26 июля 2022 года. Я в отпуске. Мы съездили с дочкой в гости к маме в деревню, и дочка попросила меня оставить ее еще на три дня. В это время года в деревне было много сверстников, отправленных на каникулы к бабушкам. Был сделан четкий наказ, допоздна не гулять, бабушку не огорчать и всегда ставить в известность, где ты и с кем ты. В целом дочь достаточно послушная, несмотря на подростковый возраст, поэтому я со спокойной душой уехала домой.
В тот день у меня не было абсолютно никакого предчувствия, я делала свои обычные дела, а к вечеру решила прогуляться. И так получилось, что первый раз за последние несколько лет забыла дома телефон. Не знаю, был ли это знак, его отсутствие я обнаружила уже далеко от дома и решила не возвращаться. Не было меня часа два, всего лишь каких-то два часа, а по возвращению я увидела 18 пропущенных от мамы, 10 от сестры.
Холодный пот, руки задрожали, сбросила вызов, перезвонила сестре.
-Ты только не волнуйся, только не волнуйся, она жива, жива. Везут на скорой. Мы там.
Сестра и тетя живут в том городе, куда везут дочку. Они уже дежурят у приемного отделения, ждут скорую .
Наспех переодеваюсь, бросаю в сумку зарядку от телефона и бутылку с водой. Пытаюсь вызвать такси. Получилось не с первого раза, но поехала.
По дороге, пока есть связь, снова набираю сестре. Дочку еще везут в больницу — от места аварии до больницы 35 км. Везут медленно и осторожно, ноги, как сказали медики, в хлам. В хлам. Ужасное и немного циничное слово. Теперь его терпеть не могу.
Из всех подробностей знаю только, что дочь села на мопед к мальчику, и их сбила машина. Мальчик погиб. Ему было всего 15 лет. Очень, очень жаль.
При подъезде к городу опять звонит сестра. Ее привезли.
Дочка в сознании и даже улыбается. Большой палец вверх, мол, у меня всё хорошо. Сама белее снега. Крови не видно.
В скорой три раза теряла сознание. Рваная рана паховой области, внутреннее кровотечение в брюшную полость, открытый перелом таза и обеих бедер.
В районной больнице сделали всё, что могли, срочный рентген, зашили рану и всю ночь вливали кровь. Врач обещал выйти ко мне после операции. Ждали три часа, вышла медсестра, сказала, ребенка стабилизировали, но врач выйти не сможет, он не отходит от дочери. Отправили домой. Ушли к сестре — это рядом, всего через два дома.
С трудом дождалась рассвета, в 5 утра звонит бывшая свекровь, ее бабушка. Я поняла, что она знает, но откуда?
-Наташа, к нам приходили из полиции и сказали, что Ксюша попала в аварию.
Дочка прописана у бабушки, пришли туда. Мне же из полиции позвонили позже.
Звоню опять в больницу. Состояние прежнее, дочь спит.
В 7 утра я не выдерживаю, и мы с сестрой бежим в больницу. Нас, естественно, не пускают. Через дальнюю родственницу, работающую в больнице, прорываемся на этаж, где находится реанимация. Она нас там ждет.
- Могу пустить ненадолго, пока врачей нет. Только тихо.
Прохожу в палату. Дочка в позе лягушонка, ноги накрыты простыней. Белые даже губы. В сознании, но видно, что под обезболивающими.
-Мама, у меня ничего не болит, но сильно закусали комары.
В больнице комаров нет. Это ей врезалось в память, когда она лежала на асфальте среди леса, и комары ее нещадно грызли больше часа.
Я выхожу. Дожидаюсь врачей. В кабинете целый консилиум. Мне показывают рентгеновские снимки. Для меня там всё ужасно. Но врачи обнадежили. Сейчас главное стабилизировать ее состояние из-за обширной внутренней кровопотери.
Ждем, когда за ней прилетит вертолет из Костромы. Сидим внизу.
Перезванивает свекровь. Сообщает, что с автобазы скорой , где работает ее дочь,отправляют машину к двенадцати часам на аэродром за дочкой.
Почему же так долго! Почему не сейчас!
Вертолет сейчас занят, неподалеку от Костромы еще одна авария — девушка на машине влетела под камаз. Там еще хуже.
Ждем дальше. Время 12.30. Звонит свекровь, плачет, сообщает, что дочку привезли в больницу Костромы, шансов очень мало, травмы очень тяжелые.
Повышаю на нее голос. Вертолет еще не прилетел, откуда такая информация, зачем наводить панику?!
Это не она. Это привезли ту самую девушку, попавшую под Камаз. Жалко девчонку, всего 20 лет.
Наконец-то позвонила родственница из больницы, ребенка повезли на взлетную площадку. В вертолет меня не взяли — там нет места, с ней летят два врача реаниматолога, прилетевшие из Костромы.
Вызываю такси, едем следом за вертолетом. Дочка уже там, в 1-й горбольнице. В приемном отделении ничего не говорят, врача не найти, информации никакой. Ищу руководство.
Со мной разговаривает на повышенных тонах, но мне всё равно. Главное, я узнала, в каком состоянии ребенок на данный момент.
Состояние тяжелое — шок 3 степени, сильная кровопотеря и множественные переломы. Врачи делают всё, что возможно.
Дали телефон заведующего реанимации.
Звоню туда. Дочка на операции. Звоните через 2 часа. Спрашиваю, нужна ли кровь. Нет, кровь есть.
Принимаю решение ехать домой.
Звоню опять. На операции. Потом опять. Ответ прежний.
В восемь вечера мне ответили, что ребенок в коме. Лежит под аппаратом искуственного дыхания. Что???
-Она не может дышать?! —хочу кричать, но получается какой-то полушепот.
- Да, не может. -И положили трубку.
В глазах потемнело. Мчусь в больницу. Сердце бьется с такой силой, что болят ребра. Не хватает воздуха. В приемном покое меня не пускают, кричу, чтобы позвали врача.
Врач вышел, стоит в дверях.
-Не пущу! Мне истерики не нужны.
-Не будет никаких истерик, мне нужно ее увидеть, пожалуйста.
Смотрю умоляющими глазами. Врач непреклонен.
-Мы ввели ее в медикаментозную кому, она спит.
-Кома медикаментозная??? -От неожиданности я начинаю заикаться. -Почему же мне-то этого не сказали?!
Сейчас есть угроза для жизни?
Немного успокоилась. Я знаю, для чего вводят в медикаментозную кому — чтобы ей было легче. Это хорошо. Она просто спит, организм борется.
В приемном покое мне выдали ее вещи. Ее маечку, бывшую когда-то белой, а теперь в бурых разводах, незнакомый мне плед и незамысловатые украшения.
Опять разревелась. Дочка, живи, пожалуйста, только живи!
Села на лавочку у приемного отделения. Не знаю, сколько просидела. Долго. Было уже темно. Пару раз звонила в реанимацию. Состояние прежнее, стабильно тяжелое.
Ночью удалось поспать пару часов. Утром опять звонок в реанимацию. Будут выводить из комы. Можно подойти к заведующему отделения.
После обеда опять еду в больницу. Убрали кровь из брюшной полости, влили 12 пакетов крови, зафиксировали переломы внешними фиксаторами — устрашающими железными штуковинами. Они кажутся просто огромными на ее худеньком теле.
Маленькая, бледненькая, но не белая. Открыла глаза, посмотрела и опять уснула. Спи, ребенок, набирайся сил, самое страшное уже позади. Кризис миновал.
Впоследствии у нее было куча операций и длительная реабилитация, но мы всё преодолели. Она справилась. И физически, и морально. Сейчас всё хорошо, насколько может быть хорошо после таких травм.
Живет обычной жизнью российского подростка — учится, ходит гулять и может даже пробежаться. На память остались десяток шрамом и легкая хромота, но это мелочи по сравнению с тем, что могло бы быть.
Теперь мы отмечаем два дня рождения — 26 мая и 26 июля. Магическая цифра 26.
Низкий поклон всем врачам, кто спасал ее в те злополучные сутки. Вы — герои! Ваш труд неоценим!
