1998 год. Меня обдувало, жарило, кормило рыбой, давало в руки лопату и заставляло копать связной кабель в степи последнее армейское лето в Крыму.
Полигон Восток. Мыс Чауда. Я этих мест никогда не забуду. Служба шла сама по себе, приучая нас с напарником к самостоятельной жизни на отдельной точке. Степь да степь кругом. Меня всë кругом поддерживало. Поддерживали мысли о том, что еще месяц-полтора и я поеду на дембель. Поддерживали степные гадюки, у которых брачный период уже прошел и на клубок из этих гадов уже не наступишь. Встретишь одну змею как то раз в траве, чуть ли наступая на нее, но она посмотрит эдак, лениво, махнет хвостом и скажет: - Иди уже, служивый! Нахрен ты мне сдался? Противоядия у вас все равно нет, а у меня дел полно. Детей полна нора и мышей ловить надо. Ступай с Богом, тебе ж на дембель скоро!
Саранча в бреющем полете мимо щеки пролетит, обдует крылом и крикнет вслед: Не сокращайся, чего уж! Ты нас не давил! Езжай домой уже!
Скалопендры в расщелинах обрывов, переливаясь в лучах солнца своим блестяще-черным, гибким телом, торопливо суча своими оранжевыми ножками, протащат меж камней своë длинное тельце, проворчав по ходу: Давай-давай, топай, ишь, смотрит он!
Кефаль в сеть не шла. Высунет нос свой из воды, глянет на меня и, строго прищуря свой оранжевый глаз, промолвит: Ты нам тут не здесь! Навялил нашего брата двадцать хвостов на дембель и сидит еще, ждет чего то!.. Давай, сматывай сеть и харэ уже изгаляться! Приедешь домоооой, а там пруд! Удочку возьмешь и будешь по три карася тягать котам на завтрак. Неча тут...
Рапанщики - водолазы завершили сезон очередной бурной пьянкой и один из них из благодарности за мою помощь в их работе подарил мне на дембель 40 гривен. А это, на минуточку пять солдатских зарплат на то время!
Старший прапорщик Ругов с грохотом водрузил мне на плечи лычки младшего сержанта, благо десять хвостов кефали ему в этом деле очинно помогли. Под белы ручки яво поддерживали при заполнении документов. Коррупция, ммать иë...
Я пришел в очередной раз в часть за продуктами для двух точек...
Так сложилось, что армия решила таким образом подкачать нам ноги и сноровку в марш бросках. От нашей точки выходит боец, идет 6 км до следующей точки, берет там второго бойца и вдвоем шагают еще 6 км до части. Там получают на четыре дня хлеб, масло, сахар, крупу, соленья, тушенку, яйца или меланж( яичный порошок). Укладывают все это по сумкам и рюкзакам и прут этот скарб на спинах до своих точек. На первой делят продукты и второй боец остальное тащит дальше. Тут поддержка была только моральной. Собрался? Ну давай, вперед и с песней! И вот так два раза в неделю. В любую погоду, в любой сезон. Ибо жрать хоца, а без ентого дела кабель копается очинно плохо.
... Буйствует лето. Я в части. Продукты получил и, уже взвалив мешок с хлебом на плечи, благословясь в дальний путь, был остановлен своим командиром.
Командир у нас был мировой. Старший лейтенант Дима Бискевич был на четыре года старше меня. Почти ровесники. Но передо мной офицер и субординация стучала по голове. Однако, как то раз Бискевича достало частое "тщстаршлтнант" и он сказал: -Пацаны, язык сломаете! Давайте как то по- другому- бугор, начальник, командир, как удобно. Димой для вас я не стану, но разрешаю обзывать по другому. Так он стал для меня вечным командиром. На "вы", но без " товарищ".
... -Ты куда, Денис? На точку? Разгружайся! Сейчас до вас Камаз пойдет, я Кулька уговорил!
Кулек - это прозвище. Дядя Саша Кульков. Классный водила! Следил за Камазом, как курочка за яичком. В нашей части этот Камаз был единственный на ходу и, видимо, по этому у Кулька получалось выбивать запчасти вовремя.
В кунг Камаза грузим наши продукты, расставляя их между пустыми рядами сидений. Пользуясь выездом, грузим две фляги с пресной водой, с которой на точках был дефицит.
И тут бойцы приносят к машине две пластмассовые, 50-литровые канистры с дизельным маслом доверху. Я обратил внимание, что пробок на них нет и горловины стянуты целлофаном и перевязаны шнурками. Майор Шатохин объяснил, что времени искать пробки не было, завязали, мол, выдержат. Загрузили их в кунг. Пока было время, я переставил в кунге флягу с водой ближе к окну где то в конце салона и подпëр ее канистрой с маслом. Вторую канистру с маслом я поставил в другом ряду. Вторую флягу с водой я поставил на пол первого ряда, уселся на сиденье, перекинув ноги через нее.
Бискевич заглянул в кунг:
-Ну всë? Готов? Зашибись! Щас к вам на четверку приедем, будем пробовать дизеля заводить!
И ушел в кабину. Тронулись. Я один в кунге. Ухабистая степная грунтовка и подпрыгивающий на ней Камаз со всем содержимым, быстро дали понять, что два десятка яиц в пакете мы не довезем. На частых кочках и поворотах у меня промеж ног елозила фляга с водой и я успел выхватить из прыгающей сумки с продуктами пакет с яйцами и держал его просто на весу. Еще успел подумать, как хорошо, что вторую флягу с водой припер к стене тяжелой канистрой.
Доехали до первой точки. Быстренько разделили продукты. Половину оставили пацанам.Хлопок двери в кабине. Полетели по ухабам дальше. До нашей точки дорога была еще покруче... Доехали. Открылась дверь кунга. И голос Бискевича: А чо за херня??!
Я глянул вниз, в проход между рядов, а там... Текла масляная река, красивая такая, желтенькая, с пузырьками. С радостью вытекая на блаженную свободу, стекая по выкидной трехтупенчатой лестнице прямо под ноги моему любимому и уважаемому командиру.
Я глянул назад и понял, что исток этой живописной реки берет начало с конца салона. И несла эта медленная, желтая река в своем течении все мои мечты о том, как мы с командиром будем прощаться на мой дембель. Как рухнет субординация и я скажу: Димыч, приезжай в Винницу в отпуск! Бери Ленку по мышку и приезжай! Съездим в село, бухнем под яблонькой!..
...Я положил пакет с яйцами на сиденье и пошел в конец салона. Не пошел. Побежал. А там... Мешок с хлебом, наполовину опустевший на первой остановке,( и, который я приставил к той же канистре, ) понял, что канистра хочет выйти и решил прилечь. Канистра - через него. Горловина смещена к краю и канистра упала по закону подлости горловиной вниз ,съехала в туннель прохода, уперлась в его стенку и из нее вытекло все масло и устремилось вперед. Вторая канистра, ничем не подпертая, видимо, увидев, что пассажиры пошли к выходу, на очередной кочке упала и вылила свое богатое содержимое, чем усилила эффект всех моих разрушающихся фантазий. Но горловина у нее находилась в верхнем положении и поэтому там осталось около двадцати с лишним литров. В моих мыслях старший прапорщик Ругов уже с позором срывал с моих плеч лычки младшего сержанта, крича при этом: -Сто литров маслаааааа, ссссска! Разжаловать в подрядовые нахрен! На губуууууу! В дизбаааааат!
Все эти события с момента открытия двери кунга пронеслись в одно мгновение.
Я вышел. Бискевич был ростом ниже меня на две головы и, поскольку я был 194 долговязых сантиметра, и стоял, опустив голову, он посмотрел на меня откуда то снизу и вкрадчиво так, цедя сквозь зубы, задал тот самый вопрос: -Деня, бл...ь, а ты, бл....ть, где был, а?
Я не стал сочинять. Так и сказал: Яйца над флягой держал!
Такой ответ стоило переварить! Дима покраснел, выдержал драматическую паузу, и процедил: -Яааа, бл.... ть,
сейчас твои, б....ть, яйца, сссска, держать буду!!!
И при этом кулаком сделал боксерский выпад мне в печень, но... не ударил.
Я был готов провалиться и чуть ли не проныл:
- Командир, там немного еще осталось!..
Блин, лучше бы я молчал... Далее был поток букв "ë", междометий " мать" и всяких нехороших глаголов, красноречиво дающих понять, как тяжко было у Ругова выбить эту сотку масла и какой же я всë таки классный парень, отзывчивый, ответственный. И руки у меня золотые! И как я умудрился сберечь яйца в такой дороге!
................. твою мааать! Бл.... ть, бегом ищи тряпку, ведра, сливай то, что осталось. Процедим хоть. Яйцедержец, ссска!
Собрать удалось около 30 литров масла.
Командир... Не ударил... Я после этого еще больше его зауважал.
1998-й...Июль. Дима отвез меня до вокзала в Феодосии. Меняться адресами и телефонами не было смысла. Это всë уже давно поселилось в моей солдатской книжке и у него всë было.
Пройдет десять лет и я созвонюсь с ним и мы со смехом будем вспоминать этот день.
Пройдет еще четырнадцать лет и между нами встанет стена войны. По разные стороны. Но, как бы там ни было, время возьмет свое и моя память выдаст при случае файлики с Димой Бискевичем и я надеюсь, что опять поржу с ним от души. И, надеюсь, он со мной...
