Вот прям в точку. Вечно помогаешь людям, через три года, когда помощь твоя больше не нужна, ты становишься врагом. В тебе целенаправленно будут искать каплю грязи, а если найдут, то возьмут лупу, и увеличат эту грязь для других до такого масштаба, чтобы всем показать "какой оказывается я плохой".

Мотив тут простой.

Мне один знакомый, страдающий от запоев, сказал, когда я его сыну пришёл компьютер чинить, бесплатно, "вот ты такой правильный, аж зубы сводит".

Т.е. человеку, вместо того, чтобы обуздать себя, сделать себя лучше, проще утопить в грязь того, кто лучше его. Так работает общество. Искать грязь в других, чтобы оправдать свои пороки.

Я специалист широкого профиля, я многое могу и умею. Те кто меня знают лично, удивляются, как можно уметь многое. Все в округе это знают. Если нужна помощь я бегу к людям навстречу. И раньше по молодости делал это бескорыстно, т.е. я даже денег не брал. За это потом огрёб.

А секрет тут прост, вместо того, чтобы сидеть в гараже и пивасик хлестать, обсуждая всех вокруг, я лучше возьму и начну что-то изучать, читать, пробовать.

Мне блин просто нравится изучать и творить. Мне жалко даже, что в сутках 24 часа и человек не 100000 лет живёт. Для меня в этой жизни, столько всяких открытий, что хватит и на миллион лет. А я утопаю часто в бессилии, борясь с болезнями и болями каждый день, а тут ещё меня отрубили от источника моей жизни, от информации, усложнив и без того трудную жизнь. Чувство поршивое, как возможности медленно утекают, а жизнь коротка.

В столице Франции Саломея познакомилась с Мариной Цветаевой. Между ними завязалась трепетная дружба. Именно Саломея стала спасительницей гениальной русской поэтессы от нищеты. Она длительное время, 7 лет, финансово поддерживала Марину Цветаеву, и в 1933—1934 годах входила в «Комитет помощи Цветаевой». Она рассказывала:

«Эмигрантская моя жизнь освещена Цветаевой, встречами с нею. Я сразу полюбила её… Никогда я не видела такой бедности, в какую попала Цветаева. Я же поступила работать к Вожелю в модный журнал, получала тысячу франков в месяц и могла давать Марине двести франков».

Почти в каждом из 112[22] сохранившихся писем Цветаевой к Саломее звучит благодарность за помощь, а также просьба выслать или очередное «иждивение», или помочь распространить билеты на литературные вечера Цветаевой, или прислать ненужную старую одежду и обувь для самой Марины и её дочери Али[23]. Так для Цветаевой Саломея стала попечительницей, защитницей и музой, будившей воображение и наполнявшей благодарностью: «Очень Вас люблю… Вы мне бесконечно нравитесь» (из письма от 22 марта 1931)[24]. Саломея много лет хранила письма Марины Цветаевой. И, когда это стало возможным, передала их в СССР — вернула Ариадне Эфрон, дочери поэтессы. А Ариадна Сергеевна, по согласованию с Саломеей, сдала письма матери в Центральный архив литературы и искусства в Москве. [19]. Последнее письмо Цветаевой к Саломее Гальперн звучит как "прижизненный памятник его адресату, лучше всяких портретов и воспоминаний объясняющего уникальность Саломеи":