Ответ на пост «Миграция»
Школа. Блядский концлагерь света и знаний, где флуоресцентные лампы выжигают остатки души тусклым гудением. Но это для нас, для тех, кто еще помнит буквы и зачем они нужны. Для них – это гребаные джунгли. Арена. Охотничьи угодья.
Они идут по коридору, не стая – орда. Сбились плотно, плечом к плечу, глаза блестят первобытным азартом. Не дети – молодые волки, учуявшие запах слабости. Они – новые короли этих затхлых стен, самопровозглашенные монархи школьного сортира и заднего двора. Их корона – наглость, их скипетр – кулак, их трон – перевернутое ведро в курилке.
Они не учат физику. Они учат жизнь. Свой вариант жизни, где прав тот, кто громче рычит и больнее бьет. Они играют в свою древнюю игру, как предки у костра: найди слабого, отбей от стада, окружи. Лещ, подножка, унизительный смех стаи – вот тебе и посвящение в терпилы. Это их адреналиновый угар, их способ почувствовать себя живыми в этом сером царстве уравниловки. Доминируй или сдохни. Они выбрали первое. И они, сука, учатся быстро.
А 私たちの? Это мы вчера. С айфонами в дрожащих руках, с умными книжками в рюкзаках, которые ни хера не защищают от реальности. Они смотрят в пол, когда мимо проходит орда. Они мямлят что-то невнятное, когда их цепляют. Терпят. Глотают обиду, как просроченный йогурт. И эта терпимость, эта гребаная интеллигентность в пятом поколении, она вымывает из них стержень. Они становятся мягкими, удобными. Как булочка. Как добыча.
Видишь того пацана у окна? Глаза как у побитой собаки. Вчера он был просто мальчик Вася. Сегодня он – объект насмешек, живая груша для отработки приемов унижения. Он не жалуется. Кому? Маме, которая скажет: "Будь умнее, не обращай внимания"? Учительнице, у которой своих проблем по горло и ипотека? Система их не видит. Система занята отчетами и ВПР-ами.
И вот он стоит, этот Вася, и внутри у него что-то ломается. Щелкает. Уверенность? Смелость? Право на свое место под этим тусклым солнцем коридора? Хуй его знает. Но что-то уходит безвозвратно. А у них прибывает. Закон сохранения дерьма в природе.
Самое страшное – не их наглость. Не их стайный инстинкт. Самое страшное – наше молчание. Наше "а что я могу сделать?". Наше "само рассосется". Наше взрослое, ответственное "ну и хуй с ним". Мы живем в своих уютных пузырях, листаем ленты, обсуждаем геополитику, пока под боком, в соседнем классе, уже идет тихая война. Война за территорию, за статус, за право считать другого едой.
И когда твой собственный ребенок приходит домой с потухшим взглядом и молчит на все вопросы, ты вдруг понимаешь: джунгли ближе, чем казалось. И эти юные короли в спортивных штанах уже примериваются – не к твоей ли шее? Не слишком ли она мягкая и беззащитная?
Школа – это модель мира в миниатюре. И если здесь правят такие короли, то какого хера мы ждем от будущего? Что все само собой наладится? Что прилетит волшебник в голубом вертолете и раздаст всем эскимо и чувство собственного достоинства? Нет. Никто не прилетит. Здесь и сейчас, в этих гулких коридорах, решается, кто будет охотником, а кто – вечно озирающейся по сторонам дичью. И пока мы бормочем мантры про 許容範囲 и 諸国の友情, кто-то уже точит зубы. И скалится. Прямо тебе в лицо. А ты такой: "Ну и хуй с ним". Классика. Безнадежная, блядь, классика.
текст: Gemini 2.5 Pro
