a.viktorov

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.

Часть 33.
Часть 34.

Как-то раз, возвращаясь из столовой на командный пункт, я встретил начстроя полка старшего прапорщика Олега Нестеренко. Он, улыбнувшись, по секрету сообщил:
- Есть решение командира о предоставлении тебя к званию Героя России.
- Да ну? - деланно удивился я. - В какой это уже раз? Что толку, все равно ничего не выйдет, да и слова это только.
- Да нет же, я уже и наградные листы на тебя приготовил и несу на подпись к командиру полка, - горячась ответил Олег, и показал на папочку с документами.
- Дай хоть посмотрю, что там понаписали, - попросил я.
- Только по-быстренькому, а то время, еще в группировку на подпись надо, за тебя и командующий впрягается, - ответил Олег, протягивая наградной лист. Мы отошли в тень, и я быстро пробежался по тексту, а перед глазами то и дело всплывали разные картины боевых вылетов.
«...Так, ... года, майор Палагин С.В. с приданной поисково-штурмовой группой (командир 621 разведывательной группы капитан Новиков Д.В.) выполнял полет восточнее н. п. Харачой. В одной из ложбин обнаружили утоптанную тропу, которая поднималась к одной из заброшенных ферм. Принял решение под прикрытием пары боевых вертолетов Ми-24 майора Грохольского А.А. произвести высадку впшг и досмотр. При досмотре обнаружили готовое место и лежанку, запас продуктов. После взлета и доклада на КП АА огнем бортового оружия уничтожили зимник».
Сухой, сжатый текст, все просто, а мне вспомнилось вот что. Частенько просматривая видеоматериалы, захваченные у противника, и непосредственно за ним наблюдая, я приметил, что боевики нередко использовали синий цвет различных сеток, покрытий, пленки. Вот и в тот раз, выполняя полет, я обнаружил несколько стожков. Вроде бы ничего существенного, сколько таких стожков накошено, но один из них был накрыт синей пленкой, и к нему по снегу вела тропа, которая от него же уходила вглубь в направлении равнины. Я показал этот стожок командиру группы, решили приземлиться и посмотреть, что там и как. Минут через тридцать группа вернулась, шли не с пустыми руками. Под стогом обнаружили углубление, в котором был тайник и лежаки. Трофеями досмотра стали продукты, амуниция, маскхалаты, радиостанции с блоками питания, боеприпасы и холодное оружие. Было также обнаружено несколько самодельных мин. В общем, в итоге группа была с хорошей добычей. Взлетев, я попросил, чтобы пара прикрытия «поработала» по тайнику, и та пушками разнесла его в пух и прах. Потом еще несколько дней на командном пункте пили чаек с продуктами, добытыми у противника.
«Так, ... года, выполняя полет по эвакуации разведгруппы 74 омсбр с отм. 1412 м, после взлета с площадки вертолет получил боевое повреждение. В грузовой кабине начался пожар. Пожар в воздухе - что может быть страшнее, огонь мог достигнуть топливных баков. Нужно срочно выполнять посадку. Не растерявшись, майор Палагин С.В. приказал бортовому технику капитану Миляеву В.В. принять меры к тушению пожара и спасению пассажиров, а сам попытался выбрать площадку для посадки, внизу были горы. Применив весь свой профессионализм, он смог посадить горящий вертолет в огород одного из домов на окраине н.п. Дарго. Обесточив вертолет, приказал десанту занять круговую оборону, а сам составом экипажа устранил последствия пожара.
После этого принял решение на взлет и дальнейшую эвакуацию группы: рядом находилось не зачищенное село, полное агрессивно настроенных людей, приготовившихся к захвату вертолета. Благодаря мужествуй стойкости экипажа группа в составе 16 человек была эвакуирована и никто не пострадал, а машина была спасена».
Да, интересно сейчас вспоминать ту ситуацию. Взлетели с площадки эвакуации, десант на борту - все, домой на точку. Но через пару минут полета стук, дверь открывается, и слышится крик одного из бойцов: «Дяденьки летчики, а мы горим!». Кабина пилотов заполнилась дымом и гарью. Володя Миляев тут же выскочил в грузовую, прикрыв дверь. Я сдвинул блистер, чтобы дым выдуло из кабины. Через пару минут бортовой вернулся.
- Командир, горим, живым пламенем горим, - произнес он.
- Так, туши! Что-горит-то? - спросил я.
- Да установка, аппаратура эта звуковещательная, я попытался огнетушителем, но чеку не могу вытащить, ни у кого не получилось, намертво прикипела. Пытались так тушить - не выходит. В общем, надо садиться на вынужденную, глушить борт и тушить, а то салон может вспыхнуть, и бочка рядом, - ответил Володя.
Нужно было садиться, а куда? Внизу обрывы, скалы, в ущелье горная река, да еще и пару боевых отпустил, и те ушли вперед, у них было маловато топлива. Я вышел на связь с «двадцатьчетверками» прикрытия, майором Николаем Тупиковым и капитаном Юрой Борисиковым: «Парни, я, кажись, горю, иду на вынужденную в районе Дарго», а сам присмотрел огород с садом возле села на краю обрыва. Туда, в этот садочек, и направил свою вертушку. Деревца были невысокие, поэтому винтами их не цеплял. Володя, выскочив из вертолета, обежал по кругу и показал мне знак на выключение двигателей. Бойцы группы разведки веером залегли недалеко от вертушки. Экипаж же приступил к тушению пожара. Потушить-то потушили, но если вновь запускаться, не исключен повторный пожар: где-то что-то замкнуло от боевого повреждения. Пока размышляли, что делать, в селе началось движение. Видано ли, чтобы в незачищенном селе в огороде сел вертолет. Командир группы десанта, оставшийся на борту, сказал:
- Так, детишки забегали, это пока не страшно, работайте, пилоты.
Миляев предложил:
- А что, командир, если отсоединить разъемы и обесточить аппаратуру, то замыкания не произойдет, пожара не будет. Согласившись, стали откручивать разъемы.
- Так, женщины появились, этого тоже можно не опасаться, - констатировал командир группы. В этот момент в соседний огород приземлился вертолет Володи Жидкова, который как раз проходил мимо нас, и случайно услышал сообщение о вынужденной посадке. Он тут же поспешил на помощь и, обнаружив поврежденную вертушку, приземлился рядом почти на краю обрыва. Его бортовой капитан Еремин, схватив огнетушитель, огромными скачками помчался в нашу сторону. Влетев в грузовую и оценив ситуацию, он тут же включился в работу, вдвоем они справились быстро.
- Так, а вот и мужики появились, - сообщил командир группы. Появившиеся мужчины махали руками, и вскоре женщины и дети исчезли, как будто их и не было.
- А вот это уже хреново, командир, быстрее, сейчас начнется.
Что начнется, я спрашивать не стал, и так понимал, что мы лакомая цель, два вертолета с экипажами и десантом - это вообще, как манна небесная, почти подарок, и если боевики нас уничтожат, то это неплохой куш. Я стал запускаться, винты пошли в раскрутку, и тут по поселку началась стрельба в нашу сторону. Часть десанта командир группы отправил на борт Володи Жидкова, и, приняв их, тот выполнил взлет. Вернувшаяся пара боевых вертолетов прошла над населенным пунктом, но огня не открывала, так, продемонстрировала себя. Все, запуск, бойцы вернулись на борт, несколько ответных очередей по огородам немного охладили пыл селян, этого хватило, чтобы выполнить взлет и уйти в русло реки. Вскоре все были на аэродроме. А вечером на разборе полетов пришлось писать объяснительную записку для инспектора по безопасности полетов, прибывшего для контроля боевой работы из Москвы, на каком основании командир воздушного судна принял решение на взлет после пожара на воздушном судне. По мирным законам такого делать нельзя, и трудно было доказывать, что здесь еще далеко до мира.
«Так, ... года, майору Палагину С.В. с группой пшг под прикрытием пары вертолетов Ми-24 майора Грохольского А. А. была поставлена задача - выйти в район 7 км юго-западнее н.п. Борзой и отыскать три разведывательные группы 700-го отдельного отряда СпН с позывным «Кит», которые попали в огненную ловушку, устроенную боевиками. Боевики заняли выгодные позиции выше наших групп и поэтому вели методичный расстрел позиций, мешая действиям групп. Спецназовцы вынуждены были закрепиться в развалинах и ждали помощи. Майор Палагин С.В. выполнил взлет, однако у пары майора Грохольского А.А. произошла неисправность техники, и экипаж майора Палагина С.В. вынужден был идти в район одиночно. Прибыв на место боестолкновения, он установил связь с авианаводчиком и запросил обозначения. Пытаясь обнаружить позиции групп, он принял сообщение от авианаводчика, что по вертолету «работает» крупнокалиберный пулемет и координаты боевиков. Выполнив противозенитный маневр и обнаружив противника, летчик неуправляемым ракетным вооружением нанес сокрушительный удар по огневой точке, уничтожив ее. Маневрируя, он выполнил еще несколько заходов, нанося удары по противнику и подавляя его огневые точки, препятствующие продвижению групп. После того как боекомплект закончился, связался с парой майора Грохольского А.А., успевшего подойти в район, выдал им целеуказания для нанесения удара по противнику. В итоге группы смогли выйти в безопасный район, не потеряв ни одного человека. После вылета действия майора Палагина С.В. были отмечены генерал-майором Н. Бойко, который поблагодарил экипаж за спасение групп».
Да, было дело. Я вспомнил, как, только выполнив взлет, в отвороте попали в снежный заряд, видимость моментально уменьшилась до нулевой, была только под собой. Я тут же потянул ручку на себя и перевел вертушку в набор высоты, метрах на семистах выскочили за облака, а там солнце. Вся равнина в облаках, а горы как на ладони открыты полностью. И тут доклад: пара боевых вертолетов прикрытия взлететь не может, у ведущего отказали пилотажные приборы, будут менять борт, да еще и полосу накрыло зарядом. В общем, принимай решение, командир. Пошли одиночно, блоки полные, на борту десант, четыре пулемета - огрызнуться есть чем, если что.
Вышли в район блокирования групп, связались с ними, пока искали их, сами попали под огонь «духов». Вышли из-под огня, отошли в сторону. И тут я предложил для оказания психологического давления на противника поставить на проигрывание на нашей звуковещательной установке «Полет Валькирий». Под грохочущее музыкальное сопровождение, разносившееся по окрестностям, экипаж выскакивал с разных курсов из-за скальных выступов и наносил удары по противнику, блокировавшему разведгруппы. Впоследствии все спецназовцы делились своими впечатлениями: «Знаем, что вы не по нам «работаете», но жутко и страшно: со всех сторон гулкое та-да-дам, та-да-дам - и жах, ракеты пронеслись над головой, а вертушка ушла за скалу, и где-то она вынырнет в другой раз?»
Через некоторое время подошла пара боевых вертолетов, мой экипаж, расстрелявший все свои боеприпасы, вывел их на цель, и теперь уже они молотили позиции противника под знаменитое произведение Вагнера. В итоге группам удалось вырваться из засады.
«Так, ... года колонна Федеральных сил 45 пдп, продвигавшаяся в направлении н.п. Мекхеты (Хоровой-30), подверглась нападению. Две машины были подорваны. Колонна приняла бой. Появились раненые и убитые. Сумерки, густая облачность, снег и ограниченное пространство ущелья.
Майор Палагин С.В. с группой пшг (командир капитан Новиков Д.В.) и парой Ми-24 майора Грохольского А.А. вылетели в район. Прибыв на место, обнаружили колонну, которая пыталась двигаться. Авианаводчик просил «прочесать» местность.
Майор Палагин С.В., высадив группу пшг, произвел эвакуацию раненых непосредственно из колонны. Однако поисково-штурмовая группа запросила помощь и эвакуацию, так как встретила сильное противодействие со стороны боевиков. Осуществив эвакуацию группы, майор Палагин С.В. направил вертолеты Ми-24 к обнаруженной Цели. Боевые вертолеты подверглись обстрелу с южной окраины н.п. Киров-Юрт и вынуждены были открыть огонь по противнику. В это время колонна снова подверглась нападению, произошел подрыв еще одной бронемашины, ее экипаж был ранен. И снова нужна посадка вблизи колонны. Ночь, снежная пыль, узкая дорога, ограниченная деревьями, но майор Палагин С.В. осуществляет ювелирную посадку и принимает раненых на борт. На взлете подвергся огневому противодействию боевиков из гранатомета РПГ-7 и стрелкового оружия с соседней высоты. Лишь благодаря умелому использованию маневренных свойств своей винтокрылой машины он вышел из-под огня, развернул свой вертолет и открыл огонь по местам сосредоточения противника. В итоге действий группы майора Палагина С.В. было эвакуировано 9 раненых военнослужащих в 106 медицинский батальон, противник отброшен от колонны и частично уничтожен».
Да, тяжело тогда пришлось. Все началось в сумерках. Как я тогда смог приземлиться в колонне и принять раненых, сам сейчас диву даюсь. Но больше всего вспоминается комичность ситуации. После обеда (съел, наверное, что-то не то) живот скрутило, жуть. И я уже пару раз отметился в ближайшей уборной «по-большому». А тут команда на вылет. После всей этой кутерьмы, творившейся на маленьком участке ущелья, и гранаты, пролетевшей под ногами Когутницкого и рванувшей прямо по курсу вертолета, у меня после выполнения посадки в расположении десантников вдруг так скрутило живот, что, крикнув Олегу, чтобы тот взял управление, я, стремглав вылетев из кабины и забежав за вертушку, тут же спустил штаны. Что же делать, когда приспичило. Но юмор ситуации состоял в том, что все перипетии этого полета со стороны наблюдал весь люд, который был на площадке и в расположении полка. Понятно, что выскочивший летчик, на ходу сдиравший с себя штаны, мог вызвать улыбку: «Во летун, от страха чуть в штаны не наложил». Да, бывает. Я после небольшого «заседания», облегчившись, благо темно было, заглушил вертушку. Раненым была оказана первая помощь, а потом я экипажем эвакуировал их в госпиталь.
«Так, ... года майору Палагину С.В. составом группы была поставлена задача на поиск и эвакуацию группы 245 мсп, находящейся севернее н.п. Малый Харсеной. Группа в составе 28 человек производила поиск и обнаружила схрон с оружием в контролируемом боевиками лесном районе. Самостоятельно группа выйти уже не могла. На аэродроме вылета была сплошная низкая облачность с минимальной видимостью, но от этого вылета зависела жизнь 28 человек. Майор Палагин С.В. и пара боевых вертолетов майора Грохольского А.А. произвели взлет, вышли в район группы. Обнаружив ее, экипаж произвел посадку. Однако он понял, что если дробить группу на две или три части, то ее уничтожат окружающие боевики. Опасность состояла в плохой метеообстановке, в любой момент площадка группы могла быть закрыта туманом, тогда об эвакуации группы из горного района не могло быть и речи. Поэтому он принял решение об одновременной эвакуации всех разведчиков и склада оружия боевиков. С трудом оторвав перегруженную машину, он смог произвести взлет, бросив ее в небольшую расщелину, тем самым выполнив величайший долг - спасение жизни боевых товарищей. В итоге этого вылета у противника было захвачено вооружение: 2 ПЗРК «Стрела», 2 ДШК, 1 ПК, 3 РПГ-7, 2 РПК, 18 автоматов, снайперская винтовка, 1 миномет с плитой, боеприпасы, которые были доставлены командованию».
С нами тогда полетел майор Серега Короткий, он в боевых условиях вынужден был осваивать «восьмерку», так как летал на боевом вертолете. Вот и напросился на боевое задание ко мне. Он планировался к назначению командиром транспортно-десантной эскадрильи.
Грамотнейший парень и смелый до отчаяния, но «восьмерочным» делам ему предстояло еще учиться и учиться. Тогда мы планировали двумя ходками перетянуть спецназ на равнину под Урус-Мартан. Но, выполнив полет и произведя посадку в горах, обнаружили, что по наводке одного из перебежчиков группа захватила схрон боевиков. Чего там только не было! Пару атак они уже отбили, а впереди ночь, да и туман с равнины выносило к ним. Так что вся надежда только на вертолетчиков. Вот и решили забрать всех в одном вылете. Как же родимая вертушечка после загрузки тяжело поднималась в воздух! Я доверил взлет Короткому, тот неуверенно оторвал машину от земли и перевел в разгон скорости, взлет пришлось выполнять на гору, против ветра, и вертолет никак не мог набрать скорость. Сергей Короткий не мог пересилить себя и отдать ручку в энергичный разгон, поэтому взлет получался вялый, а горный склон все ближе, машина тяжелая и инертная. В последний момент я вмешался в управление и, чуть надавив левую педаль, энергично отдал ручку от себя. Земля наплывала, казалось, вот сейчас ударимся стойкой о землю, но вдруг Ми-8 «вспух» и уже резвее стал набирать скорость. А когда мы уже неминуемо должны были врезаться в скалу, я перепрыгнул крону деревьев и бросил машину в левый разворот в небольшой распадок, по которому и смог выкарабкаться из этой критической ситуации. Короткий перевел дух и посмотрел на меня, я отдал ему управление и сказал: «Если еще так будешь менжеваться на взлете, ручку туда-сюда, положишь всех, оценивай и думай на будущее». На аэродром мы тогда не вернулись, Ханкалу закрыло туманом, и заночевали у спецназовцев, устанавливая боевое взаимодействие на банно-стаканном уровне.
«Так, ... года разведгруппа 119 пдп производила поиск в лесном массиве южнее отм. 1017,1 и вступила в боестолкновение с группой боевиков. В ходе боя были ранены майор Кадиков Г.В., сержант Галкин А.К. и рядовой Ковалев М.А. Ранения были тяжелыми, требовалась срочная эвакуация. На аэродроме вылета была сплошная низкая облачность с провисанием рваных облаков и тумана до земли. Майор Палагин С.В., выполнив взлет, вышел за облака и осуществил полет в район группы. В условиях ограниченной видимости и огневого противодействия со стороны боевиков, которые направили все имеющиеся в их распоряжении силы и средства на уничтожение спасательного вертолета, произвел поиск местонахождения десантников. Услышав звук приближающегося вертолета, десантники всеми имеющимися средствами обозначили себя. Командир экипажа заметил передвижение группы боевиков к месту боестолкновения, выполнил доворот и, выйдя в створ движения боевиков, нанес ракетный удар по боевикам, которые в итоге вынуждены были отступить. Произведя посадку и оценив обстановку, принял решение на эвакуацию раненых и группы. С высоким профессионализмом оторвав перегруженную машину, готовую сорваться в любую секунду в неуправляемый полет, он произвел взлет вверх по склону и после этого бросил вертолет в небольшую расщелину, неконтролируемую боевиками. Самоотверженными действиями майору Палагину С.В. удалось осуществить сложнейшую задачу. Всего несколько минут длилась эвакуация, но она потребовала высочайшего летного мастерства, концентрированной воли и мужества».
Да, тогда пришлось тяжеловато. Майор Андрей Вагин, летчик-штурман экипажа, прибывший к нам из инструкторов летного училища, в «мутности» непроглядной дымки вывел нас точно на группу. А там «чехи». Я уже было начал строить заход, но вовремя увидел их огонь. Дал залп из 16 НАРов, боевики притихли, но, как только обнаружили, что я гашу скорость и отвернул от них, тут же открыли огонь. В этот момент на них и свалился Дмитрий Сергеев и метелил, пока у него не закончился боекомплект, - атаки три успел сделать, в то время как наш бортовой старший лейтенант Мильчаков принимал раненых и группу. Сергеев был один, поэтому крутился чуть ли не вокруг хвоста, прикрывая эвакуацию бойцов.
Дмитрий прибыл к нам из академии и быстро влился в строй. За короткое время благодаря своим деловым качествам он вырастет до заместителя командира полка, а вскоре после этого станет командиром братского Кореновского полка. В 2008 году именно ему придется организовывать боевую работу полка по принуждению Грузии к миру на Абхазском направлении, с чем он успешно справится и будет награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени с изображением боевых мечей.
- Вячеславович, ну хватит, мне к командиру надо, - с этими словами Нестеренко забрал у меня наградной и побежал на командный пункт. Это был мой пятый наградной лист на присвоение звания Героя Российской Федерации.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.

Часть 33.

Руки у меня уже начали понемногу уставать, а палец, давивший постоянно на кнопку рычага «шаг-газа», уже немел от напряжения, и снять его не было никакой возможности. Любая оплошность в движениях командира грозила окончиться бедой для экипажа. Ноги уперлись в педали и миллиметровыми движениями удерживали вертолет от разворота. Спина гудела от напряжения, а пот со лба собирался на бровях, и руку не оторвешь с ручки управления, чтобы смахнуть его.
Я снова плавно стал продавливать вертолет вниз, через несколько мгновений многотонную машину сотрясло, и по корпусу пронесся словно бы нервный гул и треск. Я тут же задержал машину и чуть ее приподнял.
- Вадим, что это было?
- Сейчас посмотрю, - послышалось по СПУ. Чирков юркнул на пол грузовой кабины и вновь опустил голову вниз за борт. Через минуту мы снова услышали его голос:
- Ничего, командир, просто мы сломали сук, он подломился, но другой торчит, надо как-то и его потихоньку подломить. Вы опускайте машину, а я буду смотреть.
- Ты пояс надел? Не вывались у меня наружу, что мы без тебя делать будем, а? - шутливо проговорил я, немного разряжая обстановку.
- Не вывалюсь, в крайнем случае, на ветки упаду, здесь невысоко, - принял шутку Вадим.
Я снова стал опускать борт. Володя справа отсчитывал:
- Два метра, полтора, все, командир, метр - больше нельзя.
Вадим снизу тоже сказал, что ствол уперся в днище и не ломается. И тут, наконец, до нас донеслось Пашкино:
- Все, загружаю первого.
При этих словах я уперся в органы управления вертолетом, не давая машине сдвинуться хотя бы на десяток сантиметров в сторону или вниз.
- Вадим, давай работай, сейчас будем поднимать первого, - предупредил я бортового техника.
- Понял, командир, - произнес бортовой, заняв свое место в проеме грузовой кабины с пультом лебедки ЛПГ-150М
- Поднимайте, - послышалось минуты через три, - только осторожно - нога раздроблена.
- Вадим, поднимай «трехсотого», только потихоньку - у него, кажется, ноги нет, - дал я команду бортовому технику.
Старший лейтенант Чирков приступил к подъему, сплошное месиво из утрамбованных веток и сучьев мешали прохождению раненого, но постепенно, метр за метром он поднимал его, останавливал, поправлял трос, чтобы тот не шел на излом, и снова поднимал. Подняв пострадавшего бойца на уровень проема, он бережно втянул его вглубь грузовой кабины и перетащил на сиденье. Парень с окровавленной культей вместо ступни и бескровными губами, морщась от боли, помогал ему при этом как мог. Освободив спасательное кресло, Вадим попытался опустить его вниз, но потоком от винта его приподняло и бросило на соседнее дерево, где оно прочно зацепилось за сучья, проскользнув вниз. Поминая всех чертей, Вадим пытался сдернуть его, но ничего не получалось. Зайдя в кабину, он рассказал нам о случившемся. Нужно было потихоньку вылезать из добытого таким трудом места, продвигаться влево, освобождать кресло и вновь по сантиметрам продираться вниз. Я матюгнулся про себя, но делать было нечего. И плавно вывел вертушку из деревьев вверх.
- Что случилось? - тревожно вызвал нас Лучшев с земли.
- Кресло зацепилось за соседнее дерево, будем сейчас его освобождать, жди и готовь следующего, - успокоил я его, а с ним и ребят на тропе.
По командам Вадима вертолет передвинулся к месту зацепа, кресло никак не хотело выходить из крепких объятий сучьев. Наконец, оно было вырвано и попало в руки Вадима. Под бдительным контролем Володи Стрельченко, я вновь подвел вертушку к кронам, и, подламывая сучья, стал опускаться. В какой-то момент я на мгновение упустил контроль над вертикальной скоростью снижения, или то машина дала просадку, подломив сук, но только крик Володи «вверх» уберег нас от катастрофы - крона застыла сантиметрах в пятидесяти от лопастей несущего винта. Я приподнял машину, перевел дух, после чего мы снова попытались спустить кресло, но оно упрямо не хотело идти вниз, цепляясь за сучья.
Вадим, прекратив безуспешные попытки, вошел в кабину и спросил.
- Что делать будем, командир? Кресло под своим весом вниз не проходит.
- Значит, надо чем-нибудь утяжелить, - предложил Володя Стрельченко, - ну, например, колесом, которым мы полеты на поисково-спасательные работы отрабатываем, привязать к креслу чем-нибудь снизу, фалой на худой конец, может, кресло под его весом и пройдет.
- Вовка, ах ты светлая голова, молодчина! - похвалил я правака.
- Давай, Вадим, вся надежда только на тебя, действуй, а то мы уже сколько здесь болтаемся, и все без толку, - поторопил я Чиркова.
Минут через пять все было готово, и Вадим опустил кресло сквозь сучья вниз. Нам снова пришлось моститься, чтобы парни смогли дотянуться до кресла и поймать его. Внизу на нем разместили раненого, подняли внутрь, и Вадим перенес его на скамейку. Затем очередного «трехсотого». Далее работа пошла быстрее: здоровые парни сами забирались в кресло, а в процессе подъема ломали ветви, расчищая проход для кресла. После девятого подъема к нам в кабину вошел погрустневший Вадим:
- Командир, следующий подъем небезопасен, - проговорил он, с виноватым видом показывая на переломившийся в нескольких местах трос. В одном месте порванных стальных жил было особенно много. Рисковать чьей-то жизнью летчики не могли - надо возвращаться домой и брать другую машину. Я вышел в эфир и обрисовал ситуацию Пашке. На его встревоженное: «Но ты ведь вернешься?» - я с уверенностью ответил:
- Минут через сорок жди, я возьму другую вертушку и приду за вами. С тобой останется пара «двадцатьчетверок», работай с ними, если что, они вас прикроют. Павел со сжавшимся сердцем провожал отходивший вертолет, и минуты три стоял в оцепенении. Да, непривычно вот так оказаться не в своей тарелке. Он - спасатель по духу и крови - обучен спасать летчиков, потерпевших бедствие, а тут - в горах и в окружении боевиков. Но потихоньку он пришел в себя.
 
Над ним кружилась пара боевых вертолетов Юры Харченко. Павел вышел с ними на контрольную связь и еще больше успокоился. Подойдя к командиру разведывательной группы, сказал:
- Может, потихоньку продвинемся и посмотрим вон в том направлении, почистим площадку, а то вертушке очень тяжело сюда пробираться.
Они медленно, с осторожностью, присущей разведчикам, расчистили свой плацдарм до пятнадцати метров. При этом определили три подозрительных места и обозначили их ветками. После чего стали ожидать прилета вертушки, заняв круговую оборону. Их оставалось всего десять в этой грозящей огнем «зеленке».
Я же тем временем вывел вертушку из лесных объятий и глянул на секундомер - в этой кутерьме мы болтались уже больше полутора часов. «Восьмерка», почувствовав свободу, резво рванула вперед к аэродрому. Я вышел на связь с командным пунктом:
- «Бронза», возвращаюсь по неисправности спасательного троса лебедки, готовьте следующую вертушку, нужен еще один спасатель и колесо для груза, на борту три «трехсотых», нужна «санитарка».
- Вас понял, уже готовим, - ответили с командного пункта.
Вертушка неслась обратно на аэродром на той же высоте, что и до этого, чуть в стороне от предыдущего маршрута. Только в спине немного ныло, а руки и ноги отдыхали. Я передал управление Володе, он уже уверенно чувствовал себя на предельно малой высоте, и в нем уже сейчас угадывалось стабильное пилотирование, что не могло не радовать.
Минут через пятнадцать коснулись бетонки и плавно зарулили на свое место, нас уже ждал сменный экипаж. Без выключения покинули свою вертушку и пересели на другой, запущенный и подготовленный к выруливанию вертолет. Меня и Стрельченко встречал бортовой техник старший лейтенант Сергей Рюмин. Простой скромный парень, немного застенчивый и немногословный, но мастер своего дела. Быстро вырулили на полосу для взлета. В этот раз прикрывать нас и обеспечивать безопасную работу вызвалась пара майора Сергея Колыбердина и его ведомого капитана Андрея Меского. Минут через пятнадцать после взлета группой уже были в районе и, поблагодарив пару Юры Харченко за работу, отправили их домой. А сами выполнили контрольный проход над тем местом, где работали около получаса назад. Место работы нашли не сразу: лишь после того, как я связался с Лучшевым и он обозначил себя дымом и ракетой, определились и построили очередной заход. За последние два часа в районе поднялся приличный ветер северо-восточного направления, что вносило свои коррективы в построение захода для работы. Над лесом стало побалтывать, и обороты двигателей в такие моменты начинали гулять, что, безусловно, сказывалось на пилотировании, сильно затрудняя его. Но все прошло благополучно, как и в предыдущий раз, вертушка прошла на место зависания. Павел обрадовал тем, что внизу немного расчистили площадку, так что в этот раз не пришлось упираться в стену леса, хотя без очередного трамбования крон деревьев не обошлось. Зависнув, наконец, над группой, экипаж одного за другим поднял бойцов на борт. В очередной раз, пролетая мимо, Колыбердин подошел ко мне поближе и, зависнув рядом, спросил:
- Как дела?
- Видишь, листва вокруг носится - ответил я. - Листопад, листопад ... - неожиданно для себя пропел я в эфир.
Колыбердин улыбнулся и отвалил в сторону.
- Значит, все не так уж просто, раз Серега запел, - сказал он своему летчику-оператору.
В какой-то момент Пашка попросил обработать западное направление, так как по месту группы вдруг пошел плотный стрелковый огонь, и пятерым оставшимся на земле пришлось залечь в укрытие. Колыбердин тут же отозвался и своей парой нанес удар по указанному району. Боевики замолчали. Бортовой техник воспользовался этим затишьем и помог всем бойцам подняться на борт. Павел попал на борт последним, но эти несколько минут ожидания, пока к нему спустится спасательное сиденье, он запомнит на всю жизнь. Отправив наверх командира группы, он ожидал своей очереди, и в голову лезли всякие бредовые мысли: а вдруг это, а вдруг то? В руках автомат с восемью рожками и двумя гранатами — вот и весь его боезапас. Вдруг что-то с тросом и вертолет снова уйдет, а как держать оборону одному? Но вот и кресло, он в один миг влетел в него и, привычно расположившись, дал команду на подъем.
Удерживая вертолет на месте, я тоже дал Сереге Рюмину команду на подъем крайнего, кто находился на земле. Начальник ПДС вертолетного полка майор Лучшев, как капитан тонущего корабля, покидал место работы последним. Через пару минут в грузовой кабине послышался дикий победный крик, перекрывший на мгновение гул работавшей в режиме висения вертушки, и в дверь кабины просунулась его довольная физиономия. Радостно и благодарно похлопав меня по плечу, он исчез в проеме. Все. Старший лейтенант Рюмин доложил:
- Работу закончил, дверь закрыта, на борту одиннадцать человек.
Я в очередной раз вывел машину из объятий деревьев, и всей группой мы отправились домой.
- «Бронза», работу группой закончили, возвращаемся.
В этот момент в кабину протиснулся командир группы разведчиков и попросил высадить их на площадке полка.
- «Бронза», «пешеходы» просят посадку на «Бывалом».
Через минуту получили добро, а еще через пять экипаж уже заходил на посадку. Множество людей высыпало на улицу - их встречали. Группа разведчиков, высадившись, отошла от борта. В кабину заглянул командир и прокричал в ухо:
- «Братишка», мы почему-то и не сомневались, что придешь именно ты, просто были в этом уверены, - он пожал мне руку и вышел из борта.
Серега Рюмин втянул лестницу и, закрыв борт, занял свое место. «Восьмерка» плавно отошла с площадки домой. Откуда они могли знать, кто к ним придет на эвакуацию? Просто судьба свела всех в одном месте в тяжелую минуту боя, и каждый делал свое дело. Вернувшись домой, доложили о выполнении задания. Вечером на разборе полетов мне в очередной раз досталось за нарушение мер безопасности при выполнении боевой задачи. В итоге чуть не отстранили от полетов, но впереди было еще много работы, поэтому, пожурив меня для острастки и всем в назидание за самоуверенность, инспекторы управления авиации все-таки допустили меня к дальнейшей работе. Тем более что работу экипажа оценил командующий группировки, поблагодарив летчиков и командира вертолетного полка. Война шла своим чередом, хотя наши политики старались называть ее любым другим словом, и в ней нужны были такие парни, как Володя Стрельченко, Юра Харченко, Вадим Чирков и Паша Лучшев, да и многие другие, кто просто выполнял боевые задания с храбрым сердцем и с чистой совестью.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.

Вертолетчики лежали под навесом палатки. Конец июля, жара неимоверная. Командованием авиации ОГВ(с) в Ханкале было принято решение выполнять полеты только до температуры плюс тридцать два градуса, снять вооружение с вертолетов Ми-8 и ограничить запас топлива. Поэтому днем, а особенно в полдень, небо было пустынным, только птицы различных видов летали по своим делам, да болтался высоко в небе наш самолет-ретранслятор «Шторм». В такие моменты его экипажу бывало скучно, и он изредка выходил на контрольную связь с командным пунктом.
Все жарились в палатке и искали места в тени, кое-кто загорал на солнце, доводя уже загоревшее тело до темноты южного загара, характерного для тружеников села или строителей, все время находящихся на солнцепеке. Летчики дружно вспоминали те времена, когда базировались в Каспийске на берегу моря. Когда, только пожелай, можно было скинуть с себя комбинезон и с разбегу плюхнуться в морскую прохладную волну, набегавшую на берег. Да, были времена, а сейчас над Ханкалой стояла пыльная завеса. Этот некогда зеленый, с ровными бетонными дорожками учебный курсантский аэродром теперь был перепахан двумя войнами и представлял собой сплошной пыльный грунт.
Изредка пробегал полковой доктор майор Дмитрий Ахметшин, при этом ругаясь, что летный и технический состав не соблюдает тепловой режим работы. В сущности, он был прав. После таких солнечных ванн голова дуреет, и, когда вдруг тебя поднимают по внезапно возникшей задаче, вялость, затуманенное сознание не способствуют четкости действии, можно допустить какую-нибудь оплошность, ведущую к авиационному инциденту.
Экипажи «восьмерок», ожидая задачи, занимались кто чем. Кое-кто из молодежи вел различные расчеты и изучал инструкцию, готовясь сдавать зачеты на допуск к полетам с командирских сидений. В этот период безделья их было сдавать особенно трудно. Дотошные командиры звеньев начинали гонять по эксплуатации от А до Я, благо времени на это было вагон. Кто-то читал литературу, собранную из всех возможных мест, перечитывая книги советских писателей о войне или какие-нибудь боевики современных авторов, или просто смотрел телевизор. Кто-то спал, сморенный жарой. И по закону подлости вызов на КП полка был некстати, оторвав нас от очень интересной партии в «пулечку», которую летуны расписывали, расположившись прямо на земле и бросив под себя принесенные чехлы с вертолетов.
Я вошел в командный «кунг», где меня встретил командир полка полковник Сергей Викторович Косяков. Оглядев меня, он пошутил:
- Что, расплылся на солнышке, загораем?
- Да нет, командир, занимаемся картами, - отшутился я.
- Ну, тогда прямо тебе и задачка, раз над картами работаешь, - подхватил он и взял магнитофон, включив его на запись объективного контроля, для прокурора, как у нас шутили. Хотя это было наисерьезнейшим материалом. Если что-то происходило или экипаж теряли, эта запись переходила в разряд доказательной или обвинительной базы.
- Сегодня, 29 июля, московское время ... - начал зачитывать задачу командир. Из нее следовало, что одна из разведгрупп 70-го мотострелкового полка, который базировался западнее населенного пункта Шали, была отправлена на поиск в предгорный лесной массив, располагавшийся южнее Шали и находившийся в зоне ответственности этого полка. В ходе поиска группа обнаружила противника, но и сама была обнаружена. Произошла короткая стычка, и группа стала отходить в расположение полка, но в ходе боя в группе появилось трое тяжелораненых, и теперь нужна была их срочная эвакуация в госпиталь.
На самом деле произошло вот что. Об этом узнали уже из рассказа полкового спасателя майора Паши Лучшева. Летом этот район - сплошная «зеленка», через кроны которой очень трудно что-либо увидеть. И, естественно, противник учитывает это в своих действиях, хорошо зная все тропы этого района и прекрасно ориентируясь на местности. Поэтому он легко обогнал нашу группу и отрезал ей выход на равнину. Бойцы группы вынуждены были отходить вглубь территории контролируемой противником.
Продвигаясь по тропе, группа предпринимала все меры предосторожности, но не убереглась. Первый из бойцов группы наступил на противопехотную мину - прозвучал взрыв, который оповестил противника, где находится группа. Боец, наступивший на мину, упал с изувеченной взрывом стопой. К нему сразу же бросился на помощь медик, который обходя группу буквально в двух метрах, тоже угодил на мину, замаскированную опавшей листвой. Второй подрыв - и теперь уже медик лежит с оторванной стопой. Оказав пострадавшим первую помощь и определив бойцов, которые понесут раненых, командир группы решил вернуться по тропе назад и попробовать пробиться к своим. Но только они двинулись в обратном направлении по той же самой тропе, по которой только что прошли, прогремел очередной взрыв. Боевики, очевидно, знали о губительности этого места. Что только не сыпалось в эти районы за период двух войн! Группа в шестнадцать человек с тремя ранеными на руках оказалась в капкане на минном поле. Противник окружил группу и пытался расстреливать ее издалека. Разведчики не могли рассредоточиться и оставались на тропе, занимая оборону на двадцати - тридцатиметровом участке. Создалось безвыходное, критическое положение. Разведчики вышли на связь с командиром полка, сообщили положение, а тот, оценив ситуацию, вышел на командование ОГВ(с) с просьбой об эвакуации группы вертолетом.
- Ваша задача - под прикрытием пары боевых вертолетов Ми-24 капитана Харченко выйти в район, определить местонахождение группы, ориентировочно она находится в этом квадрате, - при этом полковник Косяков подошел к карте, располагавшейся на табло оперативной информации, и указал район, - оценить возможность эвакуации группы. Быть готовым выполнить эвакуацию с висения с помощью лебедки. С вами пойдет начальник парашютно-десантной службы полка майор Лучшев. Задание выполнять, соблюдая меры безопасности. Задача ясна?
- Задача ясна, вопросов нет, - ответил я.
 
И завертелось, пошли машины к вертолету на запуск, засуетились инженеры и техники, экипажи вертолетов Ми-24 помчались к бортам, экипажи поисково-спасательного обеспечения и наземно-поисковая команда заняли готовность номер один. «Шторму» сообщили, чтобы не дремал, дежурный расчет командного пункта занял свои места. Вокруг, по периметру аэродрома, поднялись в воздух плотные белые столбы дымовой завесы. На аэродроме был штиль, небольшая восточная тяга, и весь этот прогорклый дым химического происхождения, смешавшись с пылью, тяжелым облаком лег над взлетной полосой. Запуск, выруливание, экипажи запросили контрольное висение по одному, оценили при этом возможность взлета и работы своих вертушек, а за бортом плюс тридцать пять. Ох, как тяжело машины отрываются от земли и поднимаются в воздух!
- Контрольное выполнил, взлетаем, - сообщил я руководителю полетов и паре прикрытия. Ушла вниз земля, под бортом проплыла изрытая, испещренная сетью окопов и минных полей Ханкала, мелькнули различные позиции и снующие туда-сюда машины. Через минуту весь этот многотысячный островок пыли исчез, и группа вертолетов перешла на боевой канал управления.
- На боевом, группа порядок, по заданию, - докладываю руководителю боевого канала майору Николаю Ковтуну.
- По заданию, и повнимательней там, - напутствует вертолетчиков офицер боевого управления.
Обходя стороной населенные пункты, вертолеты неслись на высоте тридцать метров над землей Чечни, язык не поворачивается назвать ее русской. Того и гляди из очередного овражка или пустых глазниц домов ударит горячий свинец. Пересекли речку Аргун, там ватага мальчишек помогала взрослым грузить машины речным камнем. При приближении вертолетов, они не разбежались, не юркнули под машины, как привыкли писать и показывать в репортажах зарубежных СМИ испуганных чеченских детей, нет - они побежали наперерез курсу вертолетов, хватая мелкие камни и бросая их вверх перед нами. На такой скорости поймать камешек в борт равносильно убойной пуле или снаряду, они знали, что летчики не ответят им, и, чувствуя свою безнаказанность, грозили вертушкам вслед. Мы пронеслись над площадкой 70-го полка, на нее высыпали многие бойцы и махали нам руками, желая удачи, все они тогда знали, куда и зачем летела вертолетная группа.
Подошли к предгорью, все, вертолеты над лесом. К сожалению, связи с группой нет. Только визуально. С командного пункта полка передали, что группа обозначается дымами. Но густая крона деревьев и штиль не пропускают дым сигнала вверх. Наконец капитан Николай Володин, ведомый группы прикрытия, замечает дым и сигнальную ракету, после чего наводит всех на группу. «Восьмерка» выполняет медленный проход над разведчиками, но экипаж никого не обнаруживает - сплошная зеленая крона, ничего не видно, лишь размытые пятна сигнального дыма. Ну, по крайней мере, хоть определили район. Нужно попробовать зависнуть. Выполнили заход, открыв блистер, чтобы лучше наблюдать. Я стал потихоньку подходить к месту расположения группы. Жара действует на вертолет, он становится вялым. Висение - самый тяжелый режим для вертолета, а над кронами деревьев выполнять его еще тяжелее, нужно больше мощности, а обороты винта подходят к критическим значениям. Наконец, вертушка более или менее стабильно зависла на высоте десяти метров над кронами. По радиовысотомеру у командира высота шестьдесят метров. Вообще-то на такой высоте лебедкой сработать не получится, ее длина всего сорок метров. Может, прибор ошибается - горы, крона деревьев, отраженный сигнал, - все может быть. Медленно перемещаясь по направлению на северо-восток, наконец, рассмотрели группу и зашли на нее, снова зависли. Майор Паша Лучшев, в порывистых движениях которого угадывалось волнение, приладил под себя спасательное сиденье и приготовился выйти наружу. Поправив автомат на груди, он дал бортовому технику вертолета старшему лейтенанту Вадиму Чиркову команду на спуск. Тот, подняв палец вверх, напутственно улыбнулся Паше и нажал кнопку спуска на спасательной лебедке. Голова Пашки исчезла в проеме двери грузовой кабины. Все, теперь экипаж привязан к этому месту и ничто - ни огонь противника, ни другие условия - не могут оторвать его от этого места: внизу Пашкина жизнь.
Медленно опуская его вниз, Вадим докладывает по СПУ обстановку:
- Командир, Пашка достиг верхушек деревьев, продолжаю опускать, кажется, внизу стреляют, не пойму кто.
- Ладно, не отвлекайся, работай, - подбадриваю его я, а сам держу машину на месте, ориентируясь в обрез блистера по большому дереву внизу.
Через некоторое время Вадим выходит на связь:
- Все, командир, трос кончился, а Пашка болтается внизу.
Я бросил взгляд на высотомер, высота пятьдесят метров, значит, прибор не врет, ладно, придется опустить Пашку бортом.
- Так, Вадим, я сейчас буду снижать борт, а ты смотри, когда коснется земли, скажешь, начнем эвакуацию.
- Понял, командир, понял, - ответил Вадим, высовывая наружу свою светлую голову и всматриваясь в густую листву под нами.
Медленно, только подумав, я опустил шаг, и машина послушно пошла вниз, вначале по сантиметрам, потом вертолет вдруг провалился вниз на целых два метра. Удерживая его от снижения, я спросил бортового, как там Пашка.
- Да вроде зацепился, трос ослаб, а он на суку повис, - ответил после долгого вглядывания вниз Вадим.
«Ну вот, малейшая оплошность командира, резковатое снижение, и человек повис на дереве», - внутренне упрекал себя я, а вслух сказал Вадиму:
- Я сейчас плавно подниму машину и сниму Пашку с дерева, как только отцепится, скажешь мне, мы его снова опустим, хорошо?
- Понял, командир, наблюдаю, - ответил Вадим.
Плавно, едва ощутимо, я натянул трос и сдернул Пашку с дерева.
- Все, сняли, - радостно воскликнул Вадим, - опускаем дальше.
Я вновь приступил к снижению. Старался еще бережнее и осторожнее унижать машину, сантиметр за сантиметром опуская спасателя к земле
И снова Вадим выходит на связь:
- Командир, Пашка снова за ствол зацепился, трос уже лежит на кроне, нужно снова поднимать и отцеплять его от дерева. Чертыхаясь про себя, я уже не знал, как его опускать, чтобы он не зацепился. Снова натянул трос и поднял Пашку из кроны, немного резковато оторвав его от дерева и готовясь к очередному спуску. В этот момент Вадим, перекрикивая свист винтов и весь многоголосый шум, стоящий за бортом, сообщил:
- Командир, Пашка показывает сигнал на подъем наверх, к нам.
- Ну, так поднимай, чего он там хочет, поднимай по-быстрому, - ответил я, удерживая при этом вертолет на месте. Через пару минут в проеме появился изрядно поцарапанный о деревья Павел, шумно протиснулся в кабину, и, чуть отдышавшись и подключившись к СПУ, обрисовал обстановку.
Группа метрах в двадцати - тридцати впереди, на тропе, вокруг мины, до земли метров пятнадцать, он на мины сесть, естественно, не хочет. Поэтому и цеплялся за сучья и стволы, а мы его каждый раз сдергивали и все пытались на эти мины усадить. Нужно продвинуться вперед - он покажет куда - и потом опустить его на тропу, а там он загрузит раненых и группу. Да, вокруг «духи», метрах пятистах - семистах от группы, а может, и меньше. Они бьют по вертолету и по этому месту наугад. Где они точно неизвестно, но пули мимо него пролетали. Вот бы «барабаны» сработали по кругу для острастки!
- Хорошо, «двадцатьчетверок» сейчас попросим огоньку поддать, ну а ты там поосторожней и работай с Вадимом знаками, а то тут и, правда, ничего непонятно. И вот что, возьми с собой радиостанцию, да, с ней неудобно в этих сучьях, но хоть какая-то связь, и ты сможешь вякнуть хоть что-нибудь, - напутствовал его я.
- Хорошо, попробую, может, и разберете что в этом шуме, - выходя из кабины, ответил он. Весь этот разговор происходил опять же в режиме висения, и разговаривал я с ним только вполоборота головы, видя его краем глаза, в основном сосредоточившись на выдерживании места над группой.
Через несколько минут подготовки Пашка включил радиостанцию и вышел в эфир, проверяя ее:
- К работе готов, пошел вниз, - донеслось сквозь окружающий грохот и гул грузовой кабины.
- Хорошо, действуй повнимательней, — попросил я его.
Выйдя на связь с боевыми вертолетами, я попросил, чтобы капитан Харченко своей парой прочесал местность вокруг точки висения. Те с разрешения командования охотно поработали пушечками. Огонь противника ослабел, видно, он отошел от группы на приличное расстояние, но периодически обстрел все-таки сопровождал нашу работу.
Пашка вновь потихоньку опустился на тросе в кроны, и вертолет стал медленно наплывать на тропу, где была группа:
«Еще вперед, еще, метров пятнадцать, еще, десять, пять, еще чуть- чуть, - слышалось в эфире. Наконец я услышал: «Все, я пошел вниз».
Я перестал проталкивать вертолет вперед и подал команду бортовому:
- Вадим, работай, - а сам переключился на пилотирование. Через некоторое время Вадим доложил:
- Все, командир, трос кончился. - При этом восьмерка висела над кронами на высоте десять - одиннадцать метров.
- Паша, я тебя начинаю опускать бортом, подсказывай, как там, - вышел я в эфир.
- Не понял, - послышалось в эфире. Я повторил, что снижаю бортом.
- Хорошо, работаем, - еле разборчиво прозвучало в эфире.
И снова медленный, почти незаметный спуск, вот уже три метра вниз, пять, семь, а Павел молчит.
- Справа у нас, командир, метрах в десяти дерево высоковатое, до его верхушки метров семь, не больше, да и другие не меньше, если дальше опускаться, можем и в дровосеков поиграть, - вышел на связь летчик- штурман экипажа старший лейтенант Володя Стрельченко, он открыл блистер и наблюдал обстановку справа.
- Командир, деревья снизу близко, где-то метр до корпуса, - тревожно проговорил по СПУ Вадим, оглядывая весь корпус в открытую дверь.
- Как у нас рулевой и сзади? - спросил я Вадима.
- Сзади порядок, там как бы склон, деревья пониже метров на пять, может, больше, - ответил Вадим.
- Хорошо, всем внимательно следить за препятствиями.
Выйдя на внешнюю связь, запросил Пашку:
- Как там у тебя обстановка?
- Мне нужно вперед метра два-три и вниз метров пять, - сквозь помехи с трудом разобрал я.
- Какие тут метров пять, у меня метр-полтора от верхушек, а впереди стена из деревьев, - ответил я. В эфире что-то пробулькало, я не разобрал и попросил повторить.
- Нужно вперед метра три и вниз метров пять, - проговорил Володя
Стрельченко.
- У меня нет запаса высоты, внизу уже сучья деревьев, - и я опустил машину прямо в кроны, послышался стук веток по корпусу. Все, дальше нельзя. Деревья бесновались от потока винтов, вокруг в танце стихии носились сорванные листья.
Пашка, немного опустившись вниз, радостно закричал:
- Ну, еще немного, метра три-четыре, и вперед метра три, и я буду над тропой, еще немного.
- Командир, трос лег по сучьям, нужно вперед метров пять. Пашка впереди нас уже, он по сучьям туда пробирается, - проговорил Вадим. Передо мной стояла трудная задача, от решения которой сейчас зависела жизнь не только экипажа и раненых, но и всей группы. Малейшая оплошность в управлении машиной грозила ее падением на головы спасаемых бойцов.
Володя Стрельченко, почти по пояс, вылезшим из кабины, сказал:
- Командир, если потихоньку, очень медленно, то мы, наверное, сможем пройти вперед, до деревьев метров пять-семь, только очень осторожно, ветви от потока раскачиваются.
- Ладно, наблюдайте каждый в своем секторе, попробуем, - проговорил я и медленно, очень медленно начал проталкивать машину вперед, ветки скребли о борт. Наконец мы оказались на месте. Я не видел ни группу, ни Пашку, видел только верхушки деревьев, качавшиеся в бурном потоке и стучавшие по дну вертушки.
- Все, я на месте, нужно вниз метра три-четыре - и порядок, - донесся Пашкин голос.
- Все, вперед нельзя, метров пять до дерева, - это Володя давал ограничение справа. Впереди тоже стояла стена. Что делать?
К действию меня подстегнула фраза, прозвучавшая в эфире:
- Все, раненых передали по цепочке, они подо мной, мне нужно вниз, - с бульканьем прокричал Пашка в эфир.
И тут я решился на то, что потом обрастет былью и небылью, легендами и всем, чем хотите. В нарушение всего и вся стал медленно опускать вертолет вниз, подламывая под себя сначала мелкие, а затем и крупные ветки. Вовка вернулся в кабину и, тревожно посмотрев на меня, произнес:
- Командир, мы снижаемся и уже ломаем деревья.
- Командир, что у нас случилось? Мы уже в деревьях, - в этот же момент произнес Вадим.
Все норма, парни, мы работаем, будем корпусом проламывать и утрамбовывать лес и опускать борт в крону, пока Пашка не доберется до земли – ответил я, сам удивляясь своему спокойствию, - всем следить за винтами, чтобы не задеть ветки.
И столько, наверное, было уверенности в моем голосе, что парни вновь принялись за работу. Володя следил за правым бортом. Вадим - слева и за рулевым винтом, а также за днищем вертушки, чтобы деревья ненароком не продырявили и сильно не помяли её.
Сквозь вой и гул двигателей слышался скрежет ломавшихся о борт веток.
Они проникли даже в кабину вертолета через открытый блистер, и одна из них больно хлестнула меня по лицу и застыла, грозя воткнуться в глаз.
- Вадим, Вадим! - позвал я бортового техника.
- Да, командир, - ответил тот.
- Вадим, зайди в кабину.
Через мгновение тот вошел и сразу все понял. Он осторожно просунул руку за мою голову и отвел ветку от лица, потом переломил ее и потихоньку вывел наружу за блистер.
Пашка доложил, что он уже соскользнул на тропу и нужно хотя бы метр троса, чтобы усадить в кресло эвакуируемых. Нужен еще один метр. Он уже понял по падающим сверху поломанным ветвям, что вертушка своим корпусом ломает кроны, трамбуя их под себя. Где взять этот метр, если кабина уже была наполовину в ветвях? Даже выдерживание места я вел по перемещениям веток, упершихся в стекло и блистер.
- Как у нас там дела, Володя, что видно?
- Хреново, командир, фермы уже в листве, но метра два до винтов есть, вперед ни сантиметра, до стены – метр-полтора, и начнем рубить винты, - ответил Стрельченко.
- Вадим, как у тебя?
- Да также, но немного получше, слева до винтов метра три, а то и четыре, рулевой чистый, - ответил бортовой техник.
- Вадим, посмотри вниз, что там у нас?
Чирков лег на пол грузовой кабины и опустил голову вниз, разглядывая деревья внизу под днищем, которые уже повсюду уперлись в борт вертолета. Поднявшись, он доложил:
- В общем, в борт упираются два крупных ствола, сзади по касательной дерево упирается в грузовые створки, но до рулевого оно не достанет.
- Вадим как считаешь, если потихоньку будем давить вниз, корпус не порвем? - спросил я.
- Думаю, нет, может, только вмятину оставим, но это если очень осторожно, - ответил он с небольшим сомнением, которое читалось в его голосе.
- Ладно, парни, раз уж мы сюда залезли, поехали дальше, всем смотреть в оба. Володя, ты там очень внимательно, чуть что, кричи «вверх», у тебя сейчас самый опасный участок.
- Хорошо, командир, смотрю, - ответил Владимир, выглядывая за блистер и отводя ветви.
- До винта метра два, - с уверенностью проговорил он.
В этот момент, ходивший вокруг на своей «двадцатъчетверке» Юрка Харченко сообщил нам:
- Парни, у вас несущий винт от деревьев, наверно, в метре-двух, осторожнее там.
Да мы знаем, отслеживаем и наблюдаем, - ответил я ему.
Ну, тогда удачи, - и он отошел от «восьмерки» в сторону становясь в круг и выглядывая противника сквозь листву внизу.
 

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24.

Одним сентябрьским днем меня вызвал к себе командир полка. По прибытии поставил мне задачу:
- Вот что, площадка «Гизель» тебе хорошо известна. Командованием 58-й армии решено разместить здесь вертолетный отряд в составе ОГВ(с). Тебе, Сергей, задача: доставляешь передовую команду» размещаешься и приступаешь к работе под управлением отдела авиации 58-й армии. Район ты хорошо изучил, ты там как рыба в воде, так что оформляйся, готовься и вперед. Дней через десять прибудут и остальные.
Так я вновь оказался во Владикавказе. Но пока был один со своим экипажем и полутора десятками человек технического и тылового состава, которые сразу же приступили к подготовке условий для размещения здесь вертолетного отряда. Вникнув в обстановку и ознакомившись с развединформацией, я понял, что спокойной и вальяжной жизни нам здесь не видать. Боевики вовсю использовали перевалы Ингушетии и Северной Осетии для обеспечения своих бандформировании оружием и боеприпасами, а также пополнения и ротации живой силы. С целью борьбы и ограничения действий боевиков на этом направлении и решено было разместить здесь вертолетный отряд.
По прибытии экипажу не дали прохлаждаться, и задания стали поступать в огромном количестве. Пока это были транспортные задачи: перевезти, обеспечить, доставить, изредка выполнить разведку в том или ином районе, а вот с прибытием 294 отряда спецназначения под командованием майора Гены Горожанова (позывной «Карлсон») работа закипела.
В начале октября меня и экипажи пары прикрытия майора Анатолия Симонова и капитана Александра Носкова вызвали на КП авиации 58-й армии. Встретил нас начальник отдела авиации полковник Сахабутдинов и, не теряя времени даром ввел нас в курс предстоящих Действий на данном направлении.
- В общем, так, Сергей, тебе и еще одному экипажу, он придет из Ханкалы, предстоит десантировать завтра подразделение «спецов» в количестве ста десяти человек на высоты с отметками 1842 (гора Кейлелам) и 1542 (гора Барахчи). И само собой, забросить на высоты средства усиления, боеприпасы и грузы различного назначения, в общей сложности это около семи с половиной тонн. Работать придется весь день. «Спецы» оседлают высоты с целью не пропустить здесь боевиков, ну и на последующие дни готовься работать там же. Авианаводчик из вашего полка, лейтенант Виктор Кучоха, - и он указал на сидевшего на стуле в углу высокого смуглого паренька, - установите связь и договоритесь о сигналах взаимодействия, вам вместе долго работать. Симонов, вашей паре быть готовыми к сопровождению и обеспечению действий десантных вертолетов, а также уничтожению выявленных огневых точек противника. Готовность к вылету в восемь часов утра. Очень прошу соблюдать меры безопасности при полетах в горах, внимательно оценивать площадки, работать без спешки. Там вроде бы все тихо и боевики активности не проявляют. Задача ясна, вопросы есть? - спросил полковник, заканчивая постановку задачи и выключая магнитофон.
Вопросов у нас было огромное количество, но они были не для записи на ленту. В общем, работы на завтра было валом. Экипажи убыли готовиться к заданию: делать расчеты, считать загрузку и еще много чего, что нужно было сделать перед вылетом. Необходимо было также познакомиться с командиром десанта и установить визуальное взаимодействие, лучше всего, когда знаешь друг друга.
На площадке к нам подошел командир отряда - крепкий парень, в угловатых движениях которого угадывалась подготовка «спеца». Мы познакомились и обсудили всевозможные действия и варианты загрузки на вылеты, как будем действовать при десантировании и возможном боестолкновении. А дальше разговорились по душам - кто, откуда. Моему удивлению не было предела, когда я понял, что передо мной сидит друг детства и постоянный соперник по пионерскому лагерю на базе школы № 39 города Ашхабад. Перед глазами всплыла картина, как шестеро сорванцов на детской площадке уселись на крутящуюся вокруг своей оси карусель и, на спор - кто последний останется, тот и круче всех - начали крутить ее руками, перебирая по железному ободу. Вскоре не выдержал один, за ним другой, третьего вырвало, четвертому стало плохо, и он сполз с карусели на землю. Остались двое, в голове сумбур, перед глазами все плывет, в животе муторно, а к горлу подкатывает комок, но никто не хочет уступать. Узнав друг друга и рассмеявшись, мы еще с час вспоминали беззаботное детство и то, как воспитатели сняли нас, чуть ли не лишившихся чувств, с карусели, которая крутилась на спор уже слабеющими детскими руками.
На следующий день к восьми часам на грунтовую полоску площадки прибыла «восьмерка» с братского Кореновского полка, из которой вывалился улыбающийся майор Валерий Чухванцев (впоследствии удостоен звания Героя России).
- Что, Серега, говорят, не справляешься, помощь потребовалась, а? - спросил меня в шутку Чухванцев.
- Ну а как же без тебя-то, кто же на перевозку пайков и продуктов? Там, где сладко, там и ты, - ответил я, улыбаясь и обнимая его.
- А что таскать будем? - спросил он.
- Как что? - деланно удивляясь, воскликнуля. - «Маслята», «огурцы», «подносы» с особыми блюдами и много чего другого. А ты что думал, мед, что ли? Небось уже и губенку раскатал, авось что перепадет?
Пошутив еще немного, экипажи присоединились к погрузке десанта и минут через пятнадцать были готовы к вылету на высоту Кейлелам - ее предстояло оседлать первой.
Спустя двадцать минут после взлета вертолетная группа, поманеврировав в предгорьях с набором высоты, вышла в район десантирования. Вот и точка высадки - площадка со скальной породой, заросшая высокой травой, с валунами через всю неровную поверхность резко обрывалась с южной стороны, с других сторон ее склоны также уходили вниз. Пройдя над площадкой, мой экипаж сбросил на нее дымовую шашку. Майор Чухванцев, идущий за мной, сориентировавшись по дыму и довернув против ветра, решил зайти на площадку с ходу, предупредив ведущего:
- Дым наблюдаю, захожу на посадку.
Я выполнил разворот и стал строить заход за ним. И в этот самый момент по медленно подходившей к подобранной площадке «восьмерке» ударили огненные трассы боевиков, как раз оказавшихся вблизи высоты. Эфир разрезала тревожная фраза:
- По мне «работают», вертолет поврежден, сажусь, - и летчик приземлил машину на грунт высоты, спецназовцы моментально покинули вертушку, занимая оборону и вступая в бой.
- Взлететь сможешь? - вышел я в эфир.
- Сейчас попробую, - ответил Чухванцев, отрывая машину и переводя ее в разгон. Теперь моему экипажу предстояло сесть в этот огонь. На высоте, уже четко было видно, шел бой. Внизу что-то взорвалось, а вот грохнуло на высоте, и загорелась трава, «двадцатьчетверки» вмиг оценили ситуацию и «отработали» по склону высоты, там тоже вспыхнула трава.
- Заходим, всем внимательно, - предупредил я экипаж. Накрыв площадку, стал снижать вертушку, опуская «шаг-газ». Дым стлался по высоте, разрываемый потоком от винтов. Вдруг машина резко провалилась, посадка получилась грубоватой. Не сразу поняв, в чем дело, я огляделся. Оказалось, что высота травы была около полутора метров, спецназовцы, высыпавшие из вертушки, почти сразу скрывались в ней. Поток от винтов гнал волну травы, а рядом шел бой с отходившими «духами». Огонь разгорался, правда, ветер шел от площадки, ох парням и досталось бы, если б огонь шел сюда, на высоту. Разгрузившись, «восьмерка» двинулась в обратный путь на полевой аэродромчик. Приземлившись дома, узнали, что машина Чухванцева серьезно повреждена и моему экипажу придется перетягивать остальных бойцов одному. Помощи ждать было не откуда, все вертушки группировки были заняты. Следующей была высота Барахчи, а «духи» отходили как раз в ее направлении. Решили загрузить четырнадцать бойцов, миномет, боеприпасы, чтобы смогли продержаться, пока мой экипаж не привезет остальных. Вышли в район, чтобы не рисковать, «двадцатьчетверки» прочесали подходы вблизи высоты - помогло, на заходе никто по нам не стрелял, но, как только борта отошли, десант принял бой. И началась карусель Посадка на точке, загрузка, посадка на площадке, домой, очередная загрузка - и так весь день. Уже в сумерках, выгрузив крайних бойцов и пожелав парням удачи, мы ушли домой. Заглушив вертушку, откинувшись от усталости назад, я спросил у летчика-штурмана старшего лейтенанта Володи Корнилова:
- Мы сколько сегодня ходок напахали, а то я потерялся?
- Это девятнадцатая, командир, - произнес после некоторых подсчетов Володя.
В голове гудело, за день получилось около сорока посадок, и первые были под огнем; потом «духи», получив отпор, отошли от высот, но, как оказалось, ненадолго. Для тех, кто остался на высотах, все только начиналось. Под покровом ночи и используя ухудшавшуюся погоду, а также дымку от сгоревшей травы «духи», хорошо ориентировавшиеся на местности, попытались сбросить десант с высоты Барахчи. Они предприняли атаку, но были отброшены благодаря слаженной боевой работе парней на высоте. Но бой не бывает без крови. Несколько спецназовцев получили ранения, трое хлопцев были ранены тяжело. Их нужно было срочно доставить в госпиталь во Владикавказ на стол к хирургам. Летчики и техники уже загружались в запоздавший, задержавшийся в пробках городских улиц и трассы автобус, который доставлял всех в казарму военного городка под Владикавказом. Прибежал дежурный и вызвал:
- Майор Палагин, Вас к телефону.
Взяв протянутую мне трубку у дежурного телефониста, я услышал полковника Сахабутдинова:
- Сергей, я знаю, что вы устали, день был очень насыщенным и уже фактически ночь, но сейчас на командующего вышел «Карлсон» и доложил, что у него на высоте 1514 трое «тяжелых», очень тяжелых, их надо в госпиталь. Он попросил передать тебе, что очень нужно и вся надежда на тебя и твой экипаж. Приказать не могу, решай сам. Попытайся забрать их, если не получится, возвращайся, опыту тебя есть, поэтому и посылаю тебя. Будь все время на связи и докладывай обстановку, внимательно оценивай погоду и, прошу, без фанатизма. Взлет по готовности и удачи вам.
Отъезд задерживался, нам расшвартовали и подготовили к очередному вылету вертушку, и экипаж взлетел в ночное небо. Внизу проплыл ярко освещенный и многолюдный Владикавказ, живший обыденной мирной жизнью. Набрали высоту под нижний край, около двух тысяч двухсот метров, все дальше облака, не очень комфортно.
Ну ничего, бывало и хуже. Володя Корнилов уверенно прокладывал маршрут, и вскоре «восьмерка» уже была над десантом. Из-за дымов от пожара ущелье затянуло густой дымкой, видимость подсела, но все же позволяла обнаружить площадку и выполнить посадку, Там борт уже ждали. Авианаводчик Виктор Кучоха грамотно обозначил площадку и подсветил ее ракетой. Экипаж выполнил заход на уже знакомую поверхность и, включив фары, попытался выполнить посадку. Но не тут-то было - на луч фары в борт снизу ударила очередь от боевиков. Пришлось отойти от площадки; заметив вспышки снизу, я развернулся и в двух заходах засыпал район нахождения боевиков «НАРами». Сам же построил заход с юга в направлении обрывистой скалы. Заход был очень неудобный, я не наблюдал края обрыва, поэтому Витька, оценив положение вертолета, просто зажег два факела и, держа их в руках, стоял на краю обрыва. Стоял продуваемый всеми ветрами и видимый отовсюду, как тот самый Данко с огнем в руке. Через его голову мы и зашли на посадку, зависнув под прикрытием огромного валуна. Бортовой техник старший лейтенант Сергей Рюмин принял и разместил раненых на борту. Взлет, и через полчаса раненые уже были переданы в руки врачей, которые забрали их у вертолетчиков на площадке и доставили в госпиталь к хирургам.
Осмотрев вертушку, которая получила повреждения, пришли к выводу, что ей требуются запчасти, и еще два дня ждали из-за испортившейся погоды новые блоки, чтобы продолжить дальнейшую работу. Вот тебе и «боевики не проявляют активности в данном районе».

Конец июня, площадка «Гизель». Я был назначен командиром отдельного вертолетного отряда из состава группировки авиации ОГВ (с) на западе боевых действий. Каждый день мы выполняли боевые задачи, в общем, работали в уже привычном ритме, который стал обыденностью для личного состава полка. Рано утром двадцать первого июня меня пригласили к телефону.
- Командир, у нас тут шторм: ливень, град, ураган, я антенны на СКП опустил, но их все равно погнуло, крыши и стекла градом побило, летное поле - сплошное озеро воды, - докладывал майор Олег Ногамов, - у соседей борта перевернуло - в общем, шторм. Я уже приступил к ремонту и устранению повреждений, жду вашего прибытия.
Я выглянул в окно, горы были полностью закрыты облаками и туманом, и шел ливень. Река, проходившая через город, вспухла и с ревом несла свои мутные потоки, достигая краев защитных дамб и сооружений. Стихийное бедствие. Оно пронеслось по территории нескольких краев и областей. За несколько часов выпала трехмесячная норма осадков. Местное население и отдыхавшие нуждались в помощи и экстренной эвакуации; и единственным средством обеспечения сообщения, а порой и связи, могли стать вертолеты моего отряда. Командование группировки и 58-й армии и непосредственно начальник штаба армии генерал-майор В. Чиркин, на тот момент, временно исполняющий обязанности командующего, сразу же поставили множество задач перед летчиками отряда.
На аэродром прибыли заместитель министра МЧС Республики Северная Осетия и начальник отряда центра спасения. Мы представились друг другу, согласовали маршрут полета и - в воздух. Погода была почти нелетная, горные районы закрыты облаками, порой приходилось лавировать между ними, чтобы пройти до нужной точки. В горных районах селями и обвалами были разрушены дороги, мосты, пути сообщения, повреждены линии электропередачи. Населенные пункты, базы отдыха, пионерские лагеря были отрезаны от внешнего мира, а некоторые поселки Содон, Галон, Фиагдон разрушены селями. На одном из равнинных участков я обратил внимание на несущее полотно пролета моста, в бурных потоках реки оно, как кораблик, медленно плыло по течению. Буйство природы и водной стихии. Оценив ситуацию, решили сосредоточить усилия на эвакуации из пострадавших районов раненых, больных, детей, попутно доставляя в горы медикаменты, продукты, средства связи и генераторы электроэнергии. Вместе с капитаном Дмитрием Светушковым включились в работу. В день мы выполняли по десять - четырнадцать полетов в пострадавшие районы.
Часов в одиннадцать спасателям поступило тревожное известие из населенного пункта Хариджин. Поселок располагался на дне горного ущелья на высоте тысяча семьсот метров, и через него прошла лавина селевого потока. Многие дома пострадали, некоторые были разрушены. Одна из женщин была сметена селевым потоком прямо из своего дома и с тяжелейшими повреждениями вынесена на берег. Ей срочно нужна была эвакуация в больницу. Начальник Владикавказского отряда спасения МЧС Олег Ганиев вместе со своей группой загрузился на борт вертолета. Мне была поставлена задача: доставить группу в пострадавший поселок и эвакуировать раненую. Прорвавшись через горы, забитые облаками, почти вслепую мы вышли к поселку. Всюду разрушения, а ущелье забито облаками, зайти по идее невозможно - ветер с долины. Что делать? И здесь я выполняю маневр, рискованнейший по исполнению. Вертолет завис в долине на выходе из ущелья, а затем с постоянным набором высоты начинал проходить к поселку. Выполнял этот полет на перемещении назад, то есть рулевым винтом вперед, удерживая вертолет против ветра, соблюдая хоть какой-то минимум безопасности. Накрыв поселок, выполнил зависание, а бортовой техник старший лейтенант Сергей Рюмин высадил одного за другим спасателей, используя трос спасательной лебедки. Те, продвигавшись через завалы и разрушения к раненой женщине, закрепили её на носилках. Далее подъем на борт. Очень сильно мешали порывистый ветер и дождь, пришлось держать машину над спасателями около сорока минут. После подъема женщины и всех спасателей на борт благополучно вернулись на аэродром и передали ее врачам.
Не успели мы перевести дух, как следует новая задача: выполнить полет в район детского лагеря и за несколько вылетов эвакуировать младшие группы детей на аэродром. Дмитрий Светушков был занят на Транскаме. Очередной вылет. В этот раз ко мне на борт приказом командующего поместили корреспондентов СМИ, им нужно было освещать события в пострадавших районах. Опять прорвались на пределе дозволенного в горный район, нашли детский лагерь, выполнили посадку. Детишки были напутаны случившимся, но, увидев вертолет вблизи, с неподдельным интересом стали его рассматривать. Их было много, даже очень. Потребовалось бы выполнить с десяток вылетов, а время поджимало. В полет можно брать не более четырнадцати человек согласно требованиям руководящих документов. Однако весят они очень мало, и я решил брать их по двадцать пять, включая сопровождавших - перегруза не было.
Мотаясь весь день туда и обратно, доставляли грузы в район, а на обратном пути детей, уменьшив количество топлива, в крайнем полете взяли тридцать человек. Корреспонденты, разместившиеся на борту, вели съемку в полете, не предупредив меня, а после посадки попрощались и, пожелав всего самого наилучшего, уехали. Представитель МЧС, находившийся на аэродроме, записал каждого прибывшего и подвел итоги эвакуации. Получалось очень много, и поэтому я в своей докладной был вынужден урезать количество вполовину. Закончив работу, подготовив технику к следующему дню, мы убыли с аэродрома. Как только добрались до казармы, меня вызвали к телефону, на проводе был начальник отдела армейской авиации. Не успел я и слова молвить, как тут же получил нагоняи за нарушение мер безопасности полетов. Пытался оправдать свои действия сложившейся обстановкой, но без толку. Получив нагоняй, я недоумевал, откуда об этом стало известно на командном пункте. Но, посмотрев репортажи корреспондентов из зоны бедствия по телевизору увидел всех, кого перевозил в крайнем вылете. Для простых зрителей лицо перебинтованного малыша и детей в грузовой кабине было просто интересной картинкой, а вот авиационному специалисту сразу же бросилось в глаза их количество. Завтра к нам вылетал генерал Уколов с проверкой моих действий и организации летной работы. Да, ситуация...
 
Я нацелил личный состав на предстоящую проверку и дальнейшую работу. Осадки не прекращались. С утра работа пошла своим ходом, все так же носились по предгорьям и горам, эвакуировали людей, доставляли грузы. В середине дня к нам прибыл генерал Уколов. Проверил организацию летной работы, ведение документации, подготовку летчиков, работу подразделения обеспечения - одним словом, все. Замечания были, но несущественные, в основном за нарушения при выполнении полетов. Я оправдывался, как мог, приводил примеры, расчеты в доказательства того, что все полеты выполняются не наобум и не с кондачка. Уколов остался недоволен, но понял, что парой вертолетов здесь все не обхватить, тем более, что стихия затронула и другие области и районы, там тоже требовалась помощь. Вскоре ко мне прибыли на усиление экипажи капитана Евгения Поминова и капитана Влада Гуревича. Они без раскачки включились в работу, при этом никто не снимал с отряда выполнения задач в районе боевых действий. Приходилось чередовать боевую работу со спасательной. Я очень часто вылетал в новые районы первым и, уже оценив условия работы, посылал туда другие экипажи.
Во всех населенных пунктах - Фиагдон, Горная Карца, Содон, Голон, Гусара, Мизур и т. д. - нас встречали с благодарностью, кидались к вертолету, окружая со всех сторон. Привезенная гуманитарная помощь была доставлена вовремя, ведь население пострадавших районов осталось без воды, электричества, газа, хлеба и продуктов. Нужна была эвакуация, но, к сожалению, взять всех желающих сразу невозможно. Тяжело было объяснять людям, не поместившимся на борту, что сейчас их забрать не могут, вертолет перегружен, но что за ними обязательно вернутся, что о них не забудут. И люди, поверив и успокоившись, с нетерпением ждали следующего рейса.
В день я с экипажем совершал до десяти - четырнадцати вылетов, порой меняя машину.
Как-то после очередного полета ко мне подошел дежурный офицер и подал записку, она была от майора Гены Горожанова. Развернув ее, я прочитал: «Серега, очень жаль, что не застал тебя в Гизели. Хотелось повидаться, поговорить в нормальной, мирной обстановке. Думал добраться до Торгима, но, наверное, решу свои проблемы во Владикавказе. Приехал по поводу своих раненых, которых ты вытаскивал. Огромное спасибо тебе и всему вашему экипажу от всего нашего отряда за ребят, которых вы вывезли. У раненых все нормально, двоих скоро уже выпишут, только один еще тяжел (тот, которого ранило в голову). Врачи заверили, что у него тоже будет все нормально. Только благодаря вам они еще живы. С большим приветом и массой наилучших пожеланий. 294 отряд спецназначения. «Карлсон».
Я сложил записку и спрятал ее в карман. Жаль, не удалось еще раз увидеться с другом детства.
В один из вечеров селевой поток обрушился на населенный пункт Горная Карца, став причиной огромных разрушении. Спокойная маленькая горная речка превратилась в клокочущий поток, сметающий все на своем пути. Одна из семей оказалась в центре этого потока. Они могли погибнуть, и местные обратились в структуры МЧС с просьбой о спасении. Те вышли на командующего армией, и вскоре мне поставили задачу: с глубоким анализом метеообстановки, обязательным соблюдением мер безопасности своим решением выполнить эвакуацию погибавших людей.
Ко мне прибыл Олег Ганиев:
- Что будем делать, какое решение, командир? Мои готовы.
Мы одновременно обернулись и посмотрели в направлении гор.
В районе предстоявшей задачи было темно и сверкали засветки молний, там шел проливной дождь, облака цеплялись за предгорья, и что там дальше, было неизвестно.
Ганиев ждал, с ним прибыла телевизионная группа Первого канала, их по приказу нужно было взять на борт. Я, получив пару дней назад нагоняй от генерала, понимал, что, если соглашусь на этот вылет, меня ждет очередной разнос. Но на другой чаше весов была жизнь людей - семьи, и в центре бурного селевого потока находились и дети.
- Ладно, будь, что будет, всем в вертолет, готовимся работать. Сергей, Рюмин, готовь лебедку, чувствую, она понадобится. Гончарук, Илья, сможешь нас вывести в этом бедламе погоды точно на место в обход всех ущелий? - обратился я к летчику-штурману.
- Постараюсь командир, - ответил молодой лейтенант.
- Ну что, тогда по коням и вперед, на грозу, чтоб ей пусто было. Через полчаса мы уже добрались до поселка, продираясь сквозь ущелья. Рядом сверкали молнии, ветер, болтанка и надвигавшаяся на смену уходившим сумеркам темнота. Выйдя к поселку, увидели огромные разрушения, оставленные селевым потоком. Как в этой обстановке найти тех, кого нужно спасти, непонятно. Олег Ганиев связался по телефону с землей и, знаками, наконец, смог вывести нас к нужной точке. Обнаружили небольшой островок, на котором ютилась семья, а вокруг беснуется сель. Выполнили зависание над семьей, луч света фар скользил в темноте, высвечивая потоки воды, зацепиться взглядом почти не получалось, клокочущий поток - вот, что было видно внизу, выдерживал место только следуя командам бортового техника старшего лейтенанта Рюмина. Вниз спустился сам командир Владикавказского поисково-спасательного отряда Олег Ганиев, больше он никого не пустил. «Высота работы, тысяча пятьсот шестьдесят метров командир», - констатировал Илья Гончарук. Серега Рюмин начинал подъем людей на борт, все это снимал телеоператор, а корреспондент под гул винтов освещал события, для них это очень эффектный репортаж. Они снимают всю обстановку вокруг борта. Мне было не до них, я удерживал вертолет на месте в горной стремнине, любая ошибка грозила катастрофой или гибелью спасателя. В конце произошла заминка. Ганиев уже отправил наверх двоих взрослых и двух детей, внизу остались девочка и старушка, которая ни в какую не хотела подниматься на борт. «Куда я поеду, здесь мой старик лежит, здесь мои предки, и я здесь умру, забирай внучку и улетай!» - требовала она. Но Олег давил на психологию: «Значит, все сейчас умрем, и внучка тоже, если вы не подниметесь первой». Поток и, правда, прибывал и грозил вот-вот захлестнуть небольшой островок. Но все окончилось благополучно - бабка сдалась, и ее, перепуганную, под свет камеры приняли в салон грузовой кабины. В течение сорока пяти минут была эвакуирована семья из шести человек, из них трое детей. Экипаж вернулся на аэродром ночью. После посадки выплеснули эмоции, проводили к докторам спасенных. Дальше все как обычно - подготовка к следующему дню. А вечером очередной разнос от командования за несоблюдение мер безопасности при выполнении полетного задания. Корреспонденты на всю страну по Первому каналу, сгущая краски, рассказали про мужественные действия спасателей, но при этом, как и обещали, ни словом не обмолвились об экипаже. Но, глядя на работу вертушки в грозу, ночью, при проливном дожде, все специалисты от авиации понимали, в каких условиях работал экипаж. Опять досталось на орехи, но семья была спасена.
Вскоре погода нормализовалась, пострадавшие районы стали зализывать полученные раны, подсчитывать убытки. Решили отметить работу личного состава. Представили отличившихся к наградам. Мне сообщили, что командованием полка я представлен к медали «За спасение погибавших» - достойная награда за достойный труд. Но через некоторое время пришло известие, что и это представление легло под сукно. Наверху ему не дали хода, так как мои действия шли вразрез с требованиями безопасности полетов.
 
Как-то к нам на аэродром приехал митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон. Владыка общался с людьми, которых доставляли из зоны бедствия. Видя, с каким напряжением работают летчики, он дал им благословение на труды ратные. Может, поэтому с нами ничего не случилось и все вылеты заканчивались благополучно. А узнав о несправедливом отношении командования к летчикам, митрополит ходатайствовал перед Патриархом Алексием о награждении меня и Дмитрия Светушкова орденом Русской православной церкви Святого Преподобного Сергия Радонежского.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23.
Часть 8. Часть 16. Часть 24.

Вернувшись в полк, я приступил к сдаче зачетов обязательных после допущенного инцидента, а уже через неделю в паре с капитаном Василием Матвеевым перегнал две изношенные и избитые огнем противника вертушки на авиаремонтный завод. С меня удержали денежное содержание за повреждение техники, и семье пришлось перебиваться, занимая на жизнь в долг.
По возвращении из командировки с авиаремонтного завода, меня срочно направили в район боевых действий в распоряжение только что назначенного командующего 58-й армией генерала Валерия Васильевича Герасимова, а это значит вылет везде и всюду, в любое время и в любую погоду. Базировался и обеспечивался я на базе братского Кореновского полка. Вообще между полками давно уже шло негласное соревнование, но между собой летчики были дружны. Замечательные, мужественные люди были в составе этого полка. Его богатая боевая история началась еще в период Великой Отечественной войны и на протяжении всего существования полка прирастала новыми героями.
Мне ставили задачи на разведку и обеспечение боеприпасами, и продовольствием подразделений федеральных сил, находившихся на огневых позициях. Вновь приходилось выполнять ночные вылеты с целью обнаружения и уничтожения колонн противника на горных дорогах Чеченской Республики.
Обстановка на западе Чечни резко обострилась в связи с прорывом из Грузии многочисленной банды Гелаева. Несколько раз за последнее время судимый преступник, Гелаев, или как его называли, «Черный ангел» был жесток и хитер. Он собрал вокруг себя таких же, как и он сам, уголовников, которым терять уже было нечего, поэтому действовали они особенно дерзко. Пройдя через юг Северной Осетии в районе Тарского в направление Мужичи, боевики углубились на территорию Ингушетии, а далее через лесные массивы продвинулись к Аргунскому ущелью и в начале марта захватили родное село Гелаева, установив над ним контроль. Общая численность боевиков, находившихся в селе, достигала полутора тысяч, но об этом нам стало известно гораздо позже. Пока же, шестого марта, в село двинулся передовой отряд внутренних войск с задачей зачистить его от бандитов.
Моя «восьмерка» с яркой надписью «Братишка» на закопченном борту уже с утра осуществила перелет на площадку у дороги где-то в километре от села, доставив сюда авианаводчика и группу офицеров боевого управления. Заглушив двигатели, экипаж ожидал развития ситуации. Здесь же сидела вертушка внутренних войск.
Село фактически находилось в предгорье, плавно уходя с равнины к подножию лесистых холмов, и своей тыловой частью почти упиралось в ущелье. С юга из ущелья на равнину через село протекала горная речушка. Лесной массив окружал село полукольцом. Через некоторое время подошедшие подразделения федеральных сил и внутренних войск блокировали село, взяв под контроль дороги и тропы.
Вскоре этим подразделениям была поставлена задача на штурм позиций банды боевиков Гелаева, закрепившихся в селе Комсомольское. Прошла авиационная поддержка, штурмовики, а затем и «двадцатьчетверки» «отработали» по целям в поселке, и в дело пошли «спецы» внутренних войск. Бой был жаркий и жестокий, шел он весь день. Мирных жителей там уже не было, они расположились недалеко от села, и картина боя разворачивалась у них на глазах. Потерь было много. К вечеру вертолетчики вернулись на площадку Урус-Мартана, доставив на командный пункт генерала Герасимова, в непосредственном распоряжении которого мы и находились. Переночевали, а сутра пораньше снова закипела смертельно опасная боевая работа.
Уханье артиллерийских систем, работа авиации по селу, ведение огня в целях разминирования улиц, снова авиация. Часов в восемь пошли «спецы», вчера они потеряли человек двадцать убитыми, и сегодняшний день обещал быть не менее кровавым. На тот момент никто толком не знал, сколько в селе бандитов, и какие у них силы. В село двинулись несколько танков, они били по огневым точкам боевиков, гася их огонь, но и самим им серьезно доставалось, вскоре они отошли от окраины села. Несколько дней «спецы» внутренних войск и бойцы федералов вели бои, снова и снова встречая ожесточенное сопротивление и, как следствие, неся потери. Подразделениям срочно нужны были боеприпасы, особенно заряды к РПГ, «Шмель», гранатометы «Муха», а также эвакуация скопившихся раненых.
Меня вызвал Герой России полковник Риф Сахабутдинов, находившийся на командном пункте генерала Герасимова и руководящий авиацией в этом районе, вызвал меня и поставил задачу на вылет. Выполняя полет на предельно малой высоте, я смог произвести посадку на краю населенного пункта, прямо рядом с крайним домом - там бросили дым бойцы. Картина была просто жуткая, десантники хватали доставленные им гранатометы и тут же стреляли прямо по домам. Экипаж выгрузил боеприпасы, принял на борт раненых и выполнил взлет. Во время взлета я принял сообщение от авианаводчика о том, что на восточной окраине, скопилось до пятидесяти боевиков, чтобы прорваться в горный лесной массив.
- «Зеленый», есть чем «отработать» по райончику? - запросил авианаводчик.
- Есть НАРы, - ответил я.
- «Отработай» район трех домов на востоке, там скопление боевиков, хотят вырваться.
Я развернул вертушку, прошел над местом расположением авианаводчика и еще раз уточнил, какие дома, тот сориентировал по крышам и описал ориентир. Приняв решение и сообщив ГБУ авиации «Ферма», я выполнил разворот и несколько раз нажал на кнопку открытия огня. Хвостатые ракеты бортового оружия с шумом вырвались из блоков и понеслись к цели, уничтожая противника и срывая его замысел.
Группировка войск увеличивалась, и кольцо окружения вокруг бандитов становилось все плотнее. На помощь Гелаеву спешили другие банды, и бои шли уже и с внешней стороны кольца. Мой экипаж носился в горах, выполняя задачи разведки, подвоза боеприпасов и эвакуации раненых в госпиталь.
Как-то меня вызвали на КП, где нам была поставлена задача на эвакуацию раненых с площадки у населенного пункта Харсеной. Экипаж выполнил запуск и двинул в горный лесистый район по направлению к указанной точке. Облачность прижимала, но все же мы потихоньку шли вперед. Когда уже подходили к площадке, вдруг бортовой техник старший лейтенант Сергей Стукаленко среди деревьев на склоне обнаружил группу людей численностью до сорока человек, выдвигавшихся на господствующую над Харсеноем высоту.
- Командир, смотри, это кто, наши или нет? - указал он на поднимавшихся по склону людей.
- Да черт его знает, кто это, тут сейчас не поймешь где кто, все бродят, различных ведомств и принадлежностей. Ладно, засеки квадрат, сейчас узнаем, - дал я указание штурману старшему лейтенанту Николаю Строц. Выполнив посадку на площадке, подозвал к себе авианаводчика. Подошедший к борту старлей с радиостанцией, заглянув внутрь, не осмелился подняться на борт - так здесь было красиво и не по-военному уютно и чисто. Стукаленко в перерыве между вылетами полазил на ближайшей свалке и притащил несколько ковров, устелив ими пол грузовой кабины, а достав где-то синюю ткань, сделал занавески на окошки - со стороны прямо гражданский салон. Раненые и санитары, которые поднесли двух лежачих, тоже не знали, как с грязными ногами залезать в эту чистоту. Но мы тут же разместили всех внутри. Экипаж, расстелив карту, сообщил о подозрительной группе авианаводчику, а тот в скором порядке - командиру подразделения, минут пятнадцать выясняли, кто это.
- Нет, это не наши, наверное, «духи» идут на помощь в Комсомольское или по нашу душу, - подытожил командир, - ну-ка, еще раз покажи на карте.
- А ты можешь взлететь и еще раз посмотреть, где они? - попросил пехотинец.
- Да не только посмотреть, но, если надо, и работнуть по ним, у меня сорок НАРов на борту и пулемет тоже имеется. Но на пулеметный огонь подходить не буду, вон раненых уже погрузили, не дай бог заденут, а вот с полутора километров врежу по ним, если что. Обнаружу, ударю, координаты сообщу, а там ждите их, ну и артиллерией проработайте их район.
Мы выполнили взлет, поднялись прямо под нижнюю кромку облачности, если что, нырну в нее, а потом на Урус-Мартане зайду и снижусь по «коробочке». Обогнув горку, экипаж увидел людей, почти вскарабкавшихся на высоту, но рассеявшихся по холму, в ту же секунду от них к вертолету потянулись огненные строчки. Понятно, это противник. Я тут же вышел в эфир и доложил авианаводчику разведданные, а сам выполнил маневр на боевой курс, наложил перекрестие прицела на боевиков и, пять раз нажав на кнопку открытия огня, нанес удар по противнику, засыпав весь склон взрывами. И сразу же, не дожидаясь, пока тот очухается, ушел в облака. Набрали безопасную высоту, вышли на приводную радиостанцию, стоявшую на площадке Урус-Мартана, и снизились под облака, после чего произвели посадку. Из Харсеноя мы эвакуировали пять раненых бойцов. А бои в Комсомольском продолжались с еще большим ожесточением. Мою «восьмерку» вновь перебросили прямо под село, и экипажем мы находились там до конца штурма, выполняя разные внезапно возникавшие задачи.

Полку была поставлена задача высадить десант в горах западнее Дарго, чтобы пресечь передвижения и действия бандитов в равнин ной и горной частях этого района Чечни, а также, чтобы они не смогли просочиться в Дагестан и Грузию. Подготовка была не особо долгой. Обозначили посадочную площадку на карте, она визуально даже по карте была, мягко сказать, не «айс», в общем, тяжеловата. Пока заправляли и готовили вертолеты к вылету, в них вовсю загружался военный люд со всяким барахлом, обеспечивающим жизнедеятельность данного подразделения. Первым в горы на рекогносцировку площадки слетал командир звена майор Андрей Саратов; он высадил передовую группу десанта, захватившую ее под свой контроль. Быстро вернувшись обратно, сообщил, что произвел посадку на точке и, что вместимость площадки - только один борт, поэтому всей группе придется находиться в воздухе, пока выполнявшая очередное десантирование вертушка не уйдет с площадки. Командир полка Герой России подполковник Рафик Ихсанов зачитал экипажам боевую задачу, записав ее на магнитофон. Время вылета назначили через тридцать минут. Потом, когда все уже выходили из командного пункта, он подозвал меня к себе.
- Вот что, Серега, возьмешь 52-ю машину и пойдешь на ней, знаю, что она слабенькая, только для Моздокского варианта, поэтому посылаю на ней тебя. Там будет семь десантников и груз, сказали, килограмм пятьсот - шестьсот, в общем, я думаю, машина потянет, площадка не выше девятисот метров, так что справишься. А там смотри повнимательнее, оценивай ситуацию и обстановку, но десант доставить нужно сейчас, во второй половине дня ожидается жара и развитие грозовой деятельности, так что закинуть их надо до обеда.
Когда я прибыл на вертолет, моему удивлению не было предела: он был загружен под самый потолок, да еще на входе разместилось семь человек десанта со всем вооружением.
- Твою дивизию! И сколько же здесь веса? - спросил я готовившего вертолет бортового техника старшего лейтенанта Владимира Пастушонка. Тот развел руками:
Да хрен его знает! Пока заправлял борт, подрулил «Камаз» и десантура, быстро, как муравьи, все перетаскала на борт, поэтому вес не проконтролировал. Но там чего только нет, вроде таскали по одному, правда, коробки тяжелые и ящики не знаю с чем.
Я повернулся к стоящему рядом сержанту-десантнику.
- Какой вес груза?
- Товарищ майор не знаю, сколько пригнали, столько и загрузили. Да не очень много. Может быть, восемьсот, а может и тонна. Ну, может быть, тонна сто.
- Сержант! Твою дивизию! Ты кому тут лапшу на уши вешаешь, «может-может», а может, не тонна сто?! Я что, не вижу, что вертолет загружен по самое не хочу? Мне вообще ставили задачу, что на борту шестьсот килограммов груза будет. Ты сам-то летишь? - подвинулся я к нему.
- Да, командир, я с вами, - подтвердил сержант.
- Ну, тогда готовься, сейчас посмотришь, что и как ты натворил, и молись, чтобы ты родился в рубашке.
Недалеко стал запускаться ведущий группы, я должен был идти четвертым в десантной группе из шести вертолетов. Времени на проверку и подсчет груза уже не было.
- Ну, сержант, молись!... В вертолет! Если уж будем падать, так вместе!
Тот побледнел и со словами: «Да я что, мне сказали загрузить, я и загрузил», - полез в вертолет, вся его группа разместилась на входе. Вертолеты группы запустились и по одному начали выруливание на полосу за ведущим для выполнения контрольного висения.
- Вова! Как машина? Потянет?
- Не знаю, слабовата, и жара, я, правда, увидев, что груза много, заправил 2400 литров.
- Ладно, посмотрим, если что, покрутимся, топливо израсходуем. Не верю я им, что они тонну всего загрузили, когда выгружать будут, посчитай, что там вообще сзади накидали.
На контрольном висении машина медленно полезла вверх и, дойдя до 10 метров, начала проваливать обороты. Я на всякий случай добавил перенастройкой обороты несущего винта. Вертолет висел вяловато, но висел. «Ладно, поехали», - подумал я и перевел вертушку очередным в разгон скорости. Группа взлетела, отошла от аэродрома и перешла на боевой канал, прикрывала ее пара «двадцатьчетверок» сопровождения подполковника Брусовцова. Полет по равнине шел на предельно малой высоте с огибанием деревень, холмов, линий электропередачи. Вся воздушная «колбаса» неслась по равнине, постепенно приближаясь к предгорью. Все шло нормально. Движки привычно гудели. Лопасти с шелестом молотили разреженный горячий воздух. Минут через пятнадцать уже подходили к площадке. Ведущий группы с десантом заходил на площадку, она была ограничена валунами и несколькими деревьями, а также скальным бугром по курсу посадки. Слева по заходу крутой каменистый обрыв, справа бугор, на котором поселок чеченцев, жилой, нежилой - непонятно, Борта по одному друг за другом заходили на площадку, разгружались и уходили на аэродром. Я заходил очередным, рассчитывая приземлиться на единственное ровное место с небольшим уклоном. Плавно подходя к площадке, построил глиссаду и медленно начал подгашивать скорость, но площадка в остеклении вдруг поплыла вверх. Интуитивно стал «шаг-газом» увеличивать мощность, но площадка с увеличивающейся вертикальной скоростью продолжала уползать вверх,
Бортовой подсказывал обороты: «94, 92, 91, 90 ... »
- Командир, падаем, не тянем! - услышал я тревожный голос Володи.
В остеклении теперь были видны одни огромные каменные валуны обрыва, которые быстро приближались. Экипаж падал на скалы. Запас по мощности был практически исчерпан, рукоятку «шаг-газа» дальше тянуть уже было нельзя, так вообще провалиться и грохнуться об скалу можно, Я быстро оценивал ситуацию. Уже попадал в такие критические ситуации и знал, что тянуть шаг вверх смерти подобно. Мысль работала четко, руки тоже: ручку управления влево, педаль влево - стараюсь отвернуть от скал. Машина медленно, чуть накренившись, начала разворачиваться и опускать нос. Боковым зрением я видел, что открывается распадок, уходящий далеко вниз в ущелье. Вот туда и нужно перевести вертушку, чтобы начать разгон скорости, туда, вниз, в распадок. Вертолет, покачиваясь, медленно набирая скорость, заскользил между огромными валунами и скальным обрывом вниз. Обороты винта уже полностью восстановились, я перевел вертолет в набор высоты и выскочил в ущелье. Борт послушно потянул вверх. Сверху заходил на посадку очередной Ми-8. Набрали высоту и пристроились за заходившими на посадку вертолетами. Один за другим они подходили к площадке, разгружались и уходили домой.
- Ну что, командир, попробуем сесть еще раз? Приказ-то надо выполнять, - спросил Володя, глядя на меня.
- Ну, давай, попробуем, - ответил я и направил вертолет в сторону площадки. Подходя к ней все ближе и ближе, стал гасить скорость и вновь обнаружил, что обороты начали падать вниз. Запасы управления были практически на пределе. Ничего не оставалось делать, как перевести вертолет в разгон скорости и набор высоты, чтобы не повторить таких же кульбитов.
- Что будем делать? - спросил Володя. Я немного подумал:
- Сколько топлива, Володя?
- Две тонны командир, машина не тянет. Ведь развалим! Все-таки перегруз у нас, - и он, открыв дверь, погрозил кулаком побледневшим десантникам.
- 601-й - 621-му!
- На приеме 601-й, - ответил ведущий группы.
- Я 621-й, пока нет возможности произвести посадку на площадку, машина не тянет, обороты падают, - доложил я, - покручусь над площадкой, постою, выработаю топливо и потом попробую сесть.
- Хорошо, повнимательней, одна «двадцатьчетверка» останется с тобой, остальным всем домой. И вся группа ушла из района. Целый час экипаж носился по кругу, периодически пытаясь произвести посадку. Наконец, в одном из заходов удалось удачно подсесть на нее, только используя короткий пробег в пять-шесть метров, почти во взвешенном режиме, еще минут пятнадцать-двадцать молотили на земле, пока все барахло вытаскивали из вертушки. Чего там только не было: палатки, колья, коробки, ящики с боеприпасами, кровати, миномет и еще много всякой всячины, необходимой для жизни подразделения.
- Я 621-й! Закончил работу, взлет произвел, иду домой.
После посадки на аэродроме выяснилось, что старший машины должен был развезти груз на три вертолета, а загрузили на один, и масса его составила тысячу шестьсот килограммов. Конечно, все что-то упустили в вопросах согласования с десантным подразделением и экипажем. Старший груза, возможно, посчитал, что вертолет - это как «КамАЗ»: сколько загрузили, столько и привезет, куда надо. Экипаж был поставлен перед фактом загрузки, но все же все решения принимает командир воздушного судна, и несет всю ответственность за то, что происходит на борту, и исход полета. Пехоте же в очередной раз пришлось доказывать, что на летательные аппараты распространяются совсем другие законы, не земли, а воздушной среды - авиационные правила. Им скорей всего было невдомек, что эти машины тяжелее воздуха, они и сами-то себя еле таскали на таких высотах, да еще при таких температурах.
После полета я прибыл на командный пункт, доложил командиру о выполнении задания и попросил совместно с инженерами поработать над двигателями 52-й машины. Получив добро, прибыл в инженерный домик. Майор Сергей Губарев - инженер от Бога - вдумчивый и рассудительный, совместно с капитаном Игорем Поборшевым внимательно выслушали меня, углубились в различные графики и характеристики двигателей, а затем, прибыв на борт, выполнили регулировку двигателей. В течение трех дней я летал на этой вертушке в горы на различные задания, и каждый раз инженеры, выслушивая мои порой нелицеприятные слова, доводили двигатели до ума. Вскоре она и вправду стала порезвей и превратилась в надежного середнячка, который уже уверенно ходил на задания на высоту до двух тысяч метров.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22.
Часть 7. Часть 15. Часть 23.
Часть 8. Часть 16. Часть 24.

Встретив Новый год, вертолетчики, не расслабляясь, принялись за боевую работу. Война не ждет, она идет своим чередом, собирая кровавую жатву, несмотря на праздники.
Утром мой экипаж и пару майора Александра Мельника и ведомого капитана Сергея Гундорова вызвал Хиценко.
- Вот что, парни, - начал он, - сегодня ночью группа разведчиков морпехов захватила Гизчены, туда срочно нужно забросить подкрепление, а то, сами понимаете, их оттуда выбьют. Задача, Палагин, тебе и твоему экипажу выйти на Загайрлам и двумя ходками перебросить на высоту взвод морских пехотинцев с вооружением. Мельник, вашей паре прикрыть действия «восьмерки» по высадке десанта, а также поддержать его огнем в случае контратаки противника. Все ясно? Тогда по вертолетам, запуск через двадцать минут. Всем удачи! - закончил полковник.
Выполнив запуск, экипажи осуществили перелет в район забора десанта. Бойцы уже находились на площадке, готовые к погрузке. Как только Саня Абрамов открыл дверь, они не теряя ни минуты стали грузить амуницию, боеприпасы, оружие и вскоре были готовы к взлету, заняв места возле открытых блистеров и двери, укрепив в шкворневых установках автоматы и два пулемета. Перелет до точки десантирования был недолгим, и уже через семь минут «восьмерка» была на прямой для захода на посадку. Вот, наконец, и она. Небольшой изрезанный бугорок открытой местности, вытянутый с севера на юг, превращенный боевиками в опорный пункт обороны, и досаждавший нам огнём последние три недели, был взят всего лишь восемью отважными морскими пехотинцами, командовал которыми капитан Владимир Карпушенко. Восемь парней против семидесяти укрепившихся в окопах бандитов - как тут и не вспомнить слова Суворова: «Побеждай не числом, а умением!»
 
А дело было так. Группа вышла с разведывательной задачей. Не ища легких путей, бойцы забрались по крутым обрывистым склонам на высоту и обнаружили на ней до семидесяти «чехов», которые закреплялись, устанавливая огневые точки и минометы. Впоследствии, чтобы скинуть с этой высоты бандитов, потребовался бы батальон, в котором неминуемо были бы потери и много крови. Поэтому-то группа, возглавляемая отважным офицером, пошла в неожиданную для противника ночную атаку. Дружный залп огня автоматов и несколько взрывов гранат сделали свое дело. Боевики, потеряв до десятка убитыми, посчитали, что на высоту ворвались большие силы, и бежали. Морским пехотинцам достались трофеи: полтора десятка стволов стрелкового оружия, 82-миллиметровый миномет с боеприпасами и переносной зенитно-ракетный комплекс. Закрепившись на высоте, моряки запросили подкрепления.
Выполнив два залета на высоту, мой экипаж десантировал взвод, также доставив еще один миномет. Теперь парни были с артиллерией, что существенно им поможет в дальнейшей обороне. Внизу виднелось Ведено, а Харачой как на блюдечке. По окончании задания экипажу в воздухе поставили задачу зайти на высотку, которую только что отбили у «духов», и забрать «трехсотых», что мы и сделали. Выполнив посадку, вынуждены были выключиться, так как раненых подтягивали с другой высотки, да еще и на руках. Вокруг места посадки вертолета виднелись следы прошедшего боя. Земля была перепахана воронками от разрывов снарядов различных калибров. Тут и там валялись обрывки всякого обмундирования, амуниции, обломки снарядных ящиков. В окопах, которые были вырыты на высоте, валялись стреляные гильзы и, что больше всего поразило, очень много использованных одноразовых шприцев и банок из-под сгущенного молока. Их на высоте было большое количество в каждом окопе - шприцы и банки. Нас сильно заинтересовало непонятное сооружение из металла, располагавшееся в центре обороны. Подойдя ближе, мы стали разглядывать установку ПВО, смастеренную боевиками. На раме были приварены два ствола КПВТ, рама же размещалась через подшипник на треноге, вмонтированной в землю, которая могла крутиться на триста шестьдесят градусов. Впереди под стволами висела пудовая гиря для противовеса. Мне стало очень интересно, как же работала эта установка, скорее всего, именно огонь этих сдвоенных крупнокалиберных пулеметов летчики частенько принимали за огонь зенитной установки. Повернул несколько раз установку по кругу, но то ли подшипник был поврежден, то ли нагрузка самой установки на него была очень сильной; по горизонту ее приходилось вращать рывками, что, естественно, не создавало возможности для очень точной прицельной стрельбы.
А вот по вертикали она была отбалансирована изумительно. Громоздкая на вид система легко меняла углы наклона от земли до небосвода, именно поэтому вертикальные маневры вертолетов нередко сопровождались прицельным огнем. Как и везде, здесь также валялось множество банок из-под сгущенки вместе с картонными ящиками от них, несколько шприцев и большое количество стреляных гильз, втоптанных в грязь по периметру окопа. В углу лежало что-то типа пары матрасов и всякий хлам. Обнаружили мы также и несколько бинтов, бурых от крови. Видно, все-таки доставалось противнику Удовлетворив свой интерес, мы вернулись к вертолету. Бродить бесцельно по позициям тоже небезопасно, можно нарваться на торчащие то тут, то там неразорвавшиеся мины или снаряды и сгинуть ни за грош по собственной глупости. Ожидание, наконец, закончилось, на борт доставили раненых, чтобы их переправили в Махачкалу. Выполнив это задание, экипаж перелетел на Каспийск, где и заночевал. На завтра нам поставили задачу вернуться в Ботлих и перевезти группу награжденных офицеров, возвращавшихся в свои части.

Проснувшись рано утром, взглянули на небо. Оно было хмурым и неприветливым, горы затянуты облаками. У меня появилась надежда, что, может быть, сегодня никуда не полетим. Прошли предполетные указания, и меня вызвали на КП полка.
- Сейчас на площадку прибудут твои пассажиры, доставишь их на Ботлих, - поставил задачу командир полка.
- Товарищ полковник, так Ботлих же закрыт облаками, - с надеждой, что командир не пустит в полет, проговорил я.
- Нижний край там метров 600, так Хиценко сообщил, он почти всю Алилен наблюдает, так что давай еще часик посиди и по готовности взлетай, там тебя уже ждут, - ответил командир полка.
Делать нечего, этот час экипаж использовал с пользой, закупив всякой снеди в магазинчике. «Пешеходы» вскоре прибыли и загрузились на борт. Многих я уже знал, многие знали меня. Война войной, а молодое поколение летчиков, командиров вертолетов готовить нужно, и на командирское сиденье я усадил старшего лейтенанта Олега Климчука, а сам занял место инструктора. По плану он приступал к полетам по маршруту в облаках. Мы запустились и запросили добро на взлет с места. Но получили отказ от руководителя полетов. Тот отправлял нас в установленный квадрат для взлета. Надо сказать, что на маленькой полоске бетона площадки Каспийска уживалось и размещалось около двух десятков вертолетов разных мастей и различных морских кораблей на воздушной подушке, по сравнению с которыми даже Ми-26 выглядел невнушительной фигурой. И вот в этом скоплении вертолетов и кораблей наш экипаж начал выруливание. Отдав управление обучаемому летчику, я допустил грубейшую ошибку инструктора - при обучении нельзя расслабляться, а не то жди беды. Не выпустив бортового техника, начали выруливание, и в этой скученности техники неопытный летчик допустил сближение с другим вертолетом. В последний момент, обнаружив его ошибку, я попытался исправить положение, но было уже поздно. Лопасти нашего вертолета хлестко ударили по лопастям рулевого винта другого вертолета. Тем самым мы вывели из строя две машины, да еще и осколок оторвавшейся лопасти ударил в борт корабля на воздушной подушке, проделав пробоину в борту «Джейрана», с экипажем которого я дружил все время, пока базировались здесь. Допустил ошибку - получай заслуженное наказание. Минут через двадцать на стоянке уже был начальник службы безопасности полетов округа, командиры полков и другой воинский люд. Мне досталось по полной, разнос был до небес. В итоге полковник из Ростова повернулся к начальнику штаба горной группировки:
- Где у нас больше всего убивают? - спросил он.
- На Джане-Ведено, «Плотва-52», - ответил тот.
- Отправить его туда авианаводчиком! - приказал «безопасник».
- На какой срок? - спросил полковник Майстренко.
- Пока кровью не смоет, он штрафник, - ответил окружной полковник, садясь в автомобиль. Я же стоял, понуро повесив голову. Да, оплошал. Инструктор отвечает за все. Впредь будет наука, если удастся выжить. Я отлично видел, что стало с Соболем на высоте 1406.
Майстренко обратился к командиру полка и попросил выделить им другой борт и летчика. На что командир полка полковник Шаповалов ответил: «Нет у меня больше таких летчиков, которые полезут в облаках на Ботлих, а после случившегося сейчас тем более. Добирайтесь до дома наземным транспортом». Повернувшись, он сел в машину и уехал на КП полка. Меня окружили парни и попытались успокоить: Все живы, а остальное, может, и обойдется. Я же пока никак не мог осознать, что все вокруг меня перевернулось, и привычный летный уклад жизни и работы отодвинулся куда-то далеко на неопределенное время. Я медленно побрел к летному модулю, словно в бреду собрал все вещи. Возник вопрос: а как добраться до места назначения? Погоды не было, и борта туда не летали. К вечеру я немного успокоился и стал уже трезво оценивать ситуацию. Несколько горячих голов посоветовали мне подать рапорт на увольнение, но я отклонил это предложение, сказав, что пройду все до конца и выполню поставленный мне приказ, а там будь, что будет.
Перед вечерней постановкой задач ко мне подошел полковник Николаи Саинович Майданов, Герой Советского Союза, афганец, он был живой легендой.
- Вот что, Сергей, - начал он, - все в жизни бывает, не казни себя за ошибку, наберись мужества и перетерпи, главное, выживи. Летчики тебя уважают, да и командование тоже. Просто на данный момент тебе надо остановиться, переждать, а то правда сгоришь в том темпе и сложности задач, которые ты выполняешь. Сгоришь сам и погубишь людей, а вообще молодец, что не сдрейфил и идешь до конца. Держись, трудновато будет, но я думаю, твои командиры все же остынут по отношению к тебе. Главное, продержись. Удачи тебе, - и дружески пожал мне руку. Это была наша последняя встреча. Он погиб, выполняя боевое задание: был смертельно ранен при десантировании в одном из горных районов Чечни и не долетел живым до аэродрома. За три дня до смерти ему было присвоено звание Героя России, а со мной навсегда осталось его пожелание удачи.
 
А вечером всех взбудоражил случай с капитаном Александром Чизинтиным. Выполняя задание, он сел на «Черепаху», принял раненых на борт и зашел на Ботлих в облаках, используя в качестве примера мою «коробочку». Генерал Макаров, лично наблюдавший этот заход и оценивший мужество летчика, представил его к ордену Мужества. Но в полку ему устроили взбучку за нарушение правил полетов в горах. Вновь досталось и мне, как подавшему «недостойный» пример. В общем дня два меня мурыжили и разбирались со мной, а потом, снабдив радиостанцией, отправили на Ми-26, который перевозил войска на площадку Анди. Летная братия перед отправлением затарила меня водой, некоторым количеством горячительного, сухпаем и многим, что казалось необходимым. Все это было лихо загружено в борт, но на площадке весь этот груз я должен был тащить на себе. Встречать меня было некому, да, и если честно, никто точно и не знал, к кому я должен попасть, в том числе и я сам.
Я много раз выполнял посадки на этой площадке и как-то не задумывался, когда и как доберутся те, кого мы высаживали. Вокруг меня было поле, от площадки шла дорога к населенному пункту и на перевал. Кое-как распихав все по карманам, повесив сумки с бронежилетом и ЗШ на спину, автомат на шею и радиостанцию на плечо, я потихоньку двинулся по направлению к перевалу по дороге, накатанной всяким транспортом. Часа через два, пройдя километра три по дороге, окруженной снежной целиной и вьющейся то вверх, то вниз, я полностью выдохся и, бросив сумки, присел у дороги прямо на снег. Весь взмокший, сидел и смотрел на безмолвные снега и высоты вокруг меня. Посидев на снегу на январском ветру, быстро продрог. Снова встал и, загрузившись, двинулся вперед. В голове был сумбур: куда иду, где и кого искать? Летая над этими местами, приблизительно знал, где нахожусь, но пока вообще не представлял, как попаду на Джане-Ведено.
Где-то через полчаса на одном из «пупков», куда уходила дорога, появился БТР с бойцами на броне. А спустя десять минут он проехал мимо, обдав меня дымом выхлопных газов. Но почти сразу притормозил, стал сдавать назад. Поравнявшись со мной, БТР остановился.
- Серега, ты что тут делаешь? - спросили меня с брони БТРа. Глянув наверх, я увидел знакомые лица «спецов», которые возвращались в Ботлих. Выслушав мои краткие объяснения, они предложили забраться к ним на «броню», и я с радостью согласился. Каково же было мое удивление, когда мы поехали назад по той дороге, которую я только что с таким трудом преодолел. На мои возражения и возмущенное требование, что мне надо не туда, а в Джане-Ведено, они посмотрели на меня, как на чокнутого.
- Серега, вы, летуны, и правда безбашенные: с таким скарбом в синей куртке, пешком в неизвестность. Да ты просто подарок для «духов» или для снайпера, - угорая, подкалывали они меня.
- Не волнуйся, приедем в отряд, там разберемся. Ты же должен представиться командованию группировки, что ты прибыл к ним для работы авиа- наводчиком, сдать документы, командировочные, аттестат или что у тебя там есть? - успокаивали они.
- У меня ничего с собой нет, только удостоверение.
- Да вы и правда в облаках витаете, на земле чуть по-другому, - с хохотом ответили они.
Добравшись вечером в Ботлих, я на время разместился в отряде у «спецов». Доложился Хиценко о том, что прибыл для прохождения службы уже в качестве авианаводчика. Он доложил Майстренко, а так как тот уже был в курсе событий, ибо все происходило на его глазах, дал команду пока ожидать решения, куда определить штрафника.
- С высоты над Джане-Ведено наши ушли, отпала надобность, так что жди. Очень уж ходатайствуют спецназовцы, чтобы оставили тебя у них. Чем ты им приглянулся, прямо не знаю, - сделав удивленный вид, улыбнулся полковник.
Так я остался у парней из 33-го отряда специального назначения. Немного окунулся в их жизнь и быт. Настоящие мужики, которые без пафоса, можно сказать, пахали за свою страну, и по приказам разных чиновников находились здесь, в горах, вдали от дома и родных, ежедневно подвергая свои жизни опасности. Но они сами выбрали этот путь, достойный мужчины-воина, так мало оцененный в нашем обществе, в котором процветала продажность и коррумпированность, и все сильнее насаждался культ доллара.
Пока я не знал, что же готовит мне судьба, и, чтобы внести ясности подошел к командиру отряда.
- Константин, что вообще происходит, куда я и кем я? - спросил я его коряво, не зная, с чего начать.
- Да ничего особенного, мы тебя затребовали к себе, нам давно уже нужен авианаводчик, теперь у нас есть ты. Как только возникнет какая-нибудь серьезная задача, пойдешь с группой на задание, - ответил тот.
- Ты серьезно? - спросил его я. - Да вы, как горные бараны, по скалам скачете, а я, мешок с костями, с вашей выкладкой выдохнусь через полчаса.
-  Ну, в реальный поиск мы тебя не пошлем, а вот если где-то надо будет сесть на точке, тут ты уже будешь необходим, чтобы наводить свои вертолеты правильно. Твое дело - тащить радиостанцию и автомат, ну бронник свой, а остальное уже наше дело, не волнуйся. Ты нас за эти дни столько раз выручал, что некоторые тебе, мягко сказать, обязаны, - по-дружески успокаивал он.
- Да, надо еще подумать над твоей одежкой, в твоем синем в горах делать нечего, что-нибудь мы тебе подберем, - критически осмотрел он летное обмундирование, - а то первая же пуля снайпера твоя.
От этих слов мне стало как-то не по себе. Чувствуя свою ущербность в умении действовать на земле, я поделился своими опасениями.
- Смотри, видишь вон того сержанта? - указал на группку тренировавшихся бойцов. - Так вот иди к нему, он тебя кое-чему научит.
Я так и сделал. Подойдя поближе, сказал:
- Товарищ сержант, я рядовой Пупкин, по указанию командира отряда потренируйте меня науке выживать в бою.
Бойцы и сержант были немного удивлены, но я занял место в строю, и началось. Только и слышно было: «Рядовой Пупкин, Вы убиты: Вам снесло задницу: Вы засветили группу:» - и еще много чего нелестного неслось в адрес новоявленного пехотного бойца. Дня через три бегания и ползания я, весь в ссадинах и порванном на коленках комбинезоне, приплелся в расположение отряда. Было тошно осознавать, что все так хреново. Поделился с Константином своими переживаниями, на что тот мне ответил:
- А сержант тебя похвалил, сказал, что нормально, для летуна пойдет - минут пять боя ты продержишься.
Это немного приободрило, учитывая, что патронов у меня было всего-то два рожка, как раз на пять минут боя, не больше. Посмотрев на мой вид, командир отряда переодел меня в «горку». И я стал готовиться к предстоящему выходу, потихоньку тренируясь с группами и присматриваясь к их действиям. Как-то вечером, сидя за дружеским столом, разговорились, кому сложнее на войне. Я, окунувшись в жизнь пехоты, поражался, как тяжело им воевать: кругом огонь, пули свищут, артиллерия, танки, авиация, и всё это предназначено для уничтожения их - живой силы. «Спецы» же просто парировали тем, что они могут закопаться в землю, а от огня просто укрыться за любым препятствием и быть вне его действия. Но как вертолётчики выполняют свои задания в воздухе, когда по ним «работает» все, что только можно, и как они там выкручиваются, ведь там в небе спрятаться не за что. Да, каждый из нас выл влюблен в свою работу и знал ее особенности, поэтому, попадая в другую среду, чувствовал себя не особенно уютно. Но, видно, судьбе не угодно было полностью испытать меня на этом поприще.
Через неделю моей жизни в отряде поступила команда отправить майора Палагина в полк. От командующего горного направления пришло ходатайство о представлении меня к званию Героя России и оформлении документов, а я - в штрафниках. В общем, минус на плюс - меня вернули в полк, а представление успешно легло под сукно. Из всего этого я вынес урок, что, выполняя полеты инструктором, надо быть готовым ко всему и быть с обучаемым начеку. Также у меня на всю жизнь осталось огромное уважение к авианаводчикам, которые волею судьбы оказывались на передовых рубежах. Нередко, стоя в полный рост под ужасающим огнем, они руководили действиями самолетов и вертолетов непосредственно на переднем крае, обозначая цели для уничтожения противника. Именно поэтому они являли собой самую лакомую цель для снайперского и минометного огня, который сосредотачивался на месте их расположения. Десятки авианаводчиков, проявляя мужество и героизм, рисковали своей жизнью, а порой и теряли ее, на передовых рубежах. Многие из них были награждены орденами и медалями, а майорам Владимиру Гречанику и Александру Ерошенко присвоено звание Героя России (посмертно). Но не рисковать ради спасения других у меня не получалось, и потому я еще очень долго числился в списке первых воздушных хулиганов, на карандаше у окружного начальника службы безопасности полетов.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21.
Часть 6. Часть 14. Часть 22.
Часть 7. Часть 15. Часть 23.
Часть 8. Часть 16. Часть 24.

Закончив рабочий день, осмотрев борта и выполнив подготовку к вылетам на завтра, вертолетчики стали готовиться к встрече Нового года. Инженеры и техники занялись мелким ремонтом тех дырок, что мы нахватали за день. Грузовые створки и борт хватанули за сегодня пять дырок и какой-то прорез, наверное, от осколка. Но вроде бы ничего серьезного. Славка Котлов в этом вылете изрядно понервничал, пробоины в основном были в грузовых створках, то есть «работали» конкретно по нему и его пулемету. Но предстоящий праздник все же радовал. Нам привезли посылки с «большой земли». По одной на каждый экипаж. Как хочешь, так и дели. В посылке оказались коробка конфет из Орска с обратным адресом фабрики-изготовителя и письмом от коллектива и несколько вещей - мне достались варежки. В ожидании праздника мой экипаж сел за стол и написал ответное письмо коллективу фабрики с огромным приветом и наилучшими пожеланиями от тех, кто сейчас был на огневом рубеже страны. До сих пор не знаю, дошло оно до адресата или нет, но писали мы от души.
В девятом часу вечера к нам в домик примчались соседи - спецназовцы. Их старший вызвал мой экипаж. Я подошел к парням и попытался пригласить к летчикам на новогодний праздник. Но те были явно не в духе и поведали нам невеселую историю сегодняшнего вечера. На одной из высоток Шаро-Аргунского района группа спецназа выполняла задачу, но была обнаружена «духами». Один из офицеров был ранен в грудь. Группа оторвалась от противника и отошла в южном направлении, но им надо работать дальше, а вот парень «тяжелый». Если не вытащить его, то могут потерять.
- Серега, вся надежда только на тебя и твой экипаж. Ты должен помнить того парня, он тебе еще фотку доченьки своей показывал. Серега, выручай, мы за тебя всем отрядом выпьем, когда домой вернешься, - уговаривал спецназовец.
- А где группа сейчас? - спросил я.
- Вот тут, на отметке 2403, «духи» их ищут, но они скрытно отошли, оторвались от «духов» и будут держать высоту, пока ты не заберешь раненого, - продолжил старший, показывая отметку на карте, куда предстояло лететь «восьмерке».
- Ну, хорошо, раненый - это святое, рискнуть можно, тем более вроде и подходы к высоте есть, правда, погода опять портится, - ответил я, посматривая в карту и на небо.
- Но надо, чтобы добро на вылет дал командующий и Хиценхо, идите их уговаривайте, а мы с экипажем двинем на борт, будем готовы. Да, дайте пару человек, кто будет принимать и сопровождать его, лучше, чтобы один был медик, а другой - с пулеметом. А где Константин? - спросил я, удивляясь, что командир сам не хлопочет за своего орла.
- Да его и еще нескольких наших вызвали для награждения в Гудермес, а у нас тут такое, - ответили спецназовцы.
Через полчаса «восьмерка» была готова к вылету. Где-то по стране путешествовал Новый год, а там, на высоте, разведчики бережно несли своего боевого товарища на плащ-палатке, поднимая в гору к предполагаемому месту посадки вертолета для эвакуации. В районе двадцати одного часа из группировки приехал полковник Хиценко. Он проинструктировал экипаж о мерах безопасности и поставил задачу - по возможности, эвакуировать раненого. Подошедшему замкомандира отряда спецназа я честно сказал:
- Никогда не выполнял посадки на такие высоты ночью, луны нет, как видишь, все закрыто облаками, так что мы с экипажем сделаем все, что в наших силах, постараемся. Но если не выйдет, это не значит, что мы струсили, просто мы этому не обучены, и пока это выше наших сил, без обид. Постараемся сделать все, что от нас зависит.
Запустив вертушку в очередной раз за этот день, экипаж выполнил взлет и, набрав высоту над точкой Ботлиха, пошел по заданию. Нижний край был около трех тысяч метров, но к северу понижался, а на равнине был вообще до земли, покрывая ее туманом. Валера вывел нас четко в район высоты. Ориентировочно нижний край был метров триста над площадкой, но я пилотировал вертушку так, чтобы в его края «восьмерка» не заходила. Подойдя к высоте, запросили разведчиков. Те услышали еще по звуку и вышли в эфир:
- «Братишка», это ты?
- Я, - ответил земле, - подхожу к вам. Как площадка и ветер?
- Площадка ограничена, скалы, но наверху есть пятачок, с камнями правда, но подсесть можно, ты сможешь, - уговаривали пытаясь вселить в меня уверенность спецназовцы. Я попросил обозначить площадку огнем, и, как только на высоте загорелась пара сигнальных огней, другая высотка ожила засветками огня в сторону группы. Расположение противника было ниже, поэтому огонь они вели настильно. «Восьмерка» отошла немного от площадки и стала в вираж. Что делать? Заход на площадку на виду у боевиков грозил экипажу тем, что могут сбить или нашпиговать металлом, пока вертолет медленно со светом фар будет заходить на нее, а уход домой без посадки - гибелью товарища.
После определения направления ветра на площадке у меня созрел немного дикий по своему выполнению план захода на посадку. Но именно за счет всей своей дикости он и должен был сработать. Выйдя под углом к ветру на посадочный, я предупредил ребят на земле: «Как только скомандую, зажечь один огонь». Те ответили, что поняли, и стали ждать команды. Боевики обстреливали высоту и периодически вертолет, стреляя на звук и пытаясь нащупать нас в ночном небе. Иногда в воздухе мелькали трассеры, а высота высвечивалась вспышками стволов, которые трудно, но все же можно было обнаружить с воздуха. Вот на эти вспышки я и положил прицел и, взяв немного повыше, пустил первый залп, а за ним и другие. Снаряды, вырвавшиеся из блоков, с гулким уханьем понеслись к земле. На несколько мгновений я потерялся, в глазах еще прыгали зайчики от залпов. На высоте «духов» и подступах к ней все заплясало в огненном вихре, но экипажу некогда было любоваться этим фейерверком. Я отвернул влево с боевого курса на площадку и уже строил заход. Высота была близко впереди.
- Давайте огонь! - почти прокричал я в эфир от нервного напряжения. И через несколько секунд он проявился в темноте. «Восьмерка» чуть подвернула вправо. Высота была перед нами, и на ней в черноте ночи мерцал огонек, который был для вертолетчиков как путеводная звезда. Я очень волновался и был напряжен, каждый нерв будто стонал. Ноги уперлись в педали, как у молодого летчика, впервые заходящего на посадку.
- На высоте «духи» пока молчат, - предупредил Славка, разряжая обстановку, - наверное, думают, что мы заходим на повторный удар.
Валерка был готов включить фары по первой же моей команде, но я медлил. На земле зажгли еще один огонь. И интуиция подсказала мне, что фары нам не понадобятся. Включи мы их, и обозленные «духи» будут лупцевать по ним, как в тире, а сейчас попробуй угадай, где мы. Может, в ночном небе невидимая противнику «восьмерка» снова выходит на боевой курс и ударит по ним огневым валом. Открыв блистер, каким-то шестым чувством я ощутил, что вертушка идет хорошо и у меня все получается. Выполнив зависание, я накрыл сигнальный огонь и плавно коснулся земли, не включая фары. Саня быстро открыл дверь, «спецы», находившиеся на вертолете, приняли своего боевого товарища внутрь. Минуты через две мы уже ушли с высоты, а группа отошла по заданию. Боевики прекратили преследование, уверенные в том, что спецназовцев забрала вертушка. Экипаж же вернулся домой и спокойно зашел на ночной аэродром. Там нас ждал праздничный стол. Девчата из столовой допустили небольшую оплошность, накрыв парням стол в гараже. А пока мы шарахались в ночном небе, к столу никто не приближался. Все знали, как там сейчас нашему экипажу несладко. Поэтому праздничные кушанья немного подмерзли. Обнаружив это Тамара Федосовна, заведующая летной столовой, очень расстроилась, ведь повара трудились над блюдами целый день, стараясь из скудных запасов приготовить разные вкусняшки. Но летной братии было все равно, народ быстро все отогрел и приступил к празднованию. Вскоре к авиации на огонек нагрянули спецназовцы. Праздник получился очень веселый. Один из гостей, взяв слово, Произнес тост:
- За этой горой, - начал он, - живет гордый, красивый, безжалостный, трудолюбивый, свободолюбивый чеченский народ, - при этих словах с лиц летчиков моментально слетели улыбки, уж больно серьезно и проникновенно говорил тостующий. - Так вот я предлагаю,
- продолжил оратор, - пусть этому гордому народу, - и, медленно осмотрев всех, выдохнул, - земля будет пухом в Новом году.
Парни, уловив смысл тоста, со смехом и одобрением осушили свои «стаканчики». Я же подумал, до чего же довели нас озверевшая клика бандитов и наши политики, которые стравили всех в этой бойне, мы были готовы, если нужно, уничтожить целый народ. А далее под праздничные слова старого седого президента: «Я ухожу», выпили еще по пятьдесят граммов. Много было нельзя, потому что утром вертолетчиков ждала боевая работа. Под бой курантов выпили шампанское, заранее всеми правдами и неправдами привезенное пилотами с «большой земли», и вышли смотреть салют. Сколько бы ни запрещало командование несанкционированную новогоднюю стрельбу, в воздух в направлении противника или просто так понеслись снаряды, ракеты, очереди из стрелкового оружия, в основном же котловина озарилась множеством сигнальных ракет. Задрав головы, все стояли и заворожено смотрели в небо, но от произнесенных кем-то слов: «И представьте, что все это в нас стреляет», стало жутковато. Вертолетчики, выполняющие полеты в небе, видели лишь работу зениток да трассеры стрелкового оружия, проносящиеся мимо них, и часто определяли, что по ним «работают», лишь тогда, когда металл рвал металл, да по гулким ударам по борту от попаданий в них.
Лишь через несколько дней «ботлихцы» узнали, что в эту новогоднюю ночь не только мой экипаж шарахался в ночном небе. Часов в десять вечера на махачкалинском аэродроме собралась группа вертолетов и командного состава с очень важной задачей по перевозке руководящих лиц страны в район Гудермеса. Вскоре на аэродроме выполнил посадку правительственный самолет, и из него вышел человек, сопровождаемый целой процессией. Оказалось, что это Владимир Владимирович Путин, Председатель Правительства России Он проследовал на борт вертолета к полковнику Владимиру Григоряну занимавшему должность заместителя командира Буденновского вертолетного полка. Вместе с несколькими официальными лицами правительства он пожелал оказаться с бойцами армии, которая сейчас выполняла тяжелую работу, находясь на боевых рубежах. С ним прибыла концертная бригада из артистов эстрады, которая тоже устремилась на борт вертолета. В Гудермесе, стоя на плацу, их ждали офицеры и солдаты, отличившиеся в боях. А все вокруг утопало в тумане каспийского выноса. У небесной канцелярии были свои планы. Поэтому вылетевший вертолет, добравшись до Гудермеса, никак не мог выполнить посадку, дабы порадовать всех наградами и праздничным концертом. Покрутившись в тумане, Владимир Григорян принял решение о возвращении на аэродром вылета. Ох и тяжело досталось ему это решение, но не убивать же всех в этой серой мгле. На обратном пути к ним в кабину заглянул человек - сразу и не рассмотреть кто - попросил стаканчики. Но откуда на боевой машине такая роскошь, это же не гражданский салон. И тут Григорян спросил у своего штурмана:
- Сколько времени?
- Пять минут - до Нового года, командир, - ответил правак капитан Вячеслав Гаврилов.
- Твою же ж мать! - с этими словами Григорян перевел вертушку на максимальный набор высоты. Со стороны это могло показаться странным, но дело в том, что они летели в новогоднем небе. Через пять минут даже сквозь темноту и толщу тумана, и окружавшей облачности можно было увидеть, как засверкало все внизу, - это там, на земле, военный и гражданский люд встречал Новый год, салютуя в воздух из всех видов оружия. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы несущаяся в ночи вертушка не набрала высоту. Вот так теперь уже новый Президент России встретил праздник в боевом ночном небе.