75 лет назад – 16 апреля 1945 года – началась Берлинская стратегическая наступательная операция, которая на участке Первого Украинского фронта называется Котбус–Потсдамской, именно о ней пойдёт речь ниже.
В её названии отражены две узловые вехи фронтовой полосы наступления: Котбус и Потсдам. Городок Котбус (по нашим меркам – райцентр) находится в 100 километрах юго-восточнее Берлина, и, что в данном случае более важно, в 85 километрах строго к югу от знаменитых Зееловских высот, которые в это время яростно штурмовал соседний Первый Белорусский фронт маршала Жукова, стартовавший чуть ранее.
Именно из-за того, что у Жукова на Зееловских высотах всё пошло совсем не так, как должно ходить в данный период войны, весь план наступления Первого Украинского фронта маршала Конева был переделан прямо на ходу. Сначала ни в какой Потсдам ему не надо было. Сейчас это слово многим знакомо, поскольку там проходила знаменитая Потсдамская конференция, на которой победители решали вопросы послевоенного переустройства мира. При этом иногда говорят, что Потсдам – «пригород Берлина», но вообще-то он находится в 20 километрах юго-западнее Берлина, эти населенные пункты соотносятся как у нас Чугуев и Харьков.
Первоначальный план операции предусматривал, что Конев наступает от реки Нейсе к реке Эльба строго на запад – навстречу нашим англо-американским партнерам, при этом его северный фланг пройдёт километрах в 60 южнее Берлина. Река Нейсе (стартовый рубеж Первого Украинского фронта в данной операции) у нас малоизвестна, хотя это название несёт в себе определенную политическую нагрузку.
Дело в том, что стартовый рубеж фронтов Жукова и Конева в Берлинской стратегической операции проходил (так уж совпало) по нынешней польско-германской послевоенной границе, так называемой «границе по Одеру – Нейсе», которая не совпадает с довоенной границей Германии.
Эта история в политике известна под термином «Игры со спичками». Якобы, ещё на Тегеранской конференции, Сталин сказал, что хочет забрать, по итогам войны, не только Западную Белоруссию, Прибалтику и Западную Украину (которые не входили в состав СССР до начала Второй Мировой воны, т.е. на 1 сентября 1939 года), но и венгерское Закарпатье (которое никогда не было даже в составе Российской Империи), а также в качестве особого бонуса – Восточную Пруссию, включая Кёнигсберг (ныне всё это – Калининградская область).
По сути, речь шла о польской территории, а Польша дружила с англо-американцами, по факту будучи 51-м штатом США, вот как сейчас. Ситуация возникла неловкая, но Черчилль нашёл выход. Он, будучи заядлым курильщиком, достал коробку спичек, и положил на карту Европы 4 спички, они показаны вертикальными линиями на прилагаемой интерактивной карте (их видно, если её сильно уменьшить в масштабе).
Сначала на карту легли две спички (жёлтая и зелёная полоски на карте), что соответствовали довоенным границам Польши: жёлтая – между Польшей и СССР, зелёная – между Польшей и Германией (так она проходила до войны). Далее, сказал Черчилль, вот я кладу третью спичку – красную, это будет новая советско-польская граница, которая получается путём передвигания «жёлтой» спички на запад. И, чтобы полякам не было обидно, за банкет заплатит Германия: я кладу четвёртую – оранжевую – спичку, это будет новая польско-германская граница, полученная путём смещения на запад зелёной спички на такое же расстояние, то есть Польша ничего не теряет – она получает германскую территорию, равную по площади отданной Советскому Союзу.
Всех участников совещания это устроило. Новая граница Германии, определенная «оранжевой» спичкой, при её детализации на местности, проходила по рекам Одер и Нейсе. Река Одер, если смотреть от Балтийского моря (куда она впадает) и выше по течению, сначала долгое время течёт по оси «север-юг» (хотя и зигзагами), поэтому провести по ней границу очень удобно: слева Германия, справа Польша. Но в какой-то момент, чуть южнее Франкфурта-на-Одере, эта река делает резкий поворот градусов на 90, и далее течёт уже по оси восток-запад. Но есть другая река – Нейсе, приток Одера, которая впадает в него вот как раз в этом месте (южнее Франкфурта), и она течёт с юга на север.
Поэтому границу провели по этим рекам: от Балтийского моря и до Франкфурта – по реке Одер, а от Франкфурта и далее на юг – уже по реке Нейсе. Её польское название – Ныса (или Ниса), они ещё выпускали микроавтобусы под этой маркой и поставляли их нам – конкурентов Рафикам, некоторые до сих пор бегают.
Что же получилось у нас в 1945 году? Сначала, в ходе Висла-Одерской операции (завершилась 3 февраля), фронты Жукова и Конева овладели междуречьем Вислы и Одера, при этом фронт Конева действовал южнее Франкфурта. В течение февраля, марта и до середины апреля фронт Жукова так и оставался на занимаемых позициях, ведя отчаянную борьбу за плацдармы на западном берегу Одера – возле Кюстрина (напротив Зееловских высот) и Франкфурта.
А фронт Конева за это же время полностью форсировал Одер на своём участке и, оставив его у себя глубоко в тылу, вышел на рубеж реки Нейсе, фактически выровняв линию соприкосновения по оси «север – юг». Были также сделаны попытки переправиться через Нейсе и захватить плацдармы на её западном берегу, но закрепиться там в феврале-марте не удалось из-за сильного сопротивления противника, и Конев распорядился оставить эти плацдармы и отойти обратно на восточный берег Нейсе.
В результате, на старте Берлинской стратегической операции, все три участвовавших в ней фронта находились не в одинаковом положении. Второму Белорусскому фронту Рокоссовского, действовавшему на севере (между Жуковым и Балтийским морем) ещё только предстояло форсировать реку Одер под огнём противника. Вернее, к началу операции он даже не подошёл к этой реке, а только завершал переход из-под Гданьска, поэтому в Берлинскую операцию включился позже других: 20-го апреля.
Фронт Жукова (Первый Белорусский), наступавший прямо на Берлин через Зееловские высоты, имел в своём распоряжении два плацдарма на западном берегу Одера: основной – Кюстринский (прямо напротив Зееловских высот) и второстепенный – франкфуртский, при этом тылы Жукова и войска второго эшелона стояли на восточном берегу Одера, по мостам переправляясь на плацдармы западного берега уже после ухода вперёд наступающих передовых подразделений.
А стоявшему южнее Первому Украинскому фронту маршала Конева предстояло с боем форсировать реку Нейсе, и в дальнейшем наступать на запад. Финальный рубеж, которым они должны были овладеть в ходе операции за 10-12 дней: Белиц – Виттенберг (первый из них – в 30 километрах юго-западнее Берлина, а Виттенберг ещё в 40 километрах юго-западнее Белица), и далее по реке Эльба до Дрездена (последний в 150 км южнее Берлина).
В дальнейшем предписывалось наступать на Лейпциг (это в 60 км юго-западнее Виттенберга) – так было сказано в первоначальном плане операции, утверждённом И.В. Сталиным 3-го апреля. Но затем данный пункт стал неактуальным, поскольку Лейпциг взяли американцы: они начали его штурмовать 17 апреля, а последние защитники Лейпцига капитулировали 20 апреля, ко дню рождения Гитлера. То есть, в ходе операции пришло понимание, что идти на Лейпциг уже не нужно – и это сильно повлияло на решение Конева брать Берлин вместо Лейпцига, как мы увидим ниже.
Итак, наступление Первого Украинского фронта в ходе Берлинской стратегической операции началось 16 апреля в 06:15 – на один час позже, чем у северного соседа, маршала Жукова. Но, в отличие от него, Первый Украинский фронт действовал так, как должна действовать армия государства, претендующего на звание победителя во Второй Мировой войне.
А именно, главная роль в прорыве рубежа обороны противника была отведена артиллерии: немецкие траншеи на том берегу, вместе с занимавшим их персоналом, были очень точно накрыты и перемешаны с землёй. Под прикрытием огневого вала, советские пехотинцы подтащили лодки прямо к берегу Нейсе, и изготовились к форсированию реки. В 06:55, когда артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника, во всей полосе наступления фронта была поставлена дымовая завеса, под прикрытием которой усиленные батальоны первого эшелона начали форсирование Нейсе. После захвата ими плацдармов на западном берегу, сапёры приступили к наводке мостов, и уже через 50 минут были готовы мосты на лодках, через 2 часа — мосты для 30-тонных грузов (включая танки «Т-34»), а через 4-5 часов — мосты на жёстких опорах под грузы до 60 тонн. В результате переправа первого эшелона главных сил была закончена за один час, ещё до окончания артиллерийской подготовки.
Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, в эти дни находился в качестве офицера-корректировщика в боевых порядках 17-й артиллерийской дивизии прорыва под командованием генерала Волкенштейна – лучшей на Первом Украинском фронте (как утверждал потом в своих мемуарах сам Конев). Эта дивизия своим огнём поддерживала наступление 13-й общевойсковой армии генерала Пухова и, скажу без ложной скромности, именно данная армия (не самая сильная по составу) достигла наибольшего успеха в наступлении. Но обо всём по порядку.
В полосе 3-й гвардейской армии генерала Гордова, 149-я стрелковая дивизия с юго-востока атаковала город Форст (прямо на переднем крае, на берегу Нейсе), превращённый немцами в крупный опорный пункт, и к 18:00 (16 апреля) уже вела бои за центр города. С востока штурму Форста помог одной стрелковой дивизией 76-й стрелковый корпус. В целом продвижение войск 3-й гвардейской армии за первый день отставало от графика и составило 4—6 км.
3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко двигалась вперёд южнее Форста, и к вечеру завязала бои за Домсдорф и Грос-Шаксдорф. За день её войска прошли 9 км, что было вдвое меньше предусмотренных планом 18 км.
Наступавшая в центре тактического построения фронта 13-я армия генерала Пухова, как уже сказано выше, внезапно стала лидером наступления, захватив к вечеру Гросс-Кельциг и Клейн-Кельциг и продвинувшись на 13 км.
Наступавшая на левом фланге 5-я гвардейская армия генерала Жадова была вынуждена частью сил ликвидировать плацдарм противника на восточном берегу Нейсе, и за день продвинулась лишь на 8 км.
Перед началом битвы, немецкое командование ошибочно полагало, что главной целью советского наступления будет прорыв на более южном участке – через Саксонию по кратчайшему пути, ради соединения с американскими войсками и рассечения Германии надвое. Поэтому крупные немецкие резервы были сосредоточены под Герлицем – в 70 километрах южнее того же Форста, и с большим опозданием начали выдвигаться на север – к месту прорыва советских войск, которые продолжали наступление круглосуточно в режиме нон-стоп.
В ночь на 17 апреля, подтянувшиеся немецкие силы предприняли контратаку в направлении южной окраины Форста, и в районе этого города началось вязкое сражение. За счёт подтягивания соединений второго эшелона, части 3-й гвардейской армии генерала Гордова произвели перегруппировку, разделившись по задачам: 120-й стрелковый корпус развивал наступление на запад, а 76-й стрелковый корпус вёл бои в районе Форста.
В ходе ночного наступления 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко овладела Зиммерсдорфом (в 5 км южнее Форста) и продолжила движение на запад, завязав ночной бой за Гари (3,5 км западнее Зиммерсдорфа), который был занят к 8 утра. Однако уже в 10:00 последовала контратака подошедшей с юга немецкой 21-й танковой дивизии. Разгорелось тяжелейшее танковое сражение. В частности, в бою за Гари 17-го апреля погиб дважды Герой Советского Союза майор Семён Хохряков, командир танкового батальона, один из самых результативных танкистов Великой Отечественной войны, которую он встретил, кстати, у нас в уже упомянутом Чугуеве. Первую Золотую Звезду он получил за освобождение города Хмельницкий, вторую – за Честонхову. Похоронен в Василькове Киевской области.
Тем временем, наступавшая южнее 4-я гвардейская танковая армия генерала Лелюшенко утром 17 апреля оторвалась от пехоты и ушла вперёд, пытаясь захватить плацдармы на реке Шпрее к северу и югу от сильно укрепленного города Шпремберга (в 25 км юго-западнее Форста). В частности, 10-му гвардейскому Уральскому добровольческому танковому корпусу «Чёрных Ножей» Лелюшенко поставил задачу захватить плацдарм на западном берегу реки Шпрее севернее Шпремберга, а 6-му гвардейскому механизированному корпусу — южнее Шпремберга.
Вечером 17 апреля Конев отдал приказ о наступлении на реку Шпрее, в котором были слова:
«… Наши войска должны быть первыми в городе Берлине, и это могут сделать и с честью выполнить приказ Великого Сталина …».
Подобное поведение Коневу часто ставят в вину в нашей литературе. Мол, он забыл, где находится – в армии, или в детском саду, где можно озвучивать хотелки: «мне Лейпциг не интересно, мне Берлин интересно, а может – домой…». Хотя по-человечески его все понимают, и не только он хотел взять Берлин. Хотели все: и Василевский (в итоге довольствовавшийся лишь Кёнигсбергом), и Малиновский с Толбухиным (но им достались всего лишь Будапешт и Вена соответственно). Обиднее всего было Рокоссовскому: это же он всю войну командовал Первым Белорусским фронтом, и довёл его от Сталинграда до Варшавы – через Курскую Дугу и «Багратион».
А перед Висла-Одерской операцией Рокоссовского вызвал Сталин и говорит: «твой фронт передашь Жюкову, Берлин будет брать именно он, а ты поезжай-ка в Померанию, там займись. Нэ благодари». Чтобы Рокоссовский не обижался, ему дали покомандовать парадом Победы – полководцу, не взявшему ни одной европейской столицы, ни даже столицы союзной республики: только Минск он брал совместно с кем-то, а Киев от него ушёл к Ватутину так же драматично, как и Берлин к Жукову.
Однако, в отличие от всех перечисленных выше полководцев, у Конева был не только мотив, но и реальная возможность взять Берлин, которой он просто воспользовался. Дело в том, что северный сосед – маршал Жуков, в свойственной ему манере штурмовал Зееловские высоты способом, не соответствующим реальной обстановке, ну примерно как под Ржевом гнал толпу на пулемёты и минные поля. Естественно, что ни 16-го, ни 17-го апреля Жуков не имел никакого продвижения, неся очень приличные потери – и Конев увидел в этом свой шанс взять Берлин вместо Жукова.
Более того, зная Жукова очень давно, Конев с самого начала не сомневался, что так оно и будет. Поэтому все бумажечки заготовил заранее (если бы Жуков вдруг сходу прорвал Зееловские высоты 16-го апреля, этими бумажечками пришлось бы подтереться). В директиве войскам своего фронта от 8 (!) апреля, Конев указал следующее:
«… Подготовить одну стрелковую дивизию [из 3-й гвардейской общевойсковой армии генерала Гордова] для действий в составе особого отряда 3 гвардейской танковой армии генерала Рыбалко из района Треббин на Берлин...».
То есть, официально не имея Берлин в боевой задаче своего фронта, он втихаря организовал «особый отряд», посадив пехотную дивизию на танки, для взятия Берлина. Там, как видим на карте, есть хорошая дорога, которая ведёт от Форста сначала на запад, а потом загибается на север и приводит в Берлин. Командующему 3-й гвардейской общевойсковой армией генералу Гордову задача была поставлена уже в более мужской формулировке, без хождений вокруг да около:
«… Армия со средствами усиления прорывает оборону противника на западном берегу реки Нейсе на участке от Форста до перекрёстка шоссе и автострады в 1 км юго-восточнее Клейн-Бадемейзель, уничтожает противостоящего противника и, стремительно развивая наступление главными силами в обход Котбус с юга, выходит на рубеж Цоссен – Беелитц – Нимчек, откуда (внимание!) главными силами атакует Берлин с юга и одним стрелковым корпусом с юго-запада».
Генерал Гордов так и понял: кто куда, а мы берём Берлин. Ось наступления своей армии он провёл прямо через город Котбус, указав в своём решении на операцию:
«…нанося главный удар в обход Котбус с юга в направлении Фетшау, Гольсен, Лукенвальде, во взаимодействии с 3 гв. танковой армией, главными силами выйти на рубеж Цоссен – Беелитц Нимечек, откуда двумя стрелковыми корпусами (120-м и 76-м) нанести удар по Берлину с юга и одним стрелковым корпусом (21-м) с юго-запада...».
За два дня до начала операции (по-прежнему зная, что Жуков погонит пехоту ногами разминировать местность перед Зееловскими высотами), 14 апреля Конев издал новый приказ № 023/оп, изменивший порядок использования войск. Теперь было решено, что 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко должна форсировать реку Нейсе в боевых порядках пехоты, а в дальнейшем обогнать пехоту и к исходу первого дня наступления захватить плацдармы на реке Шпрее. Для ускорения продвижения вперёд, 6-й гвардейский танковый корпус уводился с линии Форст – Котбус, оставляя штурм этих узлов сопротивления пехоте. На второй день наступления передовые отряды 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов должны были захватить Люббен и Луккау, то есть на сутки раньше, чем по первоначальному плану наступления. Этот Луккау находится в 65 километрах северо-западнее Форста, и на таком же расстоянии южнее Берлина.
Вечером 17 апреля состоялся разговор между Сталиным и Коневым: в свете того, что Жуков ещё не всех положил перед Зееловскими высотами кого хотел, было получено разрешение повернуть обе танковые армии Первого Украинского фронта на Берлин (перпендикулярно первоначальному направлению наступления).
Получив это разрешение, Конев тут же отдал приказ, в котором 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко ставилась задача в ночь с 20 на 21 апреля ворваться в Берлин с юга, а 4-й гвардейской танковой армии генерала Лелюшенко— овладеть Потсдамом и юго-западной частью Берлина.
На следующий день, 18 апреля, один из трёх корпусов армии Рыбалко, 7-й гвардейский танковый корпус по лесным дорогам в середине дня вышел к Шпрее севернее города Шпремберга и форсировал реку. Во второй половине дня в этот район выехал лично Конев, и на месте принял решение провести через эту переправу все три корпуса армии Рыбалко.
4-я гвардейская танковая армия генерала Лелюшенко вечером того же дня смогла форсировать реку в своей полосе наступления на двух участках – севернее и южнее Шпремберга, причём на северном плацдарме тут же была создана переправа для танков.
Таким образом, 18 апреля, на третий день наступления (Жуков ещё продолжал штурмовать Зееловские высоты), две танковые и две общевойсковые армии маршала Конева уже оставили в своём тылу всю систему немецкой обороны на реке Нейсе, и вышли на оперативный простор.
Крупных резервов для контрударов или восстановления фронта на этом направлении у немцев не было, путь на Берлин был открыт. После этого операция разделилась на несколько отдельных сражений: часть войск продолжала бои за Котбус, две танковые армии пошли на Берлин, а общевойсковые армии продолжили наступление в западном направлении.
Наступавшая на Котбус 3-я гвардейская общевойсковая армия генерала Гордова с 19 апреля наносила удар четырьмя стрелковыми дивизиями в обход Котбуса на Кольквиц.
Воспользовавшись переправами через Шпрее в полосе соседней 13-й армии, войска Гордова быстро развивали наступление в северном и северо-западном направлении, и к вечеру 20 апреля перерезали железную дорогу Котбус – Калау и подошли вплотную к автобану Берлин – Бреслау, проходившему южнее Котбуса.
Так как через Котбус проходили основные магистрали, без овладения которыми было невозможно снабжать наступавших на Берлин танкистов, Конев 20 апреля лично выехал к Гордову. Было принято решение сносить этот Котбус вместе со всеми обитателями, чтобы не стоять перед ним как Жуков на Зееловских высотах (которые тот, впрочем, уже преодолел, включившись в гонку к Берлину). Для этого, с разрешения Конева, в распоряжении 3-й гвардейской армии ещё на шесть часов была оставлена поддерживавшая её 25-я артиллерийская дивизия прорыва, которую вообще-то должны были перебросить к Берлину. После её отработки по Котбусу, 120-й стрелковый корпус преодолел внешний обвод укреплений города и ворвался в его восточную часть. К исходу 21 апреля котбусская группировка немцев была окружена с востока, юга и запада, у неё оставался только путь отхода на север, в болота. Ночью к городу прорвался и 21-й стрелковый корпус, а к 13 часам 22 апреля Котбус был взят. Развивая успех, наступающие продвинулись дальше на север до рубежа Шпрее.
Тем временем, обе танковые армии Конева с утра 19 апреля ехали прямо на Берлин форсированным маршем. К 15 часам, 53-я гвардейская танковая бригада из армии генерала Рыбалко, прошла крупный узел дорог Фетшау; его зачисткой от остатков гарнизона занялись шедшие следом 52-я гвардейская танковая бригада и 22-я гвардейская мотострелковая бригада (все – из 6-го гвардейского танкового корпуса). К 19 часам 53-я бригада уже заняла Гросс-Любенау, а 51-я – Боблиц (всё это примерно в 70 км юго-восточнее Берлина). У наступавшего левее 7-го гвардейского танкового корпуса (той же армии) лидировала 56-я гвардейская танковая бригада, которая к 14:00 захватила Казель, к 15:00 — Огрозен, а к 19:00 — Калау (всё это в десятке километров юго-западнее Боблица).
У 4-й гвардейской танковой армии генерала Лелюшенко, что наступала южнее, впереди шёл 10-й гвардейский Уральский добровольческий корпус «Чёрных Ножей». За день его передовая 63-я гвардейская танковая бригада прошла 70 км; несмотря на необходимость обходить отдельные узлы сопротивления, корпус двигался в оперативной пустоте, фактически походным порядком.
На следующий день, 20 апреля, не встречая серьёзного сопротивления, советские танкисты продолжали наступление, и к вечеру 53-я гвардейская танковая бригада вышла к внешнему кольцу обороны Берлина. Но основные силы армии Рыбалко, как и армия Лелюшенко отставали от графика, тогда как Жуков наконец взял Зееловские высоты, и теперь ему до Берлина было рукой подать. Конев вечером 20 апреля в 19:40 отправил приказ Рыбалко и Лелюшенко, включавший следующие слова:
«Войска маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю сегодня ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».
В 23:50 Конев снова связался с Рыбалко и потребовал продолжить наступление на Берлин ночью:
«Войска правого соседа находятся в 10 км восточнее Берлина. Приказываю во что бы то ни стало к утру 21 апреля 1945 г. ворваться в Берлин. Задача по моему приказу от 19 апреля 1945 г. Начало наступления на Берлин в 1:00 21 апреля 1945 г.».
В то же время, армия Лелюшенко из приказа исключалась, так как к тому моменту она практически полностью развернулась фронтом на запад, и в Берлин уже не шла.
Получив распоряжение Конева о продолжении наступления ночью, генерал Рыбалко отдал приказ выйти в район круговой берлинской автострады, развернув три корпуса в одну линию.
Однако в ночь с 20 на 21 апреля и днём 21 апреля его армии пришлось пробиваться через узкий проход между двумя болотами к востоку и западу от Барута и леса севернее него, где находилось внешнее кольцо обороны Берлина. Оборонительный Барут-Цоссенский рубеж был взломан войсками Рыбалко лишь к 14 часам 21-го апреля.
Эта задержка Рыбалко на Барут-Цоссенском рубеже привела к тому, что теперь уже Лелюшенко решил: это его шанс первым зайти в Берлин. В 14:55 он отдал приказ командиру 10-го Уральского танкового корпуса:
«… Обходя Лукенвальде, продолжать стремительное наступление в направлении Верехольц-Ребрюкке, Штансдорф, Цендендорф. С хода 21.4.45 овладеть юго-западной частью Берлина. Требую особой решительности и стремительности действий…»
22 апреля наступление армии Рыбалко значительно ускорилось. Её 9-й механизированный корпус к концу дня на широком фронте вышел к каналу Тельтов; 6-й гвардейский танковый корпус захватил город Цоссен, но был остановлен взорванным мостом. Воспользовавшись для переправы бродом к востоку от города и неумело взорванным железнодорожным мостом, корпус продолжил наступление, и к вечеру овладел городом Тельтовом.
23 апреля в боях наступило затишье. Армия Рыбалко получила время на отдых и подтягивание тылов, активные действия продолжала лишь 71-я гвардейская механизированная бригада 9-го механизированного корпуса, наступавшая на восток вдоль берлинской кольцевой автострады. В тот же день к каналу Тельтов в районе Штансдорфа вышел 10-й Уральский танковый корпус из армии Лелюшенко, и тоже остановился, дожидаясь пехоты. А вечером в Москве дали салют по этому поводу:
«Командующему войсками 1-го Украинского фронта
Маршалу Советского Союза Коневу
Войска 1-го Украинского фронта, перейдя в наступление, прорвали при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации сильно укрепленную и глубоко эшелонированную оборону немцев на реке Нейсе, продвинулись вперед от 80 до 160 километров, овладели городами Котбус, Люббен, Цоссен, Беелитц, Лукенвальде, Тройенбритцен, Цана, Мариенфельде, Треббин, Рангсдорф, Дидерсдорф, Тельтов и ворвались с юга в столицу Германии Берлин.
Одновременно на дрезденском направлении войска фронта с боями заняли города Эссен, Кирххайн, Фалькенберг, Мюльберг, Пульснитц и вышли на реку Эльба северо-западнее Дрездена.
…
Сегодня, 23 апреля, в 22 часа 30 минут столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, в том числе 2-й польской армии генерал-лейтенанта Сверчевского, прорвавшимся к Берлину и вышедшим на реку Эльба, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
…
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
23 апреля 1945 года, № 340»
На этом Котбус-Потсдамская операция завершилась. Дальше будет уже другая история, последняя – собственно штурм города Берлина, который начнётся 25 апреля и займёт ровно неделю:
«… Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
А завтра, завтра, наконец, последний бой.
Еще немного, еще чуть-чуть,
Последний бой – он трудный самый.
А я в Россию, домой, хочу,
Я так давно не видел маму!»
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor:da075a86c37cb4dc462ef3aa50881e316fd217b31941c0336c2c15384dffcedc&source=constructorLink
