"Одну простую сказку,
А может, и не сказку,
А может, не простую
Хотим вам рассказать..."
В населенном пункте N. стоял завод. Такой большой, закопченный и старый, что при взгляде на его кирпичные корпуса в голове эхом далекой грозы прокатывались слова: "градообразующее предприятие". Да так оно, понятное дело, и выходило. Жизнь обитателей пункта N. вертелась вокруг работы завода, а завод существовал, пока местным жителям было, где работать.
В какой-то момент в стране, на благополучие которой шла продукция завода, произошел путч. Теперь над пунктом N. рокотали и ворочались раскаты иных слов: "рыночная экономика", "демократия", "самоуправление". На деле же вышло, что сначала не стало работы, потом еды, потом начали уезжать люди. Те, же, кто остались, верили, что все наладится. Можно сказать, что именно благодаря этой их вере через какое-то время завод снова заработал. Но не совсем так, как раньше.
Новый директор, поставленный новым владельцем, решил, что "для эффективного функционирования предприятия стоит прежде всего решительно размежеваться с тоталитарным прошлым". И приказал обнародовать архивы службы безопасности завода. Ходили слухи, что документы этого архива по старым законам дублировались напрямую из соответствующих служб НКВД, поэтому многие оживились. Последние годы стало модным вытаскивать на свет "кровавое наследие былых времен" и демонстративно виниться за "грехи предков". Наверное, какая-то в этом была для винящихся выгода.
Замначальника службы безопасности, такой же древний и закопченный, как сам завод, чудом уцелевший на своей должности, задумчиво хмыкнул, получив соответствующий приказ. Переглянулся со своими подчиненными - с теми, с кем успел установить хорошие отношения. Поймал понимающие улыбки. И одобрительно кивнул.
В обозначенный день - как нарочно, теплый, солнечный и официально выходной, - в актовом зале собрали всех рабочих и служащих. Новый директор, новые начальники отделов, новые менеджеры, прочие уважаемые люди населенного пункта N., еще не полностью отмывшие пальцы от "перстней", а плечи от "звезд", плюс зарождающаяся в тех краях околотворческая интеллигенция - все эти солидные господа сидели, что называется, "в президиуме". Остальные - где попало. Многие толклись вдоль стен, украдкой зевая и передавая друг другу фляжки и свертки. Все ждали.
Наконец, к трибуне вышел тот самый зам. Нацепил на нос очки-половинки, поднял крышку ноутбука - все-таки прогресс. И начал рассказывать.
...Прадед нынешнего начальника кадрового отдела получил два года колонии строгого режима. Кошмар, ужас, произвол! Вот только дело было не политическим, а по факту хищения. Вынес энергичный молодой (на тот момент) человек с территории завода пару мешков гаек дефицитного размера. Не за один раз, вы не подумайте. В чемодане таскал, как настоящий интеллигент. Учитывая, что в гайках отчаянно нуждалась оборонная промышленность того времени, приговор был на удивление мягким...
...Новая главбух могла похвастаться решительным и человеколюбивым предком. Его рабочий участок не укладывался в план по сборке паровых котлов, что грозило взысканиями и штрафами. Сообразительный мастер подбил рабочих "оптимизировать трудозатраты" - то есть, сократить время на доводку, калибровку и проверку. По всем современным статьям - эффективный менеджмент! А неблагодарные чекисты почему-то стараний не оценили. Ну подумаешь, пара котлов взорвалась, подумаешь, машинист с помощником погибли. Сами виноваты! Нечего на такую рискованную работу устраиваться...
...Прабабушка же самого директора была во всех отношениях кристально честной и почтенной женщиной. И загремела на нары исключительно по кровожадности тогдашнего режима. Правда, регулярная и подробная переписка с родственниками, обитавшими в Германии, с многостранично изложенными наблюдениями за жизнью завода, за выпускаемой продукцией и за техпроцессами слегка не вписывалась в образ. Но ведь каждый человек имеет право на свободу слова и самовыражения! И что, что эта свобода работала против безопасности государства? Личное превыше общественного! Понимать же надо...
На третьем деле директор ощутимо побагровел. Он и так уже стал слегка помидорного оттенка, когда еще только окончилась первая история. А теперь совсем отек, набух и тяжко задышал. Но силы в себе нашел. По его щелчку к трибуне устремился самый энергичный и понятливый из новых пиарщиков.
Со сцены понеслись совсем другие слова. Оказалось, что вполне себе существуют такие понятия, как "этичность по отношению к покойным", "тайна личности" и "право на ошибку". Совершенно волшебным образом вдруг все это возникло из небытия, где пребывало до начала расследования. Безопасник согласно кивал, делал понимающее лицо и предлагал вернуть дела в архив. Работяги в зале бессовестно ржали.
Инициативу замяли. Даже замначальника не уволили. А вот директора с почетом и благодарственной грамотой красиво "ушли" на пенсию. Да и вообще командный состав завода постепенно, но быстро обновили. А история осталась.
***
Так что когда я слышу, что "личную переписку, в которой дело касается общественных интересов, а также уголовных или административных преступлений, разглашать неэтично" - я всегда присматриваюсь к личности говорящего. Как правило, срабатывает старый добрый подход к выяснению причин и оснований: "Qui prodest?" - а кому это выгодно? На выходе получается сразу три целевых группы.
Первая: интеллигенция с их "неприлично! мы ничего не хотим знать, пусть всё выглядит красивенько и чистенько!"
Вторая: чоткие пацаны с "не по понятиям! терпи молча и не стучи!"
Третья: бизнесмены с "нам не нужен негативный фон для нашего проекта!"
И сразу становится понятно, что речь, в общем, не об этике. Просто где-то в длинном-длинном ангаре стоят большие-большие шкафы, а в них танцует много-много весёлых скелетиков. Истина где-то рядом, друзья. И кое-кто не хочет, чтобы за ней протянули руку...
