Mr.Horsehead

Часть четвертая, заключительная.

Со следующего дня снова начались больничные будни. И с этого момента моё отношение к ГКБ и ЦРБ менялось всё больше и больше. Скажу сразу: ушёл из ЦРБ домой только потому, что дома вкуснее кормят. А так бы ещё остался.

Начать с того, что, помня ГКБ, я постарался пораньше уснуть, чтобы утром не так обидно было просыпаться от окрика медсестры. Каково же было моё удивление, когда утром вместо этого меня аккуратно потрясли за плечо! Причём сестра не включила ни одной лампы: получил градусник, померил температуру и спи дальше. Градусник, кстати, можно оставить на тумбочке — сестра потом придёт и тихо, не разбудив, заберёт его.

Около десяти часов утра каждый день дежурный врач делает обход. Подходит к каждому, интересуется самочувствием, отвечает на вопросы. Идущая следом медсестра записывает все распоряжения в специальный блокнот. Напомню, что в ГКБ обходов не было в принципе, и если кому-то нужен был врач, то его приходилось искать по всему отделению.

Это не единственный визит врача за день. За час до обхода он, как правило, заходит проведать отдельных больных — недавно поступивших или особо тяжёлых. Иногда приходит вечером. При этом никогда не торопится, с ним можно поговорить, если есть необходимость.

Однажды днём пришёл паренёк с жалобой на боль в животе. Пришёл сам, спокойно расстелил койку и стал ждать врача. Тот пришёл, быстро его посмотрел и заторопился дальше. Следующий, уже обстоятельный визит был уже после десяти вечера. Врач пришёл вместе со старшей медсестрой, и ему учинили полноценный осмотр — хотя случай явно не тяжёлый, и до утра он вполне мог подождать.

Если в ГКБ свой диагноз я узнал только из выписного эпикриза, то в ЦРБ и врачи, и сёстры всегда всё расскажут, объяснят, а если надо — поддержат и успокоят.

Время обеда. Буфетчица, подкатив к палате тележку, спрашивает, кто что будет есть: на выбор два первых блюда и два вторых, не считая отдельной диабетической кухни и отдельной «лёгкой». Иногда блюдо только одно, и буфетчица сообщает об этом извиняющимся голосом.

Зато часто бывают приятные мелочи вроде булочек. В ГКБ ни о каком выборе речи не шло: обычная еда и диабетическая, вот и всё.

Однажды был свидетелем того, как эта буфетчица не поленилась сходить в ординаторскую, чтобы узнать у врача, можно ли одному из больных нашей палаты дать горячую пищу; а ей ещё на пол-отделения развозить, да и остывает всё... Но сбегала, узнала, положила немножко и строго наказала дождаться, пока остынет.

Помня, как после ГКБ похудел на две дырки ремня, я взял из дома большие тарелки и поначалу хватал всё, что дают. Но скоро понял, что если съедать всё в обед, то ужин уже не нужен, так что от второго потом отказывался; кажется, я даже слегка располнел в итоге. Рацион был достаточен даже для меня, здорового парня.

И дело не только в количестве, но и в качестве. В ГКБ еда служила исключительно восполнению калорий; все блюда одинаково пресны: приходилось всё засыпать солью или сахаром, чтобы появился хоть какой-то вкус. Такого чая, как в ГКБ, я не пробовал больше никогда и нигде; определение «чай из веников» прекрасно ему подходит.

В ЦРБ же питание поставлено на уровне хорошего общепита. Такой же точно борщ можно съесть где-нибудь в недорогом кафе, а вкусный компот напоминает о самых приятных ведомственных столовых. Даже сметана не разбавлена.

В целом можно видеть довольно любопытный баланс. По материальному обеспечению ЦРБ явно в проигрыше, это видно с первого взгляда. Но это с избытком компенсируется отношением работников (язык не поворачивается назвать их «персоналом»). Ведь никто не заставляет врача по нескольку раз приходить в палату, сёстры, в общем-то, не обязаны ничего объяснять, да и, что кривить душой, на воровство продуктов из буфета всегда смотрят сквозь пальцы. В ГКБ так и есть: такое ощущение, что ты попал на какой-то конвейер, ты просто бездушная болванка, над которой медики производят некие минимально необходимые манипуляции. А в ЦРБ относятся не как к болванке, а как к человеку. Из этого, главного, отличия уже и происходят все остальные.

Эпилог 1: пафосный.

Также как и все, я читаю новости (иногда) и смотрю телевизор (редко). Конечно, я слышал и о «преступной халатности врачей», и что «бесплатной медицины давно нет», и том, что нет лекарств и специалистов... Всё это я слышал. Я не отрицаю всего того негатива, который льётся на отечественную бесплатную медицину. Но теперь у меня есть свой личный опыт, пусть и не универсальный (Москва и область всё-таки не показывают всю Россию). Не всё в нём радужно — обшарпанные стены больниц никуда не делись, хамоватые бабы в регистратурах по-прежнему лают на всех подряд, — и всё же я увидел крепкую основу поверх всей этой внешней шелухи. И я продолжаю верить в добрых людей в белых халатах.

Эпилог 2: бытовой.

На этом я надеюсь всё же закончить свой обзор отечественной медицины — хотя бы на ближайшие лет тридцать. Ничего не могу сказать о качестве лечения: для этого нужно самому быть хорошим специалистом. Врачам я верю безоговорочно, поэтому обращаю внимание только на то, что с медициной прямо не связано: бытовые условия, соседи по палате, отношение врачей. Cвоим рассказом я и хотел показать, что такое медицина «изнутри», глазами пациента. Причём из самого её сердца, из больницы; глубже только разные специальные заведения типа Центра медицины катастроф или клиники Фёдорова, но там, думаю, в действие вступают другие законы. Старался описывать как положительные стороны, так и отрицательные; у меня не было цели вылить очередной ушат грязи или, напротив, обелить всю систему здравоохранения. Конечно, нельзя забывать, что дело происходило в Москве и области, а это ещё далеко не вся Россия, но какое-то представление всё же можно получить. Словом, хотите верьте, хотите нет, а дело было именно так.

2012г. Автор - мой друг, размещаю с его одобрения.