Сообщество Кладоискателей

По знакомой дороге, мимо опустевших с раннего утра домов, вся троица друзей направилась к складу. После сытного завтрака шагали грузно, но Саша с Игорем – вполне бодро. Чего не скажешь об Олеге. Бессонная, неистовая ночь и еще не выветрившийся самогон - сказались на твердости его походки. - Товарищ, вы как собираетесь по столбам лазить? – подколол его Игорь. - Как-нибудь уж… буркнул Олег. Споткнувшись о корень дерева, он едва не рухнул ничком, ругнулся и заковылял дальше.- В общем, мое предложение такое – сказал Саша. Сейчас идем на склад, чтобы получить инвентарь и материалы, а ты – показал он пальцем на Олега, - чтобы не было несчастных случаев на производстве, отправляешься домой. Но не просто так. Походишь с прибором по округе, по участку около нашего дома, поищешь чего интересного…- А если спросят – чего болтаешься тут? – спросил Олег. - Скажешь – бригадир послал, изучить состав почвы для прокладки кабеля связи, в общем, придумаешь что-нибудь. - Дельная мысль – вступил Игорь. Думаю, вдвоем управимся сегодня, только вот приноровлюсь к «кошкам». На складе загрузили тележку, некоторое время шли все вместе, потом Олег оторвался от группы и заковылял в сторону места постоянной дислокации. Голова гудела, во рту было сухо. «Спасибо Саше за дельное предложение, а то, – не ровен час, сковырнулся бы со столба» - крутилась в голове Олега одна и та же мысль.Дом соседки был закрыт – Татьяна ушла, по-видимому, в поле. Превозмогая желание брякнуться на кровать и забыться на пару часов, Олег напился холодной воды из ведра, щедро полил голову и вытерся. Немного полегчало. Его верный «Фишер» ждал в углу. К счастью, каждый брал с собой по три комплекта аккумуляторов, поэтому прибор был готов к работе. «Небитое место», на сто процентов свободное от проволоки, водочных пробок – мечта любого «копаря»! Имея железную легенду и карт-бланш на работу от самого председателя, можно было пройтись с металлоискателем хоть по огородам, хоть по улице, хоть по свежескошенным лужайкам. В груди нарастало сладкое томительное чувство, знакомое поисковикам, да, наверное, и охотникам, рыбакам – любым азартным увлеченным людям, - предвкушение, что находки обязательно будут, что впереди куча времени, и никто не будет мешать. Нарочито не торопясь, Олег проверил прибор - включил, изучил заряд батарей, настроил прибор на минимум «мусора» и максимум «глубины», подключил наушники, одновременно настраивая внутреннюю «чуйку» на результативный поиск. Решил пройтись вокруг дома, неспешно вышагивая и размеренно помахивая катушкой из стороны в сторону.Первый же «цветной» сигнал – гильза – пока еще зеленая, с желтым наколотым капсюлем. «Куда ж без вас?» - беззлобно подумал Олег и продолжил поиски. Следом за гильзой, совсем рядом, на белый свет появилась «двушка» 1916 года. Время не успело сильно досадить монете, которая сохранила еще родной зеленый цвет отличной ровной патины…- Однако, всего лишь максимум 16 лет в земле лежит, - вот и сохранчик! – думал он про себя. Хотя! – тут он вспомнил, что бывает с «современными» копейками 21 века, пролежавшими в земле хотя бы год. В разбухшем, толстом от ржавчины, нечитаемом кругляше сложно было бы различить не только год выпуска, но и номинал монеты. А тут – медяк – как огурец!Первый час поисков пролетел совсем незаметно – карман приятно отяжелел. Среди обычных копеек, двушек, троячков последних трех царей приятно позвякивали «пятачки»: «масонский», Екатерины II, двушки и троячки Павла I. Было несколько отлично сохранившихся советских монет 1924, 1926 и 1929 годов. По привычке, в другой карман складывалась мелкая цветная «жбонь» - кусочки меди и бронзы, гильзы, пара пуль от трехлинейки, простое медное колечко. Все же, «цветного мусора» хватало и здесь.Олег остановился перевести дух. По-прежнему, ему никто не досаждал. В наушниках было почти не слышно курсирующих туда-сюда конных повозок с урожаем. Изредка за забором торопливо мелькал белый женский платок. Вся Калиновка билась за урожай. Хлебнув воды, он продолжил поиск. Нарезая по двору круги, он неизбежно приближался к намеченному в самом начале ориентиру – старой яблоне. По большей части, трава на участке была скошена – по-видимому, соседи прибрали тут сено для коровы. Огород с едва видневшимися грядками – был окончательно заброшен.Яблоня, действительно, была довольно старой – видно было несколько возрастных отрезанных отростков, судя по всему, уставших плодоносить за их жизнь. В прежнем варианте «в прошлой жизни» - Олег не мог припомнить, чтобы тут росла яблоня. Дзынь! Он неловко шоркнул лопатой белый кружок – 20-копеечную монету 1901 года. «Первое серебро и вот тебе, на!» - ругнулся он про себя. Тщательно сужая круг около яблони, он наткнулся на уверенный глубинный цветной сигнал. Что-то засвербило в спину – Олег почувствовал на себе тяжелый взгляд. Обернулся в сторону дома – никого. Тяжело пульсировало в висках, в голове шумело на одной высокой ноте. Язык, как наждак, царапал нёбо. Сорвав наушники и отложив прибор в сторону, Олег принялся копать…- Олеженька, вот ты где! – раздался знакомый голос. А я вам обед пришла готовить – радостно пропела Татьяна. А тебя тут оставили работать? А где товарищи? - Товарищи провод тянут, а у меня особое поручение – смущенно пробормотал Олег. Словно застуканный за непотребным занятием, он вдруг покраснел как школьник. - А пойдем ко мне на несколько минут, мне помочь надо кое в чем, - игриво пригласила Татьяна, наматывая выбившийся из-под платка непослушный локон волос на палец…С сожалением оставив ямку, Олег зашел в дом, прислонил прибор к стене и пошел за Татьяной. По пути они налили воды из колодца. Зайдя в дом, неловко брякнули на пол полные ведра, вода, расплескиваясь, заливала уже упавшие на пол платок и юбку женщины…

К полудню Саша и Игорь выполнили достаточно много работы. Если бы не мешавшаяся под ногами дворняга, да докучливые, охочие до пространных бесед деды, словно по вахте, сменявшие друг друга у места проведения работ, - сделали бы еще больше. Работали, как они подначивали друг друга, – «с огоньком да комсомольским задором» - дело спорилось.

Но интересно было и поговорить со стариками – когда еще услышишь живых свидетелей эпох, начиная с Александра III, до начального периода Советской власти. Старики были умудренные жизнью, у одного на старой, выцветшей и застиранной гимнастерке дореволюционного образца сияли аж два Георгия 3 степени. Боевой дедок был не совсем преклонного возраста – лишь недавно разменял шестой десяток годов, отличался пытливым, острым умом, вовремя приходил на выручку в качестве пары рук, когда нужно было что-то придержать, поднять, подать из инструмента. В глазах Михалыча были видны острый крестьянский хозяйственный ум, сообразительность. Словно бы издалека, он расспрашивал про настроения молодежи в городе, про события внешней политики, деланно удивляясь временами и охая. Хотя было понятно, что газеты он регулярно читает и прекрасно осведомлен о событиях в стране и в мире. Только эрудиция и начитанность Саши выручали ребят от нежданного провала.

- А вот скажи, комсомолец, - спрашивал он Сашу, - с немцами дружить сейчас надо, аль нет? Ведь, вроде бы, рабочая партия, социалисты, - братья они нам аль нет?

- А что, дедушка, в газетах пишут, скажи мне, - ответствовал Саша.

- А в газетах по-разному пишут. Вроде и рабочие там к власти идут, а вроде и буржуи… Я вот что тебе скажу, сынок (тут старик наклонился к уху Саши полушепотом быстро проговорил) – ты немцам не верь, зуб они имеют на нас, и не успокоятся, пока нож в спину не воткнут…

- Поживем – увидим, дедушко, - в очередной раз уклонился от прямого ответа Саша.

Неловкость в беседах и недостаток информации сдабривались юмором Игоря.

- Ну-ка, дедушка, вон тот провод раньше времени не трогай, если не хочешь сейчас же отправиться вслед за своей бабушкой, - подначивал он неосторожно взявшего оголенный провод старика-бобыля, под дружный хохот зевак.

- Родители-то у тебя, Михалыч, крепостными под еще были? – спрашивал Саша.

- А то, конечно. Все тут под барином жили. Барин-то наведывался на летнюю усадьбу в паре верст воон туда, - махнул он рукой куда-то за речку. Усадьба-то сгорела, а может, и подожгли еще до революции. С тех пор и не отстроился больше.

«Очень интересно» - подумал про себя Саша. Про усадьбу в архиве не было вообще никакой информации.

- А покажешь, дедушко, место, где усадьба стояла?

- А нешто не показать, айда.

- Игорь, ты тут пока продолжай, а я с дедом прогуляюсь, - сказал Саша.

Дошли до речки, дед указал пальцем – вон там, видишь, яблони старые растут?

- Ага.

- Вон, около яблонь и есть развалины в траве, - тама и была усадьба. А тебе-то на што?

- Да так, дедушко, историей интересуюсь, как эксплуататоры высасывали кровь из крестьянских масс, да как всех эксплуататоров во всем мире свергнуть, - уклончиво ответил Саша.

- Вон оно что! Оно-то так! Пороли даже народ, а ему што – народ животное безответное, как корова. Хоть и боднуть может, ох, может, да по самому темечку! – старик ехидно хохотнул. Спасибо, что хоть Советская власть не порет, хотя што тут творилось в Гражданскую! – старик покрутил головой, отгоняя тяжелые воспоминания. А еще там, у усадьбы ярмарки барин проводил, ряженых приглашал, детям, бывало, гостинцы и мелочь бросал. Ух, и дрались мы из-за этих копеечек и гостинцев! А ему забава. Дошло даже до того, что задавили кого-то, после этого усадьба и полыхнула. Следователь, полиция из города, а што проку? Никто не видел, никто не знает... В общем, съехал барин.

Слушая шамкающую речь старика, Саша непроизвольно дернулся при слове «ярмарка». Это чарующее слух каждого поисковика-кладоискателя слово! Это - клондайк-эльдорадо, на которое попасть мечтает каждый хоть раз в жизни. Мечтают оказаться на месте «не копанной» ярмарки. Начало эры металлодетекторов в начале 2000-х годов в России ознаменовалось поистине фантастическими по количеству и качеству находками на территории бывших ярмарок и торжков Царской России. Кто оказался там первым, даже с самым примитивным прибором, - тот сорвал джек-пот. Саша видел эти фотографии, сделанные еще на пленочные «мыльницы» или «Полароид» - багажники «Нив», уставленные мешками и ведрами с монетами, либо просто застеленные пленкой с кучей темных и белых кругляшков. Золото также не было особым сюрпризом. Помимо монет, ярмарки щедро делились с копателями различными украшениями, кольцами, серьгами, медалями, значками и другим ценным «хабаром» царских времен. Быстро «выбив» места старых ярмарок, копатели сейчас активно охотятся за «небитыми» местами. Любая информация – на вес золота. Саша точно знал, что указанное стариком место не фигурирует ни на одной карте, ни в одном архиве, было лишь смутное упоминание в одном из документов наподобие: «ах, какие ярмарки проходили в Калиновке!». Из чего очевидно следовало, что ярмарка проходила непосредственно в деревне, а не за ее пределами.

А по факту: вон оно что – в паре километров от деревни усадьбу и ярмарку искать никто бы не сподобился! Эх, какой фронт работ тут! Когда уже можно будет заняться, наконец, делом? – размышлял Саша.

Меж тем, наступило время обеда. Война войной, а обед – по расписанию, - любил говорить Игорь. Дабы не бросать казенное имущество, покатили тележку в сторону дома…

У дома они застали Олега, нарезающего круги по скошенной лужайке. Количество ямок и явно отяжелевший карман куртки его показывали, что находки имеются, и в достаточном количестве. Сам Олег имел вид весьма рассеянный, казалось, он даже не сразу заметил приближающихся друзей.

- Есть сигнал хороший, вон там, под яблоней, - вместо предисловия вполголоса пробормотал он. Но тут Татьяна ходит, накрывает на стол…

- Ну так пойди, отвлеки ее, - двусмысленно подмигнул и хлопнул его по плечу Саша.

Олег, словно не заметив иронии, послушно скрылся в доме.

- Игорек, айда, взглянем, что там узрел герой-любовник, я постою на шухере.

Игорь молча взял лопату. Разглядев не докопанную Олегом ямку, он осторожно стал расширять ее и одновременно вкапываться вглубь. На двух штыках, что-то хрустнуло, и очередной ком земли вылетел наружу вместе с глиняным черепком и несколькими монетами. Сомнений не было…

Аккуратно раскопав ямку и уняв, по возможности, дрожь рук, Игорь вытянул наверх вполне приличных размеров, тяжелый расколотый глиняный горшок. Горшок пошел трещинами и развалился прямо в его руках. И тут он услышал тот самый серебряный звон из своего сна – звон большого количества падающих друг на друга серебряных монет – их было очень много, от самых мелких, пятикопеечников, до полновесных рублей. Среди общей кучи монет Игорь разглядел и покрытый зеленоватой патиной, но такой желанный – серебряный Георгиевский крест…

Дыхание перехватило, воздуха в груди едва хватило, чтобы произнести: «Сашка, сюда!». Обомлевшие друзья не могли оторвать взгляд от большой кучи серебряных монет…

Пока все... спасибо за внимание!

еще раз прошу прощения за неуклюжий текст

Прошу прощения, намудрил с текстом, выложился непоследовательно. Выкладываю 1 главу, будет продолжение в другом посте

Все события и названия населенных пунктов являются вымышленными, любые совпадения – случайны.
Черная деревня
Глава 1.
___*___«…Белая армия, Черный Барон, снова готовят нам царский трон…» - доносилась и пропадала издалека песня, которую радостно пели пионеры, дружным отрядом работая на соседнем поле. Стояла жатва. Солнце еще щедро дарило тепло, наполняя землю и урожай жизненной силой.Петр Анисимович скрутил натруженными руками самокрутку, сыпанув табачку немного сверх меры. Дума предстояла долгая и тяжелая. Прищурившись от солнца и едкого дыма, он смотрел вдаль, на знакомые с детства поля, рощу, речку. Звуки, которые сопровождали его всю жизнь – являлись и составной частью этой жизни: собачий лай, кудахтанье кур, скрип колес телеги, колодезных журавлей, разговоры и крик людей. Ветерок трепал некогда пышную, но уже наполовину седую шевелюру Петра Анисимовича. На дворе стоял август 1929 года. Разменяв четвертый десяток лет, Петр Анисимович на своей жизни перевидал многое: довелось ходить в атаку на германском фронте, случилось ему и заколоть немца во время рукопашной. Каких-то досадных воспоминаний по этому поводу он не испытывал, воспринимая войну как суровую, необходимую мужскую работу. Вернулся домой в самом начале 1917 года, с Георгием 3-й степени на груди. Живой, даже не раненный. Только досаждал иногда кашель от немецкого газа, который однажды занесло ветром в его окоп. Статный, с правильными чертами лица, легкий на задорную шутку, с озорными усами – он быстро добился любви Оксаны – деревенской красавицы, к которой до войны боялся и подойти, хотя сердце млело при одной мысли о ней.Росли они на одной улице, с детства играли в догонялки, в лапту. Смешливая озорная девчонка с годами стала совсем красавицей – стеснительной девушкой, в глазах которой нет-нет да и блеснет озорной огонек. Длинные русые волосы, всегда опрятная одежда, несмотря на обилие различных крестьянских забот по хозяйству, легкая порхающая походка – как магнитом тянули к Оксане толпу ухажеров. Петр, уходя на войну, все же набрался смелости, подошел к Оксане и, заикаясь, сказал: это, ты меня если дождешься – замуж тебя позову…». - Ага, немцев вот только перебей всех, да сразу сватов и зови! – засмеялась Оксана, и одарив Петьку веселым взглядом, ушла к себе в дом. Не прогадал Петр Анисимович – суровым и возмужавшим он вернулся с фронта. Односельчане уже были наслышаны о его подвигах – он первым из его призыва получил «Георгия». За сватами дело не стало, быстро сыграли свадьбу, а потом, как крепкие грибочки, пошли детишки. Оксана была домовитой и крепкой хозяйкой, дело спорилось в ее красивых руках, да и детишки не были обижены вниманием. Самокрутка почти догорела, и Анисимович неспешно принялся крутить следующую. После войны казалось, что он выполнил свою работу (мужскую ратную работу) и может теперь заняться спокойным крестьянским трудом, растить детей. Но жизнь вокруг стремительно менялась, и вот уже он, наспех зацелованный женой, обнимает своего годовалого сына Темку, закинув за плечо вещмешок и винтовку, уходит с небольшим отрядом. «Белая армия, Черный Барон…» Гражданская война запомнилась ему досадным чувством. Что-то саднило в душе, когда он вспоминал, как застрелил Матвеича, Сеньку, с кем выросли вместе, бегали, рыбачили, дрались, мирились. Всякое было… и вот он, Сенька, по какой-то причине увязавшийся за белыми, целится в него из проема окна разбитого дома. Спустя какое-то мгновение, Сенька, его бывший дружок, скатился бесформенным кулем с дыркой во лбу, так и не успев закрыть удивленные глаза. «Ну вот, и свиделись, дружок» - подумал Петр. В горячке боя он быстро забыл об этом, тем более что белые рассеяли его отряд по лесам – Колчак перешел в наступление по всему фронту.Накрыло его после. «Небось, Кузьмич и Петровна» (Сенькины родители) – и не знают, что с ним. А если узнают, что я его…того? А главное – за что? Что он мне сделал такого, за что я его убил? Хотя – промедли с выстрелом – я бы и оказался на его месте…». Такие мысли и непонимающий Сенькин взгляд – преследовали его потом всю жизнь. Доводилось ему потом еще убивать белых в бою – но это были люди незнакомые, хотя и все сплошь деревенские мужики. Некоторые были совсем неумелыми солдатами – их заскорузлые от мозолей ладони были более привычны к плугу и косе, чем к винтовке. Такие же, как он, только по другую сторону. Стрелком Петр был отменным. Утешало его только то, что все свершалось в честном бою. В расстрелах, слава богу, не участвовал. Иногда командир отпускал его домой, повидаться с родными.После Гражданской пришел домой, винтовку сберег. К тому времени дома его встречала уже и совсем крохотная дочка. Хорошо, что вся семья его была жива-здорова, хоть и натерпелись страху, когда в деревне стояли белые. Односельчане предлагали на сходе стать Петру Анисимовичу председателем, да отказался он. Он просто хотел трудиться, без оглядки на других, поднимать семью, вести хозяйство. А хозяйство получилось крепким: к 1928 году у него была земля, скотина, несколько лошадей, просторный дом, амбар, трое детей и работящая жена. Более половины деревни к тому времени уже вступили в колхоз. Другие сельчане колебались, поглядывая в сторону авторитетных людей. - Вот ты, Петр Анисимович, уважаемый человек: работящий, почти не пьешь, в семье у тебя порядок – образцовый колхозник, в общем! Почему ты не вступаешь в колхоз? – вопрошал его председатель. Ведь ты – пример для тех, кто сомневается! Мы с тобой горы свернем, такую коммуну отгрохаем, трактор вон, обещали нам выделить!- Слушай, уважаемый Председатель, мне и так живется хорошо, я весь перед вами на виду – если все будут так же работать, а не пить и тунеядствовать, то и колхоз не понадобится!- Ну, Анисимович! Считай, что этих слов я от тебя не слышал! Не будь ты уважаемым фронтовиком, сейчас же за такие слова арестовал бы тебя как контру! Ты смотри, не зарывайся. Вон, сосед твой – кулаком оказался, хотя и хозяйство поменьше твоего, и лошадей. А еще говорят, что у тебя работники-поденщики есть!- Так ты про Ваську говоришь? У него отец, мой однополчанин, белыми убит, голодают они – вот и помогает мне с сенокосом и жатвой. Вроде не жалуется. А так – померли бы они с мамкой и тремя малыми с голоду (и никакая Советская власть бы им не помогла – подумал он про себя, но ничего не сказал вслух). -В общем, вступай в колхоз – и баста! – подвел итог Председатель. Тут насчет тебя уже разговор идет нехороший, но я тебе ничего не говорил!Петр знал, что такое колхоз. Со слезами на глазах, односельчане-колхозники однажды согнали всю крупную скотину в общественный хлев. Лошадей нещадно использовали на поле. Все корма, посадочный материал – все собрали в общий колхозный амбар. В итоге – кто был пьяницей – пьяницей и остался. Кто был работяга – стали тянуть трудовую лямку не только за себя, но и за пьяницу – колхозника. Единоличников распекали, убеждали на собраниях и поодиночке – вступить в колхоз. Петру на все это было больно смотреть. Его хозяйство крепло и расширялось. Он почти не принимал участия в общественных собраниях, считая их пустым времяпрепровождением. Старался не сдавать деньги на многочисленные общественные займы «Красного Креста», Осовахима и других непонятных и далеких от его жизни организаций. Что греха таить – потихоньку торговал излишками и наполнял кубышку сначала белыми профилям последнего Императора, затем идущими в обнимку профилями крестьянина и рабочего, кузнеца и полтинниками со звездой. Справив обновку жене и детям после поездки на базар в город, Петр аккуратно ссыпал серебро в кубышку. Сверху бережно клал Георгиевский крест. Никто из его семьи ничего не знал о заначке. Сейчас его уже в лицо называют кулаком, бросая презрительные фразы. Его жена часто возвращалась домой со слезами обиды на глазах. Детей пытались задирать в школе, но он научил их не давать себя в обиду. В общем, ненависть сгущалась вокруг. В свою очередь, Петр копил обиду на односельчан: он выручал нуждающихся, по мере возможности. Давал взаймы зерно весной, не прося даже ничего сверх. Тем не менее, отдавали не все, посмеиваясь про себя и считая, что от него не убудет. «Кулак, значит, я для них, для этой власти, для этой жизни?». А старался вести себя по совести. Ну, ничего, в колхоз я все равно не пойду. Лучше в Сибирь – там тоже люди живут. Тяжело, наверное, вот так, как каторжнику – этапом в Сибирь? Никого ведь не убил, не ограбил, а по этапу – в Сибирь…». От злости и обиды Петр Анисимович сжал кулаки. Потом пошел в погреб, взял заветную крынку с серебром и перепрятал в другое место, где заначку точно никто не догадается искать. Закинул винтовку в реку – «найдут – срок прибавят». На рассвете тревожно залаяла собака, затопали сапоги, застучали в дверь…

___*___
Так, что у нас тут… Мекешкин Петр Степанович, 1887 года рождения. Обвинение: кулак. Репрессирован: август 1929 года. Умер в ссылке. Реабилитирован в 1995 году. Мекешкина Оксана Сергеевна, 1892 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирована: август 1929 года. Реабилитирована в 1995 году.Мекешкин Артемий Петрович, 1917 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирован: август 1929 года. Реабилитирован в 1995 году.Мекешкина Марина Петровна, 1920 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирована: август 1929 года. Реабилитирована в 1995 году.Мекешкин Михаил Петрович, 1925 года рождения. Обвинение: член семьи кулака. Репрессирован: август 1929 года. Реабилитирован в 1995 году…Саша листал «Книгу памяти» - книгу поломанных людских судеб, боли и страданий. В архиве он проводил свободное время всю зиму и сегодня, когда снег уже почти сошел, он проводил заключительную часть своих исследований. Саша, 27-летний молодой человек, всерьез увлекался металлопоиском – поиском монет и других артефактов при помощи металлоискателя. Если для многих это стало своего рода модным хобби на 1-2 сезона, то для Саши это было серьезным увлечением, которым он занимался уже восьмой год. Его затянул драйв от неожиданных находок под катушкой прибора: если раньше его радовала каждая монетка (чаще всего это был темный медный кругляшок, который еще предстояло отчистить), то теперь его больше радовали неожиданные находки: старинные медали, знаки отличия, значки раннего периода Советской власти, ну и конечно, клады. За 8 лет ему довелось найти 3 клада. Это существенно повлияло на его техническую оснащенность (отличный прибор, навигатор, внедорожник), укрепило лояльность жены к его интересам, ну и соответственно, повысило его мотивацию и уверенность в себе.Увлечение и взаправду – очень модное сейчас. Случается и новичкам находить клады и другие интересные предметы. В общем, конкуренция в этом деле – достаточно высокая и практически не осталось «небитых» мест. Саша проводил много времени в архивах, покупал старые карты с целью найти именно такие «небитые места», куда еще не ступала нога его собрата-кладоискателя. Вот и сейчас он тщательно просеивал огромный массив информации, в результате чего в его записной книжке появилось несколько интересных урочищ. - Так-с, что мы имеем… Калиновка, Малые Осинцы, Березники… На старой карте еле было различимо название деревни Калиновка, т.к. кто-то посадил черное чернильное пятно. Калиновка, по данным переписи 1891 года – 46 дворов, 305 жителей. Судя по архивным данным, деревня прекратила свое существование в 60-х годах 20 века. Точных координат, конечно же, не было, но по ряду признаков на местности можно было сопоставить и найти реальное местоположение деревни. Черная деревня – Калиновка – с тебя-то мы и начнем…
___*___Еще за несколько дней до выезда условились, обговорили маршрут, закупили провизии с запасом на неделю. С утра сели в Сашину «Ниву» и выехали. Уже с утра летнее рассветное солнце начинало припекать. Дорога стелилась ровным асфальтом, ехать предстояло около 100 км по трассе и еще порядка 20 км – по полевым дорогам и лесу. Попутчики Саши – Игорь и Олег – были по складу характера совершенно разными людьми. Можно бы на первый взгляд сказать, что все трое были объединены только в рамках «Нивы» - компания случайных людей. Но по сути, это была годами сработанная команда – вместе они копали уже около 5 лет. Саша работал менеджером «среднейшего звена», как он сам выражался. Рутинная офисная работа, без каких-либо весомых перспектив. Спасало от рутины любимое хобби. В тот день, 5 лет назад, он выехал на место один, долго бродил, с наслаждением вдыхая свободный полевой воздух. Как ему казалось, на этом месте он был первооткрывателем, но постепенно стали попадаться свежие ямки. «Спасибо, хоть ямки за собой зарываешь» - злобно шептал Саша. Как назло, половина дня поисков прошла практически впустую. Не заметив в высокой траве ямку, Саша со всей силы ухнул туда, и тотчас же ногу пронзила острая боль. От боли и досады чертыхаясь, на чем свет стоит заклятого конкурента, он увидел его прямо перед собой. - Извини, братан, давай помогу. Олег помог тогда дойти Саше до машины, по пути и познакомились. Олег был немногословен. В любой ситуации он знал, что нужно делать и всегда протягивал руку помощи первым. Перебивался случайными заработками, уезжал шабашить на Севера. Металлопоиск был для него скорее способом заработка – он не гнушался брать с собой крупное железо и цветмет, в то время как Сашу было не заставить тащить до машины болванку весом 5-10 кг. Кстати, на том месте через месяц нашли они с Олегом свой первый клад – большой чугунок медных монет. По привычке, Саша пропустил «некрасивый» пляшущий сигнал, который выдает ржавое железо. Олег же услышал и подошел, чтобы выкопать. Когда, поднатужившись, Олег извлек на белый свет большой чугунок и из него посыпались зеленые большие кругляши, оба не поверили своим глазам. «Катины пятаки» - не сговариваясь, хором произнесли оба. Несмотря на весомость клада, денег хватило только на смену приборов и на подарки супруге Саши и подруге Олега. Но и это оба посчитали хорошим знаком. Да и вообще, клад воодушевляет на новые поиски!Третий член команды – Игорь – занимался ремонтом машин. В том числе – часто латал Сашину старенькую «Ниву». Однажды они разговорились, и Саша узнал, что Игорь тоже занимается поисками. А именно – «специализируется» на шурфе фундаментов на месте бывших домов. «Я не люблю далеко ходить. Приехал – копаю». На удивление, у Игоря было довольно много интересных находок. Помимо монет, украшений, колец, его коллекцию составляли очень красивые царские бутылки, посуда с клеймами дореволюционных фабрик и много других интересных вещей. Причем, монеты с фундаментов были в более хорошей сохранности, чем «с поля». Игорь практиковал методичный поиск на одном месте, практически просеивая грунт на глубину до 1,5 метров. Адский труд иногда давал поразительный результат в виде закладухи или целого клада. В азарте он мог не есть практически сутками, только поглощал воду литрами. Клады и ценные находки делили поровну, либо продавая сами на аукционах, либо сдавая знакомому перекупщику. Работали всегда очень аккуратно, закапывая за собой ямки. При должном старании, упорном труде и наличии времени плюс кладоискательский фарт – эта деятельность приносила хороший результат. Команда была слаженная – ребята испытали вместе как горечь неудач в ходе безрезультатных поисков в глуши, грязи, среди мошкары, в наглухо завязшей в грязи машине, так и радость от отличных находок. В команду иногда приходили и новички, желающие по-быстрому найти клад и разбогатеть. Но, нарыв под сотню водочных пробок («алкодирхемы», как их с юмором называли копатели) и несколько «какаликов», с досадой сваливали в закат. У Саши было несколько друзей и знакомых, которые выражали интерес к его хобби, предлагали составить компанию на коп. Заранее зная результат, Саша с охотой приглашал всех желающих. - Ну что, завтра выезжаем, ты еще не передумал? - задавал он стандартный вопрос накануне поездки. - Конечно, едем, о чем речь, а во сколько выезжаем? - спрашивал его приятель. - С учетом того, что ты в первый раз, пожалею тебя, выедем чуть позже, часика в 4 утра. - А? Что? В 4 утра?!!! – куда в такую рань, я думал, часов в 9 выедем и нормально. Ну, его тогда, нафиг!- Слушай, извини, Саш, я тут допоздна в баре засиделся с компанией, никак не могу завтра, давай в другой раз, точно поеду, - получал он ответ в «Вайбер» в ночь, непосредственно перед поездкой от другого товарища, с которым долго договаривались о дате и времени поездки, о необходимом инвентаре и одежде. - Слушай, завтра могу только на час примерно выехать, потом дела возникли срочные… - кидал СМС-ку третий приятель.Еще один поехал, но принес тотальные неприятности – на трассе прокололи колесо, затем долго искали шиномонтаж, потом застряли в поле на ровном месте, все измазались в грязи. Вернулись под вечер, без единой находки. Таким образом, все случайные люди быстро отметались, о чем друзья не жалели. Только их «трио» гармонично работало, дополняя друг друга энтузиазмом, трудолюбием, чуйкой, что в конечном итоге, выражалось емкой формулировкой «копарская удача»…Команда неукоснительно соблюдала неписанные правила: не копать кладбища, могильники, обходить за версту памятники архитектуры, уважительно относиться к местному населению, не вступать в конфликты. Они не считали себя «черными археологами», ибо это подразумевало нарушение перечисленных выше заповедей. Да и кому какое дело до гниющих в земле, вдали от цивилизации, старых монет, неоднократно перемешанных плугом трактора с пробками и другим более поздним советским мусором? Нарушение «культурного слоя»? Бред. Потому, что металлоискатель брал неглубоко, тысячи заброшенных деревень по всей стране, конечно же, были неинтересны археологам. При любом проявлении недовольства со стороны местного населения, предпринимались либо попытки договориться, либо просто менялась дислокация поисков. Но, по большей части времени, команда копарей оставалась никем незамеченной в глуши леса и на заброшенных полевых просторах.Находки их также были неинтересны музеям – неоднократно они пытались сдать пригоршни старых монет вперемешку с крестиками, пуговицами – встречали либо отказ, либо подозрительные досужие расспросы… С точки зрения «нормального человека» (офисного планктона, по презрительной формулировке Саши), их занятие находилось «на грани окупаемости» - «алмазов пламенных в лабазах каменных» все никак не удавалось найти; много времени и денег забирало оборудование, бензин, провизия, разведка на местности и собственно, сами поиски. Каждый был уверен, что картина человека, копошащегося окоченевшими руками в облепленной мокрым снегом «горке» в октябрьском раскисшем поле, пудовой тяжести «берцы» - с позиции «нормального человека» представляется скорее вариантом психического поведенческого отклонения. Но как только сходил снег в апреле – все трое готовы были вновь и вновь месить глину, пачкать чистенькое оборудование и форму, рыться в земле до изнеможения, ощущая отвыкшим за зиму телом чугунную приятную усталость…После асфальта началось самое интересное. Дорога по пересеченной местности, по полям. Частями заболоченная, заросшая деревьями, - старая дорога. По ней и ориентировались. Увидев вдалеке овражек с речкой и старые тополя, поняли, что цель близка. В тени тополей, скрытые густыми зарослями, темными глазницами смотрели на мир старые дома.

___*___- Товарищи! Вчера мы ликвидировали последнее кулацкое гнездо в нашем молодом советском колхозе! Этой подлой, законспирированной семейке эксплуататоров Мекешкиных советская власть определит новые условия быта. Будем надеяться, что они перекуются в честных советских граждан! Председатель произносил пламенную речь на очередном общем собрании. - Вы все видели, куда может завести несознательность отдельных элементов! Без обиняков заявляю, что каждого, уклоняющегося от вступления в колхоз, мы будем рассматривать самым пристальным образом, какой такой он есть элемент. А теперь, попрошу подходить записываться.Угрюмая толпа «уклонистов-единоличников» молча выстроилась в очередь к секретарю, записывающему в колхоз. Проводивший накануне у Мекешкиных обыск Лешка, молодой хулиганистый парень-«комбедовец», крутил в кармане золотое кольцо, которое он нашел под подоконником и утаил от комиссии по раскулачиванию. Искали, конечно, золото и другие драгоценности. Немного мелкого серебра и медных монет Петр Анисимович прикопал около печки, чтобы отвлечь внимание от основной заначки при возможном обыске. И не прогадал. - Тюю… разочарованно протянул председатель, подбрасывая звенящий сверток на ладони. И это все? Ладно, подписываем протокол и заканчиваем. Лешка после обыска мчался домой на всех парах. Он крутил в руке кольцо, тяжело отливавшее в свете луны желтым червонным цветом, и думал о том, что теперь уж его зазноба Оленька согласится стать его женой. Внезапно в темноте перед ним выросли две мужские фигуры и, прежде чем Лешка успел что-то понять, штык «мосинки» мягко вошел ему между ребер. Кольцо выпало из его руки и затерялось в траве. «Мы наш, мы новый мир построим…» злобно плюнули на тело Лешки и удалились вдаль крепко обиженные им месяц назад братья Корниловы.

Глава 2
Саша, Олег и Игорь с опаской остановились, не дойдя до Калиновки каких-то 100 шагов. - Это что за… пробормотал Саша. Игорь усиленно щипал себя за ухо, мотал головой.Олег первый все понял, но разум никак не мог помочь ему осознать, что они провалились во «временную яму». Председатель, первым углядевший друзей, вышел встречать их. - Ну что, комсомольцы, с чем пожаловали? Электричество приехали проводить? Я смотрю – оборудование у вас чудное какое-то – заграничное? А лопаты-то вам зачем? Неужели у нас в хозяйстве лопат не найдется? – хлопотал председатель, забрасывая друзей вопросами. … Мы… это… из города… - начал бормотать Саша…- Да знаю я, приходила директива о троих хлопцах-электриках! – перебил его председатель. Заждались мы вас! Все необходимое уже завезли, вас приказано поставить на довольствие, обеспечить жильем и провиантом, пожалуйте со мной!- Мы уполномочены провести работы в Калиновке по электрификации домашних хозяйств, вам должна была поступить директива и необходимые материалы – первый сориентировался Саша. «Капец, влипли, что же делать-то» - панически думал Игорь. «Бежать-не вариант» - думал он про себя. «У дядьки вон, наган на боку висит»… Данила Ефимович меня зовут, - протянул для знакомства сухую шершавую ладонь председатель. Познакомились, пожали руки.«Что делать?» - крутился молчаливый панический вопрос в голове каждого из троицы.Тем временем, председатель увлек молчаливую троицу за собой, по пути здороваясь со встречными жителями деревни. Остановились напротив большого дома-пятистенка. Ставни были закрыты, сорняк активно обжил все пространство перед домом. Несмотря на следы запустения, было видно, что когда-то это было крепкое хозяйство. Вплотную к дому стояли также заколоченные и частично разобранные (видимо, на дрова), хозяйственные постройки. - Вот, располагайтесь, товарищи, дом большой, просторный, бывшего кулака. Все необходимое тут есть, печка справная, только если прибрать немного надо, так это я мигом, сейчас Татьяна подойдет, все вам тут помоет, располагайтесь, отдыхайте с дороги! – тараторил председатель. Что греха таить - он искренне хотел произвести на гостей максимально благоприятное впечатление.Оставив ошеломленных друзей одних в полутемной избе, Ефимыч вышел. - Во, влипли, ребята! – выразил общую мысль Олег. - Мужики, мы, похоже, сейчас как раз в доме Мекешкиных… пробормотал Саша. Однако радости эта информация никому не принесла. Игорь молча отодрал доски, которыми было забито одно из окон и распахнул ставни. В дом хлынул радостный солнечный свет. Сразу стало видно висевшую в воздухе пыль, паутину по углам, покрытую густым серым пеплом пыли мебель. Внезапно, сквозь слой пыли весело заиграл изразцовый рисунок на большой русской печи.Однако, давайте договоримся, парни, - Олег первый нарушил молчание. Плюсы ситуации: нас не приняли за шпионов – это раз. Не застрелили на месте, не сдали в по… в милицию – это два. - Ты, хренов мистик, допрыгался со своими барабашками и земляными дедушками! – вдруг вскипел Игорь. Что нам тут делать? Какого хрена? Какие нафиг электрики? - Спокойно, Игорь! – Саша положил руку Игорю на плечо. Если мы оказались тут, в этой ситуации, значит так нужно. Не мы первые, не мы последние прыгаем во времени, хронотоп это называется.. -хренотоп! – перебил Игорь. - Спокойно, Игорь, вмешался Олег. Давайте решим лучше, что нам делать, чтобы выбраться обратно. Выход должен быть там же, где вход, машинально повторил он фразу из какого-то фильма. Прыжок во времени – это не совсем хронотоп, но не суть важно. Главное, нужно держаться вместе, должен быть какой-то «крючок», предмет, место, чтобы мы могли вернуться обратно, и желательно – с хабаром. Ты, Игорь, ведь шаришь в электрике? Да и я немного. А Саша будет типа наш любимый руководитель, а заодно – «подай-принеси». Все невольно рассмеялись. Ситуация, в которой они оказались, сулила им приключение. А что еще они хотели получить в своих бесчисленных выездах? Деньги, клады – да, конечно. Естественно, каждый хотел внезапно разбогатеть. Но опыт других копателей показывал, что даже большой, дорогОй клад редко приносил человеку существенный рост благосостояния. Все куда-то очень быстро уходило, деньги от продажи клада таяли, не оставляя следа. Наглые скупщики, видя ошалевшего кладоискателя с мешочком золотых и серебряных царских монет, брали все «оптом», по весьма и весьма заниженной цене. Кто-то пытался самостоятельно продавать дорогие монеты на аукционах. Но мошенники-покупатели не дремали, да и процесс затягивался надолго. Очень непросто было продать кучу дорогих монет по рыночной цене за короткое время!А хотелось вот так получить все и сразу. Постепенно радость от «рядовых» находок типа меди и мелкого серебра становилась уже не такой, как раньше. Но адреналин от приключений и новых эмоций – это то неисчерпаемое, чего душа требовала вновь и вновь. Короче, - продолжил Саша, - займемся электрификацией всей страны, и начнем с Калиновки. А потом решим, как выбраться домой. Заодно, чувствую я – Мекешкин тут где-то прикопал кладик… Внезапно ему почудилось, что будто кто-то больно уколол его в грудь – там, где в кармане тяжелело найденное накануне золотое кольцо…Вдруг в дверь робко постучали, и на пороге появилась миловидная женщина. - Татьяна, - представилась она. Здравствуйте, товарищи! Симпатичная, невысокая женщина в косынке, лет 25-27 на вид – стояла с ведром воды и ворохом тряпок. Олег ощутил, что у него на затылке зашевелились коротко стриженые волосы – это была женщина из его сна…

___*___
Тем временем, день постепенно клонился к обеду. Татьяна ловко навела порядок в жилой части дома – работа буквально горела в ее сильных руках. Блестел чистыми досками свежевымытый пол, занавески были сняты, постираны и теперь сушились во дворе. Стол, посуда – все было приведено в порядок. Олег то бегал с ведром за водой, то помогал Татьяне двигать тяжелую мебель, то, чихая от пыли, вытряхивал одеяла. - Ты чего такой молчаливый? Стесняешься? – поддела его Татьяна. Разговорились. Мужа у нее убили в Гражданскую, да так ни с кем не сошлась. Детей не было, жила бобылем. Олег тоже был неженат, в отличие от друзей. Чего греха таить – постоянства в амурных делах за ним никогда не замечалось. В данное время он «мутил» с какой-то молодой барышней-«инстаграмщицей» («Ира-губы-уточкой», как называли ее Саша с Игорем). Ни у кого из них не было на пальце обручального кольца (все кольца перед копом традиционно снимали и оставляли в машине, либо вовсе оставляли дома, чтобы можно было беспрепятственно «прозванивать» катушкой комки земли с потенциальной находкой в ладони). Поэтому, смутить женщину было нечем. - У вас, городских, вид-то чудной какой: коробочки, кочерги какие-то… - подмечала Татьяна детали необычного внешнего вида гостей. Серьезные такие! И не пьете, небось? - Да как же, хозяюшка, поддел ее Саша, - хороший самогон да домашнюю настойку мы дюже уважаем! - Ну, тогда вечерком вам занесу гостинец! – рассмеялась Татьяна. Олег с восторгом наблюдал непосредственность, свободу движений, силу и какой-то уют, исходивший от этой женщины. Это не осталось в стороне от наблюдательных друзей: «Олег-то запал, похоже, на аборигенку», - с усмешкой вполголоса сообщил Игорь Саше на ухо. - Ага, похоже, нашли они общий язык. Между тем, на столе появилась посуда, центр стола горделиво занял чугунок с куриной похлебкой, краюха хлеба, кувшин молока, лук, огурцы, помидоры, отварная картошка. - Ефимыч-то, председатель наш - уж больно расщедрился по вашу душу! Велел кормить как на убой! Уж шибко он желает, чтобы в каждой избе радио появилось и лампочки электрические. Так что, робяты, надеется он на вас, вы уж постарайтесь!Все только сейчас поняли, как они проголодались. Поминутно удивляясь происходящему, друзья меж тем старались вести себя внешне совершенно естественно. Сытно пообедали. Женщина убрала со стола и ушла к себе, одарив компанию озорной улыбкой. После все трое вышли на улицу покурить. - В общем так, - нарушил тишину Саша. Предлагаю обойтись тут без «откровений и предсказаний из будущего». Ведем себя максимально тихо и неприметно, делаем свою работу и попутно ищем выход. - Лады… согласен… - отозвались Олег и Игорь. - Контакты с местным населением – только по необходимости, никаких задушевных бесед и тесных контактов… - продолжил Игорь, многозначительно глядя на Олега. - Заметано… - буркнул Олег. Заперев дверь, все трое вышли за калитку и столкнулись нос к носу с председателем. - Вы чего, хлопцы, с пустыми руками? Инструменты не взяли? Ладно, все вам выдам, все припасено, давно готово! Айда за мной на склад!Прошли через всю Калиновку. По пути все трое сопоставляли то, что видели тут буквально вчера – трава выше человеческого роста, провалившиеся ямы на месте домов, старые яблони и тополя, - с той картиной, которую видели сейчас. Действительно, деревня состояла из двух длинных улиц, сходившихся в одну уже на окраине. Дома, в основном, выглядели довольно скромно. Не было никаких признаков запустения, все было наполнено бьющей через край жизнью. То тут, то там лаяла собака, кричал петух, курицы и гуси стаями где попало переходили через дорогу. Сама дорога была исполосована следами тележных колес и конскими подковами. За околицей виднелось обработанное поле с копошащимися на нем людьми, сметанными скирдами соломы. У калиток домов играли дети, какой-то мальчишка в буденовке с интересом проводил взглядом эту процессию.Тот тут, то там, за занавесками и через щели заборов, друзья чувствовали на себе острые изучающие взгляды местных жителей. «Никого уже теперь из них нет в живых» - подумал Саша. «Зачем мы тут, с какой целью, и как выбраться домой?» - в сотый раз пронеслась в голове одна и та же мысль.Склад представлял собой невысокий амбар с замком. У двери на чурбачке сидел дед с ружьем – охрана склада. - Отворяй, Митрич, электрики приехали из города! – распорядился председатель. Совместными усилиями на белый свет вытащили тяжелые бухты американского провода, белые барашки изоляторов, крюки, гвозди, чемодан с измерительным оборудованием, железные «кошки». В глубине склада были аккуратно сложены круглые рупоры радиоточек. Действительно, все было готово к работе. Саша восхищенно крутил в руках новенький черный рупор радиоточки – ему приходилось видеть их только в фильмах. Спохватившись, он сделал нейтральный вид, как будто каждый день только и делал, что привинчивал рупоры к ноздреватым иссохшимся бревнам крестьянских домов. - В общем так, комсомольцы, не мне вас учить! Сейчас все грузим на тележку и айда к сельсовету – туда у нас уже подведена линия, оттуда и начнете разводить ток. Столбы уже вкопаны. В конце дня сдадите остатки на склад, распишитесь в ведомости. Ну, бывайте, некогда мне тут с вами лясы точить! Уже убегая, председатель крикнул: «Если понадоблюсь – любого местного ловите, он меня найдет!». Сопровождаемые группой любопытных ребятишек, друзья загрузили все добро в тележки, впряглись в них и большой процессией потащились к сельсовету. По пути мальчишки-сопровождающие чуть не подрались за право тянуть тележку. Дипломатично разрешив конфликт, друзья налегке, прогулочным шагом шли по улице, присматривая за босоногими пацанятами-«рикшами». Полуденное жаркое солнце уже высушило утреннюю росу. Дышалось легко и свободно, только изредка по улице глухо стучали копыта – телеги с зерном мчались с поля в сторону колхозного амбара, поднимая пыль. А потом – возвращались обратно, стремясь поскорее загрузиться урожаем. По пути к процессии присоединились пара стариков, один из них пыхтел трубкой, как паровоз. Остановились у сельсовета. Пожилая бабенка-секретарь показала, где заканчивалась проведенная ранее линия. Стараясь изобразить нейтрально-равнодушный вид (будто тысячу раз уже монтировал линию), Олег стал закреплять на ногах стальные «кошки», намереваясь залезть на высокий столб. «Как бы не опростоволоситься…» – крутилось у него в голове. Навесив на себя пояс с рогатыми белыми барашками-изоляторами, бережно сунул в карман немецкие, еще довоенные, кусачки производства начала века. «Вещь! Вот бы взять собой на память» – пронеслась крамольная мысль. - Да тут кругом раритеты – куда ни плюнь, - вполголоса словно подхватил его мысли Саша. Игорь, тем временем, уже размотал необходимое количество провода, отмерил приблизительное расстояние от верхушки столба до контактной группы на стене сельсовета. «Ну, благословясь, - еле слышно пробормотал Олег и полез на столб, цепляясь «кошками». Ребятня восторженно замерла. Благополучно забравшись на верхушку столба, Олег проделал все необходимые манипуляции с закреплением провода – да так умело, что Саша с Игорем обменялись торжествующими взглядами. Двинулись к следующему столбу… Игорь пошел крепить разводку к двум ближайшим домам, Саша суетился с бухтами провода, заходил в дома, привинчивал рупоры, крепил, резал, прибивал… В общем, работа спорилась.Обрезки проволоки аккуратно собирались в кучку – все трое понимали, как в «будущем» им могут помешать фальшивые «цветные» сигналы. Незаметно за работой подкрался вечер – с работы возвращались усталые селяне. Троица новых в деревне людей вызывала любопытство, и многие останавливались посмотреть на работу, потрещать за жизнь, обсудить последние новости. Это, естественно, стало отвлекать от дела. Женщины радушно предлагали прервать работу и зайти повечерять. Воспользовавшись гостеприимством, друзья зашли в ближайший дом. На стол уже было накрыто – стояла крынка с парным молоком, большой чугунок щедро раздавал запах чего-то наваристого и вкусного, горкой лежали нарезанные ломти хлеба, на парах попыхивал самовар. Вся семья – от мала до велика – собралась за огромным столом послушать и посмотреть на гостей. Внимательными глазенками посматривали малыши, кряхтя, слез с печки дед лет восьмидесяти от роду, хозяин сидел во главе стола, хозяйка со старшей дочкой суетились, заканчивая накрывать на стол. «Комсомольцам-электрикам» было отведено почетное место рядом с хозяином. Познакомились. Николай Дмитрич, глава семьи, - почтительно предложил хлеб-соль и принялся расспрашивать о городском житье-бытье, что творится в мире, скоро ли дадут новую технику. Мясная похлебка, да с пучком свежего лука, да с краюхой ароматного черного хлеба, посыпанного крупной солью! В животе Саши призывно заурчало. Все трое поняли, насколько они голодны, но терпеливо дождались, когда хозяева первые примутся за еду. - А ну-ка, Дарья, будь люба, принеси нам самогоночки чуть, чтоб электрификация шла по стране и не спотыкалась! Игорь уже крутил в руках и разглядывал штоф с еще дореволюционным клеймом-«курицей». - Чего, рюмок раньше не видел? – подначил его хозяин. Разлил по рюмкам мутноватый самогон с травяным привкусом. - Ну, за вашу работу! Люди рады будут! – произнес тост Николай Дмитрич. Хорошо пошла, согревая желудок, отменная самогонка. Чинно и сытно отужинали. Старик сидел за столом, кивая головой в такт беседы. Поднимали темы нынешнего урожая, Саша проявил удивительную эрудицию, рассказав о строительстве ДнепроГЭС. Помявшись, Николай Дмитрич осторожно начал расспрашивать о слухах по поводу «Указа семь-восемь», только-только принятого властью. Однако, было видно, что его это сильно тревожит.- Раньше, бывало, председатель разрешал с собой с поля взять то свеклы охапку, то картошки полмешка, а теперь? Мы же не воры, совсем по чуть-чуть, детям на похлебку картохи забрать нельзя?Помня об уговоре не поднимать острые политические темы и избегать «пророчеств», друзья деликатно отмалчивались. Вместо ответа, Игорь предложил еще выпить по чуть-чуть. Изредка потрескивала печь. Было сытно и уютно, особенно – после крепкого чая из ярко отливающего чищенной медью праздничного самовара. Но пора было продолжать работу. Распрощавшись с хозяевами и поблагодарив за радушный прием, товарищи на подкашивающихся от самогона и обильной еды ногах, вышли на улицу. Шуганув мальчишек, пытавшихся размотать бухту провода, продолжили дело… Подключили к линии еще несколько домов. Пора было проверить выполненную работу – внезапно резко и пронзительно запел голосом Шаляпина новенький репродуктор. Жители Калиновки удивленно, а некоторые - и испуганно – ахнули. Диковинная штука – радио – погрузила их в новый удивительный мир огромной страны. В стране ударными темпами подходила к концу первая пятилетка. Радиорупор восторженно делился информацией о выполнении и перевыполнении планов «на местах». Пока работала радиоточка, друзья подключили к линии еще несколько домов. Тем временем, председатель, увидев изрядное количество народа, внимательно слушавшего радио, воспользовался ситуацией, чтобы провести небольшой митинг. - Товарищи! Вот, молодые комсомольцы, выпускники МЭИ, мобилизованные на выполнение важной задачи – реализация плана ГОЭЛРО. А именно – на их плечи легла ответственная задача электрификации населенных пунктов, вплоть до самой глубинки. Обеспеченные всеми полномочиями, довольствием, оборудованием, они уже более полугода колесят по деревням, налаживая электричество, телефонную и телеграфную связь! Предоставим им возможность сказать несколько приветственных слов!- Давай, Саша, - негромко сказал он.- Что – давай? – обескуражено спросил Саша.- Речь скажи! – громким шепотом попросил председатель. Э… гм.. Товарищи! – нашелся он. Что сказать дальше – пока оставалось загадкой. Украдкой, усмехаясь и одновременно морщась от самокруток, любезно предложенных мужиками, на него смотрели Игорь с Олегом. - Сегодня мы все сделали важный шаг вперед! – родилась в его мозгу еще одна воодушевляющая фраза. Посмотрите на это дорогое заграничное оборудование, эти радио-приборы! Все это советская власть щедро дарит крестьянству, в знак признательности вашего труда, ваших заслуг на благо Родины! Скоро, совсем скоро радостно засияют во всех домах электрические лампочки, будут стоять радио, телевизоры, с помощью которых вы сможете не только услышать, но увидеть, что происходит в стране и в мире! А еще через какое-то количество лет можно будет пообщаться с человеком, находящимся на другом конце земного шара!Председатель недоверчиво хмыкнул. Саша пришел в себя и продолжил: Но это все – через много лет, а сейчас вы сами можете видеть и слышать, что пятилетка идет ударными темпами, вся страна напрягает силы, чтобы народу жилось еще лучше, веселее!Вперед, к новым трудовым свершениям! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! – закончил он свою речь бравурным лозунгом, неоднократно встречаемым на монетах «раннего» СССР. Толпа восторженно захлопала.- Молодец, хорошо сказал! – похвалил Данил Ефимович.На этом митинг свернули, радио выключили, и народ стал расходиться по домам. - Ну ты, блин, Цицерон в натуре, - восторженно, но не без некоторой издевки, поддел Сашу Игорь. - Да я сам в шоке – ответил Саша. Откуда-то, из глубин мозга представляешь, всплыли шаблонные фразы – вот и изрек их.- Тебе бы на митингах в кожанке деньги зашибать, пламенный трибун ты наш! – поддел Сашу Олег. Саша беззлобно отвесил ему подзатыльник. Цыц, твою за ногу! Забыл, холоп, что я твой начальник? - Да, босс, хорошо, босс, не вели казнить – закривлялся Олег. В наступающих сумерках собрали скарб, загрузили в тележку и отвезли на склад. Несмотря на накопившуюся усталость, друзьям было радостно наблюдать за людьми, которые с опаской и каким-то мистическим обожанием смотрели на электрическую лампочку и на радио. Каждый немного завидовал непосредственной радостной реакции простых людей, измотанных ежедневным тяжелым крестьянским трудом, видевших так немного радости в жизни. «Все-таки, коммунистическая идеология была наполнена какой-то мощной внутренней силой, вон как народ воодушевляется» - думал про себя Саша. Одновременно, грустно было представлять печальный маршрут их судеб в ближайшие годы…

_____ // _____
Неумолимо и быстро на Калиновку опускались августовские сумерки. Добрались до своего жилища уже затемно. На всех троих накатила тоска по дому, по прежней жизни. Но что оставалось делать? Утро вечера мудренее – нужно было переночевать, а вдруг с первым утренним лучом солнца волшебным образом получится переместиться обратно, в свою привычную жизнь?Подходя к дому, увидели свет в окошке – Татьяна суетилась, накрывая на стол. - Мужики, я больше не буду парное молоко пить – живот весь день урчит, - пожаловался Игорь.При свете керосинки на столе, покрытом свежей скатертью, весело блестели начищенные ложки, стоял чугун с ухой, «четверть» самогона, бутыль темного стекла (судя по всему – с настойкой), горкой возвышалась отварная свежая картошка в мундире, лук, огурцы, краюха хлеба, неизменный кувшин с молоком.- Самое время: сделать еще одну дырку на ремне – сказал Саша. На местных харчах, ребята, мы как в санатории – быстро разжиреем. - Ну что, соколики, - устали, небось? – заботливо спросила Татьяна, глядя на Олега. - Не без этого, - ответил Олег. - Ну, давайте-ка за стол. Ефимыч забегал, еще раз наказал вас голодными не оставлять, вот я и расстаралась!Наваристая ароматная уха хорошо пошла под горячительное. Казалось, что наелись до отвала, когда Татьяна поставила на стол убойный аргумент – мясной пирог и шаньги. Ээ… крякнул Игорь. «Твою налево, здравствуйте, голодные тридцатые» - про себя матюгнулся Саша, но руки сами потянулись за ароматной выпечкой. Хозяйка и сама с удовольствием присоединилась к трапезе – немного захмелевшая, с порозовевшими щеками, она рассказывала о своей жизни, о том, как не хватает в хозяйстве мужских рук, как тяжело одной присматривать за хозяйством, о злобных односельчанках, ревнующих ее к своим мужьям. Ох, не зря бабы ревнуют! – думал про себя Саша. Вся крепкая, подтянутая Татьяна с озорными чертенятами в карих глазах, умело подведенных тушью, ниспадающие на плечи густые локоны волос. Не разжиревшая и не сгорбленная от непосильной работы и каждодневных забот, ухоженная, следящая за собой, красивая, еще молодая женщина. Некоторые из деревенских женщин, не знавших в своей жизни дезодорантов, туалетной воды и прочих косметических причиндалов – успели в течение дня «одарить» приятелей крепким запахом застоялого пота, сальных волос, давно не стиранной одежды. От Татьяны если пахло потом, то совсем чуть-чуть, - ненавязчивый запах молодой женщины, смешанный с ароматом накрахмаленной свежей одежды. Ужин, наконец, закончился. Татьяна стала собираться, сгребать грязную посуду. Олег стал помогать ей. - Справлюсь, небось, - сказала Татьяна.- Помогу тебе – буркнул Олег, стараясь не поднимать взгляд на друзей. Скрипнула и хлопнула дверь – парочка удалилась. Забористый табачок мужички подарили – крякнул Игорь, набивая самокрутку. С каждым разом у него это получалось все лучше. Да и Саша стал за собой замечать, как проникается «местным духом» - повадками, манерой речи местных жителей.Казанова-то наш – к утру поди припрется только. Нашел себе жалмерку! – ворчал Саша, устраиваясь среди перин на большой кровати. Хотя ведь был уговор!- Ладно, хрен с ними – засыпая, пробурчал Игорь с соседней койки и задул керосинку. От впечатлений дня, которые мозг до сих пор отказывался осознавать, тяжелой работы, новых переживаний, свежего, какого-то особенного воздуха, еще свободного от выхлопных газов, крепкой самогонки - оба провалились в обволакивающий сон, не сулящий сновидений. Казалось – еще не успели заснуть, а солнечные лучи едва забрезшившего рассвета уже смешались со звуками нового дня Калиновки – пение петухов, лай собак, громкая речь и пение жителей. Скрипнула дверь, и вот он, на пороге – немного смущенный, всклокоченный и не выспавшийся Олег. Прошел и сел за стол, глядя перед собой мутным, непонимающим взглядом. Саша и Игорь, привстав на кроватях, смотрели на него спросонья, но с легкой язвительной усмешкой. - Ну что, - укатали Сивку крутые горки? – зевнув, спросил Игорь. - Я те, щас как врежу – устало и беззлобно огрызнулся Олег и запустил в Игоря старым валенком. - Добро пожаловать в эру волосатых женских ног! – поддел приятеля Саша.Второй валенок отправился в сторону Сашиной кровати. Деликатно кашлянув и постучав в дверь, вошел председатель. - Тюю, хлопцы, шестой час уже, встаем, дел полно! – затараторил он в своей обычной манере и нетерпеливо потирая ладони. Не шуми, председатель, все по разнарядке и плану работ делаем, устали немного вчера – ответствовал Саша. - А, ну хорошо, это добре! На сегодня план работ вам известен, что понадобится – незамедлительно меня зовите. Дуйте на склад, все получите – и продолжаем!Мгновение – и председателя след простыл.«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» - задумчиво пропел Саша. Олег брякал умывальником, фыркал, а потом громко высморкался в вышитый рушник. Игорь вышел на улицу покурить – оттуда раздался громкий надсадный кашель: привыкание к «самосаду» пока давалось с трудом. У кого какие мысли – как отсюда выбраться? – Саша, в который раз, сформулировал витавший в воздухе вопрос. «Совещание» закончилось, так и не начавшись: на пороге возникла Татьяна, бережно обхватив полотенцем чугунок с дымящейся ароматной кашей. Вслед за кашей на столе-самобранке вновь появились свежеиспеченный хлеб, молоко, простокваша. В отличие от Олега, Татьяна выглядела вполне свежо – аккуратно причесана, умыта, ясный задорный взгляд лишь чуть оттенял едва смущенный румянец. И вновь все пошло по кругу, как в заколдованном сне – ели как в последний раз. С кашей хорошо пошло молоко и простокваша, хотя у всех с непривычки вчера крутило живот от сверх-жирного парного молока и простокваши. Несмотря на это, все крынки за время завтрака практически опустели. - Мой рубль! Вот мой рубль! – пойду, корову куплю! – вдруг раздался за окном крик, даже не крик, а какой-то сумасшедше-торжествующий вопль. Какой-то мужичок неопределенного возраста и весьма расхристанного вида приближался к их дому.- А это дурачок местный Павлушка, - сказала Татьяна. Ходит, побирается по домам, с ума сошел, когда они с отцом за коровой поехали в город. Отца убили на его глазах, деньги отобрали, остался только у него один рубль, старый еще, дореволюционный. Вот так, лет двадцать уже и бегает с ним, орет. А так – беззлобный он. Саша почти не слышал ее объяснений – внезапно он вспомнил свой сон – точно такой же голос доносился из его памяти, из его сна в палатке позапрошлой ночью. Павлушка меж тем кривляясь, подошел к их окну, стал корчить рожи и хвастливо кричать: вот мой рубль, пойду, корову куплю! Теперь уже все трое увидели такой же рубль, который выкопали «позавчера» - четыре буквы «П», а на обороте: «Не намъ, не намъ, а имяни твоему»…- Павлуша, подари монетку, а? – попросил Саша. А я тебе… «что же тебе дать взамен?» - думал Саша. Мобильник? Нет, конечно. Фонарик! - Вот Павлуша, хочешь фонарик? Смотри – лампочка горит. А вот – не горит. Павлуша зачарованно смотрел на фонарь. Внезапно, не говоря ни слова, он бросил монету в густую траву у дома, выхватил фонарь и пустился наутек. Игорь досадно ругнулся, а потом вспомнил, что монету они обязательно «найдут». Надо только умудриться попасть обратно…

Все события и названия населенных пунктов являются вымышленными, любые совпадения – случайны.
Черная деревня
Глава 1.
___*___«…Белая армия, Черный Барон, снова готовят нам царский трон…» - доносилась и пропадала издалека песня, которую радостно пели пионеры, дружным отрядом работая на соседнем поле. Стояла жатва. Солнце еще щедро дарило тепло, наполняя землю и урожай жизненной силой.Петр Анисимович скрутил натруженными руками самокрутку, сыпанув табачку немного сверх меры. Дума предстояла долгая и тяжелая. Прищурившись от солнца и едкого дыма, он смотрел вдаль, на знакомые с детства поля, рощу, речку. Звуки, которые сопровождали его всю жизнь – являлись и составной частью этой жизни: собачий лай, кудахтанье кур, скрип колес телеги, колодезных журавлей, разговоры и крик людей. Ветерок трепал некогда пышную, но уже наполовину седую шевелюру Петра Анисимовича. На дворе стоял август 1929 года. Разменяв четвертый десяток лет, Петр Анисимович на своей жизни перевидал многое: довелось ходить в атаку на германском фронте, случилось ему и заколоть немца во время рукопашной. Каких-то досадных воспоминаний по этому поводу он не испытывал, воспринимая войну как суровую, необходимую мужскую работу. Вернулся домой в самом начале 1917 года, с Георгием 3-й степени на груди. Живой, даже не раненный. Только досаждал иногда кашель от немецкого газа, который однажды занесло ветром в его окоп. Статный, с правильными чертами лица, легкий на задорную шутку, с озорными усами – он быстро добился любви Оксаны – деревенской красавицы, к которой до войны боялся и подойти, хотя сердце млело при одной мысли о ней.Росли они на одной улице, с детства играли в догонялки, в лапту. Смешливая озорная девчонка с годами стала совсем красавицей – стеснительной девушкой, в глазах которой нет-нет да и блеснет озорной огонек. Длинные русые волосы, всегда опрятная одежда, несмотря на обилие различных крестьянских забот по хозяйству, легкая порхающая походка – как магнитом тянули к Оксане толпу ухажеров. Петр, уходя на войну, все же набрался смелости, подошел к Оксане и, заикаясь, сказал: это, ты меня если дождешься – замуж тебя позову…». - Ага, немцев вот только перебей всех, да сразу сватов и зови! – засмеялась Оксана, и одарив Петьку веселым взглядом, ушла к себе в дом. Не прогадал Петр Анисимович – суровым и возмужавшим он вернулся с фронта. Односельчане уже были наслышаны о его подвигах – он первым из его призыва получил «Георгия». За сватами дело не стало, быстро сыграли свадьбу, а потом, как крепкие грибочки, пошли детишки. Оксана была домовитой и крепкой хозяйкой, дело спорилось в ее красивых руках, да и детишки не были обижены вниманием. Самокрутка почти догорела, и Анисимович неспешно принялся крутить следующую. После войны казалось, что он выполнил свою работу (мужскую ратную работу) и может теперь заняться спокойным крестьянским трудом, растить детей. Но жизнь вокруг стремительно менялась, и вот уже он, наспех зацелованный женой, обнимает своего годовалого сына Темку, закинув за плечо вещмешок и винтовку, уходит с небольшим отрядом. «Белая армия, Черный Барон…» Гражданская война запомнилась ему досадным чувством. Что-то саднило в душе, когда он вспоминал, как застрелил Матвеича, Сеньку, с кем выросли вместе, бегали, рыбачили, дрались, мирились. Всякое было… и вот он, Сенька, по какой-то причине увязавшийся за белыми, целится в него из проема окна разбитого дома. Спустя какое-то мгновение, Сенька, его бывший дружок, скатился бесформенным кулем с дыркой во лбу, так и не успев закрыть удивленные глаза. «Ну вот, и свиделись, дружок» - подумал Петр. В горячке боя он быстро забыл об этом, тем более что белые рассеяли его отряд по лесам – Колчак перешел в наступление по всему фронту.Накрыло его после. «Небось, Кузьмич и Петровна» (Сенькины родители) – и не знают, что с ним. А если узнают, что я его…того? А главное – за что? Что он мне сделал такого, за что я его убил? Хотя – промедли с выстрелом – я бы и оказался на его месте…». Такие мысли и непонимающий Сенькин взгляд – преследовали его потом всю жизнь. Доводилось ему потом еще убивать белых в бою – но это были люди незнакомые, хотя и все сплошь деревенские мужики. Некоторые были совсем неумелыми солдатами – их заскорузлые от мозолей ладони были более привычны к плугу и косе, чем к винтовке. Такие же, как он, только по другую сторону. Стрелком Петр был отменным. Утешало его только то, что все свершалось в честном бою. В расстрелах, слава богу, не участвовал. Иногда командир отпускал его домой, повидаться с родными.После Гражданской пришел домой, винтовку сберег. К тому времени дома его встречала уже и совсем крохотная дочка. Хорошо, что вся семья его была жива-здорова, хоть и натерпелись страху, когда в деревне стояли белые. Односельчане предлагали на сходе стать Петру Анисимовичу председателем, да отказался он. Он просто хотел трудиться, без оглядки на других, поднимать семью, вести хозяйство. А хозяйство получилось крепким: к 1928 году у него была земля, скотина, несколько лошадей, просторный дом, амбар, трое детей и работящая жена. Более половины деревни к тому времени уже вступили в колхоз. Другие сельчане колебались, поглядывая в сторону авторитетных людей. - Вот ты, Петр Анисимович, уважаемый человек: работящий, почти не пьешь, в семье у тебя порядок – образцовый колхозник, в общем! Почему ты не вступаешь в колхоз? – вопрошал его председатель. Ведь ты – пример для тех, кто сомневается! Мы с тобой горы свернем, такую коммуну отгрохаем, трактор вон, обещали нам выделить!- Слушай, уважаемый Председатель, мне и так живется хорошо, я весь перед вами на виду – если все будут так же работать, а не пить и тунеядствовать, то и колхоз не понадобится!- Ну, Анисимович! Считай, что этих слов я от тебя не слышал! Не будь ты уважаемым фронтовиком, сейчас же за такие слова арестовал бы тебя как контру! Ты смотри, не зарывайся. Вон, сосед твой – кулаком оказался, хотя и хозяйство поменьше твоего, и лошадей. А еще говорят, что у тебя работники-поденщики есть!- Так ты про Ваську говоришь? У него отец, мой однополчанин, белыми убит, голодают они – вот и помогает мне с сенокосом и жатвой. Вроде не жалуется. А так – померли бы они с мамкой и тремя малыми с голоду (и никакая Советская власть бы им не помогла – подумал он про себя, но ничего не сказал вслух). -В общем, вступай в колхоз – и баста! – подвел итог Председатель. Тут насчет тебя уже разговор идет нехороший, но я тебе ничего не говорил!Петр знал, что такое колхоз. Со слезами на глазах, односельчане-колхозники однажды согнали всю крупную скотину в общественный хлев. Лошадей нещадно использовали на поле. Все корма, посадочный материал – все собрали в общий колхозный амбар. В итоге – кто был пьяницей – пьяницей и остался. Кто был работяга – стали тянуть трудовую лямку не только за себя, но и за пьяницу – колхозника. Единоличников распекали, убеждали на собраниях и поодиночке – вступить в колхоз. Петру на все это было больно смотреть. Его хозяйство крепло и расширялось. Он почти не принимал участия в общественных собраниях, считая их пустым времяпрепровождением. Старался не сдавать деньги на многочисленные общественные займы «Красного Креста», Осовахима и других непонятных и далеких от его жизни организаций. Что греха таить – потихоньку торговал излишками и наполнял кубышку сначала белыми профилям последнего Императора, затем идущими в обнимку профилями крестьянина и рабочего, кузнеца и полтинниками со звездой. Справив обновку жене и детям после поездки на базар в город, Петр аккуратно ссыпал серебро в кубышку. Сверху бережно клал Георгиевский крест. Никто из его семьи ничего не знал о заначке. Сейчас его уже в лицо называют кулаком, бросая презрительные фразы. Его жена часто возвращалась домой со слезами обиды на глазах. Детей пытались задирать в школе, но он научил их не давать себя в обиду. В общем, ненависть сгущалась вокруг. В свою очередь, Петр копил обиду на односельчан: он выручал нуждающихся, по мере возможности. Давал взаймы зерно весной, не прося даже ничего сверх. Тем не менее, отдавали не все, посмеиваясь про себя и считая, что от него не убудет. «Кулак, значит, я для них, для этой власти, для этой жизни?». А старался вести себя по совести. Ну, ничего, в колхоз я все равно не пойду. Лучше в Сибирь – там тоже люди живут. Тяжело, наверное, вот так, как каторжнику – этапом в Сибирь? Никого ведь не убил, не ограбил, а по этапу – в Сибирь…». От злости и обиды Петр Анисимович сжал кулаки. Потом пошел в погреб, взял заветную крынку с серебром и перепрятал в другое место, где заначку точно никто не догадается искать. Закинул винтовку в реку – «найдут – срок прибавят». На рассвете тревожно залаяла собака, затопали сапоги, застучали в дверь…