Пустыня была местом, где время забывало о себе. Она раскинулась, словно старый, вытертый до дыр ковер — блекло-рыжий, с золотистой пылью, — под солнцем, что не моргало, и тенями, которые шевелились, пока никто не смотрел.
Сэр Дарет Непреклонный шагал по этому странному миру, и его доспехи скрипели, как старое кресло-качалка. С каждый героическим шагом с лат сыпалась ржавчина. Плащ, некогда алый, теперь походил на варёное крыло летучей мыши и трепыхался за спиной в сухом ветре. Глаза Дарета горели величием. А может, это был просто тепловой удар.
Воды он не видел уже много дней. Людей — тоже. Здравого смысла — и подавно. Но он упрямо брел вперед — гроза чудовищ, сокрушитель проклятий, мастер излишне театральных речей.
И вот, наконец, будто мираж: оазис.
Пальмы качались, словно костлявые танцоры, их листья сухо потрескивали на ветру. Под ними блестел пруд — идеальный, как монета, оброненная каким-то рассеянным богом.
Пересохшие губы Дарета растянулись в улыбку, которая тут же потрескалась.
Что-то огромное и чешуйчатое перегородило путь, свернувшись, как бронзовый знак вопроса. Дракон. Медного цвета. С глазами, похожими на забытые люстры. Он медленно облизнул зубы, разглядывая Дарета, как любопытный, но самоуверенный изюм.
Дарет с театральным звоном выхватил меч, эхо которого разнеслось дольше, чем следовало.
— Чудовище! — прогремел он пересохшим, надтреснутым голосом. — Прочь с дороги, или познаешь мой…!
Дракон зевнул, явно скучая.
Бой вышел не то чтобы чистым. Песок летел во все стороны. Искры сыпались. Меч Дарета звенел о чешую, словно вилка о церковный колокол. Дракон лениво попыхивал огнем, устраивая театральные вспышки. Кактусы плавились. Одна пальма восторженно вспыхнула и сгорела.
В конце концов оба рухнули без сил.
Дарет распластался, как марионетка, у которой обрезали нитки. Язык его напоминал наждачку, пропитанную солью. Дракон плюхнулся рядом, ворча, с дымком, вьющимся из ноздрей.
После долгой паузы дракон прохрипел:
— Так… чего ты вообще хотел?
Дракон моргнул. Его голова лениво качнулась к оазису, нетронутому и сияющему.
— Так какого лешего ты не пил, клоун несчастный?
Одинокое перекати-поле прокатилось мимо, остановиллсь и сдуллсь от разочарования.
— Я думал, ты его охраняешь, — пробормотал он.
Дракон фыркнул и с ленцой хлебнул воды.
— Охраняю? Брат, я живу тут.
Дракон шумно лакал, вода стекала по его подбородку. Дарет валялся кучей, глядя на него с тоской пополам с кризисом смысла жизни.
— Значит… ты не злодей? — прохрипел он.
Дракон слегка рыгнул, выпустив искорку пламени.
— Только натощак. А я, между прочим, завтрак пропустил. Из-за тебя.
Они молчали. Стервятник, приковылявший поближе, глянул на них и свалился от чужой усталости.
Дарет стащил латную рукавицу.
— Я… не очень-то хорош в этом, да?
— В геройстве? — Дракон лизнул коготь. — Хуже некуда.
Дарет прищурился на лиловое небо.
— Может… в следующий раз… без драки обойдемся?
Дракон хмыкнул, будто камни посыпались в колодец.
— Ну раз уж ты выжил... Это уже делает тебя самым занятным человеком за последние сто лет.
Он протянул закопчённый коготь. Дарет уставился на него.
Запоздалый добивающий удар?
Он потянулся дрожащей рукой… и дракон его не сожрал.
— Многому тебе учиться, жестянка. Первое: не кидайся на спящих. Второе: пей перед боем.
Дракон оскалился, зубы — как могильные камни.
— Всегда носи с собой закуски.
