Но его и в Магнитке считают своим (еще бы не считать!), и в Омске, и в Нижнем Тагиле, и в родном Новоуральске, да где угодно в России есть люди, которые Валерия Константиновича знают и почитают. Далеко не всем коллегам о цеху достается столько любви и уважения, касаемо Белоусова – более чем заслуженного.
Его лебединая, увы, тренерская песня с «Трактором» в первой половине десятых - профессиональный и человеческий подвиг, оцененный земляками по достоинству, но не спасший ни от ухода из команды, ни от болезни, настигшей несгибаемого бойца внезапно и неотвратимо. Вспоминаю день прощания – и до сих пор сердце сжимается, потому что и Сергей Михалыч Михалев сразу перед глазами, и смертельное его возвращение с похорон «дорогого друга Валерки»…
Невольно начал с печальной ноты – много лет прошло, а боль живая. И память о себе Константиныч оставил живую. Таких, кто бы отзывался о нем плохо, я не знаю. Одна из самых сложных профессиональных и жизненных коллизий была у него с одноклубником, наставником (одно время) и коллегой Геннадием Цыгуровым, в начале нулевых их противостояние во время финальной серии «Магнитки» и «Авангарда» дошло до точки кипения, но годы спустя Геннадий Федорович в телеочерке «Константиныч» про Белоусова сказал очень проникновенно.
У каждого, кто с ним работал, сотрудничал или просто был знаком – свой Белоусов. За семь с лишним лет, проведенных им в Магнитогорске с середины 90-х до начала нулевых, общался с ним часто, видел его в разных ситуациях, далеко не всегда для него благоприятных. Записей осталось много, в том числе диктофонных, но самых главных нет, потому что во время таких разговоров включать диктофон означало перевести общение в разряд привычного «журналист – тренер», чего и так хватало. И личностных интервью – нет, исключение составлял разговор с Ниной Григорьевной Белоусовой, случившийся во время тренировочного сбора в Эмиратах, там Константиныч раскрывался как человек, но вынос личного (пусть и вполне в рамках) ему не понравился категорически. Откровений на нехоккейные темы он не любил.
Отыграли финал Евролиги-2000 в Лугано. Празднование где-то внизу было в разгаре, а я еще заканчивал репортаж для «Спорт-Экспресса». Передав текст стенографисткам, вышел в гостиничный коридор. Дверь в номер главного тренера была приоткрыта, там горел свет. Может, забыл закрыть? Нет, Белоусов был у себя. Сидел один перед столом, руки свисали почти безжизненно, во взгляде была непередаваемая тоска - меня даже оторопь взяла. Такой финал четырех вытащили, радость безмерная, а главный триумфатор выглядит так, словно потерпел главное в жизни поражение.
«Выпить хочешь? «Мерзавчиков» в мини-баре куча». «Только если вместе, Константиныч». «Не помогает. И на людях быть не могу, и один тоже. Накатывает такое, что не передать». Это был его «синдром победителя», когда дикое напряжение сменяется мигом радости, а после обязательно наступает опустошение. Бесполезно было приводить какие-то аргументы, тормошить и уговаривать. Надо было просто слушать. Слова падали тяжело, как камни. На контрасте с общим весельем это воспринималось особенно обостренно.
Ни до, ни после таким Белоусова больше не видел, и таких монологов больше не слышал. Нет, было еще один раз, в Москве, на рубеже десятых, когда поговорили после проигранного «Магниткой» матча – вернее, говорил Константиныч, и говорил так, словно подводил окончательный итог. И даже готов был совместно поработать над книгой, адресовав в том числе и себе вопрос «может, пора уже?». Это была неслыханная удача – сам соглашался, оставалось только выбрать время.
Но я-то знал, что его у Валерия Константиновича Белоусова не будет. Не сможет вести тихую оседлую жизнь, даже если попытается. Хоккей не отпустит, и он тут же скажет: «Нет, ну какая книга, рановато еще, мне работать надо». И сколько он там отдохнул после второго расставания с «Металлургом»? Да всего ничего в Челябинске и отдохнул. Дом, дача, рыбалка – это было хорошо, но совсем не то.
…Он не из Челябинска, и не из Свердловска, и даже не из Нижнего Тагила, и не совсем из Новоуральска, а из старинного поселка Верх-Нейвинский, рядом с которым прямо перед войной будущий закрытый город «Свердловск-44» (с 1994-го – Новоуральск) и начинался. Здесь, в горнозаводской с демидовских времен зоне, посреди суровой природы и заводов он вырос, здесь с детских лет гонял шайбу во дворе, здесь начинал в СК «Кедр» у тренера И.А Болтунова центральным нападающим, которого не могли не заметить в нижнетагильском «Спутнике», и проглядели в свердловском «Автомобилисте». В «Трактор» в начале 70-х 22-летнего Белоусова позвал Виктор Столяров, и могло показаться, что Валера здесь и родился – настолько легко вписался в состав. К середине 70-х без него «Трактор» невозможно было представить.
Не будь незаурядный форвард так верен Челябинску, в главную команду страны его бы привлекали не от случая к случаю. Но провинциалов к сборной СССР допускали, как правило, через членство в столичном клубе. Совсем не замечать реактивного, рукастого и забивного нападающего было нельзя, но… Дальше Кубка Канады-1976 не пустили, выше звания, чем мастер спорта международного класса, не удостоили. Сейчас это кажется просто нелепым - были же исключения для легенд. Из 11 сезонов восемь Белоусов заканчивал с 20+ шайбами, больше него таких сезонов только у семи нападающих, игравших в одном клубе, все – великие. В «Тракторе» за всю историю он снайпер номер один, и надолго – 219 шайб, следом идут его партнеры по лучшему в истории команды звену – Анатолий Картаев (187) и Николай Шорин (149). Бронзу-1977 с золотым отливом челябинцы во многом взяли неистовостью своего капитана. Он заводил партнеров и не давал скучать болельщикам.
Белоусов-форвард был звездой без малейших признаков звездности. Но при первом появлении на открытом льду в составе «Магнитки» (это было непривычно – мы привыкли видеть легенду «Трактора» в более цивильном антураже) было понятно – главный тренер «Металлурга» Валерий Постников, наконец, заполучил матерого. За спиной у Белоусова были уже два сезона в Японии, сезон в челябинском «Металлурге», и должность играющего тренера обещала близкий переход Валерия Константиновича в иное качество. В высшей школе тренеров он был прилежным учеником, в «Трактор» помощником его позвал Геннадий Цыгуров, которого Константиныч и сменил на переломе эпох.
Две бронзы «Трактора» в начале 90-х, кажется, обозначили потолок Валерия Белоусова как главного тренера. По всему тот «Трактор» должен был стать первым нестоличным чемпионом, но исторический прорыв довелось совершить Цыгурову с его «Ладой». А Белоусов со своей звездной молодой порослью (Гусманов, Карпов, Гомоляко, Никулин, Гловацкий, Кудинов, Варицкий, Сапожников, Тертышный), черед которой придет уже в «Магнитке», проиграл два полуфинала московскому «Динамо». Это была настоящая драма, после которой «Трактор» начал стремительно разваливаться по причине того, что тогдашние власти махнули на бренд рукой, но близкой альтернативой, как бы к этому ни относились челябинские патриоты, был уже Магнитогорск с его самодостаточностью и жаждой большого хоккея.
…Неоспоримо, что статус великого Белоусов обрел в Магнитогорске. Постников знал, что в помощники зовет опасного конкурента, но вряд ли предполагал, что уступит место так быстро – через год с небольшим. Белоусову досталась чемпионская команда на перспективу, причем на ближайшую перспективу. Собранный в основном из трех хоккейных центров - Усть-Каменогорска, Челябинска и Екатеринбурга – достаточно симпатичный коллектив Белоусов дополнил и огранил, придав необходимый блеск и выдав на-гора «продукт» редкой по тем временам свежести. Его «Металлург» корнями уходил в советский хоккей, не приемлющий принципа «бей-беги», умеющий побеждать еще и красиво. Команду многие поначалу считали «бандой» и сборищем шабашников, приехавших играть исключительно за большие по тем временам деньги, но для Белоусова ключевым словом было «играть».
Валерий Постников считал, что с той командой и с теми возможностями, которые обеспечил клуб, «Металлург» лет пять мог удерживать чемпионскую высоту, но это в теории. А на практике все не так просто, к тому же Валерий Викторович при всем моем уважении к отцу-основателю магнитогорского хоккея младшему по возрасту коллеге уступал - и как специалист, и по части уважения подопечных, особенно искушенных – его и Белоусова опыт большой игры были несравнимы. И еще одно – задержать в Магнитогорске на относительно долгий срок лидеров, особенно челябинских (они Белоусову доверяли безусловно), мог только Константиныч.
Судьба накрепко связала Белоусова и Постникова лет на тридцать. Из этих тридцати вместе и рядом они работали лет пять с небольшим. Постников возьмет своеобразный реванш в 2008-м, когда после своих ста дней в качестве главного тренера оставит Белоусову команду в ранге обладателя Кубка европейских чемпионов, с перспективой сыграть еще и в Кубке Виктории, но на этот раз с движением вверх у Константиныча уже будут проблемы.
…Продубленное ветрами и морозами лицо уральского мастерового скрывало душу чуткую и ранимую. Он мог быть жестким и даже по необходимости жестоким, но никто так не понимал и не ценил игрока, как Белоусов. И мало кто так чувствовал состояние команды – не на рациональном уровне, а кожей, нутром. Игру он тоже так чувствовал – не просто руководя, а проживая (после самых тяжелых одежду можно было выжимать).
Тренерская наука далась ему нелегко. Никто дорожку ковровую не выстилал, под ручку в сонм великих не вводил. Но у Белоусова был неубиваемый козырь – его огромный и бесценный опыт. Все, что построено Константинычем как тренером, базировалось на прочнейшем фундаменте. Он не просто был в шкуре игрока – он эту шкуру своим потом выдубил (таких работяг, как форвард Белоусов, было еще поискать). Он не мог стать тренером-профессором, он стал плоть от плоти «игроцким» тренером, тем и был силен. Мало кто умел так штучно работать с любым, самым непростым по характеру хоккеистом, как Белоусов, мало умел так, как он, заботиться о росте молодых звездочек. Игрок для него всегда был главным.
Иногда это мешало. Работа на доверии – тяжелая штука. Он приучен был думать о своих подопечных лучше, чем некоторые из них того заслуживали (не раз и не два, что греха таить, сталкивался с неблагодарностью). И жизнь менялась стремительно, и хоккей вместе с ней. Но удивительное дело – мало кто из его подопечных, независимо от возраста, мог посчитать Валерия Белоусова «старорежимным» тренером. Его основной принцип оставался незыблемым: тренер должен чувствовать команду и каждого игрока, как самого себя.
…Белоусов-форвард не отличался особой изысканностью - он брал скоростью, выносливостью, снайперским видением. А вот во всех его командах, в какой-то больше, в какой-то меньше – было их всего-то три – чувствовалась порода, каллиграфичность почерка, изящество стиля. Не только в атаке – защитники у Константиныча отбрасывались в исключительных случаях, а у форвардов прежде всего ценилась скорость мысли. Яркий и зрелищный хоккей не был самоцелью – он у него давал результат. И в искрометной, дважды чемпионской «Магнитке», и в середине нулевых в чемпионском «Авангарде», и в «Тракторе», которому уже в КХЛ он придал чемпионскую стать впервые сделал серебряным.
Оба ухода из «Металлурга», в 2003-м и 2010-м, не пригибали и не вводили в депрессию, а благодаря в том числе неукротимой жажде реванша способствовали новому взлету, в случае с Омском незамедлительному. «Металлургу» от любимого тренера досталось по полной - белоусовский «Авангард» три года подряд вставал непреодолимой преградой на пути «Магнитки», что чуть было не превратилось в комплекс.
Он достоин был должности главного тренера сборной, он мог бы повезти команду еще в олимпийский Лиллехаммер, потому что никто лучше него не знал новое поколение игроков. Но тогда не предложили, а в первой половине нулевых тоже дело ограничилось только разговорами в кулуарах. Да Белоусов и не согласился бы – необходимость приспосабливаться к столичной жизни его нисколько не привлекала, а неизбежность бывать в высоких кабинетах и ориентироваться в хитросплетениях столичной политики вовсе отталкивали. Роль помощника Бориса Михайлова его ничуть не тяготила. Отвечая на вопрос, примет ли он предложение войти в тренерский штаб олимпийской сборной-2002, Белоусов сказал, что примет – если в него войдет Михайлов. Так и не сложилось – хотя, на мой взгляд, в 2003-м, и в 2004-м Валерия Константиновича стоило бы попробовать уговорить.
…В октябре 2010-го «Трактор» он, можно сказать, начал поднимать из руин. Ему почти дали карт-бланш, и он воспрял, забыв былые обиды, стряхнув с себя боль неудач последних лет, ощутив прилив новых сил, включившись на полную мощь. На прежде недостижимые родному клубы высоты он вывел «Трактор» на третий сезон – это была работа филигранная и планомерная. Как и 20 лет назад, в концовке чуть-чуть не хватило удачи, снова на пути встало «Динамо». Такая получилась кольцевая композиция, на финише отнявшая слишком много сил. В феврале 14-го еще и сборная, в тренерский штаб которой Белоусов входил, в Сочи провалилась, и команду разорили, и уходить именно что - пришлось. Через год он ушел совсем.
«Не знаю, что мне еще уготовит судьба. Знаю одно – я буду работать, пока могу еще что-то сказать». Это из 2010-го года.
В Челябинске на Митрофановском кладбище на памятнике, созданном с любовью, помимо полагающихся атрибутов одно слово: ТРЕНЕР. А больше и не надо.
