Историки понапишут разного, читаешь и не знаешь, верить ли им. Приходится верить, ведь заглянуть в стародавние времена мы не можем.
Вот пишут они, что римский император Калигула сделал своего коня сенатором.
Если это так, то я считаю, конь непременно должен быть в белой попоне. Потому что конь без попоны в сенате — это моветон, это просто животное, скотина, место его в конюшне. А в попоне он уже сенатор и органично вписывается в ряды патрициев в белых тогах.
Когда его привели в сенат, мне кажется, родовитые патриции, представители самых знатных династий Рима, голубая кровь, белая кость, воротили свои породистые римские носы, прикрывая их краешками своих тог:
Хотя конь не пахнет плохо. Даже потный и взмыленный, он пахнет не хуже потного и взмыленного мужика. Зайдите в раздевалку спортклуба после занятий, полную голых парней — амбре на любителя. А в конюшне пахнет норм. Вот что значит благородное животное. Это потому что оно травоядное, всякую фигню не ест, в отличие от человека.
Вот этот конь, его звали, кстати, Инцитат, наверняка, был воспитанным, не ржал, не топал, сидел смирно. Думаю, что Калигула — а он ведь, судя по всему, тот ещё долбодятел — велел поставить для него тумбу, чтобы Инцитат опирался на неё ногами и мог копытом нажимать на кнопку «проголосовать».
Хотя, справедливости ради, следует сказать, что римский сенат имел очень широкие полномочия одно время, а в другое он был номинальным, типа монарха в режиме конституционной монархии, или вроде принца-консорта. То есть я хочу сказать, что сенат не являлся сугубо законодательным органом. А второе, думаю, в те времена не было кнопок «проголосовать». Жаль, Инцитат мог так круто нажимать на неё копытом, сидя в белоснежной попоне на бархатной красной скамье.
Конечно, он не святой, он же конь. Мог прядать ушами, взмахивать хвостом, если одолевали насекомые, вряд ли в здании римского сената было стерильно чисто, наверняка летали мухи. Ещё Инцитат мог наложить кучку.
Одним словом, он умел делать всё, что делают современные депутаты. Если бы он сейчас появился в парламенте, то прекрасно вписался бы в общий антураж. Только бы звали его по-другому. Например, Акинфеев, хотя нет, почему сразу Акинфеев? Перикл, Антидот, Игнат. Пусть будет Игнат.
Приводит его служитель в нижнюю палату парламента и говорит:
— Отныне Игнат будет заседать с вами.
Депутаты радуются, кричат (они парни демократичные, не чета изнеженным надменным римским патрициям, не воротят нос от скотины, помнят, откуда сами родом):
— Игнат, иди сюда! Давай к нам, в нашу фракцию!
Им другие депутаты отвечают:
— А почему это к вам сразу? Если вы берёте в свою фракцию нового члена — коня, тогда мы, тогда мы возьмём… метлу! Вот!
— Так нечестно! Тогда мы примем в свою фракцию… огнетушитель!
— Стопэ, господа депутаты, — отвечает им служитель, приведший Игната, — никто никого никуда не берёт. Вам позволено спать на заседаниях думы, позволено драться, но принимать в свои фракции что ни попадя вам никто не позволит. Игнат никуда не пойдёт, он будет единственным и полномочным представителем новой партии — «Партии Коня».
— Уау! — кричат депутаты, — Игнат, тогда мы вступим в твою партию! Готовь мандаты!
— Вы что, дураки?! — возражают их более рассудительные и менее эмоциональные товарищи, — Вы же с однаманда… ондамадна… одномандатных избирательных округов!!!
Что же, оставим Игната разбираться на новом месте и будем надеяться, что он пролоббирует важные законопроекты и проголосует за них копытом в первом и втором чтении, а на неважные наложит вето.
