где прежде вспыхивал огнём, пытаясь пересечь границу аномальной зоны, и осторожно сделал шаг. Затем ещё один, и ещё… Пламя не загоралось, на противоположную от костра сторону его не телепортировало.

– Да, – сказал Серый, оборачиваясь к друзьям. – Сработало.

– Так, получается, ты зря перед ящерками распинался, – спросил Серого Шухер.

– Ну, почему же… я навыки прокачивал.

***

– Сгребу всё, – сказал Ваня сам себе, глядя на стол, заваленный бумагами. – Потом разбираться будем.

Он повертелся, оглядываясь в поисках чего-нибудь такого, во что можно сложить валяющиеся на столе в беспорядке документы и взгляд его упал на поднос с бутербродами. Сначала он собирался ссыпать их на стол, но решив, что негоже так с едой поступать, принялся уплетать один за другим.

Бутерброды были маленькими, Ваньке на один укус, поэтому справился он достаточно быстро и принялся складывать бумаги со стола советника, дожёвывая последний, когда дверь бесшумно открылась и знакомый голос недовольно спросил:

– Да как ты, сука, это делаешь?!

– Фиво делаю? – спросил Ваня с набитым ртом, оборачиваясь на голос.

В дверях стоял тот самый, в балахоне.

© VampiRUS

уведомления в телеге, чтобы не пропустить продолжение -> https://t.me/nokidtales

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе, 7. Прекратить умирать, 8. Выслушать не перебивая, 9. Переворачивать с ног на голову

10. Прокачивать навыки

– Ну и где его искать-то? – спросила левая голова уменьшенной копии Горыныча, выписывая очередной замысловатый кульбит над заброшенным городом. – Эдак, ежели каждый дворик, да каждый закуток в нём облетать, да везде заглядывать, мы тут до китайской пасхи будем крылышками хлопать.

– Может, покричать? – предложила правая.

– Серы-ы-и-и-и-и-и-ий! – тоненько проверещала средняя, переходя с фальцета на ультразвук.

Эхо истерично пометалось между зданий и затихло.

– Серы-ы-и-и-и-и-и-ий! – попробовала средняя ещё раз, но всё также безрезультатно.

– Ой, да бессмысленно, – вздохнула правая. – Габариты нынешние не позволяют. Глотка, понимаешь, совсем не та, что прежде. Тональность – говно.

Горыныч сделал ещё одну петлю над серыми коробками заброшенных домов и собирался лететь дальше, как услышал отрывистый, кашляющий лай, причудливо отражающийся от покрытых плесенью сырых стен и создающий ощущение, будто лает целая свора.

– А может и не бессмысленно, – ухмыльнулась правая голова, и мини-змей принялся снижаться, описывая круги над тем местом, откуда доносился звук.

В маленький проход между двухэтажными домами протиснулся бы и волк, и человек, и, возможно, даже проехала бы телега, однако, проблема заключалась в том, что и с одного края этого прохода и со второго, перекрывая путь, воздух подрагивал, будто марево над нагретым солнцем асфальтом, а сами стены были глухими, без окон. Немного странно выглядели пузырьки воздуха, поднимавшиеся сквозь дрожащее марево вверх, будто и не воздух это, а вода в аквариуме. И поднималась эта зыбь до уровня второго этажа.

– Стой! – рявкнул Серый снизу.

Затрепыхав крылышками, мини-Горыныч замер на одном месте, словно перекормленная колибри и спросил:

– Серый, ты как туда попал?

– Горыныч, – удивился в ответ Волк, – Ты как здесь очутился?

– Летел-летел и прилетел!

– А я слышу, визжит кто-то дурным противным голосом. Ну, думаю, моя-то пасть к дикому ору не приспособлена, гавкать нужно, чтоб услышали. А ты чего такой маленький?

– Колдунство на меня наложили, – грустно вздохнул Горыныч, не прекращая махать крыльями. – А ты чего тут?

– Аномалия, – объяснил застрявший меж двух дрожащих воздушных барьеров Серый Волк. – За мной бесов толпа неслась. Я, когда сюда шмыгнул, нормально было. Думал, дворами попетляю, след запутаю, а передо мной как вспыхнуло вот это… – Волк показал лапой на марево. – Я как затормозил…

– Перед ними, я так понимаю, тоже вспыхнуло, – заметил Горыныч, разглядывая рога, хвосты, зубы и клочья шерсти, в изобилии валяющиеся на подступах к мареву. – Только они, в отличие от тебя, затормозить не успели.

– Ага, – кивнул Волк. – Видел бы ты, как их тут плющило и таращило! Чисто блендер с фаршем и петардами.

– Гы-ы-ы-ы, – заржала левая голова.

Правая тоже расплылась в довольной улыбке и спросила левую:

– Представила, да?

– Ага, – подтвердила левая, но вдруг посерьёзнела и спросила: – А что такое блендер?

– То, что блендит, – предположила правая.

Средняя голова Горыныча спросила у Серого:

– Ну и как тебя доставать отсюда? Я-то и по воздуху могу, а ты ж не симаргл какой, чтобы вот так фюуи-и-ить, – кивком головы средняя голова показала дугу, по которой нужно было делать «фюуи-и-ить».

– Да, явно не симаргл, – подтвердила правая бошка.

– А кто такой симаргл? – спросила левая. – Тот, который симарглит?

Волк оценивающе задрал голову вверх, глядя туда, где марево становилось обычным воздухом, наклонил голову на бок, задумавшись, а затем сказал:

– Не, так высоко я не перепрыгну. Нужно, чтоб меня кто-нибудь вытащил.

– Ну, явно не я в своём нынешнем состоянии, – вздохнул мини-Горыныч и, приземлившись, принялся расхаживать вдоль подрагивающей воздушной преграды. – Весовая категория не та.

***

– Мы тут состаримся, если так сидеть и у моря погоды ждать будем, – не успокаивался Ваня. – Принцесса, ну ты же здесь все входы-выходы должна знать. Давай как-нибудь проберемся к этому советнику, трижды клятому, в тыл и как дадим ему по кумполу, пока он своё «чуфыр-чуфыр» не начал, свяжем и всего делов-то.

– Не всего, Вань. Это ж не травничество, в котором та часть меня, которая Яга, всё знает и понимает, начиная с времени сбора и заканчивая температурными режимами сушки с пропорциями ингредиентов, необходимых для того или иного эффекта, – терпеливо разъясняла Ивану принцесса. – Это магия. И в ней, та часть меня, которая принцесса, разбирается на уровне человека, который видел паровоз и знает о нем только то, что он гудит и едет.

– Ну а чего там того паровоза? – изумился Иван. – Он ведь действительно едет и гудит.

В разговор вмешался Кащей.

– Принцесса, Вань, о том говорит, что супротив магии, которой владеет этот советник, нам противопоставить нечего.

– Ну как это нечего? Я же говорю, сзади подкрасться и по кумполу! – Ваня недоуменно посмотрел на друзей. – Вы даже попробовать не хотите.

– Попробуем, Вань, попробуем, – примирительно заявил Кащей.

– Когда?

– Как только время настанет.

– А когда оно настанет?

– В тот момент, когда это будет необходимо.

– Так необходимо же! Вот прямо сейчас необходимо!

– Это, Ваня, неправильное необходимо.

– Да как неправильное! Я же чувствую!

Кащей тяжело вздохнул.

– Вань, чувствовать мало. Знать надо.

– А больше ничего не надо?

– Фею надо, – сказала принцесса и вздохнула почти по-старушечьи. – Фея бы быстро разрулила.

– Да где ж её искать? – вслед за принцессой вздохнул Ваня. – Ты ж говоришь, они с папенькой твоим тю-тю.

– Тю-тю, – согласилась принцесса.

Ваня походил туда-сюда, задумчиво хмыкая, а затем предложил, обращаясь к принцессе:

– Давай логично рассуждать.

Из уст Ивана предложение логично рассуждать было внезапно-неожиданным, поэтому и Кащей и принцесса Юлия изумленно уставились на парня.

– Тебя этот маг выкинул в тот мир, из которого ты меня притащила сюда. Так? – спросил тот.

– Ну, так, – согласилась Юля.

– Меня с Серым он швырнул в эти ваши Гнилые Горы. Так?

– Ну, так, – вновь подтвердила принцесса.

– Значит и папеньку твоего, вместе с феечкой, он мог куда-нибудь зашвырнуть?

– Ну, получается, что мог.

– Во-о-о-от! – выставил указательный палец вверх Иван. – Осталось понять, куда он их мог зашвырнуть, а потом зашвырнуться за ними.

Принцесса пристально посмотрела на Ваню, ожидая, что он скажет дальше. И Ваня сказал. Точнее, спросил:

– Ну, как тебе план?

– План? – удивилась Юля. – Охренеть. Отлично. Вот так вот! – она показала два кулака с поднятыми вверх пальцами. – Только один недостаток в нем есть. Где в твоём плане план?

– Как это где?

– У кого мы узнавать будем, куда этот советник зашвырнул папу и ведьму Чапперон?

– Ну как у кого, у мага-колдуна-советника же.

– Как?!

– Подкрадемся сзади и по кумполу его!

Принцесса тяжело вздохнула.

– Нет, как только эта буффонада закончится, я себе точно зелье забывчивости сварю. Но по технологии, а не вот так вот, – она указала на посудину и угли костра. – Так сварю, чтобы весь этот балаган абсурда смело из моей памяти, как Хиросиму после ядерной бомбы.

В разговор встрял Кащей.

– Ты б, принцесса, не торопилась с выводами. Зерно здравое в Ваниных словах имеется. Нам не обязательно советника твоего в плен брать. Главное пробраться незаметно в его кабинет и обыскать там всё. Глядишь, подсказка и обнаружится. А имея хоть какие-то данные, мы уже и будем думать, что дальше делать.

– А если не найдем ничего?

– Ну, хоть на месте сидеть не будем. Бездействие убивает. – Кащей пожевал губу. – Ваньку, вон, точно убивает.

– Да не убивает меня ничего, – возразил Ваня. – Злит только. И руки чешутся.

– Хорошо, – согласилась принцесса. – Давайте чего-то делать. Только, как попасть в кабинет советника так, чтобы ему на глаза не попасть?

– Дык, есть тут вариант, – Кащей сунул руку за пазуху и достал оттуда потрепанную вязаную шапку. – Невидимка. Хреново, но работает. Ты ж здешняя? Дорогу в кабинет знаешь?

– Не пущу принцессу! – грозно заявил Ваня.

– Вань, ты чего? – удивилась Юля. – Кроме меня замка-то никто и не знает.

– Объяснишь, куда идти, да чего искать и схожу.

– Да тебя, дурачка, и отпускать боязно. Ты, вон, просто погулять вышел, так камеру в темнице сломал. В деревню пошёл – в Гнилых Горах очутился…

– Не пущу!

– Та етить твою душу в три прогиба в ритме вальса с закрытыми глазами, – проснулась в Юле Яга.

– Сам пойду. Объяснишь и пойду.

***

За стеной что-то долго скрежетало и, в конце концов, она треснула, обдав Серого Волка брызгами каменной крошки. В отверстие просунулась одна из пастей Горыныча и, с хрустом откусив кусок бетона, принялась его жевать. Затем ещё раз. Отверстие медленно, но уверенно расширялось и вскоре в него просунулись все три морды Змея.

– Тут же, понимаешь, вопрос не в том, что я люблю, а чего не люблю, – объясняла средняя голова Горыныча, пока левая и правая усердно грызли стену, расширяя проём. – Надо жрать, как сейчас – я жру. А так-то лягушки в ромашковом бульоне приятнее на вкус.

– Да и без бульона нормально, – сплевывая каменную крошку, вклинилась левая.

– Была б пасть побольше, уже б давно справились, – добавила правая, сглатывая.

Серый Волк некоторое время наблюдал за пожирающим бетон и штукатурку Змеем, а потом, осененный идеей, воскликнул:

– Блин, сдаётся мне, что я тупею!

Ухватив зубами сумку с серебряным шаром, Волк подтащил её к прогрызенному Горынычем проёму, потрепал сумку, выронив из неё артефакт, а затем подкатил шар носом к стене. – Держи, загадывай.

Горыныч всеми тремя шеями ещё немного протиснулся в прогрызенный проём, навис над шаром, причудливо выгнув шеи и, разглядывая блестящую штуковину со всех сторон одновременно, принялся задавать вопросы:

– Это чего такое? – уставилась на Волка правая голова.

– Где взял? – перевела взгляд на него средняя.

– Зачем круглое? – спросила левая, также повернувшись к Серому.

– Это шар магический, – объяснил Серый. – Желания исполняющий самые заветные.

Головы Горыныча вновь повернулись к шару.

– А, ну да, было чего-то такое, – кивнула левая голова, не отрывая взгляда от шара.

– Бабка наша, Яга которая, носилась с ним, как полоумная, – подтвердила средняя голова.

– Но там, кажется, какое-то космически-необъятное наебалово было, – заметила правая.

– Никакого, – заверил Волк.

– Что-то про то, что загадываешь, веришь в то, что желание заветное, а он тебе, бах и исполняет какое-нибудь другое, но тоже заветное, – сообщила левая пасть Горыныча.

– Ой, – махнул лапой Волк. – Вот я в двоих не сомневаюсь, в тебе и в Ваньке. Вы, как загадаете, так и случится.

– Точно? – поинтересовалась средняя голова.

– Точно, – подтвердил Серый.

– А как загадывать?

– Ну, возьми шар в руки и произнеси сокровенное желание.

– В руки? – покосилась на Волка правая голова.

– А где руки взять? – спросила левая.

– Ну, не знаю, там… пастями своими его со всех сторон обхвати, – предложил Серый.

Горыныч дернулся, но прогрызенная дыра была ещё не настолько велика, чтобы сквозь неё прошло туловище. Тогда шеи Горыныча изогнулись ещё причудливее, морды уперлись в шар с трех сторон, приподнимая его над землёй.

– Хочу снова стать такого роста, как раньше, – сказали средняя и правая голова, прижимаясь лбами к артефакту.

– И чтоб ромашки пёрли?.. – неуверенно добавила левая.

Средняя и правая повернулись к левой, мгновенно забыв про шар, от чего тот выскользнул и с глухим стуком упал на землю.

Левая голова, невинно моргая, спросила:

– Ну а чего, плохо, что ль, если обычная ромашка даст возможность расширить границы сознания и взглянуть на окружающую действительность по-другому?

И в этот момент желание стало исполняться.

– Бля, – округлила глаза правая голова.

– Растём, кажись! – подтвердила левая.

Кирпичи затрещали, каменное крошево стало сыпаться в разные стороны, а тело Змея начало увеличиваться в размерах, расширяя собою прогрызенный проём. Стена угрожающе затрещала, распускаясь паутиной трещин. Волк испуганно тявкнул, уворачиваясь от начавших сыпаться каменных осколков.

Внушительная трещина пошла по стене наискось и вверх, а в следующий миг угловой кусок её, огромный даже по меркам Горыныча, откалываясь, рухнул прямо на аномалию, засыпав её собой. Серый внутренне сжался, ожидая, что с куском стены произойдет то же самое, что и с чертями – части и куски её начнут разлетаться в разные стороны, однако, ничего подобного не случилось. Угол дома сложился пополам, почти полностью накрыв собою бурлящее марево, а рядом падали другие куски, создавая собой горку неправильной формы.

Серый, увидев, что камни прикрыли собой марево и разлетаться под его воздействием не собираются, оттолкнулся от земли и в три прыжка выскочил из ловушки по рухнувшим кускам стены.

Отбежав в сторону, он остановился, глядя, как продолжает разрастаться внутри здания Горыныч, как стены, не выдерживая давления изнутри, трескаются и осыпаются, создавая впечатление, будто гигантская рептилия вылупляется из огромного каменного яйца.

***

Королевский повар собирался нарезать колбасу для бутербродов, которые принцесса приказала подать к ней в покои вместо ужина, когда что-то треснуло его по затылку. Не больно, но очень обидно. Тот обернулся и, увидев у себя за спиной одного из троих помощников по кухне, рыжего мальчонку лет двенадцати, тут же отпустил ему добрую затрещину.

– Ты чего себе позволяешь! – возмущённо рявкнул повар.

Паренёк не успел и рта раскрыть, чтобы обиженно спросить, за что ему прилетело, как ноги стряпчего оторвались от земли и он, пролетев пару метров, грохнулся спиной о стену с висящей на ней кухонной утварью, после чего осел на пол. На голову ему посыпались кастрюли и поварёшки.

– Детей бить нехорошо, – строго сообщил мужской голос.

В воздух поднялся увесистый половник и легонько стукнул повара по лбу.

– Усвоил? – поинтересовался кто-то невидимый.

Королевский стряпчий испуганно промычал что-то невнятное и половник в руках невидимки взвился вверх, словно им кто-то замахивался для повторного удара. Затем голос строго спросил:

– Чего?

– Усвоил-усвоил-усвоил, – залепетал повар.

– Вот и славно.

Половник упал повару на колени. Раздался треск, будто кто-то разорвал напополам кусок ткани и посреди кухни материализовался здоровенный детина в красной рубахе в горошек, мнущий засаленную тряпку, которая, судя по всему, когда-то была приличной шапкой.

– Ну, рассказывай, – потребовал материализовавшийся парень, пряча засаленную шапку в карман штанов.

– Ч... Что расс... ассказывать? – растерянно таращился на парня повар, испуганно разглядывая появившегося из ниоткуда здоровенного детину.

– Рассказывай, как вы все тут советнику этому малохольному на верность присягнули, в миг позабыв и принцессу и папеньку её?

– Ка-ка... кому советнику?

– Притворяться-то не нужно, – насмешливо посоветовал парень, поднося кулак под нос повару. – От этого лицо заболеть может. Снаружи.

Повар ещё сильнее вжался в стену и испуганно замотал головой.

– Не понимаю я, о чём ты, добрый молодец. Совсем не понимаю. Какой советник? Зачем ему присягать? А принцесса в покоях у себя. Бутербродов вот сказала принести. Только собрался делать…

– Бутербродов, говоришь? – Ваня бросил взгляд на продукты, разложенные по столу. – Ну, делай.

И взяв стряпчего за шкирку, поставил его на ноги. Тот помотал головой, отходя от удара, нанесенного незнакомцем из невидимости, и настороженно обратился к парню на вы:

– А с чего вы взяли, что мы кому-то присягали, что вообще что-то случилось?

– Вот ты в обеденном зале был? – спросил он в завершение своего рассказа.

– Был, – кивнул повар.

– И ничего тебя там не смутило?

– А чего не так?

– Стекла битые, колонны поваленные.

– Да в порядке там всё.

– Не может быть! Принцесса рассказывала, что там вообще всё сломали!

– Да нормально там всё!

Ваня задумался. Причины врать у повара, по Ваниному мнению, не было. Он повернул голову в сторону малолетних помощников, как один наряженных в белые фартуки и такие же белые колпаки.

– Пацанва, а вы в обеденном зале были сегодня?

– Да, – закивали те.

– И ничего не смутило?

Двое пожали плечами, а рыжий, веснушчатый, получивший от повара затрещину, как-то неуверенно сообщил:

– Убирать нечего было.

– Это как? – насторожился Ваня.

– Ну, там Принцесса с темноделами кушать изволили. А в наши обязанности входит убирать посуду после.

– Так, так. И?

– Ну, там кто-то убрал без нас, – развел руками мальчишка. – Мы дверь открыли, а там чисто.

– Слыхал? – обратился Ваня к повару. – Было такое когда-нибудь?

Стряпчий снова недоверчиво покосился на Ивана, а потом вопросительно на своих юных помощников.

– Не досчитаюсь посуды – уши надеру, – пригрозил он.

– Да какая посуда! – возмутился Иван. – Ты, вон, принцессы недосчитался и то не заметил.

– Да говорю же, сказала бутерброды приготовить и принести к ней в покои.

– Сама сказала?

Глаза повара сделались удивленными и, будто бы, что-то понимающими.

– Н... нет… – советник сказал.

– Сове-е-е-етник сказал? – язвительно протянул Ваня. – А саму принцессу ты видел?

Повар замотал головой, а Ваня скомандовал мальчишкам:

– Ну-ка, пацанята, кто пошустрее, метнитесь-ка в склеп. Скажете, что Иван послал. Придете назад, неверующему этому скажете, где на самом деле принцесса Юлия.

– Погодите, я вас никуда не отпускал, – насупился повар, на всякий случай отступая на шаг от Ивана. – Почему это вами должен командовать какой-то …

– Дурак, – закончил за него рыжий тощий паренёк. – Это ж Иван Дурак.

– Это же выдуманный телохранитель принцессы, которого она из головы извлекла, – подхватил самый мелкий, – вместо дракона Вертенлора.

Ваня хотел возразить, что никакой он не выдуманный, но мальчишки затараторили наперебой, не давая вставить и слова.

– Он за Гекльберри, Сына Томаса и Ребекки, на арене с Леогардом бился.

– И победил.

– Он у принцессы как правая рука.

– У него власти даже больше, чем у советников.

– Он с принцессой в одной спальне ночевал.

– Надо же, – изумился повар. – В одной спальне?

– Да не было ничего! – возмутился Ваня.

– Хорошо, хорошо, не было, – выставил перед собой руки королевский повар. Тон его стал заискивающим. – Это личное дело принцессы, кто у неё в спальне ночует. А я-то вас и не видел. Всё на кухне, да на кухне. Слышал, что объявился воин в услужении у принцессы, а увидеть не довелось. Ну-ка, мальчишки, делайте, что придуманный принцессой страж говорит.

– Не придуманный я. Самый что ни на есть настоящий, – Ваня постучал кулаком себе по макушке, извлекая из-под черепной коробки глухой звук. – Вот!

– Хорошо, хорошо, – закивал повар. – Все, кого маги в голове растят, в конце концов, настоящими становятся.

Ваня хотел возразить ещё что-то, но решил, что сейчас это не так уж и важно. Он повернулся к мальчишкам, которые так и стояли на месте.

– Рыжий, – сказал Ваня. – Вот ты и метнись в склеп. И пожрать с собой прихвати. Принцесса там уже чёрт-те сколько сидит, голодная. Жижу варит из ягод всяких.

– В склепе? – удивился рыжий.

– Да чего ты спрашиваешь. Бери жратвы и сходи, сам посмотри.

Пацан продолжал стоять как вкопанный.

– Ты чего, приказания того, кто у принцессы ночевал, исполнять отказываешься?

– Да не было ничего! – повысил голос Ваня.

Повар отскочил ещё на шаг.

– Не было, не было, – после чего протянул мальчику узелок, – когда только собрать успел? – и скомандовал: – А ну, живо!

И мальчонка, схватив тормозок, побежал к двери.

– Постарайся только, чтоб не видел тебя никто! – прокричал ему вслед Иван.

***

– Ну и чего теперь? – спросил Горыныч, выворачивая одну из шей, в попытке дотянуться зубами до стены.

Разросшуюся до привычных размеров тушу зажало в прогрызенной дыре так, что с одной стороны шеи не выворачивались за спину настолько, чтобы разгрызть дыру шире и освободиться, а с другой – лапы и туловище, оставшиеся внутри здания, придавило рухнувшими плитами перекрытия. И пошевелиться Змей мог с трудом.

– Ну, надо делать чего-то… – растерянно сказал Серый.

Он прошелся туда-сюда, оценивающе разглядывая Горыныча, а потом сказал:

– Слушай, ты посиди тут, а? – и сорвался с места.

– Ты куда? – прокричала ему вслед какая-то из голов, пока две остальных пытались безуспешно дотянуться до стены и укусить её.

Серый услышал, но отвечать не стал. Он мчался по собственным следам к тому месту, откуда совсем недавно бежал с сумкой, которую Рыжий швырнул над головами демонов и чертей всех мастей.

– Итить его самку-мать, – выдохнула одна из голов Горыныча.

– Так от то ж, – согласилась вторая.

– Вот вылезу отсюда… – начала, было, третья, но осеклась, что-то увидев.

– Вылезешь и что? – спросила первая, придавленная так, что поле в её обзора, даже если сильно изогнуться, оказывалась только часть противоположной стены и завал, образованный отколовшимся углом дома. – Ну, не томи.

Третья изогнулась так, что смогла, наконец, дотянуться до отколовшегося куска, расположенного чуть выше и клацнула челюстями, отгрызая приличный кусок камня и штукатурки.

– Вылезу и срать потом неделю кирпичами будем, – сообщила та, сглатывая.

И снова вновь вцепилась в стену.

***

– Всё ж таки, зря мы Ваньку отправили. Нужно было мне самой.

– А ты не переживай. Всё нормально будет, – заверил Кащей, прикалывая заветную иглу к воротнику плаща, который сушился на одной из усыпальниц.

– С Ваней? Нормально? – скептично спросила принцесса. – Учитывая способность данного индивидуума без каких-либо веских причин соприкасаться с разного рода аспектами бытия, которые любая другая особь, вплоть до морских кишечнополостных стрекающих, обошла бы интуитивно, осмелюсь предположить, что моя тревога не беспочвенна, - и, как обычно, пояснила: – У медуз мозгов больше чем у Ваньки. А инстинкт самосохранения, в сравнении с Ваниным, так вообще заоблачный.

– Да брось ты. Акупунктура вещь научная, поэтому ничего твой Ванька не начудит. Нужные нервные окончания я ему простимулировал, часа на полтора, как минимум хватит. Гением он, конечно, не стал, но прилив крови к мозгу я ему обеспечил. Не будет он чудить. Всё, что нужно, сделает и назад вернется. Главное, чтобы жрать не начал, а то баланс в организме нарушится, кровь от мозга к желудку прильёт и он дураком раньше времени станет.

– Нельзя стать тем, кем ты уже являешься.

– Мудрое наблюдение, – согласился Кащей. – Но ты всё равно не паникуй раньше времени. Недаром же говорят, что дуракам везет.

– Так это дуракам. А ты его на полтора часа нормальным сделал.

– Альтернативы не было. Либо дурак с гарантией, либо нормальный, но с ограниченным сроком годности.

Принцесса заглянула в пустую посудину из-под варева, удачно выпитого Ванькой, повертела её в руках, а затем спросила Кащея, отставляя банку в сторону:

– Кащеюшка, а твоя акупунктура, она чего, правда, такая всемогущая?

– Я не говорил, что она всемогущая. Я сказал, что она научная. А чего нужно?

– Навык один прокачать…

***

Рыжий Шухер и Герр Альт сидели во всё том же дворике у костра и совсем не удивились, когда из-за угла выбежал Серый Волк и рванул прямо к ним.

– Живы! – обрадовано тявкнул Серый.

– Стой, курва мать! – вскочил со своего места Герр.

– Ребята, мне помощь нужна, – подбегая к костру, сообщил запыхавшийся Волк.

– Угу, – хмуро согласился Рыжий. – Теперь и тебе. У вас это с Ваней коллективное, в ловушки входить?

– Да не я в ловушке, – продолжая тяжело дышать, мотнул лобастой головой Серый Волк. – У меня там Горыныч застрял…. – он еще раз мотнул головой, но теперь уже в ту сторону, откуда пришёл и, вдруг, осекся. – Погодите, в какие такие ловушки?

– Аномальные, – пояснил Герр Альт.

– Мы тут, курва его мать, тоже, видишь ли, застряли, – сообщил Герр.

– Да где ж вы застряли? Сидите посреди двора…

– А вот посреди двора и застряли, – сказал Рыжий, вставая с земли. – Сейчас, значит, пример покажу, нагляднее некуда.

Он пошел прочь от костра и отошёл уже метров на двадцать, когда вспыхнул. Серый ахнул от неожиданности, видя как пламя тухнет, а силуэт Рыжего Шухера исчезает вместе с ним. Затем ахнул второй раз, когда такой же всполох пламени появился в противоположной от костра стороне, также метрах в двадцати, и из него вышел невредимый Шухер.

– Вот так, брат, – сплюнул Альт, кивая на подходящего к костру напарника. – В какую сторону не пойди, всё одно, обратно придёшь.

– А спиной вперед, как Ваня? – тут же нашелся Серый.

– Пробовали и спиной, – кивнул Шухер. – Показать?

– Не надо. Понял.

– Охотник наш, – Шухер кивнул на Герра, даже знаками своими пробовал. Всё без толку. Выходишь с одной стороны – входишь с другой.

– Так это чего ж, я тоже теперь? – растерянно спросил Волк.

– А черт его знает! – развел руками Рыжий, поигрывая плетью. – Мефик, после того как ты с шаром прочь рванул, так и сказал, что, мол, без серебряного шара мы ему не интересны совсем, а потому, будем сидеть здесь до тех пор, пока ящерицы хором петь не научатся. Так что, проклятие, вроде бы, для нас двоих соткано было.

– «Ну вот и всё, теперь сидите тут, пока вам ящерицы хором не споют», – процитировал Альт Мефистофелево проклятье.

– Так что, ты, возможно, и можешь выйти.

– А почему ящерицы? – не понял Серый Волк.

– Так посмотри, сколько их здесь.

Серый огляделся и только сейчас увидел за пределами невидимого круга, ящерок разных размеров, черных, покрытых жёлтыми пятнами.

– Так это… это ж саламандры!

– Ага, – подтвердил Альт. – Они самые. Элементали огня.

– Но от этого они не перестают быть ящерицами, – добавил Шухер.

– Очень странно, – заметил Серый. – Саламандры – ночные животные. Ну, в плохую погоду ещё могут на охоту днём выбираться...

– Может и ночные, я в этих ваших биологиях с зоологиями не разбираюсь, – сказал Рыжий. – Но факт остаётся фактом, Мефистофель, как только ты дворами рванул, да чудища его за тобой вслед кинулись, аномальную зону создал, и ящериц этих призвал.

– Ага. Так и полезли со всех сторон, из-под земли, курвы, – подтвердил Герр Альт.

– И как, простите, их петь заставить?

– А хрен его знает.

Серый подошёл к границе круга, за которым в траве и на камнях сидели рептилии, наклонил голову и спросил:

– Вы, вообще, поющие-то? – грустно спросил Серый.

Он хотел было добавить, что вопрос риторический и отвечать на него не обязательно, когда самая крупная из тварей повернула свою сплющенную морду в сторону Волка и беззлобно прошипела:

– С такой пас-с-стью, говорить с-с-слош-ш-шно, не то ш-то пет-т-ть.

– Ай бля! – взвизгнул Серый, отскакивая от говорящей рептилии. – Чтоб меня против шерсти гладили! Разговаривает!

– Это мы тоже от скуки выяснили, – флегматично подтвердил Шухер. – Разговаривают. Да только полезного от них не добьёшься.

– А ну-ка, – сказал Серый Волк и шагнул вперед, за границу невидимого круга.

И появился на противоположной от костра стороне.

– Ага, значит, всё-таки, просто аномальная зона, – кивнул Шухер.

– Только столика волшебного в этот раз не наблюдается, – заметил Альт.

– А как же… А там же Горыныч… – растерянно пробормотал Серый Волк.

***

Рыжий мальчонка вернулся без узелка, но с горящими глазами.

– В склепе принцесса. И мужик с ней пожилой, – протараторил поварёнок. – Одежду развесил по всему склепу, а сам почти голый!

– Н-да. Не успел король Иллиас исчезнуть, а нравы во дворце вон как круто уже поменялись, – печально пробормотал повар. И с еще большей досадой добавил: – а я всё на кухне, да на кухне.

– Да не было у них ничего! – вновь возмутился Иван и принялся объяснять: – Кащей это, его принцесса случайно призвала…

Но повар перебил его, вновь выставляя руки в успокаивающем жесте:

– Хорошо, хорошо! Кащей, так Кащей. Это, в конце концов, личное дело принцессы, с кем по склепу одежду развешивать.

– Да сушит он одёжку-то. Потому что принцесса его в бассейне полоскала, чтобы он сил набрался.

Повар хотел ещё раз сказать, что ничего против фантазий не имеет, но благоразумно подумав, что ещё больше подробностей ему совсем ни к чему, скорчил грустную мину и тоскливо произнёс:

– А я всё на кухне, да на кухне… - а потом спросил у Ивана: – Так чего, бутерброды принцессе не делать?

Ваня задумался на несколько мгновений, окинул взглядом малолетних помощников и сказал стряпчему:

– Готовь свои бутерброды, – вновь посмотрел на поварят и спросил: – Пацанва, одёжка есть, такая как у вас, чтоб на меня размером была?

Мальчишки гурьбой кинулись к подсобке, выбрали там белый фартук, колпак, нарукавники. Один из них подал всё это парню на вытянутых руках.

Ваня напялил колпак, натянул нарукавники, повесил на шею фартук и принялся завязывать его у себя за спиной.

– Дяденька, а вы же Рыцарь? – поинтересовался рыжий, подходя к Ивану, чтобы помочь с завязками.

– Ну, не совсем рыцарь, но хранитель принцессы Юлии, это факт, – важно кивнул тот, поправляя нарукавники.

– А правда, что принцесса Юлия вас придумала, как дракона своего? Или это легенда такая, чтобы у неё в покоях ночевать?

– Да с чего вы взяли, что я придуманный? – взбеленился Иван, пропустив мимо ушей вопрос про ночёвку с принцессой.

– Ну как же! Вот вас не было, а потом вдруг, раз и вы появились. Такое только с придуманными бывает.

– Да никто меня не придумывал. Я всегда был! – возмутился Ваня, чувствуя, как по краю сознания топчутся неясные образы, обрывки разговора, маленькая комнатушка, чай, перевернутая сахарница… Девушка… Принцесса? И добавил: – Только не здесь был.

Напялив на себя кухонную амуницию, Ваня повертелся перед висящим на стене, начищенным до блеска подносом и вынес вердикт:

– Сойдёт.

***

– Непонятно мне, какого рожна он за шаром-то так гоняется? То отдавал его всем налево и направо, то примчался забирать, – пошевелив веткой угли, сказал Шухер.

– Нужен шар зачем-то ему, видимо, – пожал плечами Герр Альт, продолжая точить меч.

Рыжий помолчал немного, а затем спросил:

– Смотрю я на тебя и думаю, был ли в твоей жизни день, когда ты свои мечи не точил? И если не было такого дня, то почему они у тебя до сих пор до шпаг не стёрлись?

– Сталь хорошая, – совершенно серьёзно ответил Альт.

Серый Волк в это время на краю круга разговаривал с ящерками.

– «Мурку» слабо? – спрашивал он у крупной, с локоть в длину рептилии, не переступая заколдованной линии. – А про ухаря купца? Ну хоть про калину-рябину...

– Тебе ну-ш-шно, ты и пой, – шипела ящерица.

– Так я ж не рептилия, толку-то петь?

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе, 7. Прекратить умирать, 8. Выслушать не перебивая

9. Переворачивать с ног на голову

– Пришел в себя? – Юля помахала перед Ваниным лицом растопыренной пятернёй. – Сколько пальцев видишь?

– Все вижу, принцесса, – успокоил Ваня.

Девушка на мгновение удивленно вздернула бровь, но тут же пожала плечами, как бы говоря: «а, собственно, чего ещё от Вани можно ожидать» и с напускной серьёзностью спросила:

– Ты почему без спроса пьёшь всё подряд? Это ж зелье, память отшибающее. Хоть бы спросил.

– Вот же ж, – вставая с пола, проворчал Ваня. – Они тут зельев наварят, этикеток на них не наклеят, а я потом ещё и виноватый. Пить мне хотелось.

Парень повертел головой, с любопытством разглядывая убранство склепа, увидел тело Бессмертного, плавающее в искусственном водоёме, и спросил:

– А Кащей чего в воде киснет?

– Значит, память не отшибло, – заметила Юля.

– Не отшибло, – подтвердил Ванька. – Помню всё. И Мефика, и бороду, и чертей, и Паука. Так чего Кащей-то в воде? Он не утопнет?

– Не утопнет. Он же бессмертный, – подал голос Горыныч, но неуверенно добавил: – вроде бы.

Ваня обернулся и, наконец, увидел маленького змея.

– Етить ты бонсай карликовый!

– Не смешно, – обиделась левая голова.

– Я может и маленький теперь, но и такой могу делов наворотить, – добавила правая.

– Что не всякий взрослый разгребет, – завершила реплику средняя.

– Ну ладно, ладно, чего ты, – примирительно выставил ладони Иван. – Я ж не для того, чтоб посмеяться. Я от удивления.

Он снова огляделся и спросил у принцессы:

– А я чего-то не понял, это где это мы? И почему?

– В склепе фамильном.

– А зачем?

Принцесса быстро рассказала ему о событиях, в которых Ваня не принимал участия. О том, как советник-маг ворвался в зал, о том, как швырялся магическими сгустками энергии, как оцепенели от неожиданности темноделы, как Кащей, схватив уменьшившегося Горыныча, сиганул в окно, а сама она ушла через потайной ход.

– Дела-а-а-а, – протянул Ваня. – Ну, значит, надо идти бить морду.

– Кому?

– А всем, кто там неправ, – и направившись к дверям склепа, скомандовал: – За мной!

– Да погоди ты! – одернула его Юля. – Кто пойдет? Я – хрупкая и беззащитная? Микроавтоген? Булькающий в бассейне Кащей?

Она села на бортик искусственного водоема и принялась качать плавающее в нем тело Бессмертного.

Ваня замер у двери, взявшись за ручку и приоткрыв ее всего на несколько сантиметров. Принцесса обрадовалась, что смогла остановить неотвратимого, как локомотив, Дурака. Но следующая его фраза объяснила совсем иную причину заминки.

– Идет кто-то, – сообщил Иван, глядя в щель, и потянулся за мечом.

Принцесса затаила дыхание.

– А, не… показалось.

– Так показалось или идёт?

– Идет, – взволнованно сообщил Иван. И неуверенно добавил: – Кажется.

Юля испуганно смотрела на прислонившегося к двери и выглядывающего наружу через тонкий зазор Ивана, подбирая выражение покороче, чтобы охарактеризовать Ваню без лишних слов, но ёмко.

– Или идёт.

– Так идёт или кажется? – нервно уточнила принцесса.

– Кажется, идёт.

– Креститься надо, когда кажется, – буркнула принцесса и продолжила полоскать плавающее в водоеме тело Кащея.

Пульс у бессмертного присутствовал, кожа приобрела розоватый оттенок, и даже синее пятно от удара магической энергией почти полностью рассосалось, но в себя он почему-то приходить не спешил.

– Ага, я пока креститься буду, оно, может, как выпрыгнет! – насупился Ваня. – Поэтому я лучше сразу предупрежу. Кто предупрежден, тот вооружён.

Юля, качнув тело Кащея в воде ещё раз, встала с бортика и подошла к двери, возле которой стоял Иван.

– Ты уже пятый раз говоришь, что кто-то идёт, а потом говоришь, что показалось.

– Ну, так если мне показалось.

– Когда кажется… – начала было принцесса, но осознав, что говорила это только что, сплюнула: – Тьфу на тебя!

– Чего это?

– Потому что с тобой всякая попытка ведения конструктивного диалога, вне зависимости от объёма прилагаемых усилий удержания беседы в русле логики, в обязательном порядке заходит в тупик, либо становится цикличной, а это не способствует взаимопониманию, – объяснила принцесса и по сложившейся традиции пояснила: – проще говоря, тяжело с тобой разговаривать.

– А с тобой, значит, легко, да? – возмутился Ванька. – Нагородит, набубнит, натараторит, где можно тремя словами сказать…

Парень замолчал на полуслове и в который раз прислушался. Затем вновь посмотрел одним глазом в приоткрытую дверь склепа. После чего, естественно, сообщил:

– Идёт кто-то.

– Опять?

– А, не, – махнул рукой Ваня. – Показалось.

– Да чтоб тебя… – выругалась Юля.

Со стороны искусственного мини-водоёма послышался всплеск, и голос Кащея буднично предупредил:

– Смотри, Ваня, чтобы не было как в притче про мальчика и волков.

– Кащеюшка! – обрадовалась Юля.

– Ожил! – пропищала облегчённо одна из голов Горыныча.

– Какой притче? – не понял Ваня.

В отличие от остальных, возвращение Бессмертного к жизни он принял как само собой разумеющееся.

– В одном селении жил мальчик, которому доверили пасти стадо коров, – принялся рассказывать Кащей, выбираясь из бассейна, в котором отмокал. – И вот однажды, будучи на пастбище за селом, мальчик закричал «Волки! Волки!». Крестьяне похватали вилы, косы и поспешили на выручку. Прибежали, а там нет никаких волков. «Ты чего орал?», спрашивают. А он руками разводит. Говорит, мол, что показалось ему.

– Ну, бывает такое, что мерещится всякое, – согласился Ваня. – Особенно, когда ответственность на тебе большая.

– Так вот. Только разбрелись все по своим делам, а мальчик опять «Волки! Волки!». Все снова на пастбище, от волков стадо спасать. А волков опять никаких нет, – Кащей попрыгал на одной ноге, наклонив голову на бок, вытряхивая воду из уха. – Опять показалось мальчику. Понимаешь?

– Прекрасно понимаю. Мне, вон, уже пять или шесть раз мерещилось.

Бессмертный тяжело вздохнул, но продолжил:

– И в третий раз позвал, и в четвёртый. А на пятый-шестой раз крестьяне плюнули на это дело, и когда мальчик кричал своё «Волки! Волки!», все решили, что опять ему мерещится. – Кащей сделал театральную паузу, после которой завершил рассказ: – И не пошли спасать стадо.

– И?

– А в этот раз, когда не побежали крестьяне, оказывается, волки на самом деле пришли.

– И?

– Коров всех перегрызли.

– И?

– Мальчик чудом спасся.

– Ну?

– Так мальчик звал уже на самом деле, по-настоящему, но ему никто не поверил.

Парень помотал головой.

– Подожди, не пойму я чего-то. Ты сказал, что это притча, правильно? – недоумевающее посмотрел на Бессмертного Ваня. – А мораль-то в чём?

– В том, что если ты будешь панику поднимать без дела, тебе могут не поверить, когда что-то на самом деле случится.

Иван пожал плечами и вынес вердикт:

– Дураки.

– Кто? – не понял Кащей.

– Крестьяне.

– Почему? – изумлённо уставился на Ваньку Бессмертный.

– Ну, мальчик же явно не своих коров пас.

– А… – открыл рот Кащей, но так и не нашёлся, что сказать.

А Ваня продолжал развивать мысль:

– Вот ты сам подумай, у какого мальчика из деревни может быть целое стадо коров? Обычно выбирают пастуха из деревенских, а он пасёт бурёнок со всего села, – как само собой разумеющееся принялся пояснять Ваня. – Так и тут наверняка было. Вот и непонятно мне, кому хуже сделали крестьяне, когда на его крик о помощи не прибежали? Себе же получается хуже и сделали, потому что их коров погрызли.

– А… – растерянно повторил Бессмертный. Потом переменился в лице и, махнув рукой, сказал: – Да ну тебя! Всё с ног на голову перевернул. Тебе поучительные истории рассказывать, только притчи поганить.

– А чего я-то? – почесал затылок Иван. – У тебя, значит, притчи нелогичные, а я виноватый…

– Да хрен с ними, с притчами, – подала голос наблюдавшая за разговором принцесса: – Кащеюшка, с тобой всё в порядке?

– Да, кстати, – согласился Ваня. – Всё в порядке с тобой? А то плавал там, как неживой. Я уж и выспаться успел и проголодаться.

– Ага, – хмыкнула Юля, – выжрал целую кружку зелья и хоть бы хны ему.

– Я ж не знал, что оно снотворное.

– Не снотворное, а память отшибающее.

– Да не отшибает оно память!

Принцесса пожала плечами.

– Возможно, причина в том, что данная субстанция создавалась в спешке, так сказать, на скорую руку и компоненты добавлялись на глаз, а время приготовления отмерялось по внутренним часам, которые, как известно, не отличаются точностью. Плюс, нестрогое соблюдение большей части технологических процессов повлияло на конечный эффект, – Юля набрала воздуха в грудь и подытожила: – Выжрал Ваня всё, не дав настояться.

– Ну и хорошо, что не настоялось. Спал как младенец. Без видений всяких. Так что, рецептик-то в обеих вариантах сохрани. Хоть так хоть эдак штука полезная.

– Кстати, о видениях, – напомнил о себе Кащей. – Я пока вне себя был, странные вещи мне виделись…

* * *

– Э! Прекратить умирать! – донеслось до Кащея, будто сквозь слой ваты. – Ты ж бессмертный…

Внезапно накатившая слабость исчезла также быстро, как и появилась. Он открыл глаза и увидел перед собой поросячий пятак.

– Чего? – не понял Кащей.

– Прехрхрхратить ухрхрмирать, – прохрюкал пятак.

Кащей помотал головой и сфокусировал взгляд: заросшая жёстким ворсом свиная рожа, увенчанная рогами. Правый кулак Бессмертного рефлекторно рванулся вперед, но прошёл сквозь морду демона. Кащей ударил другой рукой, но и левый кулак прошёл насквозь. Свиноголовый же с легкостью схватил Бессмертного, взвалил себе на спину и куда-то поволок, совершенно не напрягаясь, будто пушинку.

Кащей, не в силах сопротивляться, только и мог, что разглядывать окружающий его антураж. Подземелье, потолок которого терялся где-то во тьме, уходящие ввысь колонны, примитивные очаги, над которыми висят надраенные до блеска котлы и сковороды, снующие туда-сюда черти.

– Разжигай! – взвизгнул тот, который волок Кащея.

И остальные засуетились, принялись подкладывать дрова, раздувать огонь от тлеющего уголька, принесённого одним из бесов. А чёрт, который тащил Кащея, с веселым хрюканьем закинул Бессмертного в котёл.

– Вы чего творите, ироды? – возмутился Кащей.

Но черти, не обращая на него внимания, продолжали колдовать над котлом. Кто-то доливал воду, кто-то нес ещё дров, кто-то дул на огонь.

– Душа-душонка! – потирая ладони, бормотал маленький чёрт, пританцовывая на борту котла. – Свеженькая, новенькая. Грехи будем вываривать.

Кащей попытался ухватить беса и стащить к себе в котёл, но руки всё также проходили сквозь цель.

– Душа-душонка, – продолжал приплясывать тот.

А вода между тем становилась горячее. Бессмертный попробовал выбраться из котла, но какая-то неведомая сила отталкивала его от края каждый раз, когда он подплывал к нему. Кащей ещё несколько раз попытался схватить танцующего на краю котла беса, но, в конце концов, осознав бесполезность затеи, плюнул на это дело и принялся оглядываться по сторонам. И как раз вовремя.

– …хоть перенестись куда угодно, хоть принцессе помочь, хоть чёрта за бороду подёргать…

Донёсся до него знакомый голос. Кащей обернулся на звук и увидел как Иван Дурак, с криком:

– Оп-па! Мечты сбываются! – достаёт из-за спины здоровенный меч с волнистым лезвием.

А в следующее мгновение всё завертелось с ураганной быстротой: зазвенели котлы и сковороды, падающие со своих мест, заверещали-запищали черти, во все стороны полетели кровавые брызги вместе с конечностями.

– Так их, Ваня! – радостно кричал Кащей из котла. – Покажи нехристям, почём фунт соли!

Но Ваня, судя по всему, не видел и не слышал Бессмертного. Он просто продолжал размахивать мечом налево и направо. А когда черти закончились, принялся переворачивать оставшиеся котлы, в том числе и тот, в котором плескался Кащей.

– Аккуратнее, Ваня! – прокричал Бессмертный, выливаясь вместе с кипятком из котла.

Но Иван по-прежнему не видел его и не слышал. Он остановился, оглядел поле боя и протянул, задумчиво почёсывая затылок:

– Непоря-а-адок.

После чего прислушался и уверенно направился в ту сторону, откуда доносились какие-то странные, отдалённо напоминающие попойку звуки.

– Ваня! Погоди, – уже не надеясь, что парень его услышит или увидит, прокричал бесплотный Кащей и поспешил вслед за Иваном, чтобы стать свидетелем второй серии избиения чертей и демонов всех мастей, включая блудниц и абсолютно невероятных бесов с торчащими изо лба, будто клюв у дятла, первичными половыми признаками. Их Ваня тоже рубил без тени сомнения на лице. Демоны, если и видели Бессмертного, то в суматохе просто не обращали на бесплотный дух никакого внимания.

Особенностью вечеринки был бородатый, патлатый, не от мира сего мужичок, с интересом наблюдавший за происходящим и яростно порыкивавший что-то несуразное, когда Ивану удавалось искромсать кого-то особо виртуозно.

Странного мужика Ваня не тронул, хотя поинтересовался у него, не чёрт ли он. Наоборот, перекинувшись парой слов с патлатым, Ваня пошел в следующее помещение и снова устроил геноцид чертям. Возможно, за этой комнатой последовала бы и ещё одна, но, откуда ни возьмись, появился Мефистофель, которого Ваня дернул за бороду и мгновенно успокоился. Уж что-что, а располагать к себе Мефик умел виртуозно.

Когда речь зашла о серебряном шаре, Кащей насторожился и обратился в слух.

– Серебряный? Желаний исполнитель? – уточнил у Ивана Мефистофель.

– Блестящий, да. Но проб на нём не видел.

Ненавязчиво Мефик выведал у Ваньки, где тот видел шар и по щелчку пальцев перенес Ивана куда-то. По его словам, к принцессе.

– Балладу напишу, – мечтательно сообщил патлатый мужик, сопровождавший Ваню и всё время рычавший что-то несуразное. – Про богатыря, творящего трэш и угар в адской тьме кривым мечом. Ну а чо? Тащемта, полностью в духе старой доброй «Коррозии», например.

– Я скоро, – сообщил Мефистофель патлатому и позвал чертей: – А ну, друзья мои, давай, бегом за мной! Шанс упустить нельзя ни в коем случае такой.

Щелкнул пальцами и исчез вместе с многочисленной оравой демонов и бесов, оставив патлатого в одиночестве.

Патлатый же побродил по оставленному Ваней бардаку, нашел уцелевшую бутыль с мутной жидкостью, фальшиво пропел «огненной водой наполняй стакан», наливая в приличную по габаритам глиняную кружку, залпом выпил и оглядел поле недавнего боя окосевшим взглядом. Поднял стол, поставил рядом стул. Открыл чудом уцелевший шкаф и, достав оттуда лист пергамента, чернильницу с пером, вернулся к столу. Ещё раз плеснул в кружку, также залпом выпил и принялся писать, время от времени макая перо в чернильницу и озвучивая то, что записывал на пергаменте.

– Рыцарь рубит на куски вечных воинов сатаны. На кривом мече кишки рыцарь вышибет мозги… неплохо, например, – снова окунул перо в чернильницу и продолжил: – Ливер демонов и фарш, кровь струится по стене, Мефистофель с бородой будет мелко измельчён.

– Заговори он такими стихами с Мефистофелем, – пробормотал себе под нос Бессмертный, – того б кондратий накрыл от такой рифмы.

А патлатый продолжал:

– Так-так-так. Отлично. Отлично. Теперь, например, припевчик, – налил третий раз, выпил, немного потаращился в потолок, о чем-то размышляя, и вдруг принялся рычать, подхрюкивая не хуже свиноподобных чертей, которых Ваня совсем недавно в изрядном количестве нашинковал в этом и соседних помещениях: – Рыцарь рубит, рыцарь крошит, рыцарь классный, рыцарь может. Рыцарь классный, рыцарь рубит. Рыцарь сатану погубит!.. Во! Точно!

Патлатый вскочил так резко, что уронил стул, на котором сидел, свернул пергамент в рулон и со словами:

– А теперь, тащемта музычку надо и танец поставить с голыми девками, например, – покачиваясь, побрёл к единственной оштукатуренной стене, которая услужливо отодвинулась в сторону, открыв проход в ослепительно белую комнату, со странным устройством в центре. Тыкнул в какую-то кнопку.

– Встаньте в круг, – раздался голос ниоткуда.

– Да стою, – отозвался патлатый. – Не первый раз вроде как.

– Возьмитесь за поручни, – приказал голос.

– Да запускай уже телегу, не гунди, например.

– Закройте глаза.

– Ой, ну вот не начинай, а? Я, тащемта, в своей жизни всякого видал. Поехали уже.

– Дышите глубоко, – монотонно продолжал инструктировать голос.

– Телега несмазанная, скрипучая, крестьянская, – продолжал возмущаться патлатый.

Затем свет потух и патлатый мужик исчез.

Кащей подошел поближе к устройству – свет снова вспыхнул, сделав комнату ослепительно белой. Настолько, что складывалось ощущение, будто странное устройство стоит посреди пустоты.

– Встаньте в круг, – раздался голос ниоткуда.

Кащей послушался.

– Возьмитесь за поручни, – скомандовал голос.

Кащей протянул руки к железкам, торчащим по бокам, и пальцы снова прошли сквозь.

– Закройте глаза.

Бессмертный вновь выполнил требование.

– Дышите глубоко, – монотонно продолжал инструктировать голос. – Идёт кто-то. А, не. Показалось.

Осознавая, что механический голос плавно трансформировался в голос Ивана, Бессмертный открыл глаза, понял, что плавает в воде и сказал:

– Смотри, Ваня, чтобы не было как в притче про мальчика и волков.

* * *

– Тю! Дык то не видения были, то я и был. Мефика за бороду ж дёргал?

– Дергал.

– Ну вот. Точно я. А патлатый – это Паук. Как я – Дурак, так он – Паук, – объяснил Ваня. – Эх, хорошо, что он про меня сочинил. Я, признаться, давно мечтал, чтоб о моих подвигах былину сложил кто-нибудь. А тут, видишь, всё само случилось. И Мефик этот, добрый малый.

– Ты, Ваня…

– Дурак?

– Непосредственный какой-то, – постарался смягчить формулировку Кащей. – А причинно-следственные связи – это совсем не твоё.

– Почему не моё? – спросил Ваня. И тут же добавил ещё один вопрос: – А чего это такое причинно-связи?

Кащей посмотрел на Ивана с сочувствием и попытался объяснить.

– Мефик, думаешь, зря у тебя про шар выспрашивал?

– Про шар?

– Ну да. Где ты его нашёл, да где обронил, – принялся, как малому ребенку, объяснять Бессмертный. – Думаешь, так просто?

– Участливый же. Мечту исполнить помог. И, главное, я его за бороду дёрг! – а он даже возмущаться не стал.

– Ага. И быстренько тебя не обратно к друзьям отправил, а сюда, в склеп, да?

– Ну да. Я же принцессе помочь… – остановился Иван на полуслове, осененный осознанием. – Ах же ж, он сена кусок, козой переваренный!

Изменившийся в лице Ваня растерянно оглядел компанию.

Тут подал голос мини-Горыныч, как обычно, торопливо перебивая сам себя:

– У тебя на лице, Вань, целый спектр вопросов.

– От «Кто виноват?» и «Что делать?»…

– До «Куда бежать?» и «Кого пиздить?».

– И «Как бы это реализовать побыстрее?» тоже в глазах читается.

Ваня повертел головой, нашёл глазами Юлю и спросил:

– Слушай, принцесса, а у тебя случайно какого-нибудь ковра-самолёта нет в замке?

– Возможно, какие-либо параллельные миры, расположенные в том же векторе, что и тот, в котором нам выпала честь находиться, в некоторых аспектах разнятся настолько, что предметы подобного плана являются неотъемлемой частью оных, однако в нашем королевстве отродясь такой сказочной поебени не было.

– Жаль, – разочарованно выдохнул Ваня. – А то быстро метнулись бы в Гнилые Горы.

– Быстро можно было, пока Горыныч нормальных размеров был.

– Не в размере дело! Я и сейчас быстро могу.

– Так сгоняешь, а? А то чего-то я переживаю за Серого. Он, конечно, не глупый, но пропадет там без меня.

– Ага, – синхронно кивнул мини-Горыныч всеми тремя головами, и в следующее мгновение взмыл под потолок, описал круг и пулей вылетел через остававшееся целым стекло.

– Одни дураки кругом! – в сердцах принцесса плюнула вслед Горынычу. – Ну, было ж уже разбитое! На кой чёрт в целое-то темяшиться?

* * *

Драка была недолгой. Все трое, не сговариваясь, прекратили бить, хлестать и кусать, когда стало ясно, что раны убитых бесов затягиваются и те, возвратившись к жизни, снова бросаются в бой, как будто и не протыкали их мечом, не рассекали кожу до внутренностей кнутом, не отрывали зубами конечности. Уже вскоре демоны вставали и об их недавних травмах напоминали только не покрытые мехом нити шрамов, да отшибленные рога, которые почему-то обратно не прирастали. К тому же, черти не спешили убивать ни Рыжего с Альтом, ни Волка и поэтому, когда кольцо бесов в очередной раз пополнилось восставшими, а окружённая троица опустила оружие, завязался диалог.

– Сопротивление, поверьте, бесполезно, – сообщил Мефик троице, взятой в кольцо рычащих, шипящих, блеющих и хрюкающих демонов. – А всё могло закончиться чудесно. Ведь я не собирался нападать, а то, что нужно мне, хотел забрать.

Противиться Мефиковской манере разговора было сложно. И Рыжий решил не заморачиваться по этому поводу. В конце концов, какая разница, как ты говоришь, если мысль при этом доносишь до собеседника доходчиво и внятно. Глядя на результаты потасовки, и одновременно разговаривая с Мефистофелем, он переживал только о том, чтобы Серый не только слушал разговор, но и понял. А поняв – среагировал так, как должно.

– Да и не думали сопротивляться. Тебе б не так внезапно материализоваться. Ты к слову мог бы и без свиты появиться – так проще было б нам договориться. Растолковал бы нам по-человечьи и мы б за зря твою не били нечисть.

– Так я ж сказал: милейшие, внимание, я мирное и доброе создание и кое-что хотел бы предложить… Послушать было надо, а не бить!

– Рефлексы, брат, сработали, прости. Ты появился так внезапно на пути. Я даже обалдел слегка, признаться. Куда сейчас смотрю – это двенадцать, – Рыжий говорил и думал, что именно способность заставить всех разговаривать в рифму, передающаяся словно вирус по воздуху, сыграет против Мефистофеля.

– Двенадцать?

– Да. Прицел на три часа. Нет смысла, но есть рифма – чудеса! – краем глаза Шухер видел, как дернулись уши у Серого Волка, когда в разговор стала вплетаться околесица.

Серый пристально посмотрел на Рыжего, держащегося за лямку походной сумки, перекинутой через плечо, а потом, будто что-то отсчитывая, повернул голову приблизительно на сорок пять градусов и кивнул, будто собственным мыслям.

Мефик же, хоть и понимал, что что-то не так, оказался менее сообразительным и спросил:

– Часы? О чем ты, Рыжий? Что несешь? Сними с плеча суму, на пол положь. Я вижу по глазам – затеял что-то. Неужто обмануть меня охота?

Герр Альт, так и не спрятавший свой меч, также с интересом наблюдал за разговором, но, видимо, задумки Рыжего не понял. Или делал вид, что не понял.

– Тебя? Да я не стал бы рисковать! Да и какой мне смысл тебя кидать? – Шухер, поворачиваясь к Волку, интонациями выделил слово «кидать». – Тебе любую хитрость разгадать, как с одного до тройки просчитать. – Согласен, Серый, что до трех?

– Конечно, да.

– Ну, что ж, я воз… вращаю шар тогда? – спросил Шухер, завершая очередное четверостишие и снимая котомку с плеча.

Довольно ухмыляющийся Мефистофель начал протягивать руку, но тут Серый Волк рявкнул:

– Вращай, – и сорвался в ту сторону, где, по его разумению, стрелки часов показывали бы три, если положить их на землю, а за двенадцать принять направление взгляда Рыжего Шухера.

Альт тоже внимательно следил за разговором, и тоже понял всё, что требовалось. Потому что в тот момент, когда Серый сорвался с места, охотник на чудовищ сложил из пальцев знак и рывком выставил ладонь в том направлении, в котором устремился Волк.

Видя как демоны и черти разлетаются под воздействием упругой волны воздуха, слетевшей с пальцев Герра, а Серый Волк стремглав несется в открывшийся коридор, Рыжий ухватился за ремень сумки, словно метатель молота на олимпиаде, сделал три оборота вокруг себя и разжал руки. Получившая дополнительное ускорение за счет вращения сумка пролетела высоко над головами чертей. Те, задрав головы, ещё провожали глазами летящую котомку, когда Серый подпрыгнул на бегу, клацнул в воздухе зубами, поймав её за лямку и стрелой понесся в ближайшие дворы.

* * *

Ваня некоторое время смотрел на разбитое витражное окошко под самым потолком, а затем, грустно вздохнув, сказал принцессе:

– Жалко всё-таки, что ковра-самолёта у тебя нет. Я б Горынычу компанию составил, – Ваня прошелся туда-сюда. – Да его, по совести, и отпускать-то одного боязно. Он во-о-он какой маленький. Чем он там поможет?

– Ты, Ваня, не волнуйся за змея-то. Он и маленький дел натворить может таких, что и не всякому большому в голову придет.

– Да как же не волноваться? Здесь маг, которого непонятно как одолевать. Там, – Ваня неопределенно мотнул головой, – Серый в беде!

– Да погоди ты переживать. Ты ж наверняка не знаешь, в беде он или нет.

Ваня призадумался.

– С одной стороны, верно – не знаю. А с другой, я ведь волнуюсь за него.

– Ну, смотри, Вань. Из любой ситуации есть два выхода. Или что-то делать или не делать ничего. Мы сейчас можем что-то сделать?

– Можем.

– Что?

– Пойти магу в бубен настучать.

– Тебе, я смотрю, мало того, что он Кащея играючи вырубил, а тебя в Гнилые Горы зашвырнул? – спросила принцесса с сарказмом. – Кстати, тоже играючи. Чем ты против него биться собираешься?

– Кладенцом, – невозмутимо ответил Ваня, отвязывая тесёмку и доставая из-за спины меч.

– Эх, – грустно проговорил Бессмертный. – И не объяснишь же дураку.

– Да чего тут объяснять, – с момента, как Кащей навёл Ваню на мысль о том, что Волку может грозить опасность, Иван не находил себе места. – Надо идти и бить морду.

– Кому?

– Всем.

– Всем?

– Всем, кто не прав, – поправился Ваня. – За мной!

И направился к дверям склепа, поигрывая кладенцом.

– Вот как у него получается любой разговор с ног на голову переворачивать? – спросила принцесса.

Но пошла следом за Иваном.

За ней, вытащив из приоткрытой могилы двуручник, шлепая мокрыми ногами по плиткам пола, двинулся Кащей.

– Чего в голове у этого человека? – спросил он сам себя.

Ответа на этот вопрос, как ему казалось, не было ни у кого.

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе, 7. Прекратить умирать

8. Выслушать не перебивая

Юля очень сильно задумалась, пытаясь в который раз смириться с тем, что нынешняя её жизнь в теле сентерийской принцессы – всего лишь сон. Она присела рядом с небольшим искусственным водоёмом, который её отец возвел у восточной стены склепа, как он объяснял, для того, чтобы обстановка была ещё более умиротворенной и настраивала на философский лад. Memento mori, как говорится. А где ж о ней мементо, как не в склепе, рядом с покойничками-то?

Не давало ей покоя и знание о том, что её отец, по версии Сентерии – король, а по версии реальности – библиотекарь. Принцесса размышляла, что это? Её фантазия, спроецировавшая образ библиотекаря на образ короля или библиотекарь Илья Зеленый также, как и она, путешествует по… а по чём? По снам? По другим реальностям?

Из раздумий девушку вырвал тоненький писк за разбитым окошком:

– Ау, принцесса престарелая! Сколько я тут кряхтеть должен?

– Мы.

– Да, мы. Сколько мы тут кряхтеть должны?

– Ты там спишь, что ль?

– Дверь открой!

– Открывай, пока нас не рассекретили!

Юля помотала головой, избавляясь от мрачных мыслей, которых успела надумать изрядное количество с того момента, как Кащей потерял сознание.

– Открой ворота, – вновь пропищали с той стороны разбитого окна.

– Корзинка в окошко не пролезет.

Сообразив, что это пищит вернувшаяся уменьшенная копия Горыныча, девушка, отодвинула массивную дверь склепа и впустила запыхавшуюся рептилию внутрь.

– Какая корзинка?

– Тяжёлая!

Змей, непрерывно махая крылышками и едва отрывая корзинку от земли, втащил её внутрь склепа и скомандовал:

– Закрывай.

Юля вернула дверь в прежнее положение и спросила ещё раз:

– Так чего за корзинка-то?

Змей, важно вышагивая по полу склепа и синхронно дергая головами, будто трехголовый голубь, принялся говорить всеми пастями, перебивая и одновременно дополняя самого себя:

– Ты ж сама попросила тебе дурмана принести.

– И ягод.

– Ага, и ягод для памяти.

– От памяти.

– Мутных, короче.

– И? – не поняла принцесса.

– Ну а как я всё это в своих маленьких лапках приволоку? – задрав головы и недоумевающее уставившись на Юлю, спросил Горыныч. – Вот и прихватил там по пути корзинку.

– Короче, чего просила, всё принёс. И там ещё кружка железная, чтоб зелье было в чём настаивать, – тоненько пропищала левая голова и вдруг возмущенно тявкнула: – Ах ты, погань мелкая.

После чего побежала куда-то между надгробий, выдыхая маленькие огненные факелочки.

Юля некоторое время удивленно наблюдала за Змеем, а потом спросила:

– С тобой всё в порядке, автоген ты карликовый?

– Ненавижу тварей! – донеслось откуда-то из-под гробниц.

И вновь принцесса услышала звуки выдыхаемого пламени.

Девушка села рядом с лежащим без памяти Кащеем, пощупала пульс на его шее, убедившись, что тот, хоть и замедлен, но присутствует, а затем сказала, повернув его голову к себе:

– Я вот, пока при памяти, знаешь, чего тебе сказать-то хочу?

Кащей закономерно не ответил, но это не смутило девушку, и она продолжила под возмущённое попискивание мини-Горыныча и доносящиеся откуда-то из-за мраморных плит звуки, отдаленно напоминающие выдохи ярмарочного факира:

– Глаза б мои вас с Горынычем не видели. Потому что в печенках вы у меня сидите за несколько прошлых жизней. Но люблю я вас, уродов…

– И тебя сожгу, – тоненько пообещал Горыныч кому-то, мелькнув между плитами и снова куда-то дыхнув пламенем.

Юля замолчала, проводив взглядом рептилию, но как только змей пропал из виду, вновь повернулась к бессознательному Кащею и продолжила:

– Я, когда при памяти, хочу, чтоб эта восхитительная дичь с прыжками из одного сна в другой, закончилась раз и навсегда. Но, это когда при памяти, – девушка подняла руку, выставив указательный палец вверх. – А пока я не помнила всех этих прыг-скоков из сюжета в сюжет, то, смею тебя заверить, вполне прекрасно себя чувствовала в роли девочки-принцессы.

– Паскуда мразотная, – с писком пронесся Горыныч в другую сторону, явно продолжая на кого-то охотиться.

Юля вновь проводила его взглядом. И вновь повернулась к Бессмертному.

– Так вот, всё бы было ничего, если бы петли эти сюжетные не стали переплетаться: ты с рептилией, Ванька с Волком, Том Сойер престарелый, Зона, ведьмак этот, чтоб у него эрекция всегда была как в первую ночь нашей встречи… – Юля на несколько мгновений замолчала, раздумывая и, в конце концов, сочла нужным пояснить: – Это я так говорю, не потому что он мне в душу сильно запал. Это я потому говорю, что только добра всем желаю…

– Ага, падла! – взвизгнуло откуда-то из угла склепа.

– Так вот, желать-то я добра вам всем желаю, но если б вы знали, как это всё меня достало. А хотя, – принцесса махнула рукой: – Ты ж в курсе, ты ж сам меня в реальность провожал-то.

Запыхавшийся Змей Горыныч с важным видом вышел из промежутка между усыпальницами и сообщил:

– Кого видел – всех пожёг.

– Кого пожёг?

– Тараканов, – брезгливо поморщились все три морды. – Ненавижу тварей. Хрустят так противно. Фу!

– Так ты за тараканами, что ль, бегал?

– Так они живучие знаешь какие? Фактически бессмертные. Их только огнём и можно… – начала объяснять правая голова.

– Ага, – подхватила левая, – их можно закрыть в банку с ядом и продержать там хоть десять дней!

– И им хоть бы что! – продолжила средняя голова.

– Открываешь, отпускаешь, они до воды доползут, суки эдакие, водичкой отпаиваются, и опять, как ни в чём не бывало, топ-топ-топ…

– В смысле? – не поняла принцесса.

– Ну, устроены они так. Пьют воду и этой водой все яды из них вымываются. Любые. Хоть порошковые, хоть жидкие, хоть даже остатки излучения какого, – объяснила правая голова мини-Горыныча. – Кащей у себя в замке чего только с ними не делал…

– Даже замораживал… – подхватила средняя.

– Так, оттаивают, сучье племя, и дальше ножками своими топ-топ-топ… – добавила правая голова.

Дальше головы пискляво затараторили совсем без пауз:

– А замок-то на болоте стоит…

– Сырость постоянная…

– Я уж говорил ему, давай спалим твой замок к чёртовой матери, да новый построим.

– Потихоньку, не спеша…

– Ты ж Бессмертный!

– Куда тебе торопиться?

– А он упёрся, как баран, и говорит, мол, тараканы, они тоже своего рода бессмертные…

– А какие ж они бессмертные, если в огне горят за милую душу?

– Воняют только противно, когда жжёшь их…

– Отпаиваются, говоришь? – лукаво посмотрела на маленького Горыныча сверху вниз Юля.

– Ага, – синхронно подтвердили все три головы.

– И от этого, значит, бессмертные?

– Ну, Кащей так говорил.

Девушка повертела головой, увидела тот самый искусственный водоём и с задумчивой веселостью спросила:

– А как там в сказках Кащей силу-то обретал после заточения? Когда в темнице сидел, и цепи порвать не мог. С чего там всё началось?

– Эм… – задумались все три головы.

– Води-и-и-ички он просил попить, – сказала принцесса и легонько щёлкнула среднюю голову Горыныча по носу.

– А ну-ка, помоги-ка мне, чем сможешь, – попросила Юля, вставая с пола, хватая Бессмертного за руки, упираясь ногами в пол и начиная волочить. – Сука, костлявый, а тяжелый.

Принцесса, под подбадривающее повизгивание Горыныча, доволокла Бессмертного до мини-водоёма и, перевалив его тело через бортик, вынесла вердикт:

– Ну, чо, пусть отпаивается.

Затем девушка соорудила подобие очага из камней, раскурочила одну из деревянных лавок, сложила обломки досок в очаг и скомандовала Змею:

– Поджигай.

Тот прицельно выдохнул на щепки и в склепе затрещал костёр.

Принцесса зачерпнула в железную кружку воды, поставила её над огнём, высыпала внутрь ягоды и принялась помешивать варево, следя за тем, чтобы оно не закипало.

– В замке чего творится? – спросила она у Змея.

– Да мы ж разве смотрели? – пропищала средняя голова.

– Вжух – туда, вжух – сюда. Корзинку стырили, сложили в неё, что надо, и бегом назад, – пояснила левая.

– Но шумело там чего-то, – нахмурилась правая мордочка Горыныча, – припоминаю, шумело.

– А как шумело? – спросила принцесса.

– Как бардак, – категорично заявила правая. – Как бардак.

Немного помолчали. Затем средняя голова Змея поинтересовалась:

– И чего ты, действительно пить эту жижу свою планируешь?

– Угу, – кивнула Юля, помешивая варево. – Смущает меня только то, что эффект у него кратковременный. Но, думаю, это прекрасно решается увеличением количества ингредиентов.

– Так ты же тогда не только нас забудешь, ты всё забудешь.

– Угу, – снова кивнула принцесса. – В этом и суть.

– Странная суть какая-то, – покачал головами Горыныч, взмывая вверх и перелетая на одно из надгробий. – Как же ты собираешься у мага этого королевство отвоёвывать обратно, если не будешь помнить ничего?

– А я не собираюсь ничего отвоёвывать, – флегматично сообщила Юля. – Мне главное забыть, что у меня за спиной уйма жизней, от которых я устала. И хоть каждая из них – сон, который вложен в сон, а тот, в свою очередь, тоже вложен в сон, я-то их все помню.

– Прям все-все-все от начала до конца? Каждую?

Девушка задумалась на какое-то время, а потом, вдруг просияла:

– Блин! Не помню, что было после того, как я варево это с огня сняла! – радостно сообщила она. – А это о чем говорит?

– О чем? – удивлённо пискнул Горыныч.

– О том, что предопределенности не существует, – уверенно сказала принцесса и, высыпав в кружку ещё две горсти ягод, взяла щепотку зерен дурмана и засыпала их в кружку с готовящимся зельем.

– Почему не существует?

– Потому что, если б существовала, я бы смирилась с тем, что не помню. А так, вон, видишь, – девушка кивнула на начинающий закипать настой, – использую шанс.

* * *

Пепелище впечатляло. Остов небоскреба выглядел как нагромождение искорёженных железных балок, распустившихся к верху то ли мистическим черным цветком, то ли костями уродливой гигантской лапы невообразимого чудовища. И хоть хлопья копоти уже осели, сделав всю площадь, на которой стояло здание, чёрной, от пожарища до сих пор исходило тепло.

– Да с чего вы вообще взяли, что этот ваш исполнитель желаний тут лежал? – пожал плечами Ванька. – Стал бы он тут лежать, когда его отсюда уже выносили. Вы ж сами рассказывали. Да и Яга с ним носилась, как дурак с писаной торбой.

Альт и Шухер уставились на Ивана с лицами, на которых была ярко выраженная помесь недоумения и желания набить Дураку лицо.

– Вань, ты охренел? – спросил Серый Волк то, что вертелось у обоих мужчин на языке.

– Чего это? – набычился в ответ Ванька.

– Да того это! Если раньше у нас была хотя бы какая-то возможность проверить, действительно ли шар вернулся сюда, то благодаря тебе мы этого проверить уже не сможем.

– Всяко в пепелище проще покопаться, чем двадцать восемь этажей обходить! – возразил Иван. – Сейчас, дождёмся, пока жар спадёт и медленно, вдумчиво, всё переберем.

– Всё? Переберём? – оглядывая предстоящий фронт работы, спросил Рыжий. – Сомневаюсь.

– А чего, разве не переберём? Я ж не чёрта вам предлагаю из-под земли достать, чтоб за бороду его подёргать?

– С тебя станется, ты и такое предложишь.

– Ну, если подумать, – сменяя гнев на милость, сказал Альт, – то лучше уж так, чем оказаться в ловушке, в которой из развлечений только пить беспрерывно, потеряв счет дням.

– Да, но из ловушки-то мы уже выбрались! – возразил Шухер.

– Да, но выбрались-то при помощи Ваньки!

– Так чего, если сделал что-то полезное, то теперь косячить можно?

– А кто накосячил-то? Кто накосячил? – закипал Ванька. – Я всё упростил!

– Упростил?

– Двадцать восемь этажей! Это сколько б мы их обыскивали? Вы, вон, на первом этаже как долго проторчали? Сами со счёта сбились.

– Так как в этом хаосе теперь искать то, чего там, может быть и нет?! – повышая тон, спросил Рыжий Шухер.

– Я вам, считай, тридцать этажей до одного схлопнул, а вы тут ещё и ругаетесь!

– Вань, – примирительно сказал Рыжий, кладя руку парню на плечо и указывая второй на прогоревший, скошенный каркас многоэтажки. – Ну, положа руку на сердце, не совсем уж ты их и схлопнул.

Ваня хмуро оглядел остатки лестниц, перекорёженные куски межэтажных перекрытий, гору горелого и закопченного, практически неузнаваемого барахла, валяющегося внизу и, вдруг, тяжело вздохнув, согласился:

– Я думал, оно всё сгорит. На вид хрупкое, чему там вниз сыпаться? А оно, видишь как.

Серому, как это бывало не один раз, тут же стало жаль Ивана и он поспешил утешить парня.

– Ну, это ничего, Вань. Может, действительно, и не было там шара никакого.

– Да? – Ваня уставился на Серого Волка и с претензией спросил: – Тогда на кой хрен я всё это палил-то? Красивая башня ж была… и комнаты всякие…

– Вань, у тебя в роду ПМСных баб не было? – спросил Серый.

– Не знаю. А что?

– А то, что ты как баба ПМСная: тебе какой вариант ни выбери, всё не так! Да ещё в итоге и крайними кого угодно сделаешь.

– Ой, всё! – махнул рукой Ваня и демонстративно отвернулся от Серого Волка, уставившись на пепелище.

Серый Волк переглянулся с Герром и Рыжим, те недоуменно пожали плечами, мол, без понятия, что делать и как вести себя.

Волк тоже попытался пожать плечами, но из-за особенностей строения тела, не смог.

– АГА! – заорал отвернувшийся от них Ванька.

И все разом дернулись.

– Ага-ага! – ещё раз прокричал он, поправил перевязь с мечом, который, по причине огромности, носил за спиной и ринулся к остову здания. – Я ж говорил, что время нам сэкономлю!

Двое мужчин и зверь потрясенно смотрели ему вслед.

– Нашёл, что ль? – спросил Шухер, не обращаясь ни к кому конкретно. И в голосе его звучало неподдельное изумление.

– Видимо, курва, нашёл, – хмыкнул Герр Альт.

– Везет дуракам, – задумчиво глядя на бегущего к пепелищу Ивана, озвучил то, что думали все, Серый Волк.

Но и на этом чудеса не закончились. Протопав несколько шагов по пожарищу, поднимая облачка пепельной пыли, Ванька наклонился, вытащил из кучи горелой рухляди и поднял над головой серебряный шар размером с человеческую голову, ничуть не испачкавшийся, не смотря на то, что валялся он, фактически, в эпицентре пепелища.

– Во! – прокричал он, продолжая держать находку над головой. – Видали?!

Парень, всё также не опуская рук, сделал несколько шагов по направлению к друзьям, выбрался из пепелища, перешагнул какую-то балку, прокричал:

– А вы говорили, что не найдём! Просто надо знать, где искать! И тогда всё, чего хочется, загадать можно. Хоть перенестись куда угодно, хоть принцессе помочь, хоть чёрта за бороду подёргать…

И исчез.

Только запах озона донесся до зверя и двух мужчин, да серебряный шар с гулким металлическим стуком упал на асфальт, прокатился несколько шагов в сторону и замер.

– Везет, говоришь, дуракам? – иронично, но без какого либо намёка на удивление поинтересовался Альт у Серого Волка.

– Конечно. везёт, – хмыкнул Рыжий. – Он, сволочь эдакая, исчез и всё. А нам ещё пешком назад возвращаться.

– Погодите, – до Серого Волка только начало доходить произошедшее. – Как исчез? Куда?

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Рыжий Шухер. – Наверное ж, очень сильно хотел чего-то, вот шар ему и исполнил.

– Искать надо, – заволновался Волк и метнулся в сторону. Остановился, сделал несколько неуверенных шагов в противоположную и замер, глядя на мужчин растерянно: – А где его искать-то?

– Зависит от того, что в его голове творилось. Шар, он ведь не те желания исполняет, которые ты вслух произносишь, а те, которые в подсознании. – Рыжий помолчал немного, покусывая губу, а потом добавил: – А кто может уверенно сказать, что именно у Ваньки в голове творится?

* * *

– Может, передумаешь? – поинтересовался Горыныч, сидя на одном из каменных крестов, как на насесте.

– С чего бы?

Рептилия повертела головами из стороны в сторону.

– Бессмертный при смерти, я – маленький. Ты нас собрала здесь, а теперь собираешься забыть?

– Ну, во-первых, я вас не собирала. Вы ж не пазлы, чтоб вас собирать, – заметила принцесса, снимая кружку с огня и ставя на одно из надгробий. – Во-вторых, если бы я знала, что вас сюда занесёт и у меня из-за этого третий глаз в нижней чакре откроется, то ни в жизнь бы эту лампу Аладдина не терла.

– А почему в нижней чакре-то?

– Потому что всё, что я вспомнила, можно назвать только одним словом. И начинается оно на букву Жэ. А Жэ – это внизу, – объяснила, не задумываясь, Юля.

Она немного помолчала, разглядывая плавающие в кружке ягоды, затем аккуратно взяла железную посудину в руки и приноровилась было выпить, но, не донеся кружку до рта, повернулась к восседающему на кресте мини-Горынычу и, будто оправдываясь, сказала:

– Ты ж пойми, я не самоликвидаторством занимаюсь. Я только мозги себе почистить хочу от всего, что на меня так внезапно навалилось. Я сейчас тебе инструкции дам, как себя вести и что говорить, когда меня накроет, а вы только их и придерживайтесь. Так победим.

Девушка снова поднесла кружку ко рту, но глядя на помутневшую жижу и плавающие в ней ягоды с зернами, вновь задумалась. После чего сказала:

– Лучше б, конечно, всё Кащеюшке объяснить, но ты тоже животинка неглупая, – поставила свежеприготовленное зелье на могильную плиту и пошла посмотреть, как там Бессмертный. – И Ванька ещё, блин, делся куда-то.

Она наклонилась над искусственным водоемом, вглядываясь в лицо безмятежно плавающего там Кащея, как вдруг воздух наполнился запахом грозы и в следующее мгновение появившийся из ниоткуда Иван, со словами:

– Пекло форменное, тащемта! А есть чего попить, например? – схватил железную кружку с зельем и принялся пить.

– Ай! – испуганно вскрикнула принцесса, не ожидавшая чьего-либо появления посреди склепа.

– Ой! – вскрикнул Горыныч удивлённо. – Ванька, зараза, ты откуда тут появился?

– А сейчас расскажу, например, – ставя пустую кружку на место и, вытирая рот рукавом, пообещал Иван.

– Не факт, – скептично буркнула принцесса, глядя на опустевшую посудину.

– Не перебивай, а выслушай, – попросил Ваня. – В общем, значит, нашли мы твой шар, но я его не принёс. Потому что…

* * *

– хоть перенестись куда угодно, хоть принцессе помочь, хоть чёрта за бороду подёргать…

Ваня замолчал, осознавая, что вокруг всё внезапно изменилось. Стало жарче, шумнее и как-то агрессивнее, что ли.

Парень повертел головой, выясняя, с чего это вдруг всё так изменилось, и обнаружил, что площадь, сгоревшее здание и вновь приобретенные друзья вместе с Волком исчезли. Точнее, сменились каким-то подземельем с колоннами, уходящими ввысь, во тьму. То тут, то там на примитивно сложенных очагах стояли огромные котлы и сковородки, а между ними туда-сюда сновали самые натуральные черти. Огонь горел только под одним из котлов, но факелы в стенах давали достаточно света, отражаясь от начищенных до блеска остальных.

– Оп-па, – обрадовано сказал Ванька. – Мечты сбываются!

И, отвязав хитрую тесёмку, державшую меч за спиной, несколько раз взмахнул им, примеряясь, как будет бить. Кивнул сам себе и пошёл в атаку.

Ворвавшись в кучу чертей, суетившихся возле котла, пнул одного, перерубил вдоль второго, разрубил поперёк третьего. Четвертого поддел остриём меча и швырнул в булькающий котёл.

– Получай, нечисть поганая!

Черти, опешившие в первое мгновение, принялись разбегаться в стороны, натыкаясь на пустые котлы, издающие глухой звон при соприкосновении с их черепами, врезаясь в колонны, спотыкаясь друг о друга. А Ванька, словно неотвратимый ураган, крушил налево и направо всё, что попадалось под острие его волнообразного меча.

Неудивительно, что черти в скором времени закончились. Однако Иван не унимался, круша налево и направо котлы, переворачивая сковороды и пиная разрубленные на части тушки тех, кто эти котлы и сковороды совсем недавно обслуживал. А когда понял, что уже несколько минут пинает трупы, остановился, занеся полутораметровый меч над головой, и огляделся. Вокруг валялись очень разнообразные трупы: с рогами, со свиными пятаками, с кожистыми, будто у летучей мыши, крыльями. Трехрукие, двухвостые, пятиглазые. Даже с торчащими из головы наподобие рогов мужскими половыми органами. И ни одного беса с бородой.

– Непоря-а-адок, – протянул Иван и прислушался.

Откуда-то со стороны дальней стены он услышал какофонию, состоящую из скребущей по нервам музыки, нечеловеческого хохота и прочих, сопровождающих вечеринки звуков. Пригляделся и увидел там забранную решёткой массивную дверь. По мере приближения звуки становились отчетливее. За дверью явно веселились. И веселящихся там было много.

Ваня пнул дверь ногой, и та с грохотом распахнулась, являя ему мероприятие, которое, если его не прервать, обязательно переросло бы в оргию. Но не переросло. Не потому что Ваня был против такого времяпрепровождения, на творящийся в помещении срам ему было наплевать. Ему хотелось узнать, как это, подёргать чёрта за бороду.

На столе выплясывали полуголые девицы, вполне привлекательные, если бы не копыта вместо ступней, а иногда и торчащие из головы рога. За этими самыми столами восседала разномастная нечисть, а в отдалении стояла сцена, на которой странные длинноволосые люди играли что-то до ужаса противное. Мужик с микрофоном орал дурным голосом так, что слов было не разобрать. Но общий смысл Ванька уловил: что-то про водку, которая взорвёт рай, если ею напоить какого-то зверя. Припев же, на удивление, был на заморском наречии. И состоял из одного слова, повторяющегося раз за разом: какая-то «рашенводка».

Никто даже не обратил внимания на ворвавшегося в помещение Ивана до тех пор, пока парень с молодецким возгласом:

– Ах ты, блядища сатанинская!

Не сшиб вертящую задом на ближайшем столе бабу мечом, развернув его плашмя – хоть и приспешница ада, но женщина ж всё-таки.

Та отлетела в сторону, грохнулась оземь, вскочила и рванулась на Ваньку, шипя, словно разъяренная кошка.

Ваня за это время успел сшибить пару рогов, двинуть кому-то в поросячий пятак, дернуть за хвост и когда сбитая им стриптизёрша прыгнула, нацелившись на парня, тот схватил стол за край и приподнял, прикрываясь им, словно щитом. Стоящие на столе тарелки и стаканы со звоном полетели на пол, а баба, глухо вякнув, плашмя ударилась о столешницу, и осела на пол. Ванька же толкнул стол, окончательно переворачивая, и накрыл им танцовщицу.

Не ожидавшие такой внезапной смены темы мероприятия, демоны принялись вскакивать со своих мест, чтобы разорвать незваного гостя на клочки и, возможно, съесть, но Ваня снова принялся вертеть над головой кладенцом и уже спустя пару минут демоны передумали бросаться в атаку. А спустя ещё пять минут их ряды поредели вдвое.

Всё это время певец, как заведенный, кричал в микрофон про «рашенводка». Ни его, ни музыкантов совершенно не беспокоило то, что творилось буквально в двух метрах от сцены. Ни брызгающие кровью кишки, вывернутые наружу, ни отрубленные рогатые головы и ноги. Музыканты уже побросали свои инструменты и ретировались куда подальще, а он яростно орал:

– Рашенводка! Рашенводка!

И замолчал лишь тогда, когда Ваня разрубил последнего демона, с возмущением проговорив:

– Да что ж такое? Ни одного бородатого! – повернулся к вокалисту и, увидев, что тот с бородой, спросил: – О! А ты чёрт?

– Нет, я Паук, например, Серега, например. А ты, мужик, крут. Такой трэш и угар, например, устроил, что я как будто на пик популярности вернулся, например.

– Где чёрта с бородой найти?

– Ну, например, не знаю.

Ваня посмотрел на назвавшегося Пауком попристальнее и, поигрывая огромным волнообразным мечом, словно пушинкой, уточнил: – Точно не чёрт?

– Ну, тащемта нет, например.

– Ладно, – кивнул Иван и направился к следующей двери.

– Слышь, мужик, – позвал певец. – А можно я за тобой пойду?

– Да там неинтересно будет, – заверил Ваня. – Ну зачем тебе эта кровища, кишки, отрубленные конечности, выдавленные глаза, мозги по стенам!

Паук закатил глаза, и по его телу прошла волна дрожи.

– Д-а-а-а, например, – простонал он.

– Ну, иди, – пожал плечами Ваня. – Только, если под горячую руку попадёшь, я не виноват.

За следующей дверью оказались монстры побольше размером и на порядок уродливее. Эти, в отличие от предыдущих, ничего не праздновали – работали, истязая жертв на различных орудиях пыток. И всё то время, пока Ваня кромсал нечисть, в попытках найти хоть одного бородатого монстра, где-то за его спиной Паук неистово рычал своё «Рашенводка».

– Слушай, а чего ты всё время рычишь-то так неистово? – спросил Ванька, когда и в этом помещении не осталось никого в живых.

Ответил ему Паук совсем непонятно.

– Тащемта, например, саундтрек адского кутежа к твоему перформансу создаю, мазафака, например.

– Чего? – не понял Иван.

Но объяснить Паук не успел.

В воздухе затрещали электрические разряды, перед Ванькой и Пауком-Серегой появился бородатый мужчина в камзоле, и шляпе с пером. За его спиной стали появляться знакомые рожи демонов и прочих чертей, которых Ваня совсем недавно крушил и рубил. Большая часть из них выглядела испуганно, многие были украшены свежими шрамами. Некоторые несли с собой собственные конечности, а некоторые, у кого конечности уже приросли, держали над головами написанные кровью плакаты: «Жизни рогатых важны», «Stop геноцид», «Ад для чертей», и «Ванька go home». Однако, при этом, старались держаться подальше от Ивана.

– Эх, такое шоу пропадает, – горестно вздохнул Паук, оглядывая массовку с плакатами.

– Иван, зачем устроил тут бардак и все не успокоишься никак? – обратился к парню мужчина в камзоле.

– О! Мефик! – обрадовано воскликнул Ваня. – А я тебя помню! Ты – чёрт! Ну или как-то так.

Шагнул к материализовавшемуся мужчине и дернул за бороду.

– Адский чад кутежа, например! – восхищенно пробормотал Сергей-Паук. – Мефистофеля! За бороду, мазафака!

– Ну, так он же чёрт, – пожал плечами Ваня.

– Но так он же, тащемта, целый Мефистофель, например.

Козлобородый, хоть и скривился, но Ванькину выходку стерпел.

Спросил парня, продолжая говорить в рифму:

– Ну, что за поведение, Иван? Ты неотёсан или просто пьян?

– Да с детства слышал присказку одну и оказался я в мечты плену, – попав под влияние Мефистофеля, принялся объяснять стихами Ванька. – Ну а тут и сам не ожидал, вдруг внезапно, – раз! – и в ад попал. Я не мог такого упустить и решил мечту осуществить.

– Тащемта ничо так вы разговариваете, – одновременно восторженно и ошалело заметил певец.

Но Иван с Мефистофелем даже не обратили на него внимания.

– Это что ж, простите, за мечта, что ворвался ты, как вихрь, сюда? Вел себя как сказочный дебил и народу столько покрошил?

– Выраженье есть такое, стало быть, – продолжил объяснять Ваня: – Чёрта, мол, за бороду схватить. Интересно было. Вот схватил.

– Вань, ты окончательный дебил. Ладно, бесы! Эти оживут. Так заведено давно уж тут. Но скажи, как перепутать мог? В присказке не чёрт ведь в этой – бог!

– Ну да, – вновь вклинился Паук, почему-то не подхвативший от Мефистофеля способность говорить стихами, и процитировал: – «Думал, бога за бороду ухватил, а оказалось – чёрта за срамные волосы».

– Да мне-то, в общем, разница какая? – пожал Ваня плечами. – Я как запомнил, так и исполняю. Сейчас пойду принцессу выручать. Мне про советника ей надо рассказать.

– Советника?

– Ну да, советник-маг. С ним справиться не мог совсем никак. А он швырнул меня в Гнилые Горы, а там я Герра с Рыжим встретил вскоре. Я с пепелища шар серебряный поднял, и к вам сюда нечаянно попал, – простодушно, но сумбурно объяснил Ваня.

– Серебряный? – спросил Мефистофель заинтересованно. – Желаний исполнитель?

– Блестящий, да. Но проб на нём не видел.

– Ах, вот куда он делся. Что ж, понятно, – пробормотал себе под нос Мефистофель, и уже обращаясь к Ивану: – С тобой увидеться мне было так приятно. Ну а тебе уже пора бежать, наверное, принцессе помогать?

Не заподозривший никакого подвоха Ваня ответил:

– Ну да. Я тут упарился немного. Ты не покажешь мне наверх дорогу?

– Я к ней перенесу тебя и сам. А где ты шар нашёл?

– А, где-то там, – махнул рукой Ваня, но видя вопросительное выражение лица Мефистофеля, всё-таки объяснил: – Там здание стеклянное стояло... Когда-то. В общем, всё, его не стало. И шар тот я нашёл на пепелище.

– Спасибо что проведал нас, дружище, – сказал Мефистофель и щёлкнул пальцами.

Ванька вместе с мечом исчез.

– Балладу напишу, – мечтательно сообщил Паук, глядя на то место, где только что стоял Ваня. – Про богатыря, творящего трэш и угар в адской тьме кривым мечом.

Мефистофель посмотрел на певца, как на идиота и тот поспешил ответить на незаданный вопрос:

– Ну а чо? Тащемта, полностью в духе старой доброй «Коррозии», например.

Лимит знаков, бессердечная ты сука. Продолжение в комментах

В предыдущих сериях: Пролог, 1 и 2 главы, 3. Влипать в истории, 4. Кручиниться без фанатизма, 5. Не строить планов, 6. Быть в курсе

7. Прекратить умирать

– Последний рейд в Гнилые Горы был, мягко говоря, тяжёлым, – вздохнул Мариц.

– Но прибыльным, – запихивая в рот остатки пирожного и цапая с блюда новое, заметил Вайол.

– Тут не поспоришь, – кивнул старший темнодел. – Время там, как вы понимаете, принцесса, движется иначе. И иногда, уходя туда, мы возвращаемся в Сентерию спустя месяц, хотя проводим в Гнилых Горах всего несколько дней, а иногда, проведя там месяц, возвращаемся назад, и узнаём, что отсутствовали всего пару суток. В общем, последний раз мы провели там не менее полугода, а здесь прошла лишь неделя. Сами представляете, сколько можно успеть за полгода.

– Знакомо. Я целый год провела там, – принцесса неопределенно мотнула головой, – а вернулась сюда на несколько минут раньше, чем исчезла.

– Ну так вот, – кивнул Мариц, – за эти полгода или пару дней, смотря с какой стороны посмотреть, мы смогли собрать, некоторые предметы, среди которых был и «проектор забытых».

– Странноватое название.

– Оно точно передаёт суть работы устройства, – вновь вставил свои пять копеек Вайол, не отрываясь от еды.

– И… – замялась на мгновение принцесса, – в чём же эта самая суть?

– Проектор каким-то образом извлекает из нашей памяти тех, кого мы успели забыть, и материализует их.

– Вполне возможно, стирая с того места, где эти самые забытые находились, – подал голос молчавший до этого Шумми.

– И чем это может мне помочь?

– Может, вам каким-то образом забыть отца, чтобы проектор воспроизвел его здесь?

Идея была настолько привлекательной, что принцесса Юля от волнения стала рассуждать вслух в не так давно приобретенной витиеватой манере.

– Возможно, если я обращусь с просьбой к лекарю Тилю, имеющему широкий спектр знаний из медицинской сферы, базирующийся на практическом применении в военно-полевых условиях, то, вполне вероятно, он сможет высчитать необходимое усилие для нанесения вынужденной травмы моей черепной коробке и её содержимому для того, чтобы помутнение памяти позволило мне забыть отца.

Вся троица темноделов изумлённо открыла рты. А Вайол застыл с не донесенным до рта пирожным. Принцесса, будто и не заметив реакции собеседников, продолжила рассуждать:

– Однако, учитывая непредсказуемость реакции серого вещества, расположенного в любой черепной коробке, о коем сам Тиль неоднократно упоминал не только в беседах, но и в написанных им трактатах, стоит предположить, что данная методика может привести к полной потере памяти. Как следствие, использование «проектора забытых» позволит материализовать не только ныне живущих, но и всех остальных, кого я забуду, включая успевших умереть. Не думаю, что помимо папеньки я готова лицезреть перед собой некоторое количество давно покойных. К тому же, меня терзают смутные сомнения в том, что помимо прочего я увижу и издохшую в далёком детстве канарейку, несомненно являющуюся причиной одной из моральных детских травм, повлиявших на моё становление как личности. Короче, опасный вариант…

Она посмотрела на застывшую с удивленными выражениями лиц троицу темноделов и поспешила их успокоить:

– Не обращайте внимания, это я так, мысли вслух, – и вновь придав голосу официальные интонации, спросила: – Так чего вы хотите за это чудесное устройство?

– Мешок гаек и три раза по сто метров белой ленты.

– Умереть не встать! Гаек?

– Гайки – это такие шестигранные металлические…

– Да знаю я, что такое гайки, – отмахнулась принцесса. – Блин, предупреждал папенька, что вы странного за свои услуги просите.

– Необходимый инструмент, позволяющий выбрать безопасный путь в Гнилых Горах, – пожал плечами Шумми.

– Будут вам гайки. Несите сюда вашу бесовскую машинку. Рискнём, чего уж там…

Спустя полчаса принцесса ходила вокруг стола-карты, разглядывая водруженное на неё устройство, отдалённо напоминавшее Юле волшебную лампу Аладдина, которой довелось побыть в качестве футбольного мяча в матче тевтонских рыцарей.

– И чо, и как его пользовать-то?

– Нужно взять в руки и потереть.

– Блин, ну точно лампа Аладдина, – кивнула собственным мыслям Юлия ат’Иллиас. – Осталось решить один единственный вопрос.

– Какой?

– Как меня памяти лишить так, чтобы не лишить жизни?

– Отвар из мутной ягоды? – предположил Шумми.

– Это какой такой отвар? – заинтересовалась принцесса.

– Две горсти ягод на литр воды, нагреть, но не доводить до кипения. Продержать в таком состоянии, пока половина жидкости не выпарится, после чего добавить два десятка зерен дурмана, снять с огня, накрыть крышкой и, укутав плотной тканью, оставить в темном месте… – услужливо протараторил младший темнодел.

– Проще Тилю под киянку голову подставить, – принцесса взяла «проектор» в руки и принялась вертеть, разглядывая со всех сторон. – И как эффект от жижи этой вашей?

– Память постепенно возвращается, но принявший её несколько часов проводит в неведении, кто он, где он и что его окружает.

– Ребята, даже не буду спрашивать, где вы такому научились и зачем оно вам надо, – продолжая вертеть в руках «проектор забытых», сказала Юля, – однако, рецептик запишу. Никогда не угадаешь, что и в какой момент жизни пригодится. А учитывая…

Принцесса замолчала на полуслове, пристальнее приглядываясь к боковине устройства.

– Учитывая что?

– Чего это он у вас в пятнах каких-то? – проигнорировала вопрос девушка, елозя пальцем по боковине корпуса «проектора».

Вместо ответа воздух наполнился преддождевым запахом и прямо в центре зала, окутанные электрическими разрядами, материализовались две фигуры: человека и гигантской трехголовой рептилии. Судя по всему, там, откуда они появились, рептилия и человек о чем-то оживлённо спорили, потому даже не обратили внимания на изменившуюся обстановку, продолжая на повышенных тонах давить друг друга аргументами:

– Да кому ты рассказываешь? – возмущённо спрашивала средняя голова. – Ну, ладно, яйцо в утке. Это я понимаю. Уткой с яйцами никого не удивишь. Но как её в зайца-то запихнёшь, чтоб она не сдохла?

– И заяц чтоб не сдох, пока в него утку пихать будешь, – поддакнула правая голова.

– Да прекрати ж ты всё буквально воспринимать! – отвечал худой пожилой мужчина в плаще, продолжая водить бруском по двуручному мечу, упертому остриём в пол. – Концепция, описанная мной, образная. Она призвана донести возможность комплексной защиты ценных вещей, которые…

Третья голова, не участвовавшая в споре и что-то размеренно жевавшая с закрытыми глазами, очевидно, получая от этого неземное наслаждение, наконец, сглотнула и потянулась к полу, но, клацнув здоровенными, каждый с ладонь, зубами, открыла глаза и возмутилась:

– Не понял, а где ромашки?

Мужчина с мечом и две головы-спорщицы замолкли, наконец заметив, что обстановка изменилась и принялись удивлённо разглядывать помещение, в котором оказались, темноделов, испуганно вжавшихся в кресла, и раскрывшую от изумления рот, но ничуть не испуганную, принцессу. Та помотала головой и уже в который раз заговорила длинными запутанными предложениями:

– Допускаю мысль о том, что дебри моего подсознания имеют некоторые темные пятна, скрывающие в себе определенные аспекты биографии, которые разум сознательно погрузил в глубины самого себя, дабы не травмировать часть психики, по праву считающуюся здоровой. Однако, большая часть меня настроена распутать клубок внезапно образовавшейся интриги, чтобы получить ответ на единственный, но весьма тревожащий меня в данный момент времени вопрос.

– Какой вопрос? – невозмутимо, как будто внезапно меняющаяся обстановка была для него чем-то привычным, поинтересовался мужчина с двуручником.

– Что должно было случиться, чтоб я вот такую поебень забыла? – указывая на трехголовое существо, расшифровала принцесса свой собственный монолог.

– Я не поебень! – обиделась левая голова.

– Горыныч. Змей Горыныч, – представилась средняя.

– Кого-то мне её манера речи напоминает, – проигнорировав нечаянное оскорбление, пробормотала правая.

– Это ж Яга! Я её сразу признал, – радостно воскликнул мужчина с мечом.

– Точно? – спросила правая морда.

– Балаболит как Яга! – согласилась с мужчиной средняя.

– Только с чего бы ей так помолодеть-то, а, Кащеюшка? – спросила левая.

Принцесса тяжело вздохнула и каким-то расстроенным тоном спросила, повернув голову к темноделам:

– А может, лекарь Тиль меня уже стукал по голове? Или я ваш отвар уже пила? Потому что невозможно в здравом уме и без черепно-мозговых травм такое забыть, – вновь указала она на Горыныча.

Тот принялся задавать в три глотки вопрос за вопросом, даже не дожидаясь ответа на предыдущие:

– Как ты тут?

– А где Ванька?

– Это ж Сентерия?

– Мефик не возвращался?

– Иллиас до сих пор правит?

– А чего это ты такая молодая?

– Обратно стареть когда планируешь?

– Спишь спокойно?

– Сны видишь?

– А почему нас прихватила, а Василису не прихватила?

– Подождите! – попросила принцесса.

– Пропадала где?

– А у нас тишина.

– Вот вообще ничего не происходит.

– Да погодите вы тараторить! – попросила принцесса громче.

– А мы там избушку твою подлатали, да к замку Кащея перенесли.

– А на болоте в этом году жабы невкусные…

– Зато много!

– Вороны ещё есть.

– Но они в перьях, а под перьями и жрать нечего.

– Видимость одна…

– ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ! – срывая голос, взревела принцесса, вызывая дрожь в оконных стеклах.

И наступила тишина. Кащей только покрепче ухватился за клеймор, а все три головы Горыныча принялись бесшумно хлопать глазами.

– Вы кто, блять, такие? – спросила принцесса, едва сдерживая себя, чтобы не повышать голоса.

– Точно Яга, – кивнула средняя голова.

– Ага, – подтвердила левая. – Объяснения такие, что чёрт ногу сломит, а вопросы доходчиво задаёт.

– Вот-вот! Это в её манере, – подтвердила правая.

Кащей посмотрел на Юлию ат’Иллиас и спросил:

– Тебе чего, память отшибло?

Принцесса Юлия тяжело вздохнула и, здраво предположив, что толку от разговора с трехголовой рептилией не будет, ответила мужчине с двуручником, подтверждая его догадку:

– Полагаю, что отшибло. Но как это произошло, я не помню.

Кащей и Горыныч пытались напомнить всеми возможными способами. Однако, спустя полчаса красочных рассказов и детальных описаний сошлись на том, что ни Горыныч, ни Кащей не будут называть её старухой, а она, так и быть, будет отзываться не только на своё имя, но также и на имя Яга.

– Будем надеяться, когда-нибудь я смогу заполнить эти пробелы подробностями, которые не только не будут противоречить здравому смыслу, а также не вызовут чувства стыда, апатии или каких-либо других негативных эмоций, регулярное присутствие коих в сознании способно спровоцировать суицид или желание прожить остаток жизни, сожалея о том, что память вернулась. Ибо, судя по вашим рассказам, эта самая Яга, к коей вы упорно добавляете слово «баба», женщиной была неглупой, но какой-то… – принцесса замялась, подбирая слово.

– Придурковатой? – предположила левая голова.

– Да нет! – заверила средняя. – Уж придурковатой-то она точно не была.

– Скорее уж загадочной, – добавила правая.

– По земным меркам.

– Да и по космическим тоже.

– Но это ей ни в коей мере не вредило…

– Бли-и-и-ин, – протянула Юля. – А давайте вы не будете наперебой говорить? У меня от вас голова болеть начинает.

– Гы-ы-ы-ы! – заржала левая голова.

– Гы-гы… Гы… – подхватила правая.

– У нас от твоего словоблудия, думаешь, голова не болела? – спросила средняя.

– Головы, – поправила правая.

– Что головы? – растерялась принцесса.

– Болели, – пояснила правая морда Горыныча.

– Все три, – добавила левая.

– Но мы привыкли, – заверила правая.

– И ты привыкнешь, – успокоила левая.

– Может быть, даже быстро, – флегматично проговорила средняя. – Потому что там, откуда ты нас вытащила…

Что было «там», договорить Горынычу не дала с грохотом распахнувшаяся дверь и уверенно вошедший в помещение мужчина в белом балахоне.

– Ты видал? – спросил Кащей у Горыныча. – Дверь под три метра, а он ею так грохнул, будто это пушинка.

– Силен, – согласилась какая-то из голов.

– Советник, а ты нормальный вообще? Ты чего так двери открываешь? Ты их устанавливал? – возмущённо поинтересовалась принцесса Юлия.

– А я вам, Ваше Высочество, яблочек принёс, – зло сказал тот, – как вы и просили.

С этими словами мужчина в белом балахоне взмахнул рукой, будто собираясь отвесить поклон, но кланяться не стал. Вместо этого из его рукава посыпались яблоки, которые, катясь по полу, на глазах увеличивались, становясь размером с футбольный мяч и покрываясь густой растительностью.

– Это чего это такое, – удивилась Юля. – Это как это они?

У одного из яблок прорезались глаза – злые, ненавидящие, а затем и пасть, усеянная множеством острых, словно костяные иглы, зубов. За ним открыло глаза второе, третье, четвертое, пятое… Ожившие яблоки оскалились, зарычали и покатились к принцессе. Девушка, взвизгнув, запрыгнула ногами на трон, а яблоки-мутанты, клацая пастями, принялись грызть ножки кресла, с явным намерением добраться до Юлии.

– Сухофрукты, Ягу не трогать! – взревел Горыныч и, грузно переваливаясь, сшибая всё на своём пути, ринулся на помощь.

Кащей, оценив обстановку, перехватился обеими руками за рукоять клеймора и выписывая в воздухе узоры двуручником, стал похож на замедленный смертоносный вихрь, который начал двигаться в сторону советника, натравившего на принцессу ожившие яблоки.

Горыныч клацал всеми тремя пастями, надкусывая ожившие фрукты, которые упорно грызли деревянные ножки трона.

– Антоновка! – сообщила одна из голов, прожёвывая.

– А мне белый налив достался, – хмыкнула другая, впиваясь зубами в очередного мутанта.

Когда Кащею оставалась всего пара шагов до мага-советника, клеймор столкнулся с невидимой преградой, от которой со звоном отскочил и, нелепо вывернув кисть Кащею, упал на пол. Маг, зло прорычав заклинание, выставил руки в сторону Бессмертного, и того, несколько раз перевернув в воздухе, отшвырнуло под лапы весело чавкающего Горыныча.

Средняя голова выгнулась на длинной шее, посмотреть, кто это там в неё врезался, но увидев, что это свои, басовито прорычала:

– Аккуратнее, пожалуйста, я тут ем, – и, вернувшись к яблокам-мутантам, обиженно сказала левой и правой: – Быстро ж вы. Хоть бы одно оставили…

– Горыныч, берегись! – закричал Кащей.

А в следующее мгновение что-то обжигающее ударило рептилию в спину и Змей начал уменьшаться на глазах, до тех пор, пока не стал размером с ворону.

– Э, бля, – изумлённо пропищала тоненько одна из голов. – Вы чо, бля!

Кащей схватив Змея за все три шеи сразу, перекатился по полу и спрятался за колонну. Как раз во время, чтобы уклониться от брошенного магом фиолетового с черными прожилками сгустка энергии, с низким шипением пролетевшего мимо, врезавшегося в стену и разметавшего во все стороны каменное крошево.

– Аккуратно! – пропищала рептилия в руках у Бессмертного. – На шеи не дави. Я не готов умирать от асфиксии!

– Ничего себе, какие ты слова знаешь! – удивился Кащей, перебегая за следующую колонну.

Новый сгусток энергии грохнул в ту, от которой он только что отпрыгнул, ломая её пополам.

– С вами рядом поживешь, – не то прохрипел, не то пропищал маленький змей, телепаясь в зажатом кулаке Кащея, – не такое запомнишь. Одна только «трансцендентность» чего стоит.

– Чего? – удивился Бессмертный, выглядывая из-за очередной колонны.

– Я не знаю. Это за гранью доступного мне опыта.

Не выпуская уменьшившегося Горыныча из сжатой руки, Бессмертный метнулся за очередную колонну, которую новый сгусток магии также превратил в груду камня. И видя, как маг-советник растит следующий, фиолетово-чёрный энергетический ком в своих ладонях, Кащей не нашёл ничего лучше, чем разбежавшись прыгнуть в окно, разбивая лбом витражное стекло.

– Блин, чо началось-то? – спросила Юля сама себя, спрыгивая с трона и шмыгая в потайную дверцу, находящуюся за ним.

Как раз вовремя, потому что следующий энергетический сгусток разнёс дверь в щепки и обвалил стену. Однако, принцессы там уже не было.

Петляя по коридорам потайных ходов, Юля материлась, через слово упоминая мужской половой орган, но весьма разнообразя свою речь склонениями и падежами этого самого органа, используя получающиеся словесные конструкции вместо «зачем», «почему», «изумление», «хорошо», «плохо», «бежать», «мерзость» и ещё двух десятков других, сплетая их в идиомы, коим позавидовал бы любой сапожник. Потому что, хоть сапожники и ругаются витиевато, навряд ли есть среди них такие, кто смог бы придумать столько окончаний и значений для одного единственного слова.

Замолчала Юля только тогда, когда свернула в коридор потайного хода, ведущий мимо тюрьмы в сторону склепа. Пройдя несколько шагов, девушка остановилась, прислушиваясь, не гонится ли за ней маг, так умело скрывавшийся под личиной советника. За спиной была тишина. Впереди была тишина и темнота.

– А с чего б там шумело? – спросила принцесса сама себя. И сама себе ответила: – Там же ж мертвецы одни, а они не шумят.

Вытянув руку и придерживаясь за каменную кладку, Юля зашагала вперёд, ожидая, когда пальцы наткнутся на знакомый выступ – камень, приводящий в движение кусок стены, открывающей вход в склеп. И ничего не предвещало каких-то неожиданностей, внезапностей или непонятностей, когда в голове полыхнул флэшбэк. Он был внезапным, объёмным и всепоглощающим.

Множество жизней, сменявших одна другую, словно в ярких вспышках стробоскопа: от влюблённого Ромео под окном и чудища с аленьким цветочком до Геральта, ведущего её в родную реальность и Герр Альта, протискивающегося вместе с Рыжим Шухером в приоткрытые ворота замка. От Ваньки, выбегающего из её избушки, придерживая портки, до Ивана, просящего у волшебного шара меч подлиннее.

– Какой пизде-е-е-ец, – протянула она, не понимая, что делать с внезапно развернувшимся рулоном воспоминаний, стыдиться или же гордиться. – Так вот почему я снов не вижу.

А когда на развёрнутой ленте памяти обнаружилась и та жизнь, которую она проживает прямо сейчас, вплоть до мелких деталей, Юля со словами:

– Забыть! Забыть всё нахуй! – надавила на выступающий из стены камень и шагнула в открывшийся проём, оказавшись в королевском склепе.

– Так, значится, – пробормотала она. – Чего там за рецепт у темноделов был? Две горсти ягод, литр воды, греть пока половина не выпарится, зерна дурмана и в темноте-теплоте постоять, остыть…

Юля замолчала на середине фразы, увидев понуро сидящего в склепе Кащея с порхающей вокруг него трехголовой мини-рептилией.

– Хорошие новости – я вас помню, – ничуть не удивившись, сообщила она. – Плохие – я вас всех планирую забыть.

– Это почему же? – удивился Кащей.

– Потому что помимо вас я вспомнила и себя, – объяснила Юля. – А мне это в медную трубу залётной мухой не жужжало. Старухой я ещё успею побыть.

– Дык, на вид-то ты молодуха-молодухой, – пропищал мини-Горыныч, трепыхая мини-крылышками.

– И чего толку мне от этого вида, когда внутри собственного черепа я по старости фору Ктулху дать могу?

– Не понимаю, – пожал плечами Кащей, – наоборот же хорошо, когда ты мудрый и молодо выглядишь.

– Кащеюшка, ты не баба, ты не поймешь, – отмахнулась Яга и, обращаясь к усиленно машущему в воздухе крылышками Горынычу, спросила:

– Ты знаешь, как мутная ягода выглядит?

– Да, – пропищала одна из голов Змея.

– А семена дурмана найти сумеешь?

– Конечно! – таким же тоненьким голоском подтвердили две других.

– Вот и вперёд, за ингредиентами, – скомандовала принцесса.

Юркой стрелой Змей описал круг над потолком склепа и вылетел сквозь витражное стекло маленького оконца, расположенного под потолком, разметав своей тушкой осколки во все стороны.

– Дебил, – пробормотала Юля. – Подождал бы, пока ему дверь откроют, чего стёкла-то бить?

– Вот это ближе к привычной Яге, – как-то понуро кивнул Кащей.

Юля повернулась к нему, сказала:

– Надеюсь, ненадолго, – и задала вопрос: – Ну а вы-то как ушли?

– В окно, – безэмоционально объяснил Бессмертный. – Я Змея цапнул за шею, благо он малюсенький, да и сиганул.

– Не убился?

– Ты чего! Как я же убьюсь-то? Я ж бессмертный, – Кащей почесал затылок и добавил: – Да и проблематично убиться, с первого этажа выпрыгивая.

– Ясно. А с темноделами чего?

– Откуда ж мне знать, – пожал плечами Бессмертный. – Визжали чего-то там. Гремело, грохотало. Может и кирдык им всем. Но мы с Горынычем не выясняли. Мы побежали-побежали, попетляли-попетляли и здесь вот спрятались. Так что, я не в курсе, чего там дальше творилось.

– М-да, – вздохнула принцесса. – А я вот в потайной ход шмыгнула. А там меня ка-а-ак накрыло. Я бы могла сказать, что это были вьетнамские флешбэки, однако стоит заметить, что среди всех навалившихся на меня воспоминаний, коих роится теперь в моей голове изрядное количество, не было ни одного, так или иначе связанного с этой прекрасной страной и её восхитительным фольклором.

Кащей на тираду ничего не ответил. Только вздохнул тяжело.

– И чего дышим-то?

– Меч там остался.

– Тоже мне проблема.

Принцесса встала, прошлась по склепу, выбрала одно из надгробий и с кряхтением сдвинула в сторону. Просунула в образовавшийся зазор руку и вытащила оттуда меч.

– На, держи, – протянула она оружие Бессмертному.

– У покойных оружие забирать?

– Не очкуй, Кащей, я уже так делала. Не скажу, что сто раз, но разок было. Именно в этом склепе. Я, правда, постарше была тогда. И случайно сюда попала, – принцесса схватилась за голову: – Господи, ну на кой чёрт я всё это помню? Почему нельзя забывать и помнить только то, что хочется?

– Потому что забыть – самая насущная потребность человека, – философски объяснил Кащей.

– А запомнить?

– И запомнить, тоже самая насущная.

– А какая насущнее-то?

– А это всё от человека зависит. Одному – забыть, другому – запомнить. Но ирония не в этом.

– Я жутко заинтригована, продолжай.

– Ирония в том, что те, кто хочет запомнить – забывают, а те, кто хочет забыть – помнят.

– Вот утешил! – раздосадовано всплеснула руками принцесса. – Да чтоб тебе в шляпу гномики насрали за такое утешение.

– Я не ношу шляпы, – всё также флегматично заметил Бессмертный.

Принцесса посмотрела на него изучающе.

– Друг мой сердешный, а скажи-ка ты мне, от чего ты такой вяленький-то?

Кащей молча отодвинул плащ, обнажая правый бок и Юля ахнула. По телу Бессмертного расползалось пятно фиолетового цвета с мерцающими черными прожилками, точь-в-точь такое, как сгустки энергии, которыми швырялся маг во дворце.

– Зацепило меня, когда этот полоумный магию свою метал.

– Ежиков половозрелых мне в туфельки! – всплеснула руками Юля, разглядывая подрагивающие чёрные вкрапления, расплывающиеся узорами по фиолетовой коже.

– Ежики-то в чём провинились? – спросил Бессмертный, натягивая на лицо измученную улыбку.

– Это я так эмоции выражаю, – пояснила Яга. – Болит?

– Нет, – совсем вяло помотал головой Кащей и, закатив глаза, рухнул на бок, потеряв сознание.

– Э! Прекратить умирать! – скомандовала Юля напускным бодрым тоном, и, видя что Кащей не шевелится, неуверенно добавила: – Ты ж бессмертный…