Jm

Она очнулась. Что-то легко потёрлось о её губы. Китти открыла глаза. Похоже, вокруг была какая-то жидкость или что-то вроде того. Девушка справилась с возникшим неприятным ощущением на роговице; ей доводилось уже открывать глаза под водой и она была с ним знакома. Но в остальном это было совсем не похоже на воду: вязкая субстанция вокруг сковывала движения и напоминала лимонное желе, во всяком случае, цвет был в точности такой. Липкое, теплое желе, которое она внезапно почувствовала всей своей кожей. Огромное множество размытых источников света и несколько тёмных кривых линий вокруг — всё, что удалось разглядеть. Мучительно захотелось выдохнуть. Именно выдохнуть.

Китти инстинктивно начала искать выход. Поверхность! У того, в чём она сейчас находилась, просто должна быть поверхность! Вязкая субстанция не позволила ей обернуться быстро; она заметила, как при движении её рук от них отделяются тёмные пятна расползающейся одежды. Размытые огоньки были повсюду; ей даже не удалось понять, где верх, а где низ; лёгкое головокружение и ощущение пустоты в животе, как бывает, если сильно раскачаться на качелях; когда-то ей сказали, что так ощущается невесомость.

Это просто кошмарный сон, который сейчас закончится. Китти попыталась плыть. Спустя пару гребков руками бешено заколотилось сердце. Дышать. Что-то коснулось её ноги. Там ничего не было: такие же расплывчатые огоньки, как и везде, мутные кривые линии, да несколько тёмных пятен — остатки её футболки и любимых шортиков, большая часть которых ещё болталась на левой ноге вместе с совсем не пострадавшими чулками. Теперь за спиной. Её движения стали вялыми.

Китти взглянула прямо перед собой и с усилием стиснула свои молочно-белые зубки. Эта дрянь упёрлась ей прямо в рот. Девушка инстинктивно начала отворачивать голову в разные стороны, но оно оказалось быстрее. Машинально она попыталась схватить его слабеющими с каждой секундой руками. Скользко. Тёмный круглый жгут извивался в её ладонях, не давая себя остановить; его округлое окончание с болью раздвинуло напряжённые губы. В глазах Китти начало темнеть. Внезапно что-то сильно сжало её под рёбрами. Не в силах терпеть, она закричала.

Девушка тут же попыталась сжать зубы снова, но было уже поздно; ей оставалось только чувствовать, как змееподобное нечто извиваясь проталкивается всё глубже. Лёгкие стало жечь огнём. Конвульсивно содрогаясь всем телом, Китти ещё пыталась вытянуть его руками и порой на какие-то доли секунды жгут поддавался, но затем снова входил в неё с удвоенной силой. Тепло. Она почувствовала тепло и всё тело наполнилось маленькими пружинками, звенящими в каждом из пальцев. В широко открытых глазах размытые огоньки превратились в звёзды, в груди стало легко и внезапно она почувствовала, как то-то нежный над головой стал разглаживать её рыжие волосы. Китти вдохнула.

* * *

Вскоре мучительное биение в висках начало утихать. Привкус железа стал невыносим. Она попробовала хотя бы немного подвигать языком, но жгут тут же начал вибрировать и в горле появилась пульсирующая боль. Китти тут же развела руки в стороны и замерла. Стало легче. В памяти стали всплывать образы людей, одетых в чёрные балахоны. Но Китти не смогла сосредоточиться на воспоминаниях. Она открыла глаза. Ей стало страшно. Всё те же огоньки кругом. Это не сон. Что это за место?

Она ощутила мягкое прикосновение чуть ниже правого уха ближе к затылку. Китти аккуратно ощупала это место рукой. Туда уткнулся такой же скользкий жгут, только меньшего диаметра и с плоским концом; он то и дело легко прикасался к её коже, как будто выискивая какое-то конкретное место. Вскоре слева появился ещё один и их стало два.

Внезапно правый остановился. Китти почувствовала, как её тело напряглось. Тут же он присосался к шее, будто пиявка, породив целый шар боли, стремительно рванувшийся прямо ей в мозг. Китти не успела ничего сообразить, как с левой стороны произошло то же самое. В голове засверкало. Боль, тысячами светлячков наполнила череп изнутри и спустя мгновение унеслась вниз по позвоночнику. Вместе с этим девушка внезапно ощутила свою наготу.

Китти не отдавала себе отчёта, зачем она это делает, и почему её так волнует именно это. Её левая рука потянулась вниз. Трусики. На ней ещё есть её любимые полосатые трусики?

* * *

Лёгким движением руки она ухватилась за ткань и та осталась в её руке, не оказав никакого сопротивления, невесомая и мягкая подобно паутинке. Китти поднесла руку поближе к глазам и принялась с интересом осматривать то, что осталось от её трусиков. Почему-то её это позабавило. Потом она как могла резко мотнула рукой и от целого куска остались только мелкие лоскутки, крошечными пятнами видимые сквозь желатин. Китти, наконец, разжала свои острые зубки, так и не сумевшие впиться в тёмную скользкую плоть жгута у неё во рту; он тут же стал мягким и податливым, и девушка снова смогла повернуть голову, чтобы осмотреться.

Пара новых «пиявок» слепо тыкалась в её обнажённую грудь, и, схватившись руками сразу за обе, девушка ласково направила их к своим отвердевшим соскам. В этот раз сначала присосалась левая. Лёгкие мурашки тут же понеслись по рёбрам, и Китти сильнее сжала свои кулаки; её спина выгнулась назад. В этот миг она почувствовала, как что-то ползёт вдоль её позвоночника сверху вниз, вытягивая перед собой множество отростков, толщиной с её пальцы, и как бы ощупывая ими пространство перед собой. «Так вот где он!» - догадалась девушка и нежно обхватила рукой ещё одну «пиявку», показавшуюся из-за спины. Эту она поставила чуть ниже пупка.

Китти сама стянула с себя свои белоснежные кружевные чулки, которые никак не желали растворяться во всеобъемлющем желатине, и так мешали новым «пиявкам» присасываться к её стройным ножкам.

Она почувствовала лёгкость и безмятежность. Стало приятно. Она снова вспомнила людей в чёрных балахонах, но даже это её уже не волновало. Китти просто наслаждалась своей невесомостью. Неважно где она и что вокруг. Зачем задаваться вопросами? Ей просто понравилось. Она устала страдать.

* * *

«Нет, не нужно! Не там! Пожалуйста!» - Китти напряглась, но обеими руками продолжила непрерывно ласкать себя внизу. Она всё равно не успела бы ничего сделать. Один из его скользких отростков вошёл в её попку. Затем ещё один. И ещё. Стало больно. Китти знала, что так случится, но от этого ей не стало легче. Она почувствовала, как его части извиваются и пульсируют внутри. У неё никогда никого не было - она ни разу не имела близости ни с мужчиной, ни с женщиной; Китти просто не хотела, чтобы это произошло; она всё себе представляла не так. Она знала, что он слышит её мысли, и умоляла не делать этого, даже понимая, что сама этого хочет.

Китти, наконец, расслабилась. Она нашла в себе силы принять всё, что он ей дал, и стала готова принять больше. У него ещё остались щупальца.

Она взглянула себе между ног и увидела его, почувствовала, как он стал медленно раздвигать её нежные губки своим скользким телом. Что ж, теперь она готова. Она была создана для такого. Китти закусила нижнюю губу и закрыла глаза.

Он вошел в неё с лёгкой режущей болью.

* * *

Когда-то её принесли в жертву. И теперь она принадлежит ему, вся, без остатка. Его богиня, его часть. Он наслаждается ей, и за это она любит его. В бескрайних просторах великого космоса Китти будет с ним вечно. Напоит его своим счастьем. Потому что он сам так решил. Желатиновый бог.

Тщательно оглядев платформу, окружённую металлическими стойками причудливой формы, как будто бы поддерживающими невидимую сферу около метра в диаметре, репортёр издания Н решила уточнить:

- То есть вот это и есть машина времени?

- Это только рабочая её часть: основной, так сказать, практический модуль, - пояснил гипотетический Доктор. - Вся она очень большая и здесь не поместится.

Он выждал, пока репортёр сделала пару снимков, затем продолжил:

- Строго говоря, вы зря называете эту установку машиной времени. Это - высокомощный изолятор пространства.

- И он может перемещать предметы назад во времени? - не унималась репортёр.

- С точки зрения стороннего наблюдателя это выглядит именно так, - согласился Доктор, - но по принципу действия к такой абстрактной штуке, как время, эта установка имеет весьма косвенное отношение!

- Прямо в прошлое?

Технические детали эту брюнетку явно волновали пока не очень.

- Да, причём только как будто в прошлое, - поправил изобретатель.

- А как же временные парадоксы? - удивилась корреспондент. - То есть если, к примеру, я сейчас отправлюсь в прошлое, скажем, пять лет назад...

- Да вы всё понимаете не так! - прервал её возмущённый гипотетический Доктор. - С чего вдруг внутри машины будете сидеть вы, а время пойдёт вспять для очень большой части Вселенной, только ради того, чтобы вы могли выйти в неё обратно пять лет назад? Откуда вообще берутся такие фантазии? Это же практически неосуществимо!

- Позвольте, - удивилась репортёр, - но как же тогда, по вашему, должны происходить путешествия во времени?

- Вот! - с этими словами Доктор снял свои наручные часы и продемонстрировал репортёру положение стрелок на них.

- Без пятнадцати семь! - кратко отрапортовала девушка и сделала какую-то пометку у себя в блокноте.

Учёный взял обычную картонную коробку и установил её на площадку между стойками.

- А теперь смотрите!

Он положил свои часы на коробку в рабочую область своего изобретения, и, взявшись за настройку параметров на пульте управления, прокомментировал:

- Эти часы сейчас совершат как бы настоящее путешествие назад во времени! - при этих словах он нажал на кнопку запуска.

С лёгким звенящим звуком между стойками машины появилась и в мгновение ока снова исчезла зеркальная сфера. После этого часы и та часть коробки, которая оказалась внутри этой сферы, обнаружились совсем не там, где были изначально, а прямо в воздухе, и тут же упали на платформу.

- Готово! Можете считать, что они вернулись на час назад! - с этими словами изобретатель продемонстрировал положение стрелок на часах.

- Без десяти шесть! - удивлённо произнесла репортёр. - Невероятно!

- Неточности в расчётах, - оправдал пятиминутное расхождение Доктор. - Как видите, подобные, так называемые «путешествия во времени», осуществляются именно внутри рабочего контура установки, а не снаружи, что, в общем-то очень логично, не правда ли?

- Я поняла! - чуть не запрыгала от радости журналистка, но тут же взяла себя в руки. - Но это ведь тоже очень замечательно! Значит, можно, к примеру, откусить кусочек шоколадки, вернуть её во времени, и она снова будет целой?

- Нет, - отрицательно покачал головой гипотетический Доктор, - это так не работает!

- Но ведь с часами работает!

- Послушайте, - немного устало произнёс учёный, - как я уже говорил, эта установка не является машиной времени.

Тут он шумно вдохнул и продолжил:

- Она просто достаточно хорошо изолирует кусок пространства со всем содержимым при помощи, - тут он начал чеканить слова, - искусственного, сферического, горизонта, событий!

Видимо, в подтверждение своих слов, изобретатель поднял с платформы обе части коробки и совместил их.

- Видите? Её разделило этим самым горизонтом!

- Как это? - совершенно искренне поинтересовалась корреспондент.

- В этом и суть подобного явления, - охотно объяснил Доктор. - Сквозь горизонт событий не проходит почти ничего — он отражает всю материю с обеих сторон. А поскольку пространство тоже суть материя, то получается, что мы можем почти полностью отделить какой-нибудь кусок от своего мира, что и делает эта установка! Понятно?

- Нет! - честно ответила девушка и сделала парочку пометок в своём блокноте.

- Хм... - задумчиво ухватился за подбородок учёный. - Представьте себе, что весь наш мир вокруг - это как бы один большой торт, раз уж вам так нравятся сладости. Мы с вами обитаем в бесконечной во всех смыслах Вселенной, так что на каком-то уровне это и в самом деле так. Вам ведь не трудно это сделать?

- Совершенно не трудно! - и репортёр тут же представила себе огромный-преогромный торт, в котором вся наблюдаемая Вселенная, какой её часто изображают — просто кусочек хорошо пропечённого коржика.

Да, без хорошей фантазии в издательство Н просто никого не берут.

- Так вот эта установка просто отрезает от этого торта совсем крохотный кусочек, а потом сразу ставит его обратно!

- Понятно! - кивнула брюнетка и что-то усердно начала вырисовывать в своём блокноте, даже слегка высунув кончик языка от усердия. Спустя несколько секунд она перевернула листок, потом вернулась обратно, перелистала всё с самого начала и, видимо не найдя в записях чего-то важного, решила всё-таки спросить:

- А при чём тут время?

От таких слов гипотетический Доктор прямо весь просиял:

- Так вот я же и говорю, что время тут ни при чём!

- А как же часы? Они же что, получается, никуда не вернулись? - удивлённо спросила репортёр.

- Вот именно! - воскликнул учёный, ужасно обрадовавшийся такому пониманию.

Не обращая более внимания на журналистку он вдруг принялся ходить взад-вперёд по лаборатории и объяснять:

- Мною был найден совершенно уникальный способ инверсии фундаментального физического закона! Я даже придумал, как менять интенсивность! Вот этот модуль, - он указал на большой серый ящик с кнопками, стоящий возле пульта управления его установкой, - позволяет, пусть и не очень точно, но всё-таки позволяет это делать!

- Что делать? - этим вопросом корреспондент издания Н тут же спустила учёного с небес на землю.

- Как что? - тут же воскликнул гипотетический Доктор. - Инвертировать закон и даже настраивать его интенсивность! Прямо вручную!

- И? - девушка вопросительно подняла брови.

Учёный прямо грохнулся в своё рабочее кресло и глубоко вздохнул. Задумчиво покусав хвостик своего карандаша, репортёр издания Н как ни в чём ни бывало задала чётко сформулированный вопрос:

- Уважаемый гипотетический Доктор, не могли бы подробно объяснить нашим читателям, как ваша установка заставила часы изменить положение стрелок?

- Всё просто! - тут же оживился изобретатель. - Оказавшись внутри изолированного при помощи установки пространства, они, относительно нашего понимания, шли в обратную сторону! И всё это просто потому, что фундаментальный физический закон в той среде, где они находились, был полностью противоположен тому, что у нас! Понимаете? Если в каком-то отдельном месте все воздействия среди материи повернуть вспять, то в некоторых случаях это может создать впечатление, что время там течёт в обратную сторону! В таком месте, если последствия события не распространились за его пределы, под действием обратного физического закона это событие будет воспроизведено материей с точностью до наоборот! Механические часы при своей работе высвобождают некоторую часть энергии в виде тепла, которое ещё долго остаётся в них; и как только установка изолировала пространство с ними внутри, там мгновенно установился полностью обратный нашему фундаментальный физический закон, согласно которому эта энергия начала скручивать пружину, шестерёнки закрутились в обратную сторону и весь механизм стал работать в противоположном направлении. Но поскольку много энергии, высвобожденной при работе часов, осталось с этой стороны горизонта событий и никак не смогло вернуться обратно в механизм, то за эквивалент нескольких суток их стрелки откатились всего на час.

- Но тогда получается, что ваши часы путешествовали во времени вперёд, а не назад! - с нескрываемым удивлением произнесла журналистка.

- Да, причём гораздо быстрее нас с вами! - подтвердил её догадку учёный. - Установка не может поддерживать изоляцию долго, но, при правильной настройке интенсивности, за те мгновения, что проходят у нас, с другой стороны горизонта может произойти очень большое количество элементарных событий, эквивалентное часам, годам и даже целым эпохам!

Гипотетический Доктор встал, подошёл к установке и поставил нижнюю часть коробки на её платформе вертикально на бок.

- Теперь вы понимаете, почему шоколадка не станет снова целой? Ведь то, что вы откусите, останется внутри вас, и поскольку горизонт событий практически полностью исключает проникновение сквозь себя любой материи, то под действием обратного фундаментального закона с вашей шоколадкой в изоляции может случиться что угодно, кроме того, что к ней прирастёт кусочек, которому там просто неоткуда взяться!

- Да, но я всё ещё не очень представляю, как это точно работает, - откровенно призналась репортёр издания Н.

- Посмотрите вон туда, - Доктор указал пальцем в угол лаборатории, где громоздилась довольно внушительная конструкция очень сложной формы. - Как вы думаете, что это?

- Какой-то очень важный научный эксперимент? - логично предположила девушка.

- Это мой кактус! - с горечью в голосе ответил Доктор и тяжело вздохнул. - Как видите, обратный закон совсем не равен обратному времени, хоть и способен отмотать стрелки часов.

- Я также очень хотела бы уточнить, какой конкретно фундаментальный закон вы всё время упоминаете?

- А сколько их по вашему? - с этим словами изобретатель установил на импровизированную подставку из нижней части коробки то, что когда-то было его домашним растением.

- Ну, достаточно много...

Репортёр издания Н уже собралась перечислять, но гипотетический Доктор её опередил:

- Один, - спокойно сказал он. - Действительно фундаментальный физический закон только один; всё остальное — его проявления для разных ситуаций. Как вы думаете, тысячи лет хватит?

Девушка не нашлась, что ответить.

- Вы правы, - сказал гипотетический Доктор. - Пожалуй, лучше всё-таки две.

Изобретатель нажал на кнопку запуска, и с лёгким звоном отделив от пространства кусочек, машина тут же вернула его снова на место. Но в этот раз из путешествия длиною в две тысячи лет вернулась только чёрная пыль; учёный включил вытяжную вентиляцию и вскоре всю её высосало в трубу.

- Причём даже этот закон не везде выполняется с одинаковой интенсивностью, - продолжил он как ни в чём не бывало. - Вот у нас тут на Земле, к примеру, интенсивность поменьше, а высоко над планетой — побольше. Оттого и создаётся впечатление, что время вроде как идёт в разных местах Вселенной с разной скоростью, а кое-где, там где закон по каким-либо естественным причинам инвертируется, так и вовсе вспять.

- То есть всё-таки существуют места, где время действительно течёт в обратную сторону? - с надеждой спросила корреспондент

- Нет, - заверил Доктор. - Но существуют места, где фундаментальный закон не прямой, а обратный, по совершенно естественным причинам. И все они изолированы от нас при помощи совершенно естественного горизонта событий.

- Вы говорите о чёрных дырах! - догадалась журналистка.

- Да, - подтвердил её догадку учёный. - Только если учесть, что горизонт событий выглядит как почти абсолютно белая и гладкая поверхность, отражающая любую материю, то не очень логично называть эти объекты чёрными.

- Значит, получается, это вовсе никакая не машина времени, а самый настоящий генератор чёрной дыры! - восхитилась репортёр.

- С регулируемыми настройками, попрошу заметить! - похвастался Доктор.

Сблизившись с третьей планетой системы, внеэфирный тэн с дарованным именем Столпотворец уже развернул своё клиновидное тело внутри кокона атипичных измерений, готовясь ненадолго перейти в стандартное пространство и поглотить её, но тут же остановился. Что-то его насторожило. Незамедлительно выбрасываемые в таких случаях отростки восприятия, каждый из которых передавал информацию к теловым аналитическим узлам тэна, тут же направились в эфир. Спустя всего один оборот планеты их многочисленные окончания, имевшие вид гравитационно инертных цилиндрических объектов, уже прорвались в стандартное пространство, окружив планету неплотным кольцом на таком удалении, чтобы её атмосфера, один большой и целое облако мелких спутников не мешали их движению. Ничего необычного: таким образом чуткие внеэфирные тэны всегда обследуют свою пищу если их что-нибудь в ней настораживает.

Мерзость. На теневой стороне в виде светящихся пятен очаги поражения наблюдались особенно хорошо. Нет, поглотить такое будет большой ошибкой, которую может совершить только очень истощённый или неопытный тэн. Столпотворец имел опыт: однажды, после долгого перехода между звёздными пастбищами, он уже поглотил планету, поражённую чем-то подобным, и вскоре в его клиновидном теле в больших количествах расплодились паразиты, причиняющие сильные страдания и выкачивающие энергию из его органов с ужасающей быстротой. Столпотворец тогда очень долго не мог определить причины упадка своей функциональности, пока однажды - о ужас! - многочисленные плодовые тела этой заразы не начали заполнять его кокон атипичных измерений прямо изнутри. Болезнь вскоре наверняка и вовсе лишила бы Столпотворца жизни, если бы он не догадался вывернуть своё клиновидное тело наизнанку нырнув под поверхность стареющей звезды, испытав на себе тем самым ужасно болезненный и опасный для внеэфирных тэнов, но вместе с тем очень действенный способ избавления от паразитов, перенятый ими ещё у своих далёких предков - подэфирных тэнов. Вместе с тем в аналитических узлах Столпотворца установилась стойкая реакция отвращения к планетам, имеющим признаки поражения подобными паразитами.

В случае с этой планетой всё обещало быть много хуже: зараза практически сразу обнаружила присутствие тэна - многие очаги поражения отреагировали мерцанием, некоторые сформировали вокруг себя даже структуры причудливых форм. Вскоре с поверхности планеты к окончаниям отростков восприятия Столпотворца уже была выброшена первая спора; не желая давать этой дряни ни единого шанса, он тут же вытянул отростки из эфира.

Тэн не рискнул поглотить ни одной планеты в этой звёздной системе - столь агрессивная зараза наверняка уже облепила их все. Свернув своё клиновидное тело внутри кокона атипичных измерений, внеэфирный тэн с дарованным именем Столпотворец спешно покинул опасный сектор.

* * *

- Добрый день, планета! С вами Джон Смит на первом канале! Горячие новости: флот столпотворцев только что покинул околоземное пространство! Насколько нам известно, наскоро отправленная ракета русских с дипломатической миссией на борту так и не успела приблизиться ни к одному из их кораблей! Пять минут назад все гигантские цилиндрические объекты, видимые невооружённым глазом и почти два месяца окружавшие кольцом нашу планету, просто растворились в пространстве так же внезапно, как и появились! Кто же они, эти загадочные браться по разуму, названные столпотворцами за форму своих кораблей? Друзья или враги? Похоже, всё-таки не враги! Насколько нам известно, они так и не вышли на контакт ни с международным комитетом, ни с каким-либо из правительств отдельных стран. Откуда они прибыли, как они выглядят, и главное: какова цель их визита? Боюсь, этого мы пока не знаем! Пока эти загадочные существа дали нам ответ только на один вопрос! Мы не одни во Вселенной! Сегодня они ушли, но мы будем надеяться, что когда-нибудь они всё же вернутся, чтобы стать нам друзьями!

Гражданин Тэ стоял возле входа в метро большого города. Лицом он был совершенно обыденный, только с бородкой, в прекрасно скроенном белом плаще, великолепной, хоть давно и вышедшей из моды, тёмно-красной фетровой шляпе и такого же цвета лаковых туфлях на тонкой подошве — не по сезону, но в точь по погоде. Погода же в большом городе стояла самая замечательная: яркое солнце неспешно двигалось в безоблачном небе и бодро растапливало зазевавшийся на обочинах снежок в мокрую кашу. Снежок, в свою очередь, угрюмо хлюпал под ногами зачитавшихся, засмотревшихся, заболтавшихся и прочих прохожих большого города, каких в полдень на улицах весьма даже было. Прохожие, по своему обыкновению, предпочтительно ходили прямо с утра погружёнными в рутину, и оттого гражданину Тэ своего внимания уделяли не слишком, что ходить он им не мешал, а из рутины вытягивать не старался, и даже табличку о предоставляемых услугах никаким особым образом не демонстрировал, а просто аккуратно держал в руках. Табличка, кстати, сама по себе тоже особой примечательностью не отличалась и из информации содержала только простую надпись: «КОЛОРИЗАЦИЯ - 2 ро».

Так и стоял бы гражданин Тэ до самого вечера, если бы по самой чистой случайности один совершенно Прохожий не обратил на него внимания.

- Кхм... - начал он разговор нерешительно, как бы с покашливания - простите, любезный, вот у вас тут написано «2 ро». А что такое это самое «ро»? Это какая-то, как я понял, валюта?

- Точно, - спокойно ответил ему гражданин Тэ.

- Странно... - и совершенно Прохожий задумчиво но крепко ухватил себя за подбородок.

- Именно, - не обращая внимания согласился Тэ.

- Кхм... - зачем-то снова как бы покашлял Прохожий и снова посмотрел на табличку, - а что за «колоризация»?

- Колоризуем, - в лёгком недоумении сообщил собеседник, даже слегка приподняв бровь.

Совершенно Прохожий немножко задумался и уже почти собрался проходить дальше по своим делам, но потом всё же решил ещё немножко пообщаться. Видимо он как раз вспомнил, что время у него есть.

- А что же вы колоризуете? - с этими словами Прохожий внимательно посмотрел на гражданина Тэ больше одним глазом, чем другим, как бы проверяя гражданина на подлинность.

- Всё что угодно, - пожал плечами Тэ с таким видом, как будто то, что он сказал, было ну просто очевиднее уже некуда.

- Ага. - недоверительно сообщил Прохожий. - За два ро? - Виду он, конечно, не подал, но очень крепко заподозрил, что гражданин Тэ — умалишённый.

Разумеется, совершенно Прохожий решил свою догадку сразу проверить, но тут внезапно гражданин Тэ совсем чуть-чуть перехватил его инициативу:

- Так вам что-нибудь колоризовать? - поинтересовался он максимально учтиво.

- Да я как бы не знаю... - немножко опешил Прохожий.

- Осмелюсь предложить! - Тэ поднял правую бровь и указал пальцем вверх. - Наиболее популярное во многих кластерах вашего типа — небо!

Совершенно Прохожий даже рассмеялся:

- Ну, будет вам, любезный! Я не знаю, откуда вы сбежали, но, пожалуй вам бы стоило вернуться обратно. Ну не смешите людей!

- Но вы ведь даже не видели! Всё качественно и с !пожизненной! гарантией! - искренне возмутился гражданин Тэ. - И всего за два ро!

- Два ро... - покачивая головой из стороны в сторону сочувственно повторил Прохожий.

- Ну, согласен, - немного притормозил Тэ, - дороговато. Но у вас тут же окраина кластера! Без обид — это настоящее захолустье! Хорошо! Один и три четверти, как первому клиенту!

Он демонстративно повернул голову в сторону давая понять, что эта уступка просто невероятно исключительна, и уж наверняка никто бы, кроме него, такую значительную скидку ни за что бы не предоставил.

- Послушайте! - снисходительно-добро сказал Прохожий. - Вы больны. Вам нужна помощь. Очнитесь! Вы же живёте в плену своих фантазий!

- Нет! Это вы меня послушайте! Пока мы тут с вами болтаем, мимо проходят мои потенциальные клиенты! - раздражённо ответил Тэ, хотя это было совсем не в его правилах. - Либо делаем колоризацию, либо не морочьте мне голову и идите дальше, уважаемый совершенно Прохожий! Один и три четверти!

- Ой, ну я бы с удовольствием! - весело сообщил Прохожий, потому что гражданина Тэ всерьёз воспринимать уже перестал.

- То есть вы согласны?

- Да, вот только у меня нет с собой ни одного ро, и от этого мне совершенно нечем вам заплатить. Уж поверьте, не будь всё так трагично, я бы скорее всего из чистого любопытства попробовал эту саму вашу «колоризацию», - заверил клиент.

- Очень смешно! - оценил, по его мнению, шутку гражданин Тэ и даже чуть-чуть посмеялся. - Намеренные платежи давно в ходу даже у нас, уважаемый! Вам достаточно просто сказать, сколько вы мне платите и если у вас хватает, то всё в порядке. Ну а налог на транзакцию для вашего кластера … - тут гражданин на миг замолчал и напряг лицо, наверняка от того, что напрягал ещё и память, - всего одна шестисотая ро!

- Ну тогда хорошо! - совсем развеселился Прохожий и заговорщицки взглянул гражданину Тэ в глаза. - Я плачу вам один и три четверти ро!

- Отлично! - с этими словами гражданин Тэ улыбнулся и для начала развел руки в стороны, выражая полную готовность к действию, а потом быстренько выудил из кармана своего плаща какой-то продолговатый предмет, напоминающий шариковую ручку. - Цвет?

- А зелёный! - уперев руки в бока задорно заявил Прохожий.

- Классика! - понимающе улыбнулся Тэ и нажал на своей «ручке» небольшую кнопку.

В тот же момент от горизонта до горизонта над большим городом небо клиента окрасилось в светло-зелёный с жемчужным отливом - у совершенно Прохожего от изумления открылся рот, а остальные прохожие продолжили идти по своим делам под своим голубым небом.

Клиент очень долго стоял задрав голову вверх осматривая проделанную гражданином Тэ работу. Он медленно совершил полный оборот всем туловищем, пока не убедился, что небо зелёное вообще везде и нет даже никакого микроскопического кусочка, обладающего старым цветом.

- Вы удовлетворены результатом? - обязательно поинтересовался Тэ, ведь, как правило, подбор нужного цвета занимал весьма порядочное количество времени, особенно для привередливых клиентов, которые порой сначала заказывали популярный зелёный, а потом вообще приходили к какому-нибудь ядовито-жёлтому с пурпурным отливом. Но надо было с чего-то начинать, поэтому гражданин Тэ установил свой любимый — светло-зелёный с жемчужным отливом.

- А это да... Ага... Полностью... Быть не может... А чего это... Удовлетворён... Да-а-а-а-а... - не отрывая взгляда от неба задумчиво пробормотал в ответ совершенно Прохожий.

- Отлично! - не поверил своему счастью Тэ, но тут же закрепил результат.

Оставленный в своих раздумьях совершенно Прохожий продолжил завороженно оглядывать небо, а гражданин Тэ вернулся к поиску новых клиентов.

* * *

- А ну покрась обратно в голубой! - совершенно Прохожий ухватил гражданина Тэ за воротник обеими руками; его глаза были наполнены абсолютным безумием.

- Два ро! - хладнокровно оттолкнул его гражданин Тэ.

Он лукавил: сброс настроек восприятия на значения «по умолчанию» обошёлся бы всего в пол-ро. Но клиент требовал перекрасить небо в старый цвет, а не вернуть его, так что Тэ счёл подобную цену вполне оправданной, особенно если учесть, что этот так называемый совершенно Прохожий внезапно начал вести себя как настоящий хам.

- Я плачу тебе два ро! - процедил сквозь зубы Прохожий и тут же перешёл на крик. - А ну перекрась обратно!

Не теряя ни секунды Гражданин Тэ достал свою психопризму и одним нажатием кнопки, без обмана, именно перенастроил цвет неба в восприятии этого агрессивного ополоумевшего Прохожего, а не сбил настройки.

- Хорошо! - сразу утихомирился Прохожий. - Хорошо!

Гражданин Тэ на всякий случай решил всё же убраться подальше от этого неадекватного совершенно Прохожего и быстренько спустился в метро.

Но совершенно Прохожий не собирался больше ни на кого нападать, или кричать, или ещё как-нибудь нарушать общественный порядок своего большого города. Он мирно уселся на лавочку, и ещё очень долго улыбаясь смотрел на своё прекрасное голубое небо...

- О тысяча чёрных лун великой Корры! - сокрушался Нэгвах, то и дело демонстративно вытягивая свои отростки во всех направлениях. - И это мой семнадцатый выводок!

Стоящий перед великим ульем представитель этого самого выводка скромный Чкуч ритуально бледнел, демонстрируя страх, втягивал ножки фоторецепторов в анус, выражая понимание, но как-то оправдывать свои действия всё же он не собирался. Конечно, если бы великий Нэгвах позволил, то Чкуч бы ответил ему про износ жгутов и про то, как он героически спас всё судно от разрушения, и про то, что если бы они не зацепили самую малость массы от какой-то там совершенно ничем не примечательной планетки, то болтаться бы им сейчас в виде отдельных атомов по всей галактике вообще, а не устраивать тут показательных вещаний! Несправедливо и обидно было маленькому Чкучу перед ульём. Но великий Нэгвах, разумеется, воспринимать ничего не хотел:

- Вот это вот что? - не оборачивая своё восприятие указал Нэгвах на проектор заднего обзора. Вопрос этот, понятное дело, был риторическим. За кормой ресурсного судна тукианцев, закованный силовыми полями, болтался сгусток планетарного вещества, ловко прихваченный умелым навигатором при выходе из надпространства — это был единственный способ нормально затормозить, потому что тормозные жгуты судна уже были очень сильно изношены и совершенно не справлялись со своей задачей. Вообще Чкуч был порядочным тукианцем: он не единожды сообщал великому улью о существующей проблеме, но Нэгвах, разумеется, такие «малозначимые» дела как техническое обновление судна всегда откладывал на следующий цикл. И вот, пожалуйста: результат. А виноват, конечно, Чкуч. Ну хорошо, раз улей жаждет, то он ещё раз узрит:

- Ой! - только и успел провещать навигатор, восприняв данные проектора. Теперь он побледнел совершенно искренне, спрятал все отростки и даже завибрировал от ужаса. - Ой! Ой!

Великий улей Нэгвах даже слегка удивился такой реакции маленького Чкуча, от чего всенепременно смягчил своё жирное тело. Нэгвах был порядочным тукианским ульем, и поэтому никак не мог не воспринимать раскаяния своих потомков.

- Можешь снова быть навигатором, Чкуч, - снисходительно объявил он, наконец. - Но помни, что повторяться такого впредь больше не должно. Сбросим эту массу у ближайшей звезды.

На сим великий улей освободил потомка. Но Чкуч не двинулся с места. Нэгвах заподозрил неладное. Он аккуратно протянул свои отростки к проектору заднего вида и...

То был исторический цикл, когда тукианцы узрели, как побледнел сам Нэгвах — великий улей. Ибо узрел он, как в силовой ловушке среди захваченной почвы чуждой планеты плавно покачивалось огромное живое существо.

- Это катастрофа! - в ужасе возвестил улей. - Ой! Ой!

- Ой! Ой! - повторили побледневшие вслед личинки.

- Похищение! Мы совершили похищение! Немыслимо! Какой позор! Да такой мерзостью даже серые мрукляне не отважатся заниматься! Ой! Ой! - сокрушался великий Нэгвах.

- Ой! Ой! - в ответ возвещали потомки.

Собственно всё это продолжалось достаточно долго, но спустя вполне разумное количество циклов ситуация на судне всё же слегка стабилизировалась.

- Галактика не должна узнать! - наконец сообщил Нэгвах. - Поскольку это является действием не умышленным, а случайным — тут улей не грешил против истины: ни одна разумная раса в галактике не станет заниматься столь глупым, бесполезным и гнусным делом как похищение, - мы оставляем за собой право вернуть существо обратно на его планету!

Отлично! Решение было найдено. Кризис миновал.

- У-у-у-у-у! - восторженные личинки радостно завибрировали. - Наш спаситель великий Нэгвах!

Нэгвах вернулся к питанию, личинки - к развитию, а смышлёный Чкуч немедленно стал прокладывать курс обратно к загадочной и удивительной планете, на которой по всем тукианским расчётам из-за близости к звезде и маленькой массы ну практически никак не могло быть жизни, собственно, только по этому он и решился забрать у неё немного массы для торможения. Но нет, благодаря какому-то совершенно астрономическому невезению жизнь там всё-таки была, и теперь ресурсное судно тукианцев неслось обратно со всей возможной скоростью, чтобы вернуть случайно похищенный её кусочек обратно.

Разумеется, пользуясь случаем, Нэгвах отправил всех незанятых способных потомков на изучение захваченного образца, ведь тукианцы были порядочной расой и от этого очень любознательной. Спустя какое-то мгновение ими уже было сделано ещё одно ужасное открытие: оказывается, помимо одного огромного существа, тукианцами было похищено очень большое количество существ значительно поменьше, а также совсем маленьких, которые обитали в почве и атмосфере планеты, и ещё внутри друг друга. Вот это было действительно ужасно, ведь по всему получалось, что тукианцы совершили не просто похищение, а множественное похищение! Следующая новость потрясла Нэгваха ещё больше: гигантское существо, по всей видимости, хоть и с большой натяжкой но было разумным. И вот это был тот самый момент, хуже которого уже быть ничего не могло даже под чёрными лунами Корры. Хотя нет, на деле всё обстояло не так плохо. Из-за многократного замедления времени внутри силовых ловушек можно было надеяться, что существо не запомнит слишком многого. Также, согласно исследованиям, гигантское существо буквально за несколько циклов до похищения было поражено мощным химическим оружием, которое при данной концентрации хоть и не способно было убить столь огромный организм, но по счастливому стечению обстоятельств эффективно уменьшало его способность к мышлению. Похоже, на той планете бушевала ужасная война, и тукианцы, сами того не ведая, ненадолго спасли от неё одного из воинов. «О, как же хорошо, что в этом секторе нет галактических наблюдателей!» - только и успевал радоваться великий Нэгвах.

Спустя десяток циклов, породив мощный хлопок при выходе из надпространства в атмосфере загадочной планеты, крошечное тукианское ресурсное судно отключило силовую ловушку и молниеносно исчезло вновь, оставив на поверхности весь свой опасный груз не очень далеко от того места, где его захватило. По велению великого Нэгваха все записи об этом инциденте были строго засекречены, тормозные жгуты на судне заменены на новые, а потомок Чкуч за проявленное мастерство возведён в гип-навигаторы.

***

- Ну, Федя, - Павел Юрьевич выдержал значительную паузу после этих слов, - рассказывай, где тебя три дня черти носили?

- Не черти, - еле дыша произнёс тот. У Фёдора страшно болела голова с похмелья и во рту было ужасно сухо.

- Ага, я слышал, - председатель наклонился над столом и пристально посмотрел ему в глаза. - Инопланетяне?

- Ага... - тракторист уставил взгляд на графин с водой.

- Маленькие, зелёные?

- Зелёные...

- И пушистые?

- Мохнатые, - поправил председателя Федя.

Павел Юрьевич выждал, пока тракторист зальёт в себя живительную влагу из графина в нужном количестве и продолжил:

- И это с ними ты три дня самогонку жрал, Федя, так? - весь этот цирк на самом деле уже начинал действовать ему на нервы.

- Нет, - совершенно искренне ответил тракторист, - я только в среду чуть-чуть принял с мужиками, и сразу домой, и всё...

- Ага... - многозначительно протянул Юрьевич. - А может ты всё-таки к Сорочихе на хутор на тракторе поехал, а?

Фёдор виновато опустил глаза:

- Ну, может и поехал...

Председатель уселся поудобнее, поставил кулак под подбородок и саркастически улыбнулся:

- А потом тебя похитили инопланетяне и ты три дня с ними наводил контакт!

- Да не пил я с ними! - даже как-то рассерженно произнёс тракторист. - И не три дня! Я вообще там как будто полчаса всего был!

- Ну, хорошо, хорошо... - Юрьевич сбавил темп. - А как так получилось, Федя, что ты в субботу вечером в село вусмерть пьяный приполз?

- Не знаю...

- Он не знает! - председатель торжественно развёл руки в стороны, как бы обращаясь к невидимой публике. - Он не знает! Зато я прекрасно знаю!

Павел Юрьевич ещё раз окинул взглядом нерадивого тракториста. Тот стоял посреди кабинета и виновато смотрел в пол прямо себе под ноги. От чего-то ему даже стало его жалко.

- Вот что, Федя: бросай пить! А то уже вон, до инопланетян допился. Уже всё село ходит над тобой смеётся!

- Не, ну я же...

- Федя, я не посмотрю, что ты мне родня — уволю!

- Ну так ну это же...

- Парень ты работящий, знаю. Правда не всегда когда нужно, но работящий. Это да... - Павел Юрьевич тяжело вздохнул и закурил. - Тебя, дорогой мой, Сорочиха что просила сделать? Выкопать яму под сортир, так?

- Так...

- Так! - председатель сбил пепел. - Ну, халтурка, понимаю, куда ж без этого... Но Федя, ты же представляешь как должна выглядеть яма под сортир, верно?

- Ну да...

Вот после этого председатель как-то очень резко вспылил и перешёл на крик:

- Так какого хера, Федя, ты ей котлован-то на пол-огорода выкопал!?

От такого подхода тракторист внезапно даже вытянулся по стойке «смирно».

- Это не я! Это учёных надо звать!

- Я тебе таких учёных сейчас позову, идиот! Это тебе ещё повезло, что ты только в субботу явился! Я у Сорочихи сам лично топор отбирал — так она хотела тебя видеть, как из города приехала! Идиот!

Павлу Юрьевичу уже серьёзно осточертела эта комедия и он решил всё же закончить:

- Так: как протрезвеешь, едь на хутор и закопай там всё чтоб как было! Понял? Сорочиха в город уехала, так что смотри! А потом сразу ко мне! Ясно? - с этими словами председатель очень усердно потрясал указательным пальцем перед лицом подчинённого, как бы подчёркивая тем самым их важность. - И ещё: Федя, увижу пьяным — уволю к чёртовой бабушке!

По вечерам, когда Профессор по своему обыкновению усаживался разбирать накопленные за день результаты экспериментов, господин лаборант Котик любил проводить время у старого стеклянного ящика в углу лаборатории. И чем больше он наблюдал за этим удивительным предметом, а точнее за действом, что в нём происходило, тем больше и больше этот процесс его занимал. Прекрасный эксперимент старины Профессора, начатый ещё в те времена, когда тот был совсем молод и наивен; а ныне заброшенный, позабытый своим основателем и только по чистой случайности не выброшенный им на помойку.

Сам Профессор уже давно занимался серьёзной наукой и ему, как любому настоящему учёному, совершенно не хватало времени на всякие глупости. Но когда рабочий день завершался, господин лаборант Котик спокойно оставлял пожилого гения наедине с его многочисленными бумагами, включал прикрученную к стене настольную ламу, усаживался на старенькую табуретку и всецело отдавал своё внимание такой самой замечательной, по его скромному лаборантскому мнению, штуковине. Это был обычный запаянный со всех сторон герметичный бокс, почти до половины наполненный огромным количеством совершенно разных маленьких деталюшек: шестерёнок, моторчиков, микросхем, батареек и прочих штуковин очень разных форм и расцветок. И во всём этом разнообразии копошились самые обыкновенные с виду роботы — электроклопы. Надпись на ящике так и гласила: «эксперимент #107118: электроклоп».

Маленькие юркие механизмы очень ловко передвигались во всей этой куче деталек, где они беспрестанно находились, выискивали какие-то отдельные запчасти и тут же тащили их к себе в аккуратно сделанные норки. Всё это выглядело как настоящая суматоха, не прерывающаяся ни на секунду уже много лет: роботы копошились, копали норки, таскали детальки и даже разбирали друг друга, особенно тех, у которых заканчивался заряд батареи или заклинивали механические конечности - всё это происходило в удивительном ящике день за днём, двадцать четыре часа в сутки. Оно не представляло бы большого интереса даже для впечатлительного от природы господина Котика, если бы он однажды не понял, чем же именно так безропотно и неустанно занимались эти маленькие механизмы, в чём была их основная задача — они собирали других электроклопов. Безостановочно. Они подбирали нужные шестерёнки, выискивали свежие батарейки, находили подходящие электродвигатели и микросхемы, и каждый из них собирал у себя в норке свою копию и ничего больше — в этом было их предназначение, то, для чего каждый из них был создан. И глядя на них Котик прекрасно понимал, что когда-то давно, в самом начале, электроклоп действительно был всего один.

Каждый раз наблюдая за этим поразительными маленькими роботами господин лаборант задавался вопросом. Вопросом, на который ответа найти он не мог, как ни искал. Ни в огромной библиотеке Профессора, ни в его научных трудах, ни даже во всемирном информатории - нигде не было ответа на этот простой и вместе с тем очень-очень важный для Котика вопрос. Даже когда господин лаборант отважился спросить об этом у !самого! Профессора, тот только покачал головой в ответ.

Что есть жизнь? Что делают эти брошенные и позабытые своим создателем маленькие электроклопы там, в своём герметичном стеклянном боксе? И разве принципиальным образом они отличаются от кого-то живого? Разве не заслуживают они сами называться живыми? Да, они собирают себе подобных из запчастей, но ведь живые существа делают так же, пусть и на уровне химии. Да, в их микросхемах тщательно продуманная Профессором программа, но ведь и многими тварями движут инстинкты. Роботы не едят и не дышат, но разве ели бы мы и дышали, будь у нас возможность питать свои тела от батареек? И так же, как и земные существа, все кроме первого они были собраны своими предшественниками, и подобно им собирали своих потомков, продолжая делать это до самого конца, пока у заложенных при сборке батарей не заканчивался заряд или в механических телах не отказывал какой-нибудь ключевой узел...

Господин лаборант Котик сидел вечерами возле самого волшебного в мире ящика, много думал, и порой ему было грустно. Грустно от того, что когда-нибудь это закончится: закончатся не изношенные детальки, перестанут попадаться заряженные батарейки, ведь там, в их стеклянном мирке, было просто некому и не от чего их заряжать — маленьким электроклопам рано или поздно станет не из чего собирать себе смену. Так с самого начала задумал Профессор, а значит, господин лаборант Котик не мог им ничем помочь. Но он мог сидеть вечерами и восторженно наблюдать, как каждую секунду в стеклянном боксе в углу лаборатории продолжалось нечто совершенно удивительное.

Жизнь?

Безымянный почуял за собой слежку почти сразу, как только вошёл в город. В заросших вездесущим мхом бетонных развалинах всегда много кто укрывался, так что удивляться было совершенно нечему. Хотя нет, было чему. В этот раз за ним следили не фантомы, то есть не только они. Безымянный очень недолюбливал города и порой даже побаивался их. В этом не было ничего удивительного: города были молчаливым напоминанием старого мира, они источали холод и тревожили память. В них он всегда старался двигаться мелкими перебежками и никогда не выпускал из рук верный старенький пистолет. Зверьё в последнее время начало активно осваивать эти места; уже бывало, что Безымянный натыкался на целые стаи чернышей прямо на улицах. В основном те мирно паслись и поедали свой любимый тёмно-зелёный мох, но стоило только подойти к ним слишком близко, по неосторожности или обманувшись, как они тут же начинали выбрасывать орды своих липких шарообразных симбионтов, тут же нападающих на всё живое, чтобы парализовать, переварить, и, в конце-концов, обратить в тот самый тёмно-зелёный мох, на котором они будут хоть сто лет пассивно ждать пока их снова не подберут случайные черныши. Безымянный частенько замечал как пара небольших стаек этих тварей - штук по десять, и каждый размером всего с кошку - способна расправиться даже с очень большим фантомом в лесу; если слишком близко от них тот даже просто высовывал из вуали в пространство свои вечно любопытные глазки - тысячи симбионтов на каждом черныше никогда не заставляли себя ждать. А вот фантомов человеку бояться было нечего — эти существа являлись лишь молчаливыми наблюдателями и никогда ни на кого не нападали. Свои огромные пупырчатые тела они почти всегда прятали в вуали, так что очень редко можно было увидеть этих величественных гигантов целиком вышедшими в пространство; но когда это всё же случалось, они чаще всего просто мирно парили над верхушками деревьев и, казалось, очень ласково поглаживали своими щупальцами верхние молодые листья. В душе Безымянный никогда не сомневался, что именно фантомы построили новый мир. Построили, чтобы стать его частью. Никакому живому существу на Земле не были доступны их потрясающие возможности выходить из пространства в вуаль, что делало их практически неуязвимыми. Никогда Безымянный не видел, чтобы эти удивительные гиганты что либо ели или пили, но при этом они нередко сами становились пищей для куда более слабых существ. И чем больше Безымянный узнавал о фантомах, тем чаще ловил себя на совершенно безумной мысли, что эти существа невероятно разумны, и что они почему-то так любят этот новый мир и всё живое в нём, для них он настолько важен, что даже — вот в чём абсурд — они кормят его собой.

Безымянный же этот новый мир любил не очень, в основном за его враждебность и серьёзную нагрузку на психику, от чего в его голове порой возникали совершенно бесполезные для выживания идеи, а курва-паранойя назойливо скоблила мозжечок, особенно в городах, вечно наполненных любопытными фантомами. Именно с этими удивительными существами Безымянного связывало также одно очень важное обстоятельство: один из них спас ему жизнь, затянув в вуаль как раз перед тем, как несущаяся вдоль улицы стена огня уже собралась его поджарить. И хотя Безымянный навеки потерял своё имя тогда, он очень отчётливо помнил тот день, когда старый мир сгорел в ядерном пекле; и забыть такое он не позволял себе никогда.

Его выбросило из вуали уже когда всё закончилось. Похоже, тот фантом спас Безымянного ценой своей жизни; во всяком случае его желеобразным водянистым трупом человек питался ещё несколько месяцев, поскольку хоть какой-нибудь другой пищи найти совершенно не удавалось. Оплавленная земля и огромные хлопья пепла, словно снег падающие с потускневших небес — вот всё, что мог увидеть тогда выживший на многие километры вокруг. Безымянный не думал, что сможет протянуть долго, но ни через день, ни даже через неделю он не почувствовал никаких симптомов лучевой болезни - только боль, голод, холод, жажду, страх и одиночество пришлось испытать ему в первые дни своей новой жизни, во многие из последующих, правда, тоже. А потом совершенно непонятным образом за каких-то десять лет планета постепенно снова стала живой, живой и ужасно враждебной — новый мир наступил. И каждый день, каждую секунду, что ему удавалось в нём прожить, Безымянный помнил о том, что произошло.

Ему не очень повезло в этот раз что-то найти в городе. Надо сказать, ему вообще всё меньше и меньше везло. Большинство полезных рукотворных вещей, которые были когда-то совершенно незаменимы, теперь уже были либо не нужны, либо вовсе пожраны мхом.

Погружённый в борьбу со своей паранойей, Безымянный прошерстил город вдоль и поперёк, но вот что действительно странно: не нашёл совсем ничего полезного. Близился вечер. Определённо нужно было развести костёр на ночь в подходящем для ночлега месте, и Безымянный ловко орудуя топором нарубил целую охапку крепких и лёгких высохших веточек розовых грибов, которые подобно лианам вились по стенам того, что когда-то было, судя по всему, офисным зданием. Оставаться на земле было опасно, и доверяя своему многолетнему опыту человек решил устроиться ночевать на заваленной обломками крыше какого-то одноэтажного, когда-то, наверное, магазинчика.

Забраться было непросто, и это было очень хорошо. На месте Безымянный акккуратно выложил свои грибные «дрова» звёздочкой, достал самодельное огниво и уже через пару минут его костёр весело полыхал вовсю, разгоняя орды серебряной моли, что так часто летними вечерами любит помурмурировать в любом свободном месте этой ужасной климатической зоны. Моль была вполне съедобна, но вкус имела отвратительный, поэтому Безымянный предпочёл повесить над огнём недавно добытую ножку гигантской сколопендры — существа, которое с обычными «старыми» сколопендрами имело на самом деле очень мало общего, кроме бесчисленного количества ножек, разумеется. Так вот вкус у этих ножек всегда был приличный вне зависимости от расцветки, особенно если посолить.

Хорошенько поужинав, человек не спешил лечь спать. В городах перед сном Безымянного всегда одолевали тяжёлые мысли от которых ему становилось очень тоскливо. Он думал о людях. Они просто не могли погибнуть все. Да, все убежища, что он смог найти, были наполнены лишь сожженными радиацией мертвецами. Но, может быть, кого-нибудь тоже спасли фантомы? Или, может быть, он и вправду здесь теперь один? Сколько раз он пытался найти правду, сколько раз пытался найти общий язык с этими молчаливыми гигантами - властителями нового мира... Но всё тщетно — каждый раз они лишь сочувственно тянут к нему свои глаза на тонких стебельках и гладят землю вокруг его ног своими бесчисленными щупальцами, не давая никаких ответов и не задвая никаких вопросов. Они всё понимают и они скорбят вместе с ним. Но Безымянному это не нужно. Он устал.

***

За ночь Безымянный просыпался, казалось, тысячу раз: черныши, копошащиеся где-то внизу; плоские черви, пожирающие волосы на ногах; звон серебряной моли над затухшим костром и просто ночные кошмары — что только не донимало его в эту ночь. Когда взошла луна, неподалёку из вуали вынырнул одинокий фантом и принялся гладить щупальцами давний шрам на плече человека, но тот его прогнал. Под утро Безымянный встал чтобы отлить, но провалился в какую-то заросшую мхом дыру в крыше и потерял сознание. Так нелепо.

Когда же к нему снова вернулась способность соображать и открывать глаза, он увидел её. Обмотанная непонятными лохмотьями, измазанная в грязи и крови чернышей она тщательно отскабливала круглые тела их симбионтов от его правой ступни. Она смотрела на него, а он на неё. И тогда в её глазах он увидел всё. Нет, не паранойя терзала его — это была она, прятавшаяся в руинах и не смевшая приближаться, ужасно напуганная и в то же время беспримерно смелая, хрупкая, робкая, но спасшая его от смерти девушка — Ева. И он засмеялся. Ужасно болели рёбра, но он хохотал как одержимый, и она хохотала вместе с ним. Он встал на ноги, и она помогла ему встать. Он ушёл из города, и она ушла. Он никогда больше не был один, и она не была. С тех пор они всегда были только вместе.

И пусть старый мир однажды сгорел.