Серия «Средневековый Китай: культура, история, менталитет»

Кроме того, я готов написать работы по одной из трёх следующих тем: "История Центральной Азии в Средневековье и генезис тюркской культуры", "Специфика восточнославянской цивилизации в раннее Средневековье" и "Специфика цивилизации Древнего Востока и Бронзового века". Если хотя бы одна из этих тем наберёт 9 комментариев поддержки (а это - счастливая цифра в китайской нумерологии), то она станет следующей. А если все 18, то я начну её выкладывать со следующей недели.

Предварительно разберёмся с терминологией.

Гуань - это титул, приставка к имени, присвоение которого документируется в императорском дворцовом архиве. Фаньжэнь - это носитель гуань, которого и называют в научно-популярной литературе словом "чиновник". Существует также шэньши - человек, который прошёл хотя бы один Императорский экзамен, доказав тем самым свою учёность.

Первым делом необходимо ответить на вопрос, насколько тождественны понятия шэньши с фаньжэнь. Дело в том, что для того, чтобы быть шэньши, не обязательно было находиться на государственной службе, иметь должность, ранг. Но и фаньжэнь не терял гуань, если не находился в настоящий момент на государственной службе. Иными словами, математическое множество "фаньжэнь" и математическое множество "шэньши" пересекаются, но никогда не сливаются воедино. Это нужно понимать и этот вывод пригодится в дальнейшем.

В династии Тан (вторая половина I тыс. н. э.) существовала зафиксированная историческими источниками сложная бюрократическая лестница, понятная русскому человеку благодаря аллегории с петровским "Табелем о рангах". Каждый чиновник имел своё положение на чрезвычайно раздробленной на множество уровней от низшего 9-го до высшего 1-го. Каждый уровень был разделён на 2 подуровня, таким образом делая лестницу де-факто 18-уровневой. Каждой дворцовой должности соответствовал минимальный уровень, которым должен был обладать фаньжэнь, чтобы эту должность заполучить. Естественно, в менее спокойные времена всегда имел место фаворитизм, но, в идеале, система работала по законам, описанным выше.

Гуань мог быть гражданским, военным, престижным, почётным, наградным, Императорского Дома, женским. Естественно, один человек не мог сочетать в себе все "виды" гуань - так, например, немыслимо было совмещать гражданские и военные гуань, женские и любые прочие. Однако у одного фаньжэнь могло быть множество гуань - ему было выгодно их накапливать, поскольку, в случае провинности, он был защищён от телесных наказаний или имущественных взысканий - у него просто отбирали гуань. Все гуань сложным математическим образом взаимодействовали между собой - они не складывались напрямую, но синергировали. На практике было очень сложно найти среди фаньжэнь двух абсолютно равных друг другу людей - хоть немного, но один всегда будет выше другого по совокупности своих гуань.

Место в лестнице фаньжэнь предполагало также задокументированные привилегии. Зарплата из государственного бюджета, значительные земельные наделы с правом передачи по наследству, привилегии сакрального характера (организация похорон, ритуалы, гробницы), общественные привилегии (право проезда, количество лошадей в карете, допустимая к ношению одежда и так далее). Существовало также право на "отбрасывание тени" - родственники и, особенно, дети фаньжэнь получали привилегии при служебном росте, а также начинали службу на более высоких рангах, нежели выходцы из "худородных" цзунцзун.

Я осознанно заменил слово "чиновник" на слово "фаньжэнь". Свободный от интерпретаций читатель заметит в привилегиях выше отнюдь не чиновника, но служащего дворянина, концепция которого столь знакома каждому любителю отечественной истории. Любопытно, что фаньжэнь из "военной стези" также занимали гвардейские посты во дворце, высшие офицерские чины в армии, владели оружием и конной ездой. Когда я рассказывал об этом кому бы то ни было, то приводил пример из мультфильма "Мулан": "Помните, там был такой мужчина в шапочке? Это был чиновник. А помните мужика на коне с мечом? Это тоже чиновник". Поэтому я в своих работах заменил слово "чиновник" на слово "служащий".

Наконец, нужно отметить россыпь фактов о фаньжэнь. Во-первых, гуань воспрещался людям, в чьём цзунцзун были сяо жэнь ("подлые люди") - коммерсанты. Во-вторых, фаньжэнь присягал на верность не личности Императора, а Поднебесной, государству. В-третьих, фаньжэнь были вполне себе спаянной корпорацией, считая себя привилегированной группой населения - культурная традиция Китая оставила титанический пласт критики евнухов, придворных женщин, варваров-выскочек, придворных монахов и прочих людей, которые обладали властью, но не принадлежали к корпорации фаньжэнь. Любой, мало-мальски знакомый с культурой Китая понимает, что претензии к перечисленным выше людям, мягко говоря, преувеличены; однако список претензий к ним даёт понять уровень поистине шляхетского "гонора" фаньжэнь. Эти люди мнили себя носителями истины и учёными-технократами.

Шэньши - это любопытный феномен в истории китайской цивилизации. Вообще, изучая "надстройку" традиционной китайской цивилизации, можно найти триаду "власть имущих" - это аристократия, сильные дома и шэньши/фаньжэнь. Сильные дома - это владельцы капитала без возможности интегрироваться в две другие корпорации (аристократом можно только родиться, а фаньжэнь запрещено родство с сяо жэнь); аристократия - корпорация, способная интегрироваться в две другие корпорации, но не имеющая в этом необходимости; шэньши/фаньжэнь - это квази-государственная корпорация (если фаньжэнь буквально эмиссары государства в общине, то шэньши - некая замкнутая городская "интеллигенция"). В. Н. Никифоров в своей работе "Специфика господствующего класса в Старом Китае" обнаруживает слона, которого никто и не приметил - а, собственно, где в этой математике эксплуатация? Если корпорация эксплуатируемых находится легко - собственно, 80-98% населения это свободное крестьянство ("Проблемы сословно-классового анализа общества Тан (VII-X вв.)"); то вот с корпорацией эксплуататоров весомые проблемы - свободные крестьяне вполне себе способны интегрироваться и в фаньжэнь, и в шэньши, и в сяо жэнь; тогда как ни одно из вышеупомянутых корпораций не обладает достаточной силой для их экономического и физического принуждения.

Наконец, последнее, что я считаю важным разобрать - это дихотомия крестьянской общины в Китае и корпораций "надстройки" - сильных домов, сяо жэнь, фаньжэнь, шэньши, аристократии и прочих. Китайские цивилизация и история, подобно любым другим, не могут рассматриваться иначе как в динамике. А динамические процессы мало чем отличаются от таковых в любом другом месте мира - группа людей стремится объединиться в корпорацию, захватить капитал и власть с целью экономического принуждения и умножению капитала. Их проблема в Китае в том, что свободное крестьянство объединено в цзунцзуны - оно самоорганизовано и вооружено. А вот "эксплуататоры" неспособны монополизировать власть - капитал и участие в государственном управлении принципиально разделены. Нельзя сказать, что китайская цивилизация не развивалась, но созданные ещё в конце I тыс. до н. э. условия не позволили разрушить власть-собственность - всякая попытка "феодализировать" общество была обречена на провал. Вообще, история крестьянских восстаний в Китае - это "лебедь, рак и щука", это борьба между концентрирующими в своих руках сильными домами на местами, корпорацией государственников-фаньжэнь и вооружённым крестьянством. Именно поэтому в своей работе "Социальная структура и динамика древнекитайского общества" Л. С. Васильев приходит к неизбежному выводу о том, что, вопреки марксизму, китайская крестьянская революционная борьба - восстания, мятежи и тому подобное - имело не прогрессивную, а реакционную сущность.

Спасибо за внимание.

Использованные источники:

1. "Глобальная культурная альтернатива Китай-Запад" (Кобзев А. И.)

2. "Чжоу и - китайская Библия" (Кобзев А. И.)

3. "Феномен феодализма" (Васильев Л. С.)

4. "Социальные организации в Китаев" (А. А. Бокщанин, Л. С. Васильев, Н. И. Фомина)

5. "Аристократия Раннесредневекового Китая" (Малявин В. В.)

6. "Проблемы сословно-классового анализа общества Тан (VII-X вв.)" (Кычанов Е. И.)

7. "Купечество в социальной структуре Средневекового Китая" (Фомина Н. И.)

8. "Сословная и классовая структура общества в Древнем и Средневековом Китае" (Илюшечкин В. П.)

9. "Институты родства в традиционном Китае" (Тяпкина Н. И.)

10. "История Востока" (в 3х томах) (Васильев Л. С.)

11. "Социальная структура и динамика древнекитайского общества" (Васильев Л. С.)

12. "Специфика господствующего класса в Старом Китае" (Никифоров В. Н.)

13. "Аграрные отношения и община в Древнем Китае (XI-VII вв. до н. э.)" (Васильев Л. С.)

14. "Политические интриге и стратагемные планы в Древнем Китае" (Васильев Л. С.)

15. "Танская бюрократия" (Рыбаков В. М.)

16. "Классический Китай" (Каменарович И.)

17. "Средневековый Китай" (Вельгус В. А.)

18. "Рынки Чанъаня - западной столицы Империи Тан" (Ермаченко И. С.)

19. "Проект реформ Фань Чжун-яня" (Лапина З. Г.)

20. "Уголовные установления династии Тан с пояснениями («Тан люй шу и»)" (Рыбаков В. М.)

Использованы следующие достояния китайской традиционной культуры:

1. "Беседы и рассуждения"

2. "Дао Дэ Цзин"

3. "Троецарствие"

Благодарю составителей книги "Стихи о разном: китайская лирическая поэзия с древности и до VI века в переводах Марины Кравцовой" за зажжённую искру любви к китайской культуре и цивилизации.

В то время как даже древневосточная история может похвастать "Законами Хаммурапи", китайское средневековое право оставило нам два свода законов: "Уголовное право династии Тан" и "Свод законов династии Мин". Проблема первого (а изучение второго выходит за рамки предмета моей работы) заключается в том, что оно было писано чиновниками, про чиновников и для чиновников. Подробнее об этом можно прочитать в труде В. М. Рыбакова "Танская бюрократия".

Чтобы попытаться воссоздать традиционное китайское право, необходим краткий ликбез об истории права. Выделяется три вида права - обычное, писаное и прецедентное. Традиционно оно также делится на светское и религиозное. Думаю, данные термины общеизвестны, поэтому их смысл я раскрывать не буду.

Всякий, кто знаком с традиционной китайской философией обратил внимание на общественно-прикладной характер конфуцианства. Это неслучайно - в самом китайском языке термин "конфуцианство" отсутствует, вместо него они используют слово "школа книжников". Изучая конфуцианство, начиная с книги "Беседы и рассуждения", неизбежно замечаешь следующие детали: во-первых, отсутствие строгого разделения на "светскость" и "религиозность" учения (с одной стороны, общественная жизнь сакрализируется; с другой стороны, религиозно-ритуальная, мистическая жизнь очеловечивается); во-вторых, обществоведческий характер произведения - труд является прямым пособием от одного чиновника другим чиновникам в управлении обществом.

Параллельно с конфуцианством развивается легизм - фа-цзя, "школа закона". Легизм впервые в китайской истории вводит понятие закона-фа, источником которого является воля правителя. Что соответствует тому, что в истории права считается "писаным правом".

Таким образом, я предполагаю, что понятие "ли" - как совокупность ритуалов и этических норм - является обычным правом с китайской спецификой, тогда как "фа" - писаным правом с китайской спецификой.

Чтобы доказать или опровергнуть данный тезис, необходимо обратиться к истории китайского судопроизводства. Все без исключения исследователи обнаруживают характерный лингвистический маркер китайской специфики - вместо понятия "суд" используется понятие "наказания". Вместо суда - "отделение наказаний", вместо судебного процесса - "совершение наказания". Задачей суда как бы является "исправление", возвращение к правильному ходу вещей. Наказания предполагаются за отход от ритуалов, от традиций, от обычаев, а также за нарушение установленных правителем законов. Любопытно, что - опять же, об этом написано в труде "Танская бюрократия" - служащие-фаньжэнь имеют собственные корпоративные (не уверен, что здесь применим термин "сословные") суды, которые определяют меру наказания для чиновников. А кто же занимается отправлением суда в общине? В своей работе "Аристократия раннесредневекового Китая и её историческое значение" Малявина В. В. (кстати, личность одиозная, про него как про человека можно книгу писать) автор затрагивает вопрос китайской аристократии, которую я затронул в предыдущей части.

Китайская аристократия определённо существовала. В историографии фигурирует такой термин как "сильный дом" - это некий клан (скорее всего, имеется в виду цзунцзун), который сосредоточил в своих руках одновременно и капитал, и земельный фонд, и чиновнические титулы. Однако письменные источники чётко разделяют "сильные дома" и "аристократию". И сам факт подобного разделения с точки зрения мировой истории - оксюморон, поскольку, как правило, владельцы капитала и становятся аристократией в обществе. Однако в Китае своя форма семьи - цзунцзун. Проще говоря, невозможно породниться с аристократией, в аристократической семье можно только родиться. Нищий аристократический цзунцзун остаётся аристократическим, тогда как цзунцзун-магнат из простолюдинов остаётся чернью. Увы, нынешняя синология не выделила причину, по которой аристократический клан был включён в "Реестр ста семей", но выделяет маркеры аристократа. Аристократ никогда не был нищим, он всегда был персонификацией обычаев и традиций родной земли (более того - древние авторы подробно описывали различия в культуре, одежде и манерах аристократов из разных регионов Китая). Кроме того, достоверно известно, что китайская аристократия не была тождественна бюрократии (то есть, не обязана была проходить Императорские экзамены, чтобы подтверждать свой статус), легально патронировала незнатных людей и вела "ши фэн" - аристократический образ жизни и отправляла культы. Также аристократический статус подтверждался фискальными и правовыми привилегиями. Наконец - и это очень важно - аристократия существовала как бы вне общины, не включалась в общеобщинные реестры (налоговые, рекрутские, земельного фонда).

На этом основании я предполагаю, что китайская аристократия в том числе занималась китайским общинным судопроизводством, поддерживала то самое "ли".

Любопытно в динамике изучать отношение китайской общины к "фа", к праву, источником которого является государственная воля. Хорошим примером здесь является приснопамятный Небесный мандат - принцип легитимизации правящей власти. Правом лишить императора Небесного мандата - то есть, сакральной легитимности - обладают отправители культа на местах. Естественно, вместе с источником права теряют легитимность и законы, которые данный источник права принял.

Итак, промежуточные выводы:

1. Отсутствие задокументированного взаимного отчуждения светского и религиозного права в Китае.

2. Специфика правового сознания в Китае - "ли" как обычное право и "фа" как писаное право.

3. Превалирование местного судопроизводства и обычного права.

4. Провинциальная аристократия, опирающаяся на народное уважение как на источник власти.

5. Принципиальная легальная возможность лишить существующее писаное право легитимности (закон остаётся законом до тех пор, пока "народ" считает его справедливым).

В следующей части будет подробно разобраны две корпорации в традиционном Китае - шэньши и фаньжэнь. А сама часть будет посвящена такому явлению как "чиновники", которые таковыми отнюдь не являлись. По крайней мере, в европейском понимании этого слова.

Если спросить мало-мальски образованного человека о специфике китайской традиционной деревни, он сразу вспомнит про "рисовую" цивилизацию. И будет прав - хлебная культура детерминирует цикл года, ставя распорядок жизни человека в зависимость от биологических особенностей данной культуры. Однако китайская цивилизация первые века своего существования была не "рисовой", а "просовой" культуры и занималась не приливным, а поливным земледелием. Рис же возглавил китайскую кухню сравнительно поздно - только в I тыс. до н. э. Можно выделить две особенности его культивирования - во-первых, первоначальный трудовой вклад обязан быть титаническим, тогда как последующий, напротив, сравнительно невелик (так, например, террасное рисоводство требует буквально горы превращать в совокупность террас, тогда как в дальнейшем уход за этими террасами сравнительно несложен); во-вторых, наибольший прибавочный продукт рисоводство получает на сравнительно небольшой площади между горами и морем - рис требует регулярного обновления пресной воды, поэтому рисоводство наиболее эффективно при значительной разнице высот.

Отсюда уникальный облик китайской общины - гиперперенаселённый уголок земли, окружённый безграничными рисовыми полями с недостижимой для европейского земледелия урожайностью. Какие последствия у подобной особенности?

Во-первых, китайская "деревня" численностью приближается к европейскому раннесредневековому городу - то есть, составляет от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.

Во-вторых, китайская деревня способна прокормить значительно больше, в процентном отношении, "нахлебников" - ремесленников, торговцев и чиновников. Поэтому нередко в такой "деревне" ведётся мелкотоварное производство, открыт регулярный рынок и существуют почтовые, медицинские, писчие и другие службы.

В-третьих, жизнь в таких условиях требует общественного регулирования и надзора.

И вот здесь массовое сознание вслед за устаревшей историографией XIX века делает очень странный логический вывод. Дескать, кушать не могли свои рисовые булочки китайские крестьяне без железного сапога государства. "Придите и владейте нами" - якобы говорили они, создавая над собой авторитарное чиновническое государство.

На самом деле, современная синология вслед за специалистами по Древнему Востоку начиная с 60х-70х гг. доказали мнимость "деспотичного" государства. Что на Ближнем Востоке, что в Китае существовала дихотомия между центральной властью в лице собственно государства и свободными самоуправляемыми общинами. Рассмотрение самого явления самоуправляемой общины выходит за рамки предмета изучения данной работы, поэтому я ограничусь кратким ликбезом.

В своём крупномасштабном труде "Танская бюрократия" Рыбаков В. М. в частности упоминает о взаимодействии эмиссаров государства и общины. Подробно исследуя правительственный аппарат династии Тан (вторая половина I тыс. н. э.) он обнаруживает, что общине чиновники были собственно и не нужны. Для ирригационных работ вполне было достаточно самоорганизации самой общины, государство становилось необходимо лишь для крупномасштабных строительных работ - например, при создании Великого канала между Хуанхэ и Янцзы, а также для общегосударственных хлебозаготовок. Примерно к такому же выводу пришли и исследователи Древнего Востока.

Знакомство с памятниками китайской традиционной культуры неизбежно приведёт читателя к такому же выводу. Так, например, в "Дао Дэ Цзин" прямо указывается, что лучший правитель - тот, про которого подданные знают только то, что тот существует. Но проблема дихотомии общины и государства в Китае - тема следующих частей.

Я предлагаю читателю вместе со мной обратиться к работе Е. И. Кычанова "Проблемы сословно-классового анализа общества Тан (VII-X вв.)"

Исходя из анализа письменных источников, автор выделяет четыре группы населения в сельской общине - образованные (ши), земледельцы (нун), ремесленники (гун) и торговцы (шан). Забегая вперёд, другие исследователи выделяют также группу населения "подлые люди" - сяо жэнь, под которыми современники понимали коммерсантов (в том числе - торговцев). Также выделяют служащих-фаньжэнь, которые в отечественной историографии называются словом "гуань", которые в массовом сознании известны как "чиновники". Опять же, снова забегая вперёд, существовало деление на "ши жэнь" - служилых и учёных людей, а также на "шу жэнь" - всех остальных, "простолюдинов", говоря европейским языком. Наконец, источники выделяют также некое сословие шэньши - людей, которые сдали Императорский экзамен и имеют учёную степень; а также потомственную аристократию - гуйцзу (родственников Императора; скорее всего - членов императорского цзунцзун) и упоминающуюся в "Реестре ста семей" аристократию, делящуюся на две категории - мэнь фа ("могущественные семьи") и чжу син ("именитые семьи"). Также выделяются в источниках лично свободное население (лян) - все вышеперечисленные - и лично несвободное население (цзянь), к которому относятся шесть одних только зафиксированных сортов рабов и крепостных (без учёта частных рабов, как их назвал историк-современник: "полулюди-полуживотные").

Все эти люди живут рядом друг с другом. Помимо профессионального и служебного разделения, между ними существовала также генеалогическая иерархия - одни цзунцзун были выше других цзунцзун, внутри одного цзунцзун одни цзун были выше других цзун, а внутри одного цзуна иерархию определяло старшинство.

Кроме того, нельзя забывать, что один и тот же человек может быть одновременно и земледельцем, и выходцем из "именитой семьи", который в молодости сдал первый из трёх Императорских экзаменов, после чего занялся коммерцией. Подобная биография маловероятна, конечно, но не невозможна.

Таким образом, крайне маловероятно, что в китайской общине два случайно встретившихся человека будут равны друг другу - хоть немного, но один из них всегда будет выше другого.

Что любопытно, группа формально неравноправных друг другу мужчин скорее всего будут иметь разделение труда в области участия в жизни общины. Так, например, коммерсант-сяо жэнь будет владеть капиталом, аристократ-мэнь фа будет обладать правовым авторитетом, старейшина цзунцзуна, являясь простым земледельцем, сможет организовать семью на совместное мероприятие, служащий-шижэнь сможет составить правовой акт, а чиновник-фаньжэнь - быть эмиссаром коллектива перед государством. Иными словами, община всесторонне самодостаточна и самоорганизованна. Кроме того, она реализует свою политическую волю и трудовой потенциал исключительно как совокупность, как коллектив, но в ней отсутствует лицо, способное принимать решения единолично. Престиж коммерсанта стоит между таковым у свободного и несвободного человека (поразительно, но условный "олигарх" в традиционном обществе Китая чуть ли не стигматизирован в обществе), аристократ не владеет достаточным богатством для экономического принуждения, а семья не может самостоятельно организовать трудовые работы, зато обладает рабочей силой.

Все эти выводы подтверждаются при знакомстве с классической китайской литературой. Я предлагаю обратиться к труду "Троецарствие" - там великолепно представлен процесс самоорганизации китайского общества. Легитимация решения всегда исходит из коллектива, никогда - от индивида. Субъектом деятельности всегда становится группа лиц (обычно три человека - персонаж-силач, персонаж-мудрец и персонаж-герой). Группа-источник политической воли и источник капитала всегда разъединены.

Проще говоря, в Китае власть принципиально деперсонализирована.

Итак, какие промежуточные выводы можно сделать о китайской общине?

1. Китайское рисоводство даёт чрезвычайно высокий прибавочный продукт.

2. Китайская деревня густонаселённая.

3. Китайская деревня самоорганизованная.

4. Китайская община предельно стратифицирована.

5. Владельцы капитала, владельцы рабочей силы, носители политической власти и аристократия - четыре различные корпорации.

6. Деперсонализация власти.

В следующей части я подробно рассмотрю традиционное китайское право.

Существует две точки зрения на эволюцию семьи в традиционном обществе, причём исследователи делятся на них спонтанно и повсеместно. Одни учёные предполагают, что семья формируется в момент выхода общества из первобытной общины и, будучи самым консервативным институтом, остаётся неизменной вплоть до эпохи модерна. По их мнению, необходимо вычленить этот самый институт в любой момент времени, чтобы определить его свойства у данного народа на протяжении всей мировой истории. Другие же исследователи считают, что семья - это непрерывно изменяющийся институт, прямо зависящий от среды обитания.

Напомню азбучную истину. Существует три строго выделяемых вида семейной организации в классовом обществе - род, большая семья и малая семья. В общем и целом, они соответствуют трём видам общин - кровно-родственной общине, родовой общине и территориальной общине. Каждый вид семьи и каждый вид общины обладает рядом универсальных для всего человечества характеристик и, соответственно, реагирует по универсальным законам на внешние вызовы. Фридрих Энгельс считал - и, например, эволюция варварских правд Тёмного Средневековья подтверждают его слова - что и семья, и община в целом развиваются от наименее прогрессивных (рода и кровно-родственной общины) к наиболее прогрессивным (малой семье и территориальной общине). Но в наши дни тезис о существовании более прогрессивных и менее прогрессивных способах организации семьи и общины подвергается сомнению. Равно как и тезис о том, что с появлением государства современного типа (о чём, например, говорит в своих лекциях Клим Жуков) община неизбежно отмирает.

Беда в том, что в Китае современные исследователи (где-то с 80х-90х гг. 20 века) нашли уникальную китайскую семью. Это в мире, где у инков, чёрных африканцев и индоевропейсков все институты семьи спокойно себе распределяются в одну из трёх позиций. Как китайцы создали свой уникальный способ организации семьи - загадка Жака Фреско, конечно, но факт остаётся фактом. Исследователи, правда, не сошлись во мнении относительно того, когда этот институт сложился - разброс от этногенеза ханьцзу (II тыс. до н. э.) до династии Сун (кон. I тыс. н. э.)

Китайский клан или, иначе говоря, цзунцзун - это институт семьи, объединяющий элементы и родовой семьи, и большой семьи, и малой семьи. Следовательно, китайская община также обладает свойствами и кровно-родственной, и родовой, и территориальной общины.

Во-первых, китайская семья строго патрилинейна, патрилокальна и, как пишет Н. И. Тяпкина, патринимична (однако я не нашёл определения этого слова, поэтому его можно по смыслу заменить на "патрицентрична"). Культ отца в Китае прослеживается и в литературных произведениях - так, например, в "Беседах и рассуждениях" Конфуций считает взаимоотношения отца и сына одной из Трёх уз, на которых держится мироздание (также отношения мужа с женой и правителя с подданным). Итак, первая особенность китайской семьи - культ отца.

Во-вторых, традиционная китайская семья многопоколенческая. По отцу признаётся родство до девяти (9) колен, по матери - одно (1) колено. Если исследователи правы, то это означает, что, например, прабабушка по матери родственницей уже не считается.

В-третьих, китайский клан цзунцзун распадается на отдельно взятые семьи-цзун. И вот если цзунцзун обладает свойствами рода и большой семьи, то цзун - это ярко выраженная малая семья, которая живёт под одной крышей.

Таким образом, китайская традиционная семья как бы двухступенчатая. Обладая всеми преимуществами малой семьи - поведенческой гибкостью, условной независимостью отдельно взятых членов, а также самостоятельным владением капиталом; китайская семья как клан обладает всеми преимуществами родовой организации - социально-экономической взаимопомощью и, конечно же, способностью в трудное время организовываться в военные отряды для совместной защиты от общего врага. Так, цзунцзун может включать в себя сотни и тысячи половозрелых мужчин, а исследователи фиксируют целые деревни, в которых живут один-два цзунцзун. Причём это деревни не европейского типа - в дальнейшем я об этом расскажу подробно, сейчас же остановлюсь на факте того, что в китайской "деревне" обычно проживает население среднестатистического европейского раннесредневекового "города". Что интересно, китайская семья сохранила главное преимущество родовой организации общества - клич условного старейшины в трудный год, перемещаясь по цепочке родства, способен довольно быстро "поставить под ружьё" сотни, если не тысячи солдат.

Две вещи при изучении китайской семьи необходимо отметить особо.

В первую очередь, это принцип наследования - собственность никогда не уходит из цзунцзун, каждый цзунцзун с точки зрения капитала - это непроницаемый пузырь. Женщина не обладает правом наследования ни земли, ни движимого имущества, она умирает для семьи отца и рождается для семьи мужа (этому способствует в том числе жутковатый для европейца ритуал, когда девица в паланкине с закрытыми глазами уносится в деревню мужа - чтобы она даже при всём желании не смогла найти дорогу домой). Если же у мужчины нет наследников, ему по сложной схеме наследует мужчина из его цзунцзун, более дальний родственник.

Во вторую очередь необходимо отметить разделения имущества между сыновьями. Традиционно в историографии есть два способа наследования - это либо равный раздел, когда всё имущество в равной мере распределяется между детьми, либо принцип майората, когда всё получает исключительно единственный старший сын. Но и здесь китайцы отличились - в их системе наследования присутствуют как равный раздел, так и майорат. Первый относится ко всему имуществу, которое, впрочем, не покидает цзунцзун; второй - к титулатуре (это фиксируется в Уголовном кодексе династии Тан) - так, право тени и передача титулов переходит строго от отца к старшему сыну.

В следующей части будет подробно разобрана китайская община и, как я надеюсь, разрушены мифы о "восточной деспотии", "рисовой цивилизации" и "природного стремления к авторитаризму".

Фраза "начнём с" уморительная, когда речь заходит о таком сложном явлении, как китайская цивилизация. В своей работе "Глобальная культурная альтернатива Китай-Запад" один из ведущих отечественных ицзинистов А. И. Кобзев упивается списком культурных различий между Китаем и евроазиатской цивилизации - так, например, с его точки зрения, Китай настолько полярен Западу, что в этот условный "запад" можно включить и европейский, и ближневосточный, и средиземноморский регионы. Я рекомендую прочитать данный труд целиком, либо же, если вы особый ценитель средневековой литературы, обратиться к эпосу (а это именно эпос) "Троецарствие" - очень многие известные медиевистам-любителям элементы Средневековья поразительно преломляются в китайском менталитете.

Я думаю, что ни для кого не секрет, что китайской нации не существует. Те, кого сами китайцы называют китайцами - это "ханьцзу", народ хань, составляющий условные 80% населения страны. Остальные - это преимущественно южнокитайские народы и нации, у которых вполне себе собственные языки, культурные традиции и особенности, способные отличать их от ханьцзу не меньше, чем русские традиции отличают нас от алжирцев. Однако даже среди ханьцзу можно выделить северян из бывшей Маньчжурии, условных жителей "исторического Китая" - бассейна Хуанхэ, а также южан-переселенцев. Есть абсолютно уникальная провинция Сычуань, а также потомки переселенцев с Хуанхэ в Янцзы. Поэтому говорить о "китайцах" можно только в качестве некоего китайского конгломерата народов, объединённых общей историей. Представьте, что Европейский Союз сформировался бы эдак при Каролингах, включал бы в себя всю Европу и дожил бы до наших дней. Вот, что такое Китай. Страна-цивилизация.

Какие особенности выделяет Кобзев в китайской цивилизации?

Во-первых, игнорирование тенденции к фонетизации письменности. В Китае было три периода, три рэперные точки, когда китайская письменность могла стать алфавитной - это завершение Эпохи Воюющих Царств, знакомство с санскритом и знакомство с христианством. Китайцы знали, как может выглядеть алфавитное письмо и всякий раз упорно от него отказывались. С точки зрения идеалистов, причина кроется в неком особом китайском менталитете (кто читал традиционную китайскую литературу - от Дао Дэ Цзин до Троецарствия; да хоть классическую поэзию - знает, насколько сильно в их культуре превалирует образ над формулировкой), с точки зрения материалистов же письменность была и остаётся одним из немногих способов такой конгломерат народов хоть как-то удержать в коммуникативно единой Ойкумене.

Во-вторых, принципиальное отсутствие в культуре инобытия. И индоевропейские, и семитские верования, вслед за ними - авраамические религии так или иначе предполагают посмертный переход человека из бытия в инобытие (хотя христианские философы нередко переворачивают эту конструкцию, называя как раз земной мир инобытием, а "реальный", божественный - бытием), что отражается в погребальных обрядах. Однако китайская культура (что, впрочем, характерно для многих языческих верований, так что насколько это чисто китайская черта - вопрос сложный) не предполагает дуальности бытия-инобытия; напротив - в их культуре существует единые замкнутые сами на себя пространство и время (классический китайский символ - квадрат-пространство, вписанный в круг-время).

В-третьих, принципиальное отсутствие понятия о неделимости. Из всей триады этот пункт, на мой взгляд, наиболее важен. Китайские философия и математика в принципе не пришли к понятию "атом", напротив - пришли к конструкту о бесконечной делимости всякой вещи. Таким образом, с философской точки зрения, китайский менталитет не оперирует понятием "единица" - либо некой совокупностью, либо сразу нулём.

Итак, в монологе выше удалось закрепить идеалистическую основу китайской цивилизации - найти некоторые большие грузные особенности менталитета, эдакого слона в посудной лавке. Мелочей и деталей тьма тьмущая, но их я оставлю для следующих частей. Теперь перейдём к материалистическим основам.

В первую очередь я хотел бы обратиться к работе одного из крупнейших советских и российских синологов, Л. С. Васильева (вообще, при всём уважении, но большего специалиста в синологии я пока не читал) "Аграрные отношения и община в Древнем Китае (XI-VII вв. до н. э.)". В ней он обнаруживает феноменальную особенность древнекитайской общины - это т.н. "парная вспашка". Как известно, скорее всего, даже неспециалистам, китайская цивилизация возникла довольно-таки марксистским методом - путём завоевания докитайского населения Инь собственно китайцами династии Шан во второй половине II тыс. до н. э. В результате примитивную соху-лэй сменяет более сложная соха-сы, уникальной для человечества особенностью которой является парная вспашка. Что, кстати, по моему личному мнению, является главным источником пресловутого китайского патернализма и того, что при принципе равного раздела только старший сын наследует отцовский титул (очевидно, что в парной вспашке одновременно были задействованы отец и старший сын).

Затем я бы хотел обратить внимание на работу А. А. Бокщанина, Л. С. Васильева и Н. И. Фомины "Социальные организации в Китае", в которой они обнаруживают в периоде Чуньцу (VIII-V вв. до н. э.) особый статус "гожэнь" - жителей "го", страны. Гожэнь - это люди, изображённые в качестве неких коллективных делегатов к правителям китайских областей, важных настолько, что об умножении их блага правители советуют преемникам заботиться сильнее, чем об умасливании божеств. Гожэнь выделяются следующими характеристиками: организованны в коллективы, заключают коллективные договора с правителями, проявляют политическую волю посредством делегаций, периодически определяют престолонаследение. Однако исследователи просят весьма скептически относиться к данным "демократическим" проявлениям в Древнем Китае и они абсолютно правы. Всё это не имеет никакого отношения к европейскому представлению о демократии, речь скорее о существовании свободной общины. В дальнейшем тема китайской общины будет мной подробно объяснена, сейчас же следует закрепить главное - она есть коллектив, находится в оппозиции к государству, а также способна защитить свои права силовым путём. Как-то мой преподаватель на лекции по Древнему Китаю описал эту цивилизацию одной ёмкой фразой: "Страна победивших крестьянских восстаний". В дальнейшем, изучая историю Китая, вспоминайте эту цитату.

Третье, что я особо хотел бы закрепить - это, не побоюсь этого слова, одна из выдающихся теорий в советской историографии всё того же Л. С. Васильева, которую он описал в своей работе "Феномен феодализма". Её можно сжать до лаконичного закона: "Феодализм есть ослабление централизованной редистрибуции". Автор увидел проблему узкого европоцентрического понимания феодализма в том, что данный феодализм - это, собственно, сугубо европейское понятие, принадлежащее исключительно конкретному региону в конкретное время. С любой точки зрения весьма высокомерно выдавать за правило собственное исключение, всё же остальное называть "азиатским способом производства". Леонид Васильев выделил т.н. "централизованную редистрибуцию" как основу исторического развития цивилизации - согласно ней общество свободных общинников создаёт правительственный аппарат для справедливого руководства собственностью ("редистрибуции"). Так, аппарат владеет всей собственностью общества, перераспределяет излишки с точки зрения общественной морали (по справедливости) под надзором сообщества вооружённой общины. Ослабление централизованной редистрибуции и создаёт тот самый феодализм, когда люди овладевают собственностью по праву сильного и объединяются в корпорации эксплуататоров - сословия и классы. Так, любой человек, изучавший право Древнего Востока обнаруживал доминирование свободной общины и обычного права практически повсеместно (в первую очередь я имею в виду шумер-аккадцев, ассирийцев, хеттов, древних палестинцев). Таким образом, пресловутый "азиатский способ производства" - это ни что иное как централизованная редистрибуция, которая не была уничтожена. Разумеется, этот тезис требует доказательства и я к нему в дальнейшем вернусь. Однако сейчас необходимо закрепить специфику китайского общества - если европейское общество очень быстро развалилось на сословия-классы (в дальнейшем я буду использовать термин "корпорация"), то в китайском до сих пор невозможно выделить эксплуататоров, а государство неизбежно находилось под надзором вооружённой свободной общины. Это не делает китайское общество демократическим, однако разрушает миф о неком "деспотизме" некой "рисовой цивилизации". Не уверен, что нужно разрушать миф об особом "рисовом" менталитете Китая - но, если нужно, напишите в комментах.

Итак, следует закрепить в социально-экономическом и культурном базисе китайского общества шесть тезисов - образность и универсализм китайского мышления, представление о единстве пространства-времени вне контекста физической/метафизической дуальности Вселенной, отсутствие понятия неделимости в традиционной культуре, отсутствие индивидуальной вспашки, существование спаянной вооружённой свободной общины, а также принцип централизованной редистрибуции как способ хозяйственной организации китайского государства.

В следующей части я подробно разберу традиционную китайскую семью как с точки зрения культурного самовосприятия, так и с точки зрения китайского права.