Иные скажут: ничто не… Подождите. Вон там, в круглом пятне тёплого света, хрумкает листом одуванчика – видите? Этакий симпатичный ползающий островок пусть не вечности, но, как минимум, постоянства.
Его зовут Чирипаха. Именно так, с заглавной буквы, потому что имя собственное. И через две «и» потому, что мне так больше нравится. И, да, Чирипаха – это он. Склоняется подобно словам «чукча», «папа» и «далай-лама». Молчаливый свидетель почти всей сознательной жизни. И хорошо, хорошо, что молчаливый.
В моё беззаботное отрочество Чирипаха вломился, как и подобает существу, столь похожему на танк, – нагло, неотвратимо и внезапно. В общем, я его спиздил. Задачей было – вернуть к нормальному обмену веществ этого рахитного мученика, принесённого в наш юннатский кружок некими гражданами, у которых Чирипаха вёл половую жизнь с летальным исходом. В смысле – медленно умирал на полу без тепла и ультрафиолета, что в моём подростковом сознании представлялось верхом социальной несправедливости. И побуждало к новым преступлениям. Спионерив из того же дома пионеров стеклянный ящик, гордо именуемый террариумом, я сделал умное лицо и углубился на какое-то время в профильную литературу.
Впрочем, образование и всякое там просвещение в те годы преступлением ещё не считалось. На календаре был октябрь тысяча девятьсот девяносто третьего.
И даже сейчас, если кто-нибудь скажет вам, что среднеазиатская черепаха – простое в содержании животное, – подарите этому идиоту тамагочи и никогда больше не имейте с ним никаких дел. Температура, влажность, вентиляция, ультрафиолет, укрытие, грунт, витамины, минералы, верёвка, мыло, табуретка, всё. Не, ну если серьёзно, оно, конечно же, делается. Прямо так вот, ручками. Но тогда, двадцать восемь лет назад, толковые руководства и пособия можно было пересчитать по пальцам одной клешни краба, а интернета почему-то вообще не было. Оставался самый надёжный метод – проб и ошибок. В основном ошибок. Капуста, которую категорически нельзя, кварцевая лампа совкового производства, испепелявшая всё живое за считанные минуты, зимовка промеж балконных дверей в набитой какими-то тряпками картонной коробке, и много-много чего ещё.
Чирипаха выжил назло. Он выжил вопреки. И выжил, чёрт возьми, победителем. Маленький, кривой, но с твёрдым взором и походкой Терминатора.
Говорят, питомцы похожи на хозяев. И мысли мои об этом печальны. Чирипаха. Абсолютно неуправляемый, склонный к побегу бессмысленный засранец. То за палец укусит, то кота напугает до предынфарктного состояния, то вообще свалит в неизвестном направлении – и ищи его потом.
С котом получилось страшно. Кот был бабушкин. А бабушкин кот – это серьёзно, потому что за любимого кота бабушка могла порвать пасть любому Годзилле. И кот – провалился. Прям туда. В стеклянный ящик, гордо именуемый террариумом. Левая часть ящика сразу стала занята котом, пытающимся сориентироваться во внезапно сомкнувшемся пространстве, а справа, из мрака укрытия, медленно шагал Чирипаха. Вот вы когда-нибудь видели животный ужас в глазах человека? А теперь представьте человеческий ужас в глазах животного, на которого идёт нечто совсем непонятное – то, чего не должно быть в привычном уюте бабушкиной квартиры. Чирипаха надвигался зловеще, с многозначительно-издевательской паузой перед каждым следующим шагом. Не хватало, пожалуй, только напряжённой музыки из какого-нибудь классического ужастика. Кота размазало по стеклу и покрыло мурашками размером с собаку. По мере приближения Ужаса, внутрь кота непостижимым образом втягивалось всё выступающее: хвост, лапы, уши. Оставался лишь взгляд, безумный, кричащий, умоляющий о пощаде.
О, сколько великих дел было не сделано в те годы во избежание бабушкиного гнева… конечно, кот был спасён. Угрюмый, рано поседевший кот, который больше вообще никогда не мяукал.
А истории черепашьих побегов, ой, они заслуживают пера куда более искушённых мастеров, чем вот этот тут самозванец. Но… Представляете, в той древней руси совсем не было приличных террариумных источников ультрафиолета, поэтому в тёплую солнечную погоду было крайне рекомендовано выносить рептилий на улицу для получения очередной, так сказать, дозы. Да и сейчас, кстати, не возбраняется. Правило такое: если ваша черепаха пасётся в траве, и вы отвели от неё взгляд более, чем на десять секунд, – черепахи у вас нет. Это в сказках для лохов они медлительные. А реальная жизнь – ускоряет.
Первый раз Чирипаха свалил на стадионе в Павловске. Свалил вероломно с самой первой нашей с ним совместной прогулки, подленько воспользовавшись моим тогда ещё незнанием Правила Десяти Секунд. Обнаружен был на следующий день. Повезло, что у одного из моих одноклассников водилась псина, обученная со снайперской точностью находить по запаху всякое. От команды «искать» до утвердительного «гав» прошло, ну да, секунд десять.
Второй раз – это был практически побег из Шоушенка. Наши метростроевцы позавидовали бы инженерному изяществу тоннеля, прорытого Чирипахой под оградой вольера, сооружённого на дедовом огороде в качестве летней резиденции для этого мелкого пакостника. Гулял долго – несколько дней. Принесли деревенские. Хорошо, хоть не грохнули, а то у них традиция – мочить лопатами всё, что непонятное ползёт. Ошибки были учтены, рубежи усилены и вкопаны на глубину, не оставлявшую надежд. Но надежд не оставлял и Чирипаха.
Он исчез в августе, дня за три до нашего отъезда в город. Искали все. Одного маленького Чирипаху на огромных бескрайних просторах. Людей было катастрофически мало, а собаки в деревнях все простые, необразованные, бесполезные. Час отъезда приближался стремительно. И беспощадно. В город. Без Чирипахи. Где-то там, за пыльной завесой грунтовых дорог, оставался он, потерянный, беззащитный, одинокий, там, в надвигающемся безумии холодных ветров и голодных ночных кошмаров.
В школах шли занятия, округлые первоклассники собирали на аллеях жёлуди для поделок, в парках весёлые девочки плели себе венки из кленовых листьев. А на столе стоял пустой, немыслимо пустой стеклянный ящик, некогда гордо именовавшийся террариумом.
Говно. Неприятная субстанция с приятной способностью выделять при разложении некоторое количество тепла. Сомневаюсь, что хитрожопый Чирипаха в детстве учил микробиологию и органическую химию, скорее он действовал по наитию. Но из тысяч ложных путей спасения себя от холода он выбрал путь единственно верный. И, как рассказывали, неплохо обустроился в обширной куче коровьего навоза. Трудно сказать, пережил ли бы он зиму в таких условиях, вероятнее всего – нет, не пережил бы. Он выдал себя случайно, неосторожным движением. Дело в том, что обычно говно почему-то не ходит по поверхности кучи в поиске наиболее прогреваемых солнцем участков, а тут… Ну и заметили. И доставили с первой оказией. Прямо в руки.
Осень за окном продолжала набирать обороты, а на меня смотрел живой Чирипаха. Смотрел взглядом Колумба, вернувшегося из своего исторического плавания.
На календаре ноябрь две тысячи двадцать первого. Чирипаха жив. Я тоже. И то, и другое немного удивительно. Дедушки, бабушки, коты (три человека), – никого нет. А Чирипаха – есть. И, кажется, не собирается. И вот куда его, если я буду первым? Пусть я не лучший хозяин, а он не лучший питомец, но как-то мы друг к другу попривыкли уже что ли. И пусть ничто не вечно, но кое-что важно. Важно, чтобы дома, ну то есть в террариуме, всегда было уютно и тепло. И человек. Который всегда принесёт тебе пучок твоих любимых сочных и хрустящих одуванчиков.
...
Скопипастил заметку у знакомого https://vk.com/id21057262
Очень зацепило, хотел поделиться.
