Комната отдыха в СПА была как везде: бледных тонов, круглая, с чайными столиками, матерчатыми креслами, стеклянными стенами и панорамой на живописный вид за окном.
- Простенько, но чистенько, - удовлетворённо заметила одна женщина другой. – Мы были в отеле, где отдыхать после массажа и сауны приводят на водные кровати, а садятся на скамьи с подогревом.
- Каминного зала со стеклянным потолком не хватает. Люблю смотреть на звёзды в горах, - негромко поддержала собеседница. – Но зато нас здесь никто не услышит.
Пришлось подняться со своего кресла и продефилировать в белом махровом халате к центру зала за ещё одной чашкой зелёного чая, чтобы не подслушать ненароком.
Ту, что хотела камин, я не знала. Её собеседница была мне знакома.
- Здравствуйте, Ольга Викторовна! – приветствовала меня бывшая пациентка. – Вы тоже тут отдыхаете?
Со всеми пациентами без исключения у меня есть уговор: я никогда не поздороваюсь первой, оставляя им право решать, признаваться в знакомстве со мной, или умолчать об этом.
Когда практикуешь в одном и тоже месте два десятка лет, сталкиваешься с теми, кому помогал как психотерапевт, и в ресторане, и на набережной, и на кассе супермаркета, и на заправке, и в кафе-мороженое, и в бассейне.
Поздороваться – значит разгласить то, что до какого-то момента было сугубо личным делом. Не всегда момент для этого подходящий: пациент может быть в компании кого-то любопытного, кто приступит с расспросами, или кого-то, кому не особо доверяет.
Пускаться в откровения посреди торгового центра, вспоминая депрессивный эпизод после аборта от любовника и походы к психологу тайком от мужа, или лихорадочно изворачиваться и придумывать на ходу ответ, кому было адресовано «Здравствуйте!», - та ещё дилемма.
Поэтому я с самого начала занятий уговариваюсь: это ОК, если вы сделаете вид, что меня не знаете. Я первая с пациентами не здороваюсь.
- Вы так же пьёте «лысый»? – спросила она про чай.
- Да, без молока и без сахара, - подтвердила я. Это было слово-пароль, напомнившее нам наше общее прошлое – терапию. И чашку горького чаю на столе, он помогает мне думать.
- Моя сестра - моя тер, - познакомила нас пациентка. – Ух, какая я была мегера, когда к вам пришла, помните?
- Сейчас-то получше? – с надеждой спросила я.
- Всё делаю, как научили, - с готовностью подтвердила собеседница. – Всегда помогает.
Расскажу, что ей помогло, вдруг кому-то из читателей тоже пригодится. Бывают среди людей такие, кто боится перемен, нового. Им нравится, что один и тот же магазин на одном и том же месте последние двадцать лет, например. Они любят покупать один и тот же сорт сыра и видеть одну и ту же упаковку любимого продукта. Вещи как будто «свивают гнездо», поддерживают в эмоциональном смысле, не дают проваливаться в пустые тревоги и страхи.
Очень болезненно воспринимают перемены, касающиеся «гнезда», например, магазин перепрофилировали, сыр перестали выпускать, упаковку перерисовали. Обязательно ещё с десятилетку вспоминают при случае, какой магазин был раньше на месте нынешнего, в какой салат добавляли сыр, когда он ещё был, и кто подтвердит, что упаковка была раньше именно такого дизайна. Словом, даже в мыслях «не отпускают прошлое» от себя, гонят перемены, не принимают их душой.
Раньше это называлось «памятовать», не забывать. Сейчас слово устарело, и встречается в варианте «злопамятный».
Их цепкость проявляется не только по отношению к вещам. Помнить можно и слова, и поступки, и даже намерения.
Среди людей с цепкой памятью немало тех, в чьём внутреннем мире есть перекос: плохое прочно впечатывается в их память, а хорошее скользит по поверхности и не задерживается.
Психиатр сказал бы, что они тревожные и параноики одновременно. Бывает, что к двум этим сложностям добавляется третья: мстительность. Вот такой тройственный характер «мегерам» и приходится обуздывать в самих себе.
Сначала они учатся нейтрализовать своё желание поквитаться и «напасть» на человека, который тебе дорог. Ну, или «напасть» на отношения с этим человеком. Обесценить, как сейчас говорят. Смешать с грязью, говорили раньше.
Я разрешаю в такой момент сказать вслух самому себе «Ты плохой!» или «Пошёл вон со своим уродским отношением ко мне!». Не другому человеку сказать, - это сделает ему больно, а зачем делать больно тому, кого любишь? Это путь в никуда. В воздух сказать. Но – произнести вслух.
Обычно после гневного выплеска на тему плохости поднимается со дна души желание поплакать жгучими, горючими слезами. Надо разрешить себе поплакать.
А потом надо почитать, что хорошего человек тебе сделал.
Да, все «мегеры» по моей просьбе ведут дневник в телефоне, куда записывают хорошие моменты в отношениях с партнёром: сделал приятное, порадовал, доставил удовольствие. Раз устная память на его добрые дела слабая, пусть работает письменная.
Много раз мне признавались, что перечитывают с огромным удивлением, потому что вообще не помнят, напрочь вылетает из головы. А ведь да, было! Делал! И настроение снова меняется, заплаканные глаза улыбаются, потому что человек-то хороший рядом!
Минут десять требуется на всё. А партнёр может и не догадываться, какой огромный эмоциональный путь «мегера» каждый раз проделывает, чтобы поддерживать отношения, а не уничтожать их.
Потому что им каждый раз приходится снова и снова делать выбор, созидать или разрушать, а это трудно.
В общем, вы поняли, - я всех своих «мегер» очень люблю. Они замечательные.
100 признательных эссе
Источник: https://zen.yandex.ru/media/mdn2018/megera-5bd5acab50707d00a...
