– Громовик! Громовик! – по поляне пронесся ропот. Он распространялся быстрее молнии, захватывая и увле-кая за собой думы и сердца людей, которые, оставив свои дела, поворачивались к надвигающимся тучам.
– Гроза идет!
– Ты смотри ж, а ливня как будто и нет?
– То не простая гроза, чует моё сердце!
– Как стремительно!
– Что же сейчас будет?
– Вроде, снова темнеет?
Еще не догорел Купалец, как поляну вновь окутала тьма, словно рассвет испугался, решил обождать гроз-ного часа.
Небо резко дыхнуло холодом, людей словно окутала навалившаяся волна, гнавшая тучи. Уже отчетливо стали слышны раскаты грома, до этого угадываемые лишь сла-бым гулом и свистопляской молний.
– Поступь Князя! – Кто-то из собравшихся на празд-ник прижал кулак к груди и в полной тишине воскликнул: – Слава Перуну!
Вторя грому, по поляне покатилось раскатистое: «Слаааавааа!» – кричал стар и млад, приветствуя грозно-го Бога. Не радостно, но торжественно, как равный при-ветствует своего князя: с горящими глазами и готовно-стью пойти в бой. Голосили даже те, кто не бывал на праздниках в честь Перуна, нутром чуя за спиной дыха-ние Нави.
Тучи, мчавшиеся чуть ли не галопом, неожиданно резко встали над лесом, словно приструненный норови-стый жеребец, совсем немного не дойдя до поляны. Кри-ки прекратились. Взоры устремились в самый центр за-висшей грозы, которая, освещая округу молниями, пока не проронила ни капли влаги.
Неспешно, сверкая гривой и своим чудесным хво-стом, из самого сердца зарождающейся бури вышел див-ный вороной конь, неся на себе хмурого седока. Князь был обнажен по пояс, лишь алый развевающийся на ветру плащ, скрепленный золотой фибулой, слегка прикрывал его могучий торс.
Закинув стопу левой ноги на седло, Перун, упер-шись в колено локтем, дергал за один из своих длинных усов, неодобрительно всматриваясь в туман, стоявший аккурат напротив грозового фронта, и покачивал в раз-думьях головой. Его чуб на гладко выбритой голове смешно раскачивался в такт. Но ни у кого на поляне не было даже мысли не то что засмеяться – даже улыбнуть-ся. Все были осведомлены о грозном норове сурового Бо-га. В правой руке князь сжимал секиру, опущенную то-порищем вниз.
– Смотри! – в завывании ветра возглас мужчины был почти неслышим, но люди выдохнули как по команде. Словно только и ждали сигнала, готовились, не верили, но по завету отцов ждали.
В сверкании молний, нещадно бьющих из черных облаков, начали проступать людские фигуры. То тут, то там, словно рожденные самой грозой, они выходили в полном боевом облачении и вставили рядом с надменным Перуном, своим грозным вождем и предводителем.
С каждым ударом сердца их становилось все больше и больше. Без команды они смыкали щиты. Горделивые лица и светлые глаза веяли силой. Ах, как на таком рас-стоянии узреть и узнать лица? Но люди на поляне видели и, охая, узнавали воинов, то и дело пополняющих строй.
– Дед! – вскрикнул тут один из кряжистых мужиков, не сдержав чувств, размахивая панамой. – Деда! – и как только узнал, ведь видел лишь на военных фотокарточ-ках, дед пал в боях за Берлин, бабка всю жизнь ждала, не веря похоронке, но все же прижимая её к сердцу.
Молодой воин в древних доспехах, не с ППШ и в пилотке – каким он запомнился внуку, в приветствии поднял копье вверх, казалось, дед улыбался. А внук, не-смотря на свои годы и проступающую седину, сел на тра-ву и тихо заплакал, утираясь панамой, лишь повторяя: «Дед! Деда!»
Тут и остальные участники праздника, готовящегося стать местом грандиозного побоища, начали узнавать стоявших в небесах воинов.
– Отец! Батя! Смотри, сын, – мужчина взял на руки своего ребенка, – это твой дед, который погиб в Афгане.
Тот поднял копье и поприветствовал потомков.
Люди кричали, звали, махали руками, подпрыгивали, на короткое время забыв и о тумане, и о битве, которая шла на самой границе с Навью. Узнавали даже тех, кто ушел много веков назад, тех, для кого доспехи не были чужды, тех, кто пал, защищая Святослава на порогах или стоя по колено в кровавом пепельном снегу, не успев во-время к Рязани, но решил догнать супостата и дать по-следний бой. Люди даже не задумывались, как это полу-чалось, они попросту знали – далекие предки пришли в неминуемый час погибели, вновь взяли оружие и встали в строй. Потому что русы не сдаются, даже когда умирают.
Перекрикивая грозу, в едином порыве небесная рать начала бить оружием о щиты в такт раскатам грома, воз-глашая: «Слава! Слава! Слава Перуну!»
Грозный Бог плавным движением поднял свою сверкающую секиру и строй смолк, спокойно ожидая следующего приказа. У каждого уже был свой собствен-ный последний бой, сейчас воинство Ирия готовилось к новой сече.
ПОНРАВИЛСЯ ФРАГМЕНТ?
