А я вот честно попытаюсь вспомнить, что изменилось за пятнадцать лет.
Парк «Орлёнок» разлёгся не только по четырём улицам Воронежа, но и по линии жизни на моей ладони.
Шесть лет. Второе сентября, потому что первого отметить не получилось. После «Звездной пыли» в кинотеатре тащу папу, который исправно приезжает ко мне на каждый праздник, в «Орлёнок». Потому что там мальчик с дудочкой на коне; карусели, которые уносят выше головы, в самое небо; и «Гусеница», на которую не пускает мама, потому что американские горки — это опасно. Не из-за того, что американские, а просто ломаются постоянно.
«Бэ-рэ-а… Братская могила», — читаю вслух перед тем, как залезть на огромного надувного кита рядом с камнем, на котором это написано. Надо спросить у папы, что это значит, только не сейчас. Сейчас я слишком занята дружбой. Я чемпионка мира по заведению друзей.
— Меня Ника. Давай дружить?
— Привет, я Ника. Давай дружить.
Дружба длится до самого вечера, пока папа не сажает в машину, чтобы поехать домой.
Пятнадцать. Парк давным-давно выпал из моей жизни. Я же не маленькая. Аттракционов там, правда, давно нет. Там вообще ни хрена нет. Закрыт на реконструкцию. Вроде, туда всё равно пролезть можно, но смысл? Это с друзьями надо, а их нет. И дела есть поважнее: математичка рисует четвёрку просто патамушта таратушта. В прошлом полугодии я, видите ли, рабочим ребёнком была, а в этом нет. А на олимпиаду по вашей грёбаной математике кто в этом полугодии ездил? Ничего, что экзамены на носу, а я даже не знаю, что буду сдавать: биологию или обществознание? Вместо того, чтобы хоть что-то уже выбрать и начать готовиться, я листаю новости в интернете. МОЁ.онлайн: «Парк в Воронеже будет стоять в запустении ещё год». И фотка раздолбанного в край фонтана с подписью «давно нет воды, постепенно приходит в негодность». Я тоже в неё постепенно прихожу. Интересно, мальчика на коне тоже снесли?
Двадцать один. Май. Я постоянно повторяю себе, что я не привыкла. Но ухаживать за памятью о нормальной жизни нужно, потому что только она способна противостоять варваризации. Life heals itself.
— Они здесь тоже попытались всё вокруг экологической концепции сделать. Например, три вида дорожек: эта-то понятно, каменная. Там и там из досок то ли липы, то ли лиственницы. У одной есть табличка, что после снега и дождя на досках скользко, а на другой нет. А третьи… сейчас покажу!
— Не знаю. Я сначала думала, что они не предназначены для нормальной ходьбы, но одна из них ведёт к фотозоне.
— А фонтан, кажется, старый отреставрировали!
— Вроде, да. Я его в самом парке не помню, но лет пять назад видела на фотке в новости о том, что через год парк откроют.
— Открытие, кстати, в эту пятницу.
— Ага. С участием образцового детского духового оркестра «Золотой эполет»!
— Не-а. Слушай, а ты не знаешь, куда дели статую мальчика с горном?
— А! Да вон у главного входа стоит.
— Пойдём рядом с ним ленточку повяжем.