Яркое солнце светило прямо в правый глаз Павла Петровича. Оно мешало не только сосредоточенно работать, но и жить. Тем не менее, как поговаривал дядюшка Маяковский, и жить, и работать стоило.
Окружавшее Павла Петровича помещение было наполнено звуками бурной офисной жизни. На первый взгляд могло показаться, что все увлеченно работают. В действительности это было не так - через пару дней должен был состояться корпоратив по случаю юбилея компании и все коллеги были заняты перебором вариантов для совместного времяпрепровождения. Кто-то предлагал по-старинке напиться, да забыться, кто-то хотел внести в привычный праздник элемент игры и задора. Павел Петрович не принимал активного участия в обсуждении, как минимум по нескольким причинам. Во-первых, в конечном итоге празднество в этом году не будет кардинально отличаться от всех предыдущих. Во-вторых, количество работы, которое на него навалилось за последние дни было просто космическим (стоит отметить, что Павла Петровича повысили по карьерной лестнице, чем он был по-тихому горд и невероятно доволен). В-третьих, вступать во всеобщие полемики отбивали желание напрочь сестры Курдяевы из отдела корректуры, которые не упускали момента по поводу и без позадирать Павла Петровича. Вот например, буквально сегодня, возвращается Павел Петрович с обеда, идет довольный, напевает незамысловатые мотивы, а в дверях его поджидает одна из сестер Курдяевых:
- Вы, Павел Петрович, таки ели свою куру дольше положенного на 1 минуту 47 секунд, знаете ли! - с бессменным одесским акцентом произнесла она.
- С секундомером засекала?
- Таки не без этого! Я буду жаловаться! - отчеканила корректорша и убежала в закат.
Точнее Павлу Петровичу очень хотелось бы, чтобы она убежала в закат. Однако не сбылось. Но сейчас не об этом.
Во время бурных обсуждений Павел Петрович занимался PEST-анализом компании, в связи с чем даже половина обсуждения не долетала до его ушей.
- А как же мне детей из садика забрать… - робко вздохнула дизайнер Мила Васильевна, сидящая за соседним столом.
- А что происходит? В чем дело? - шепотом спросил у Милы Павел Петрович.
- Поговаривают, что Алексей Владимирович сюрприз готовит в качестве корпоратива. Что-то там про полотенце и мыльные принадлежности - пояснила Марина Александровна.
Оооо, Марина Александровна, это потрясающая женщина, которую Павел Петрович тайно обожал уже не первый год. Умная, харизматичная, отзывчивая… прекрасная во всех смыслах.
- А я… плавать не умею… - робко признался Павел Петрович, улыбнулся и смущенно уткнулся в свеженачатый PEST-анализ.
- Не, ну так непорядок же, давайте я схожу уточню что к чему.
Марина Александровна встала со стола и подошла к народным массам.
- Алексей Владимирович, можно минуточку? А может вы хоть намекнете что нас ждет, а то дело то такое, щекотливое, - улыбнулась Марина Александровна, - у нас столько людей, что подобрать какой-то нетипичный досуг и угодить всем практически нереально… - смущенно уточнила она.
Алексей Владимирович сконфузился и неодобрительно посмотрел в ее сторону.
- То есть вы хотите сказать, что я бы мог придумать что-то такое экстремальное, непотребное? Кто вас на этот саботаж надоумил?
- Нет, ну что вы, просто кто-то болеет, кто-то не умеет плавать, а кто-то вообще мать…
Из отдела корректуры донесся легкий смешок.
- Вы ж поймите, я то вообще не привередлива, мне в любом случае будет комфортно и весело, я за других переживаю - улыбнулась Марина Александровна - а вдруг это водные игрища, Павел Петрович может вообще не сможет тогда пойти…
Все из того же угла помещения легкий смешок перерос в натуральный гогот.
- Павел Петрович? Это он вас надоумил? Отправил тут свои интересы представлять?
Мила Васильевна толкнула в бок Павла Петровича:
- Паша, там какие-то инсинуации…
Павел Петрович поднял голову и спросил что происходит.
- Что происходит? То есть вы у меня сейчас спрашиваете что происходит? Подсылаете тут своих представителей, сами то в лицо мне сказать ничего не можете! И вообще, знаете что, Павел Петрович, я давно уже стал замечать. Вы знаете ли, верблюд, самый настоящий, хоть и человеком притворяетесь.
Над всем офисом повисла гробовая тишина. Весь коллектив опешил и не мог понять что происходит - то ли ослышался, то ли показалось. Даже сестры Курдяевы не нашлись как отреагировать.
- Что, простите… в… верблюд? - сознание Павла Петровича отказывалось воспринимать такую информацию, - я не ослышался?
- Самый настоящий! И я начал это замечать уже давно…
- Да с чего вы взяли?!
- Интуиция! У вас, молодой человек, на столе кактус стоит, а это, знаете ли, много значит!
- Да что это значит? Кактус испокон веков еще моя маменька возле компьютера ставила, говорила, что плохие излучения нейтрализует. Я ж колючки с него не ем…
- Ой, это ваше дело едите вы с него колючки или нет.
- Да что за…
- Еще раз повторю, это ваши, как говорится, вещи.
В толпе начались брожения. Кто-то отвернулся, чтобы не быть свидетелем этого абсурдного разговора, кто-то сделал вид, что ничего и не видел. Марина Александровна, ошалев от происходящего, вышла из кабинета. Павел Петрович, не желая больше продолжать это бессмысленное обсуждение, вышел вслед за Мариной Александровной.
- Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется у вас еще и копыта вместо ног! - декларировал вслед закрывающейся двери Алексей Владимирович.
Павел Петрович шел по коридору в растерянности. “Я - верблюд?... Да неужели... я же...” - вертелся ворох мыслей в его голове. Дойдя до уборной, Павел Петрович подошел к зеркалу, внимательно осмотрелся. Повернулся боком - хвоста нет, горба тоже...
На всякий случай снял ботинок. С облегчением выдохнул, когда из-под носка показался ряд маленьких розовых пальцев. Осмотр был закончен, однако на душе легче от этого не стало. “Мы же с Лехой еще с пятого курса дружим… как так… верблюд...”
Павел Петрович умылся холодной водой, чтобы снять напряжение, и отправился в курилку. Там, к его удивлению, сидела печальная Марина Александровна.
- Паша, а что это было?
- Я не знаю…
- Серьезно, может все-таки? Ругнулся там где-то, чай его выпил ненароком, всякое бывает…
- Да нет же. По крайней мере я такого не помню...
Павел Петрович достал пачку сигарет “Camel” из внутреннего кармана пиджака и закурил. С лицевой стороны пачки на него посмотрел задумчивый верблюд, покоряющий необъятные пустынные просторы. Павел Петрович ухмыльнулся.
- А знаешь, глупости все это. Парнокопытное, так парнокопытное. Ходить и доказывать, что я не верблюд и не ем колючки - это последнее чем я хочу сейчас заниматься.
- Но почему?
- Потому что все, что бы я сейчас не сказал, он все-равно воспримет как слова оправдывающегося верблюда. Поэтому в этом нет ни справедливости, ни истины.
- Но… - бездна голубых волнующих глаз разом перечеркнула весь произошедший негатив.
- Марина Александровна… господи, да что это я… Марина… я Тебя люблю.
