evilpanda

Утро началось с шума вокруг Марка Юрьевича. Каждый норовил потрогать его новую кожу. Кто-то крестился, кто-то просто шептал что-то. Сам Марк Юрьевич молчал и все вопросы игнорировал. Я прошел мимо скопления народа и сел на вчерашнее место, приступив к завтраку. Тело болело еще больше, чем вчера. Возле меня сидели пожилой мужчина с женщиной, которые тихо что-то обсуждали. Я прислушался.

- Хоть бы помер кто, а то совсем спасу нет уже. Я едва двигаю руками, - сказала женщина.

- Сейчас они очень быстро ищут замену, так что больше одного дня отдохнуть не получится, - грустно сказал мужчина и уткнулся в свою миску.

Насколько я понял, речь шла о ком-то из заключенных. Если кто-то умирал или выпадал из сотни, работы приостанавливались до того, как нужное количество будет восполнено. С чем была связана такая любовь к круглому числу 100, было неясно. Как будто восемьдесят человек работали бы хуже. Я старался не искать взглядом своих подельников, однако, когда мы все-таки встретились глазами с Ильей, я удостоился едва заметного кивка. Ответив тем же, я вернулся к своей каше. Я специально ел медленно, несмотря на то, что народ уже начал подниматься наверх. В итоге, когда перед выходом оставалось десять человек, я подошел к Марку и сказал:

- Никому не говори, что я тебе помог.

- Хорошо, - прохрипел он. – Я не особо разговорчив. Спасибо, - выдохнул он и протянул мне руку.

От этого разговора у меня остались сдвоенные чувства, но я решил не заморачивать голову душевными терзаниями, а сосредоточиться на побеге.

Нацепив костюм, я встал в очередь, пытаясь выцепить взглядом своих новых знакомых. Блестящая ткань костюма скрывала очертания фигур, и я успокоился, переведя взгляд на затылок впередистоящего. Нас вывели на улицу, и дальнейшие действия в точности повторили вчерашние. Мы расселись по машинам и тронулись. Я закрыл глаза в попытке собрать мысли в кучу, но тряска не способствовала этому. Машина остановилась, и мы выстроились перед ней в шеренгу. Мужичок с козлиной бородой указал первым пятидесяти на Северную зону, а второй полусотне на Южную, на разбор конструкций. Я послушно топал в шеренге, с опаской выискивая организаторов побега. Внутреннее чутье молчало и даже не пыталось отговорить меня от побега. Искать долго не пришлось - Илья подошел ко мне сам, и, поравнявшись, сказал:

- Пойдешь за мной, без глупостей, иначе пострадаем все.

Я кивнул и зашагал в сторону полуразрушенного здания. Попутно бросив взгляд на стену, я замерил расстояние. 58,3 метра от стены здания до забора. Никакой дыры в стене, во всяком случае, отсюда, видно не было. Охранник рявкнул, чтобы мы пошевеливались, и я прибавил шаг.

Когда мы вошли в здание, Илья осмотрелся и, увидев Федора на втором ярусе, взмахнул рукой. Перелезая через огромные куски бетона и разломанных плит, мы поднялись на второй этаж.

- Вроде все чисто, - заговорщицки прошептал Федор. – Гриша сейчас подойдет.

Я кивнул и молча смотрел на бетон. Уж больно гладко все идет. Слишком гладко для побега. Спустя пять минут появился и Гриша, который улыбался, словно ему выписали двойную порцию на обед.

- Все в сборе, - начал Илья. – Давайте еще раз обсудим детали.

Гриша взял пару кусков бетона и бросил их по очереди вниз.

- Чтобы была слышимость нашей работы, - пояснил он.

Федор с Ильей одобрительно кивнули.

- Итак, выйти из здания мы не можем, так как это привлечет внимание охраны. За этой, - Илья указал направление, - стеной - та самая заслонка. Открываем ее и прыгаем. Лететь три с половиной метра, после чего драпаем к забору. А там пруд, лес и машина. Держимся вместе, только так сможем сбежать.

Гриша бросил еще несколько кусков.

- Если всем все ясно, предлагаю начинать, - взял слово Федор.

Мы переглянулись и синхронно кивнули.

Зайдя в помещение, я увидел ту самую заслонку, о которой шла речь. Это была металлическая гермодверь с четырьмя вентилями для открытия. Вентили располагались справа и слева от нее.

- Итак, мы с Федором открываем вентили, а вы с Гришей держите тросы натянутыми. Я крикну, как дверь откроется.

- А где тросы? – спросил я.

Гриша указал на два угла комнаты:

- Выбирай любой.

Я подошел к правому, Гриша встал у левого. Илья и Федор начали поочередно вращать вентили.

- Тяни, - крикнул мне Гриша.

Я ухватился за трос двумя руками и что есть силы дернул его на себя. Дверь разошлась на пару сантиметров, и сквозь щель пробился свет.

Ребята вращали вентили в какой-то замысловатой последовательности, а мы с Гришей тянули тросы. С каждым их вращением натяжение возрастало, и мне пришлось упереться двумя ногами в стену, чтобы сладить с напряжением.

- Гриша, давай! – раздался голос то ли Федора, то ли Ильи.

Я повернул голову, и сквозь пот, застилавший глаза, успел увидеть, как Гриша юркнул в щель.

СУКА!!! Я бросил трос и рванул за ними. Уроды! Задушу своими же руками! Руки, кстати, болели. Перчатки на ладонях были порезаны, и блестящая ткань рваными лоскутами обнажала окровавленные ладони. За секунду я подлетел к заслонке, которая медленно, но неумолимо смыкалась. Я бросил взгляд на створки и понял, что в костюме я не помещусь никак. Резким движением я сорвал с себя костюм и втиснулся между промасленных створок. Солнце ярко било по глазам, но я увидел, как эта троица сломя голову рвет к забору. Мне показалось, что двери начали сходиться быстрей, а я не мог протащить левую часть тела. Если меня зажмет здесь, то я застряну в очень некрасивой позе. Собрав всю силу, я резко дернулся и, как пробка из шампанского, вылетел вниз. Сгруппироваться не было времени, и я больно грохнулся на правый бок.

- Потом поплачешь, - сказал я себе и рванул за этими ублюдками. Кажется, я побил все рекорды по скорости бега на короткие дистанции. Дыра в заборе была прикрыта какой-то плитой, которую эти трое уже свалили и перелезли на ту сторону. Я в два прыжка оказался на той стороне. Стрельбы не было, звуков сирены тоже. Передо мной на расстоянии пяти шагов был берег, а дальше начинался пруд. Хотя, по размерам он больше походил на озеро. Троица уже плыла, поднимая в воздух сотни брызг. Я разбежался от стены и, выставив руки вперед, вошел в воду. Пруд оказался глубоким с берега, и я не ударился животом. Сейчас было не до красоты вхождения. Вынырнув, я начал активно работать руками. Тройка уже отплыла на приличное расстояние, как вдруг сзади раздался стрёкот автомата. Набрав воздуха в легкие, я ушел под воду. Значит, все-таки увидели. Я старался держать курс прямо, но в мутной воде, да еще без ориентиров, это было непросто. Набрав высоту, я поднял голову над водой и увидел, что почти поравнялся с беглецами. Правда, их было уже двое. Мне без костюма плылось тяжело, каково же было им в тянущем на дно облачении? За спиной слышался трехэтажный мат, но хотя бы стрельбы стало меньше. Очереди сменились одиночными выстрелами, которые, как правило, уходили в молоко. Интересно, куда пропал еще один? Версию, что он плывет под водой, я отмел сразу, так как, судя по барахтаньям Гриши, пытавшегося нырнуть, это было крайне сложно. Я Повернул голову направо, откуда уже доносился рев двигателей. В нашу сторону ехали два пикапа, в кузове которого я насчитал восемь человек. Я начал забирать влево, так как берег в той стороне казался ближе всего. Стрельба от стены остановилась полностью, видимо, решили не тратить впустую боезапас. Я активно греб руками, как вдруг возле меня неожиданно проплыл Гриша со скоростью олимпийского чемпиона. Меня удивила даже не его скорость, а то, что плыл он без костюма. Машины неумолимо приближались к берегу, и я, набрав воздуха в легкие, схватил Гришу за воротник и утащил за собой. В мутной воде я показал ему раскрытую ладонь, после чего указал направление. Для верности я два раза постучал себя по груди, намекая, что воздух у меня есть. Гриша не стал рыпаться и смиренно плыл рядом, выставив руки вперед. Длина его тела позволяла при меньшем количестве волнообразных движений проплывать большее расстояние, и мне пришлось ускориться, чтобы успеть за ним. Линза в воде не работала, и определить, верно ли мы плывем и сколько еще до берега, не представлялось возможным. Я на полкорпуса вырвался вперед, и боковым зрением стал замечать, как Гришу начинает выбрасывать вверх. На кой хрен он мне сдался?! Что я творю? Пусть сдохнет в этой луже, либо пусть пристрелят его! В очередной раз проявив слабину, я подтащил его к себе и, показав на губы, прижал его голову к своей. Губы сомкнулись не плотно, и мне в рот хлынул поток вонючей воды. Сделав большой выдох, я толкнул его вперед. На сколько ему хватит этого воздуха? Твою мать! Опять щедрый Макс расточительствует тем, что должен экономить для спасения своей шкуры. Гриша работал телом активно, и я уже отстал на корпус. Сложив ноги поплотнее и придав телу более обтекаемую форму, я начал погоню. Долго догонять его не пришлось - у него кончался воздух, и инстинкт самосохранения тащил его наверх. Я был сильнее инстинктов и опять отсрочил его всплытие, подтянув к себе. Показав ему на пальцах обратный отсчет с трех до одного, я прижался губами и опять выдохнул в него. На этот раз воды было уже меньше, но, в отличие от прошлого, я проглотил большую ее часть. Гриша снова заработал в режиме торпеды, и я едва поспевал за ним. Я вжал голову между руками и обратил внимание, что уже различаю рельеф дна. Медленно набрав высоту, я попытался разглядеть, что творится наверху. Сквозь толщу мутной воды я увидел только солнечный свет. Пара секунд на размышление. Выныривать резко или медленно? При резком появлении у меня сохранялся шанс так же резко уйти обратно, а при медленном – словить пулю. Значит, резко. Сложив тело, как пружину, я попытался толкнуться, но без твердой опоры получилось так себе. Я вынырнул и первым делом протер глаза от воды и сделал глубокий вдох. Всплыл я в каких-то зарослях высокой травы. Отплыв назад, я полностью скрылся в ней и вел наблюдение уже из засады. По диагонали от меня четыре человека вытаскивали второе тело из воды. Даже отсюда были различимы пулевые отверстия в костюме. Я сплюнул горькую слюну и осмотрел другие берега. Вроде чисто.

- Прости меня, - раздалось сзади.

Я чуть было не заорал от страха и не подпрыгнул на месте.

- Заткнись, сука! – прошипел я на Гришу. – Потом поговорим.

Видимо, я совсем потерял бдительность, раз не услышал, как он подкрался. Гаденыш! От страха я чуть в штаны не наложил. Адреналин и так прошибал меня насквозь, и, кажется, выделялся уже вместе с потом.

- Туда,- скомандовал я.

Гриша, как побитая собака, аккуратно поплыл за мной. Я то и дело оглядывался то на него, то на охранников. Странно, что они не вышли к этому берегу. Мы ползком вылезли на берег. Грязь налипла на мокрую одежду и утяжелила ее в разы. Вода стекала с меня, как после душа. Одежда прилипла к телу и сковывала движения. Мы присели и гуськом стали двигаться вправо, к лесу.

- СТОЯТЬ!!! – раздался крик сзади.

- Доплавались, - процедил я.

Гриша покорно встал, сложив руки на затылок. Я, понимая, что нас все равно убьют, аккуратным движением расстегнул молнию на ноге и раздвинул кожу. К счастью, металлический цилиндр лежал так удобно, что сам прыгнул в руку. Срастив кожу обратно, я также сложил руки на затылок и выпрямился. Металл скользил в руке, то ли норовя выскочить, то ли от рвения в бой.

- РАЗВЕРНУЛИСЬ!!!

Голос молодой, паренек явно на нервах. Это мне на руку. Мы развернулись. Двое! Их было двое!!! На нас смотрел молодой парнишка в черном респираторе и прозрачной защитной маске, через которую были видны его глаза, полные страха. Маска второго была с зеркальным покрытием, и его глаз видно не было. Оба держали автоматы, направленные на нас. К счастью, нашу компанию не было видно с того берега, что также было мне на руку. Единственным слабым моментом моего плана была та самая защитная маска. Ну и звуки стрельбы, которые прогремят после того, как я осуществлю свой план.

Ну что, начнем? Я провел пальцем по цилиндрику и, освободив руки, бросился на молодого парня, первым делом выбивая из его рук автомат. Боковым зрением я увидел, что Гриша не растерялся и через полсекунды кинулся на второго. Я завалил охранника на землю и занес над его маской нож. Лазер моментально расплавил пластик, который мелкими каплями упал ему на правый глаз. Резко убрав руку от его лица, я резанул по горлу. Запахло паленой кожей, а горло его открылось красным. Открытая трубка трахеи зияла чернотой стенок. Кровь из горла текла обильными ручьями, кроме тех мест, где прошлось лазерное лезвие. Парень дергался в конвульсиях. Я обернулся и посмотрел на Гришу. Он сидел на коленях, обхватив голову руками. Рядом лежал труп второго охранника с разодранным горлом. Рана была рваная, и кожа висела неаккуратными кусками. Чем это он так, интересно? Ладно, черт с ним, нет времени на разбор полетов.

- Инвалида убил, - прохлюпал Гриша.

Чего он несет? Какого еще инвалида? Гриша, предвосхищая мой вопрос, протянул мне раскрытую ладонь, на которой лежал маленький, размером со спичечный коробок, квадрат с скругленными гранями.

- Что это?

- Голосовой чип. Глухонемой он был.

Велика беда! Убил глухонемого охранника во время побега. Гриша поднял голову, и я увидел орудие, которым он так искромсал шею глухонемого. Зубы. Его лицо было в крови, по которой стекали струйки слез. Мне моя шкура дороже сиюминутных эмоций, потом попереживаю.

- Ладно, Гриша, бывай.

Я решил ограничиться простым прощанием вместо того, чтобы с удовольствием набить ему морду.

- Стой, - Гриша перестал плакать. – Нам надо держаться вместе. Только вместе сможем убежать.

Вместе?! Я пришел в ярость и схватил его за шею.

- Слушай сюда, сука! Я с тобой в один сортир посрать не зайду после того, что ты сделал. Я тысячу раз пожалею, что спас такого ублюдка, как ты! Нет никаких вместе! Каждый сам за себя! Уяснил?

Гриша часто закивал головой.

- То-то же, - я убрал руку с его шеи.

- Спасибо тебе, и прости, что так получилось, - едва слышно сказал он.

- Катись к чертям! – бросил я.

Раскрыв кожу на ноге под его изумленный взгляд, я спрятал нож и застегнул мокрую молнию, которая не сразу поддалась.

Теперь - валить отсюда. Я выглянул из-за зарослей и увидел, что осталась только одна машина. Слева от меня были холмы, до которых было чуть меньше тридцати метров. Я подобрал автомат, и, согнувшись, побежал к холмам…

Куда-то несут. Или, скорее, волокут. С закрытыми глазами это понять трудно. Веки были словно отлиты из свинца, и размыкаться не хотели совсем. Держали меня, к слову, вполне себе аккуратно, не стараясь сдавить руки посильнее.

- Очнулся? – спросил голос сверху.

Я попытался сказать что-то вразумительное, но язык заплетался.

- Бросай его, - раздался второй голос.

И меня бросили. Лететь было невысоко, поэтому я даже не успел сгруппироваться, и грохнулся, ударившись локтем. Глаза по прежнему были закрыты, но чувствовалось, что вокруг меня стоят люди.

- Промойте ему глаза, - произнес мягкий женский голос.

В следующую же секунду к моему лицу прикоснулась влажная рука. Судя по плавности движений, женская. Зрение вернулось сразу, и я увидел, что сижу в окружении десятка людей.

- Спасибо, - вставая, сказал я. – Я Максим.

- Не за что, - ответила мне обладательница того голоса, что приказал промыть глаза. – Это наша обязанность. Добро пожаловать. Мария, - она протянула руку.

Остальные молчали и представляться не спешили. Людей был не десяток, а гораздо больше. В темных углах этой ямы сидели и стояли еще человек пятьдесят. Моя новая тюрьма была освещена тремя тусклыми светодиодами, в свете которых лица были едва различимы.

- Где я? – повернулся я к Марии, стряхивая с себя песок.

- Ты в зиндане смертников. Твой номер - 98.

- Что за номер?

- Проходи, сейчас все расскажу.

Я зашагал за ней, потирая ушибленный локоть. Мы сели за длинный пластиковый стол под одной из ламп, и Мария без повторных вопросов начала.

- Итак, раз ты здесь, значит, либо путешествовал один, либо перешел дорогу Кучеру. Это, как я уже сказала, зиндан смертников. Мы здесь обречены на смерть. Кучер - это глава города с одноименным названием.

Я попытался вспомнить точку с таким название на карте, но не смог. Видимо, город новый, в отличие от вбитых в машину карт.

- Город живет за счет контроля атомной электростанции, километрах в сорока отсюда. Электричество продают. Специалисты, занимавшиеся обслуживанием этой станции до прихода сюда Кучера, свалили туда, - она ткнула пальцем наверх. - На станции была авария, и, чтобы расчистить место взрыва, Кучер и его помощники вылавливают одиноких путников или своих врагов, для того, чтобы те работали на расчистке. Всего надо сто человек.

- Почему именно сто? – удивился я.

Мария ухмыльнулась и сказала:

- Кучер «заботится» о нас, у него всего сто защитных костюмов. Кроме того, у него какое-то магическое отношение к числу 100. Поэтому, как только один из нас умирает, работы прекращаются, и мы ждем пока опять не наберется сотня.

- Что же там за авария, что сто человек не могут ее разобрать?

- Серьезная авария, а разобрать не могут, потому что не знают, как. Техники нет, что делать? Поэтому рухнувшие перекрытия ломают вручную. Наша группа будет пятой, с первой никого в живых не осталось, а со второй - только Марк Юрьевич, но у него лучевая болезнь, поэтому он скоро умрет. Мы уговорили Кучера взять на себя его дневной объем выработки, тем самым спасаем ему жизнь. Так что, добро пожаловать.

Да уж, весело. Лучше бы сидел себе тихо-спокойно в Шагри. Дурак. Зиндан оказался просторным, и мне выделили место у стены. Рюкзак с моим скарбом остался у похитителей. Лишний раз поблагодарив себя за паранойю и спрятанный в ноге нож, бинт, зарядник и тюбик с едой, я улегся на полку. Интересно, а бежать отсюда никто не думал? Надо прощупать почву на этот предмет. Народ меня сторонился, а сам я не лез на рожон с расспросами. Захотят - расскажут сами. Полусидя, я изучал зиндан и его обитателей. Народ подобрался разномастный - от совсем юных до совсем старых, причем обоих полов. Спустя час я все-таки уснул, но через три часа проснулся от грохота и плача. Это сверху сбросили еще двоих узников. Ну все, теперь нас сто. Засыпающим мозгом я пытался понять, почему именно сто человек? Что там за авария? В итоге мозг решил, что утро вечера мудренее, и отключился. Второй раз меня разбудил уже не грохот, а молодой парень с нелепыми усиками.

- Привет, я Саша, - весело протараторил он и протянул мне руку.

- Макс, - я пожал его худенькую ладонь и встал с полки.

В полумраке было видно, что у Саши бегают глаза, и он явно нервничает. Я пристально посмотрел на него и спросил первым:

- Что-то не так?

Он помялся и сказал:

- Нет, ничего. Там кушать дают, - указал он в сторону стола.

- Спасибо.

Я потер глаза и сел за стол с краю. Передо мной стояла небольшая миска какой-то жижи, по вкусу очень напоминающая мой провиант из тюбика. Кочевряжиться и просить чего-то другого смысла не было, и я начал завтракать. Ложки стучали по пластиковым мискам, а народ с удовольствием уплетал их содержимое.

- Встать! Поза один! – раздался голос сверху.

Я посмотрел на вскочивших с места людей и поднялся сам. Увидев, что все приложили руки к затылку, а плотно прижатые к голове локти выставили вперед, я принял такую же позу.

- По одному! Марш! - добавил голос, и народ, толпясь у того места, куда я приземлился ночью, ждал своей очереди для подъема наверх.

Я не торопился и выискивал взглядом возможных будущих союзников для побега. Пока мне приглянулись трое. Высокий, как башня, парень с черными волосами, и два шептавшихся между собой мужчины средних лет. За каждым из «чистильщиков» спускали веревку с петлей, в которую надо было влезть и поднять ее до уровня подмышек, после чего вернуть руки в исходное положение и ждать, пока тебя выдернут наверх. Эти трое ушли в пятом десятке, и я, бочком протискиваясь между людьми, вышел в центр. Синтетическая веревка шлепнулась передо мной, и я, не поднимая головы, пролез в петлю. Сложив руки обратно за затылок, меня дернули и в три движения вытащили. Я сфокусировал взгляд на полу, и на линзе отобразилось: «2.82 м.». Почти три метра.

Место, куда нас вытащили, представляло некий зал, выложенный мраморной плиткой. Вход в зиндан был расположен ровно по центру зала. Я перевел взгляд на стены, и перед глазами всплыло указание расстояния - почти десять метров. До второй стены, за дырой, было чуть более десяти. Соответственно, двадцать метров в длину. Аккуратно, не привлекая лишнего внимания, я повертел головой и убедился, что помещение квадратное. Двадцать на двадцать. Вдоль каждой стены стояли шкафчики с небольшим сиденьем на уровне полуметра. Я растерялся и не знал, к какому шкафчику идти. Удар прикладом в спину вывел меня из задумчивого состояния:

- Номер!

- Эм-м, 98, - сказал я, оборачиваясь.

- Чего встал тогда? Марш переодеваться!

Не делая никаких скидок на то, что я новичок, автоматчик приложился прикладом еще раз, правда, на этот раз помягче. Найдя глазами свой шкафчик, я подошел и сел на плоское сиденье. Моими соседями были женщина лет сорока, с 97-м номером, и совсем еще мальчишка под 99-м.

- А что делать нужно? – спросил меня пацан.

Я пожал плечами и посмотрел на женщину.

- Во-первых, не болтать, а во-вторых, переодеваться быстрее, - прошипела она.

Сама она уже заканчивала натягивать на себя костюм. Было ей явно неудобно, и я захотел помочь.

- Отошел от нее, сукин сын! Немедленно! – врезалось мне в спину, как только я подошел к ней.

- Я не…

Приклад пришелся прямо мне по лбу, и я рухнул на плитку.

- Встать!

Потирая лоб, я поднялся и посмотрел на охранника.

- Переодеваться! Быстро!

Третий раз повторять не пришлось, и, открыв шкафчик, я снял с крючка объемный защитный скафандр. Надевать его самому и вправду оказалось очень неудобно, но я изловчился и натянул на себя эту махину. Несмотря на внушительный объем, костюм оказался легким, но от этого он не был более удобным. Мои соседи уже упаковались и встали в ряд к остальным на выходе из зала. Я пристроился в конец ряда, и, дожидаясь, пока оставшиеся переоденутся, старался выглянуть на улицу. Эта очередь из блестящих пингвинов загораживала весь обзор. Падать от очередного удара в таком костюме наверняка неудобно, и я оставил свои попытки, уставившись в затылок стоящего (или стоящей) передо мной. Спустя пару минут в начале колонны раздался какой-то приказ, который я не услышал, и народ зашагал на выход. Солнце светило ярко, а вместе с отражающими костюмами так и вовсе ослепляло. Я опустил голову и изучал бетонный пол, стараясь не сбиться с шага. Колонна остановилась слишком резко, и я чуть было не влетел в стоящего впереди.

- 1 – 25, первая машина! 26-50, вторая! 51-75, третья! 76-100 , четвертая! – раздался приказ охранника, стоявшего на небольшом постаменте, и я зашагал к белому грузовику с цифрой «4» на кузове. Сидеть внутри было крайне неудобно, пока я не обратил внимания на то, что все подгибали под себя правую ногу. Сделав так же, я сел в самом начале машины, через стенку от кабины. Кроме нас, в машине было восемь охранников, и все они были вооружены. Насколько я успел понять, разговоры вне зиндана тут не приветствуются, поэтому ехал молча, аккуратно поглядывая на людей.

На улице, кроме машин, ничего разглядеть не удалось, и я расстроился. Судя по дерганьям и прыжкам кузова, мы съехали с дороги и сейчас мчались по сухой земле, то и дело буксуя задними колесами. Машина остановилась, и под покачиваниями дула автомата нас начали выгонять наружу. Выстроившись в шеренгу здесь же, я увидел то самое здание станции. На первый взгляд, в нем не было никаких повреждений, но нас, видимо, не просто так собрали. В центре стоял мужчина с козлиной бородой, держа в руках планшет и водя по нему пальцем вправо-влево. Подошедший к нему охранник приложил руку к голове в воинском приветствии, и лишь потом пожал протянутую ладонь. Разговора я не слышал, поэтому занимался дальше изучением людей. Увидев напротив себя высоченную фигуру, я мысленно поприветствовал его и ухмыльнулся нелепости его вида. Костюм на нем, в отличие от меня и всех остальных, был натянут, как струна, и явно доставлял неудобства. Козлобородый оторвал взгляд от планшета и, зачем-то зажав горло рукой, прохрипел:

- 1-50 - Южная зона, разбор конструкции. 51-100 - Северная, разбор мусора. Приступили.

Я не совсем эксперт в атомной энергетике, но что-то подсказывало мне, что извлечение элементов – не самое полезное для здоровья занятие. Нас сгруппировали и развели в разные стороны. Вопреки логике и здравому смыслу, охранники, конвоировавшие нас, были без костюмов. Мы подошли к старым воротам, где стоял очередной «смотритель» и делал пометки по номерам прибывших. Интересно у них тут: никто ничего не объяснил, подняли, нарядили - и в бой. Перед нами появился человек в таком же блестящем костюме, правда, даже с виду было понятно, что его костюм был покруче наших. Без долгих размышлений и прелюдий народ начал растаскивать какие-то куски сломанного бетона. Его складировали в небольшие вагонетки и оттаскивали в сторону железнодорожной ветки, в ста метрах от кучи. Я присоединился ко всем и тоже стал заполнять вагонетки.

- Ну как тебе? – спросил парень, стоявший возле меня.

- Пока терпимо, - ответил я, сбрасывая неудобный кусок бетона. – А что, здесь можно разговаривать?

- Здесь - да. Правда, народ у нас молчаливый, предпочитает молча доживать свои дни. Гриша, - он протянул мне руку. – Ну, или шестьдесят третий, как больше нравится.

- Макс, - представился я без номера. Отбыл я своё по номерам, хватит.

- Чем занимался?

Вообще, это стал дежурный вопрос в последние лет двадцать. Так стали спрашивать после того, как первые покорители Марса покинули Землю. Это было что-то вроде старого «Как дела?», сейчас же дела у оставшихся шли одинаково паршиво, поэтому интересоваться смысла не было. А вот узнать, кем был собеседник до событий - интересно. Хотя чаще всего мне попадались люди, родившиеся уже после событий, и заниматься они ничем не могли в принципе. Они выживали.

- Ничем особо, - я с грохотом бросил бетон в вагонетку.

- Ясно, - многозначительно сказал Гриша.

Следующие сорок минут мы работали в тишине. Под палящим солнцем, да еще и в этом костюме, было чудовищно жарко. Пот стекал со лба прямо в глаза. Пару раз мозг обманулся, и я попытался смахнуть пот рукой, однако уткнулся в защитное стекло. Приходилось встряхивать голову, чтобы была хоть какая-то видимость. Тело уже ломило, хотя мы работали всего час.

- Не поднимем, - остановил я Гришу перед огромным куском. – 198 килограмм.

Поняв, что сморозил, я попытался сдать назад.

- Ну, или больше. Не схватить никак.

Сквозь защитное стекло было видно, как на его лице смешивается причудливый коктейль эмоций: страх, удивление, зависть.

- Ты геноид? – полушепотом спросил он.

- Нет, тебе показалось, - коротко отрезал я, и стал ковырять камни, выискивая размером побольше, чтоб не таскать мелочь.

- Нет, не показалось. Ты точно геноид! Ты же сразу вес его увидел. У тебя линза, да? Не бойся, я не скажу никому.

- Да. Держи язык за зубами, иначе я за себя не ручаюсь.

- Понял, понял. А что еще умеешь? – восторженно спросил он.

- Ничего, работай давай.

Я отвернулся от него и продолжил носить бетон. У Гриши работа остановилась - он только и делал, что смотрел на меня. В конце концов, я не выдержал и, остановившись, спросил у него:

- Долго ты будешь пялиться на меня? Работай.

Гриша вернулся к работе и даже начал активно махать руками, загружая вагонетку. Когда солнце вышло в зенит, по территории прошел звук сирены и, побросав свои участки, народ выстроился в цепочку и пошел в сторону одноэтажного бетонного здания. Гриша шел впереди меня и пару раз оглянулся. Как я и предположил, это был перерыв на обед. Внутри здание было отделано толстым слоем полимерного материала, который служил для экранирования столовой. Первой моей мыслью было отказаться от еды, потому что снимать костюм было бы просто нереально. Перед тем, как сесть за стол, люди просто снимали колпак. Оказывается, он был съемным. Нащупав застежку, я отстегнул защиту головы и вдохнул затхлого воздуха. Сев скраю, я придвинул к себе миску с едой и начал хлебать остывшую похлебку. Трапеза проходила в молчании - охранники вокруг стола не способствовали разговорам. Мой новый знакомый сидел по диагонали от меня, возле тех двух мужчин, которых я приметил еще утром. Периодически поднимая голову от миски, я смотрел в ту сторону. Было едва заметно, как они перешептываются, и я сразу же напрягся. Не обо мне ли разговор? Один из мужчин посмотрел в мою сторону, и по его взгляду стало понятно - обо мне. Обед закончился так же быстро, как и начался, и, нацепив шлемы обратно, мы вышли из здания. Если этот сучонок сдал меня, прирежу вечером же! Мы вернулись на участок. Я пропустил Гришу вперед, и, посмотрев по сторонам, убедился, что охранники не смотрят в нашу сторону. Подойдя к нему со спины на расстояние одного шага, внутренней стороной стопы я шлепнул его по правой ноге. Он заплелся в ногах и упал, выставляя руки вперед. Я сел возле него и прошипел:

- Я же тебя предупредил!

Гриша смотрел на меня испуганными глазами.

- Они свои. Они никому не расскажут. Мы готовим побег, хотели взять тебя.

Побег? Интересное дело. Но доверять людям, которых я вижу первый раз в жизни - слишком опрометчиво. Да и какой им резон брать незнакомца?

- Какой еще побег?

Гриша поднялся и, осмотрев костюм на предмет целостности, сказал:

- Вечером обсудим.

До вечера мы работали молча, а когда раздалась сирена об окончании смены, я уже не чувствовал ни рук, ни ног. Кое-как добредя до машины, я сел на скамью и закрыл глаза. Физическая нагрузка вкупе с невероятной жарой выжали из моего организма все силы. На обратном пути я периодически поглядывал на Гришу, который изучал обшивку машины.

Скинув костюм и закрыв за собой шкафчик, я встал в очередь спускающихся в зиндан. Проходя мимо Марка Юрьевича, стонавшего от боли, я краем глаза заметил, что его руки и лицо покрыты язвами и лопнувшими волдырями. Усевшись на свое место, я поджал ноги под себя и думал, стоит ли вскрываться? Если стоит, то как? Долго думать не пришлось - ко мне подошел Гриша и, наклонившись к уху, прошептал:

- Пойдем, поговорим.

Я посидел пару секунд, и затем пошел за Гришей в дальний угол зиндана. Эти двое уже стояли спинами к бетону и что-то обсуждали.

- Добрый вечер, Макс, - протянул мне руку один из мужчин. Его лицо было покрыто рытвинами, которые от ушей сходились к носу, на кончике которого их было больше всего. – Федор, - он представил второго мужчину с седой щетиной. – Меня зовут Илья. Ну, Гришу ты уже знаешь.

Я по очереди пожал им руки и вопросительно поднял бровь.

- Гриша сказал, ты геноид? – начал разговор Федор.

- А вам-то какое дело? – я решил не вскрываться сразу, хотя все и так было ясно.

- Что менял? – задал он второй вопрос.

- Мужики, может, вы сначала о себе расскажете? – перевел я разговор.

Они переглянулись, и Илья взял слово.

- Мы с Федором и Гришей перешли дорогу Кучеру. Неважно, где и как. Нас арестовали и отправили сюда.

- Чем занимались? – я не удовлетворился столь размытым ответом.

- Инженерами были, отказались работать с Кучером, - сухо сказал Федор.

Опять размыто и без конкретики, ну да ладно.

- От меня чего надо?

- Побег хотим организовать. У нас все готово, но нужен четвертый.

Я сделал максимально интересующийся взгляд и вопросительно кивнул головой.

- Сначала скажи, ты с нами? – влез в разговор Гриша.

- Ты расскажи для начала план свой, а там поглядим, - парировал я.

О плане рассказал Илья. Был он слегка дерзок и нагл. Ребята планировали бежать с работ. Лучшее для этого место – разбор конструкции. До ограждения там сорок метров, и имелась огромная дыра в стене, за которой был пруд, использовавшийся для охлаждения реактора. По словам Федора, это была слепая зона для охранников, и если делать все быстро и аккуратно, нас могли упустить. Работы чередовались, соответственно, наша группа отправится завтра на разбор конструкции, и, если подвернется шанс, можно рвануть.

Не найдя своей роли в этом плане, я спросил об этом прямо:

- А от меня-то чего надо? Возьмите любого, да вперед.

Они переглянулись, и Федор сказал:

- Там надо будет заслонку отодвигать, втроем никак не справиться, мы пробовали. Нужен еще один. Что касается тебя - мы не заставляем. Просто здесь через пару дней все теряют силы, и оказываются неспособны на длительный бег. А бежать придется много.

- А вы, значит, способны? – язвительно спросил я.

- Мы - геноиды. Радиационный фон на нас не действует, так что мы можем работать хоть без костюмов, поэтому и не теряем силы, - сказал Гриша.

Мне доводилось раньше слышать о таких. Им меняли состав крови, и никакое излучение им было не страшно. Скорей всего, охранники, что стояли без костюмов, были из этой же серии.

- А за стеной, помимо пруда, что? Куда бежать?

- За прудом - выгоревший лес, за ним нас будет ждать машина. Дальше, если хочешь, подбросим тебя, нет - так иди своей дорогой.

Все это пахло недобро. Тревожная жилка вибрировала и говорила, что здесь что-то нечисто. В итоге я отмел все сомнения, сославшись на излишнюю паранойю, и выразил свое согласие на побег протянутой рукой.

- Завтра на месте уточним детали, - сказал Илья, и мы разошлись по разным углам.

Видимо, они мне тоже не доверяют до конца. Имеют право. Я лег на свою полку и вытянул ноги. Тело ломило, и казалось, что, помимо мышц, болят даже кости и сухожилия. Уснуть не получалось, несмотря на то, что все уже давно спали. Воздух наполнился храпом разной тональности. Где-то в темноте хрипел от боли и стонал Марк Юрьевич. Я на секунду представил, какую боль испытывает этот человек. Перед глазами всплыли его изувеченные руки и лицо. Я приподнялся на локтях и посмотрел на полки. Народ, преимущественно, спал лицом к стене, и на меня, вроде, никто не смотрел. Я расстегнул карман на штанине и раздвинул кожу на ноге. Нащупав сверток бинта, я извлек его, и кожа срослась обратно. Аккуратно спустившись с полки, я пытался отключить мозг и включить совесть проходя те несколько шагов, которые отделяли меня от больного. Не получалось. Отдавать бинт совершенно постороннему человеку было безумством, но совесть грызла меня. Облегчить его страдания - цель, конечно, благородная, но времена не те. Я остановился перед его полкой и задумался в последний раз. Времена не те, но человеком оставаться надо. Я разорвал оболочку бинта и, отрывая небольшие куски, стал укладывать их на язвы. Два куска я уложил ему на щеки, и еще один длинный - на лоб, где была длинная полоса мяса. Расстегнув молнию на его джемпере, я пришел в ужас. На груди не было живого места. Из ран сочилась какая-то жидкость, смачивая засохшие болячки на животе. Все мои действия мужчина никак не комментировал, лишь скрипел зубами, когда я по неосторожности задевал мокрые раны. На руках, с которых я начал, бинт уже начал действовать, и даже в темноте можно было увидеть бледно-розовую, новую кожу. Я старался расходовать бинт экономно, в надежде оставить хотя бы кусочек себе, про запас. К сожалению, бинта было мало, и выкроить не получилось. Его лицо уже было не столь безобразным, и я, удовлетворив свою совесть, слегка хлопнул его по плечу и прошептал:

- Поспи.

Вместо ответа он медленно моргнул, и я со спокойной душой вернулся на свое место. Засыпая, я выругал себя за расточительность. Он все равно умрет, без разницы - с моим бинтом или без него. Проще было выбросить, результат был бы тот же. Мысленно послав свою мерзкую часть куда подальше, я уснул.

PS

Уважаемые подписчики, в связи с тем, что я отбываю в Турцию по работе, следующая глава будет не раньше понедельника. Надеюсь на ваше понимание))

PPS

Если кто из моих читателей будет в Западной части Стамбула, в районе Эсенюрт, в период с 6-го по 8-ое апреля, буду рад встретиться и пропустить по стаканчику))

В узкую прорезь я увидел грузовик, из которого стреляли магнитным зарядом, и зажал спусковой крючок…

***

- Ну ты вообще даешь! – хлопнул меня по плечу Юрий. – Два раза за день спас!

Его лицо сияло, как будто это не я спас их поселение, а он.

- Максим, вам определенно придется задержаться у нас. Мы должны вас отблагодарить, - вступил в наш диалог Пётр.

Я отмалчивался, ловя на себе восторженные взгляды местных жителей. Танк, на котором я отразил атаку, красовался в центре поселения и уже был облеплен мальчишками всех возрастов. Прокручивая в голове события последнего часа, я очень удивился, что все «веселье» продолжалось вовсе не час, как мне казалось, а от силы минут пять-семь. Юрий объяснил это адреналином.

Вылезая из танка, я увидел обращающихся в бегство нападавших. Те, кто убежать не мог в силу ранений, добивались прям тут, пулей в лоб. У основания стены валялись горы изуродованных трупов. Жидкость, которой щедро поливали с кранов, оказалось кислотой, поэтому моему взору предстали тела, изувеченные химической реакцией. У некоторых были оголены кости грудной клетки со свисающим мясом, разъеденные кислотой лица могли напугать кого угодно. Проходя мимо одного из таких тел, мне показалось, что он еще живой. Я поднял руку, и подбежавший ко мне молодой парень объяснил, что это естественный процесс. У мужчины не было кожи от шеи до паха. Клоки одежды болтались по краям. Но самое ужасное, что все его внутренние органы пульсировали, как будто парня подключили к розетке.

Мы прошли в то же серое здание, правда, на этот раз поднялись на второй этаж. Обстановка внутри была более праздничная и располагала к разговору. Братья усадили меня в главе стола и скрылись за дверью внутренней дверью. Я сидел и просто осматривал помещение. Было оно каким-то старомодным. От всех предметов интерьера веяло началом века. Дешевый, хрупкий пластик преобладал, однако встречались и интересные вещички, например, какое-то подобие шкафа из натурального дерева с красивыми резными дверьми. Входная дверь открылась, и в помещение вошли два молодых парня в военной форме.

- Добрый день, а где Юрий Вадимович? – обратился ко мне один из них.

- Эм-м, - я повертел головой, пытаясь вспомнить, в какую из дверей ушли братья. Вспоминать не пришлось - одна из дверей открылась, и в помещение вошли оба брата.

- Алекс, Виктор, уже пришли? Рассаживайтесь, - бодро сказал Юрий, и, уже обращаясь ко мне, добавил, - знакомьтесь, это наши главные вояки.

Я пожал руки обоим парням и представился. Уж больно молоды они были для главных вояк. Петр Вадимович открыл тот самый деревянный шкаф и извлек две бутылки янтарного цвета.

- Некогда один из лучших коньяков, бывавших в этой стране, - гордо сказал он.

Разлив напитка на три пальца, он протянул каждому квадратный бокал.

- За нашу очередную победу, которая могла бы и не случиться, не появись в наших краях столь отважный человек, как вы, Максим, - он поднял бокал в мою сторону и залпом осушил.

Я, не будучи большим любителем и знатоком алкоголя, отхлебнул самую малость, но, под осуждающий взгляд Петра, пришлось допить до конца.

- Пока несут еду, я прошу вас еще раз рассказать о вашем подвиге, - взяв меня за локоть, попросил Юрий Вадимович. – Нашим молодым ребятам может оказаться полезно услышать все из первых уст.

- С удовольствием расскажу, хоть и не считаю это подвигом. Но, может, для начала вы расскажете, кто вы и кто они?

- Прошу простить моего брата, - сказал Петр, и, переведя взгляд на Алекса, кивнул.

Военный начал рассказывать, и, судя по построению предложений, его речь была зазубрена, как из учебника.

- Наше поселение было основано в 2030-м году. Основными причинами были упадок власти в городах, разрастающаяся власть церковников, и как следствие, нежелание остальных людей жить с отбросами вроде нас. Павловы, основавшие наше поселение, взяли под опеку всех, от кого государство и церковь отвернулись. Поселение разрасталось с каждым годом, и, если учесть, что мы вполне себе мирно существуем, то вокруг стали появляться воинственно настроенные города. Один из таких пытался в очередной раз взять с нас плату. Что-то вроде дани в средневековье. Просто так, на правах сильного. Однако сила не всегда одерживает верх.

Алекс рассказывал еще около пятнадцати минут и затронул все интересовавшие меня вопросы: устройство поселения, деньги, медицина, безопасность, религия. Как оказалось, братья за основу взяли модель ранее существовавших стран, и, вычленив лучшее с каждого строя, создали свою модель. Без денег обходиться не получалось, поэтому было решено использовать общемировые кредиты на картах. Взяв в поселение врачей и химиков-фармацевтов, братья закрыли вопрос с медициной. Что касается материалов для изготовления лекарств, да и не только их, Юрий ответил, что их окружают не только воинствующие поселения, но и те, кто так же, как братья, хотели спокойной жизни в столь трудное и неспокойное время. С ними налажена торговля и обмен. К религии здесь относились настороженно, и, насколько я понял, без особого энтузиазма, но при этом, если ты веришь, никто тебя выгонять не будет. Главное - не распространяй. Спустя еще пять минут рассказов и ответов на мои вопросы у меня в голове уже была сформировавшаяся картина устройства данного поселения. Единственное, что до сих пор осталось неясным, это название.

- А откуда такое странное название, Шагри? – спросил я у Петра.

Он улыбнулся и сказал:

- Наш отец в свое время, когда мы с братом были маленькими, рассказывал нам сказки, которые придумывал сам. Про магию, волшебные миры, про сражения и спасения. Так вот, в одной из тех историй был верховный правитель всех магических миров, который наделил всех магией и смотрел, как люди меняются. Звали его Шагри. Так вот, он дал всем людям магию и способности ходить по мирам, в надежде, что люди воспользуются этим делом во благо и будут развиваться совместно. Но Шагри не учел, что не все люди движимы идеалами развития. Некоторым людям, нередко даже целым мирам, свойственно становиться изгоями. Они собрали всю магию себе, но ее оказалось настолько много, что, подобно воде из переполненного стакана, она начала стекать в те миры, где была раньше. Кому-то больше, кому-то меньше. Шагри смотрел за этим, не в силах что-то предпринять. Его желание развить человечество и миры пошло не совсем так, как он того хотел, и он возжелал лишить всех магии. И однажды ему представилась такая возможность, он…

- Ну хватит уже, Максиму, скорее всего, не интересны отцовские рассказы, - перебил его Юрий. – Короче говоря, мы решили назвать поселение так, потому что Шагри изначально хотел объединить всех людей под одной благой целью, так же и наше поселение - мы объединили людей, вне зависимости от цвета кожи, пола, возраста и взглядов.

Про геноидов он умолчал, и я на всякий случай решил не уточнять. Слишком уж неоднозначное отношение было к таким, как я.

К разговору присоединились Алекс (который оказался Алексеем) и Виктор. Они спрашивали, как я решился захватить танк, и почему не стал стрелять сразу, с тыла. Юрий развернул голографическую проекцию местности возле стен поселения. Поводив пальцами в воздухе, на голограмме стали появляться машины нападавших.

Интересно, получается, что весь бой был записан, и сейчас мы смотрим на повтор. Виктор будто прочитал мои мысли и сказал:

- Это чтобы анализировать их тактику и изучать поведение.

Я понимающе кивнул и объяснил свое поведение. Ребята спрашивали, как устроен танк изнутри (с учетом того, что он стоял во дворе) и как я разобрался с его управлением. Мне скрывать было нечего, и я рассказывал все, как на духу. После того, как все высказались, к нам вошли три женщины с подносами и выставили еду на стол. Я уже и забыл, какая на вкус простая домашняя еда. В тарелке была налита какая-то похлебка из овощей и нескольких кусочков мяса. Петр пожелал всем приятного аппетита, и мы приступили к трапезе. Ничего вкуснее я в своей жизни не ел, видимо, сказывалось отсутствие нормальной пищи. Тюремную кормежку, за нормальную я не считал. Обед проходил в тишине, пока Юрий неожиданно не обратился ко мне:

- Максим, во-первых я хочу извиниться за то, что вас бросили в наш карцер. Поймите правильно - я был не в состоянии что-то объяснить своим людям, а к чужакам мы относимся настороженно. Во-вторых, я все же хотел бы отблагодарить вас чем-то более существенным, нежели набор медикаментов. Надеюсь, вы не откажете мне в этом праве?

Принимать подарки и чувствовать себя обязанным не очень-то и хотелось, но, кажется, Юрий был настроен решительно, а за подарок с меня не спросят.

- Не откажу, раз уж вы так настаиваете, - с улыбкой ответил я.

Юрий Вадимович что-то шепнул Алексу, и тот вышел. Спустя минуту он вернулся и положил передо мной металлический брелок. У меня полезли глаза на лоб. Это были ключи от машины. Я, конечно, рассчитывал на щедрую благодарность, но чтоб настолько!

- Спасибо, - единственное, что я смог из себя выдавить.

Пожертвовать машину незнакомцу, пусть даже тому, который дважды помог, это был ну очень щедрый дар. От машины отказываться было бы идиотизмом, а я еще после выхода из тюрьмы стал подумывать о том, как достать колеса.

- Соразмерно вашей помощи? – лукаво спросил Юрий.

- Более чем, - честно признался я.

Слово взял Петр.

- Если надумаете, оставайтесь. Нам такие люди нужны.

- Вынужден отказаться. Дела.

Петр понимающе кивнул, и, хлопнув по колену, добавил:

- Тогда не смею больше задерживать.

Они по очереди пожали мне руку, и Виктор проводил меня до гаража. Указав на белоснежный электрокар, он подписал какую-то бумагу и протянул мне.

- На выезде отдашь. Спасибо.

Поблагодарив его, я сел за руль и завел машину. Вот уж насыщенный день. По-хорошему, надо бы, конечно, остаться у них, переночевать, но я не привык чувствовать за собой долг, даже несмотря на их добрые и сердечные предложения. Пять минут я потратил под адаптацию машины под себя. Виктор все это время терпеливо ждал, пока я закончу все настройки. Я кивнул ему из-за стекла и выехал. Протянув на выезде из поселения бумажку, ворота передо мной открылись, и я выжал педаль до упора. Резвая машинка! Вбив курс в сторону ближайшего города, я переключился на автопилотирование и убрал руки с руля.

Машиной двигал не мощный электродвигатель, а мое стремление поскорей оказаться дома, моя надежда увидеть жену, мое непреодолимое желание расцеловать дочь. Как оказалось, даже совокупности всех этих «двигателей» не хватило. Я проехал около пятисот километров, когда машина встала. Была уже непроглядная ночь. Город светился огнями в ста километрах. Было чертовски обидно не доехать самую малость. Я прикинул свои шансы и разумно решил заночевать в машине. К утру солнечные панели на крыше должны собрать хотя бы какой-то заряд, чтобы я смог проехать остаток пути. Засыпал я долго, ворочаясь в непредназначенном для сна сиденье. Не так я представлял свою первую ночь за пределами тюрьмы, однако лучше быть узником бескрайней пустыни, чем камеры в сто квадратов. Посреди ночи я вздрогнул от мощных ударов по крыше машины, и со сна подумал, что пошел град. Мозг просыпался слишком медленно, чтобы отвергнуть эту версию. Металл под солнечными панелями заскрипел и разошелся, обнажая звездное небо. На меня сверху вниз смотрели два темных лица. Все происходило настолько стремительно, что, когда я попытался дернуть ручку двери, мне в лицо прилетела струя какой-то жидкости. В ту же секунду, я теряя сознание,  увидел, как вываливаюсь из машины на еще не остывший песок...

Я закинул последний кусок мяса в рот и, накинув на плечи рюкзак, пошел вниз, с надеждой, что в машине осталось, чем поживиться…

***

К машине я подходил не спеша, оглядываясь по сторонам, боясь напороться на представителей либо той, либо той стороны. Пластиковые детали пикапа были испещрены пулевыми отверстиями. Первым делом я заглянул в кузов и расстроился, что там ничего не осталось. Открыв заднюю дверь, я увидел три трупа. Да уж, печально. Я засунул голову в машину в поисках чего-нибудь полезного.

- Паа-маа-гии, - захрипел человек на заднем сиденье.

От неожиданности я ударился головой о потолок.

- Твою мать! – крикнул я. – Живой, что ли?

- Да-а-а, - прохрипел он.

Вот это мне вообще не на руку.

- Паа-мааа-гиии, - простонал он.

Я переместился к переднему сиденью и рылся в бардачке. Ого! Я взял в руки теплый металлический цилиндр. Однако, повезло. Нажав на плоскую кнопку, из отверстия сверху моргнула красная точка. Заряжен. Лазерный нож - весьма полезная штука. Я обошел машину и, перед тем, как открыть водительскую дверь, расстегнул молнию на бедре, обнажив кожу. Секундное усилие - и вот уже кожа разошлась, открывая мой переносной сейф. Я положил нож в полость и закрыл обратно кожу и штанину. С водительской стороны ничего интересного найти не удалось. Я молча отмахнулся от очередного «помоги». Как тебе помочь? Ты ранен, лекарств нет, чем я тебе буду помогать? Поразмыслив секунду, я скинул рюкзак и достал одну консерву.

- Держи вот, - я протянул пластиковый кругляш ему, - больше ничем помочь не могу.

Он медленно дергал веками и пытался что-то сказать. Затянув лямки, я закинул рюкзак на спину и зашагал от машины, забирая вправо, чтобы спуститься с дороги. Дурак я, конечно - целую консерву ему отдал. Он ведь не съест. Эх. Ну да ладно, поголодаю. Транспорт бы найти. На своих двоих далеко не ушагаешь. Можно, конечно, попытаться заставить полуживого активировать машину, но далеко не факт, что он сможет. За рулем все-таки был другой человек.

- Ты все сделал правильно. Ни к чему тебе ввязываться в чужие разборки. Ты не знаешь причин.

Я всячески старался оправдать себя перед совестью. Лучше бы он сразу умер! А я лучше бы вообще не подходил к машине. Развернувшись на 180 градусов, я зашагал обратно к машине. Ох и пожалею я о своем решении…

На лице мужчины появилась жалкая попытка улыбнуться. Чего ты лыбишься? Может, я добить тебя пришел?

- Машину завести сможешь? – спросил я, подтягивая его к себе.

- Да-а, это моя маши…, - едва слышно пробубнил он.

- Ну так давай, - я обнял его и перетащил на переднее сиденье.

Окровавленной рукой он ерзал по монитору, с трудом попадая на нужные пункты меню. Приложив палец к экрану, рамка загорелась зеленым, и машина завелась.

- Готово, - прохрипел он. – Поселение Шагри. Карта вбита.

Я прыгнул за руль. Мужик уже отключился. Я выкрутил скорость на 110 и тронулся. Скорость мы набрали секунд за пять и, смотря на проекцию на лобовом стекле, я крутил руль на поворотах дороги. Периодически я поглядывал на мужика. Он сидел в неестественной позе.

До поселения было восемьдесят километров по прямой, но, учитывая петляющую дорогу, выходили все сто. Машина ехала плавно, едва заметно покачиваясь на стыках плит. Дорога до Шагри заняла у нас чуть больше часа. На подъезде к поселению я увидел сторожевые башни. Так, ну, вроде, всё. Я остановил машину и, на всякий случай подняв руки, вышел.

- Здесь ваш раненый, - проорал я. До башен было сорок три метра.

К нам уже бежали шестеро крепких парней с оружием. Ну всё, пора тикать. Я развернулся и быстрым шагом двинулся обратно к дороге.

- Стоять! – донеслось до меня.

Перечить вооруженным людям, стоя к ним спиной, было бы глупо, и я встал, как вкопанный. Я хотел развернуться к бегущим, но получил прикладом в голову и упал. Руки мне тут же стянули пластиковыми хомутами. Голова резко заболела, и я почувствовал, как меня волочат по земле. Голоса смешались в какофонию, и было невозможно понять, кто что говорит.

- Э-э-э, мужики, стойте, - придав голосу жесткости, сказал я, за что и был вознагражден еще парой ударов.

Взвесив все за и против, я решил дальше молчать. Я ведь ни в чем не виноват. Так ведь? Ну, по моей логике - да, а вот по их?

Меня протащили по ступенькам в какой-то подвал и бросили на сырой пол. Подвал, к моему удивлению, был неплохо освещен. В углах красовались причудливые узоры, созданные плесенью. Дверь с хлопком закрылась, и я остался один на один с плесенью. Осмотрев стены, я узнал, что подвал был размерами три на три, высотой в два с половиной метра. Осмотрев дверь вблизи, я убедился, что найденным мной ножом ее не разрезать. Усевшись в угол, в котором было меньше всего черной гадости, я стал обдумывать свою легенду. Даже с учетом того, что я не совершил ничего противоправного (нож я в расчет не беру), лучше обдумать каждое слово. Обдумать мне было не дано. С той стороны щелкнул замок, и дверь открылась. В «камеру» вошел мой новый знакомый, который еще час назад хотел отдать богу душу. Выглядел он бодро и одет был в чистое. Ни одного следа нападения часовой давности на нем не было.

- Ну здравствуй, - сказал мужчина, присаживаясь на корточки передо мной.

- День добрый, - мягко поприветствовал его я.

- Рассказывай, - хрустнул пальцами мужчина.

- Чего рассказывать? Сам же все видел.

Он ухмыльнулся, и как-то добро, по-отечески сказал:

- Рассказывай, рассказывай.

Что рассказывать? Издевается, что ли?

- Сегодня меня и всех заключенных «Зоны-31» освободили, сами знаете, в связи с чем. Шел вдоль дороги, увидел, как вашу машину расстреляли. Подошел, увидел трупы, ну и тебя довез до поселения этого. Вместо благодарности сейчас сижу в подвале. Все.

Мужчина сделался серьезным и, подумав секунду, сказал:

- Спасибо. Брат мой сам любит принимать участие во всем, что планирует.

Близнецы! Идиот, как сразу не догадался?!

- Так это ваш брат? – уточнил я.

- Да. Вставай.

Я поднялся и зашагал за мужчиной. На улице перед спуском в подвал дежурили два охранника, одетые в старое тряпье.

- Сюда, - мужчина указал рукой на неприметный серый куб.

Я пошел за ним, и, стряхнув грязь с ботинок, под одобрительный кивок близнеца вошел в здание.

- Павлов. Пётр Вадимович, - протянул он руку. – Полковник в отставке, лидер поселения Шагри.

- Максим, - коротко представился я, посчитав ненужным представляться по полной. Получается, я спас брата руководителя этого поселения? Ну что ж, совесть, спасибо тебе.

- Еще раз хочу сказать тебе спасибо, Максим. Брат присоединится к нам с минуты на минуту, а пока садись, - он придвинул мне белоснежный табурет.

Я сел и свесил ноги. Как-то неуютно. Помещение большое, а я сижу почти в центре. Собеседник стоит, некрасиво. Как только я решил встать с табурета, за моей спиной расползлись стеклянные двери, и вошла копия моего собеседника. Быстрым шагом он приблизился ко мне и, обняв, как старого друга, едва уловимо прошептал:

- Спасибо. Спасибо.

- Представься нашему другу, - подал голос Пётр.

- Ах да, Павлов, Юрий Вадимович.

- Максим, - второй раз представился я.

Быстро же его на ноги подняли. Видимо, с лекарствами тут проблем нет. Близнецы. Интересно, а они подверглись гонениям в 20-х, когда церковь заявила, что Господь создает каждого уникальным, а те, кто копия один другого – порождения дьявола? Спрашивать такое было бы верхом неприличия, поэтому я молчал, ожидая, пока разговор начнут братья. Разговор они действительно начали, но только между собой и на повышенных тонах.

- Сколько раз я просил тебя не заниматься этим самому?! – возмутился Пётр.

- Не начинай! – оборвал его брат и повернулся ко мне. - Куда держите путь, Максим? Я так понимаю, вы из 31-ой?

О своей цели я умолчал и ответил лишь на вторую часть вопроса:

- Да, из нее.

- Что ж, мы с братом ваши должники. Просите что угодно, - он прервался и добавил, - в буквальном смысле.

Можно, конечно, попросить еды про запас, или оружия какого, но не покидающее меня чувство тревоги ответило:

- Ничего не надо. Я помог вам не из корыстных побуждений.

На самом деле, в этот момент я больше всего боялся, что он потребует вернуть нож, но, кажется, он не видел, как я его забрал, или же предпочел промолчать.

- Неужели, Юр, в наше время живут столь благородные люди? – он засмеялся.

Юрий ничего не ответил, и, крепко сжав мою руку, еще раз сказал:

- Спасибо.

- Максим, - обратился ко мне Петр. – Я вижу, вы человек хороший, не усомнюсь, что осуждены вы были по очередному «церковному» делу? Так?

Я кивнул вместо ответа.

- Если ваша цель не столь велика, я предложу вам остаться в нашем поселении. Работу для вас подберем. Жену найдем, - он подмигнул.

При слове «жена» мое лицо, видимо, исказилось, и Петр сказал:

- Ну, не хотите - навязывать не будем. У нас нравы свободные. В пределах разумного.

Как это, интересно, понимать? Нравы свободные, а пределы разумные.

- Пожалуй, откажусь от щедрых предложений, да и не сделал я ничего такого, за что вам стоило бы меня так благодарить. Спасибо за теплый прием, я пойду.

Братья полушепотом что-то быстро обсудили, и Юрий, развернувшись ко мне, сказал:

- На выходе вас ждет небольшая благодарность. Отказ я не приму, этим вы оскорбите меня.

Отказываться было бы глупо, поэтому я кивнул и, пожав руки братьям, вышел из здания. Под ярким солнцем резвились дети, гоняя собаку, которая заливалась веселым лаем. Я дошел до выхода из поселения и прошел к небольшой кабинке, в которой сидели три охранника в таком же тряпье, что и те, контролировавшие мой выход из подвала.

- Приказано отдать вам, - молодой парень протянул мне белоснежный пластиковый кейс.

Я с благодарностью его принял и вышел за территорию, борясь с желанием открыть его и посмотреть, что внутри. Уже снаружи я осмотрел поселение. Торчало оно сродни прыщу на чистом лице. Вокруг поле и выжженная земля, а посреди этой пустыни толстенной стеной было огорожено место жительства сотен людей. Сколько таких поселений еще вокруг? Сотни, если не тысячи. Народ предпочел бежать с больших городов и организовывать подобного рода места проживания. Я взял курс на запад и бодро зашагал прочь от стен поселения. Пройдя метров пятьдесят, я сел за холмик, и, убедившись, что меня не видно со стороны поселения, вскрыл кейс. Ого! Хороший наборчик. Лекарства, вода, универсальное зарядное устройство, фонарь. Две пачки саморазогревающегося супа. И самое крутое - врастающий бинт. Я пользовался таким до тюрьмы. Накладываешь на рану, и спустя пару минут бинт врастает в кожу и запечатывает рану. Конечно, так делать можно, если внутри ничего не задето. Столь ценную вещицу я тут же решил упрятать в свой сейф. Расстегнув карман, я раскрыл кожу и положил к ножу бинт. Секунду подумав, я закинул туда и зарядник, и один тюбик с питательной массой. Остальные вещи я перегрузил в рюкзак и встал, чтобы продолжить свой путь. В полутора километрах от меня поднялась песчаная буря. Оценив ее размеры и прикинув курс, я забрал вправо и решил ускориться. Буря неслась куда быстрее моих ожиданий, и, сфокусировав на меня взгляд, я увидел в линзе «90 км/ч». Чересчур быстро, учитывая, что ветра-то и нет. Я вернулся за холм, и спустя минуту мои сомнения развеялись. Это была не буря. В сторону поселения стремительно двигалась гряда машин, мотоциклов, грузовиков. По моим прикидкам, около ста единиц техники. Я перевел взгляд на стену поселения и увидел, как по ней бегает народ, в суете готовя отпор. Из стены каждые пять метров поднимались г-образные установки, такими обычно тушат пожары. Колонна остановилась в ста метрах от стены и выстроилась полукругом. Здесь были и машины на электродвигателях, и старые, на двигателях внутреннего сгорания. Из стоявшего впереди грузовика раздался чистый звук, и скрипучий голос произнес:

- Шагри! Время платить!

Со стены донесся ответю Судя по голосу, это был один из братьев.

- Передай главному, что мы не собираемся платить!

Грузовик остался на своем месте, а легковые машины, мотоциклы и пикапы, окружавшие его, проехали двадцать метров вперед.

- Мы сравняем вас с землей! – заскрипел тот же голос.

Ответа не последовало. Я заметил, как число обороняющихся резко возросло, и они уже мешали друг другу, стоя вплотную. Интерес посмотреть на развитие событий оказался выше желания сбежать. Молчание продлилось еще две минуты и было нарушено одиночным выстрелом в сторону машин. С мотоцикла упал человек в шлеме.

- Ар-р-р-р-р! – заревел голос из грузовика, и машины, приняв этот боевой клич, дернулись в сторону поселения. Из грузовиков выпрыгивали люди в черных одеждах и, скрываясь за машинами, короткими перебежками двигались в сторону стены. Раздались первые выстрелы, на этот раз с атакующей стороны. Из пожарных кранов хлынули потоки под высоким давлением. Судя по крикам тех, на кого попала жидкость, это была явно не вода. Два мотоцикла оторвались от группы и, набирая скорость, подъезжали к стене. Учитывая ее уклон, грех было не воспользоваться этим. Мотоциклы одновременно заехали на стену и почти добрались до верха. Оба мотоциклиста действовали слишком одинаково. Либо годы тренировок, либо просто чувствуют друг друга. Убрав руки от руля, они достали короткие автоматы и щедро начали поливать по столпившимся сверху людям. Ответные выстрелы были в молоко, что позволило мотоциклистам снять человек двадцать на двоих. Мотоциклы достигли своего предела и рухнули вниз. Выкинув по одному автомату, нападавшие зацепились за край стены. Глупое решение. Словив каждый по автоматной очереди, они мешками упали вслед за железными конями. Из крыши грузовика, стоявшего на том же месте, вылез черный ствол, увешанный маленькими цилиндрами. Стоявшие у подножия машины щедро поливались с установок. Попытки объехать поселение и войти с ворот были пресечены. Некоторым машинам, сделав крюк, все же удалось прорваться, но чем закончился их, вояж я видеть не мог. За ствол сел человек в мотоциклетном шлеме, стилизованном под обгоревший череп. Покрутив какие-то ручки, он пригнулся и, наведя орудие куда-то в центр стены, нажал на спусковой крючок. Вопреки моим ожиданиям, стена не рухнула. Более того - вообще ничего не произошло, во всяком случае, визуально. Спустя несколько секунд я понял, для чего предназначался выстрел. Это была магнитная пушка. Хитро! Уцелевшую после солнечных всплесков электронику такая пушка вырубит на раз-два. Видимо, жители поселения были готовы к такому повороту событий, и вот уже вместо современных автоматов на края стены было водружено старое, доэлектронной эпохи оружие, и чуждые моему глазу гарпуны и арбалеты. Судя по точности попадания, этим оружием поселенцы пользовались явно лучше, нежели современным. Я перевел взгляд на грузовик и увидел, как за ним, метрах в трехстах, еле-еле движется настоящий танк. ТАНК! Уж не знаю, привыкли ли к такому зрелищу местные, а вот для меня это был шок. Гарпун против танка - так себе затея. Без лишних раздумий я расстегнул карман и достал свой нож. За холмами меня не было видно, и, действуя машинально, я рванул в сторону танка. Зачем я им помогаю? Это же вообще не мое дело! Откуда я знаю, кто из них прав? Ладно, совесть еще не подводила. Разберемся. К удивлению, танк плелся в одиночестве, без прикрытия. С его черепашьей скоростью это было очень опрометчиво. Я оббежал его сзади и без труда запрыгнул на корпус. Халатность погубит человечество. Люк был открыт. Я аккуратно перегнулся и, увидев, что экипаж танка всего два человека, мысленно потер руки. Сжав металлический цилиндр посильнее, я активировал нож и, нависнув над люком, провел по голове водителя. Ровно посередине, от лба к затылку. Танк дернулся и начал сворачивать влево, теряя и без того черепашью скорость. Я нырнул в люк и резанул напарника водителя по лицу. Его истошный крик заглушался ревом двигателя. Пришлось провести еще раз, по шее. В тесной кабине было не развернуться, но я ухитрился спихнуть водителя, а сам занял его место. Так. Как управлять этим чудом? Я дернул ближайший рычаг. Не то. Башня повернулась. Вернув его в исходное положение, я потянул за второй. О! Вот он. Танк прибавил скорости после того, как я нажал на педаль. Отлично. Вперед!

Водитель, лежавший слева от меня, истекал кровью. В его черепе зияла прорезь в полсантиметра толщиной. Кровь смешалась с желтой массой мозга, и зрелище представляло не очень красивую картину. На его напарника было вообще страшно взглянуть. Рассечённое лазером лицо - не самый приятный вид, а вкупе с головой, болтавшейся на шейных позвонках, вообще вызывало рвотные позывы. Я выровнял танк и двигался прямо к стене. Скорее всего, у поселенцев не было мощного оружия против танка, поэтому я двигался, не боясь быть подстреленным. Когда до стены осталось тридцать метров, я остановил танк и, развернув башню, перелез за пулемет. В узкую прорезь я увидел грузовик, из которого стреляли магнитным зарядом, и зажал спусковой крючок…

Всем привет. На проводе повесился снова evilpanda, и сегодня, для тех, кого я еще не заебал своей писаниной, новый рассказ. Честно сказать, я не особый поклонник того жанра в котором будет этот рассказ, так что не знаю, хорошо это или плохо. С этим жанром меня связывает лишь одна единственная серия фильмов, поэтому прошу вашего снисхождения. Других книг, игр, фильмов по этому жанру, - я не читал/играл/смотрел. Адекватная критика как обычно приветствуется. Надеюсь, найдутся те, кому понравится. Приятного чтения.

***

Я вытер пот со лба и прислонился затылком к стене в попытке ухватить хоть немного прохлады. Напрасно. Бетон прогрелся и действовал наоборот. В камере царило возбуждение и гам. К счастью, я не был участником всеобщего веселья.

- И что, получается, прям все? – донесся до меня обрывок фразы старшего по камере, Совы.

- Да. Все. Никого не останется. Ну, в смысле, остаются отбросы типа нас, - протараторил один из его шестерок.

Сова не отличался особым умом, и для надежности уточнил:

- То есть, я могу зайти прямо в Кремль и насрать на стол Президента? Да?

Толпа засмеялась. Интересный человек. С минуты на минуту на свободе окажутся маньяки, убийцы, террористы, а у него в голове - мысли о том, как насрать на стол.

- Когда там объявление? – спросил он у кого-то из окружавших его людей.

- Вот-вот должно начаться, - ответили ему, и толпа смолкла после того, как он включил телевизор.

Я еще раз обтер лоб и закрыл глаза. Подумать не получилось, так как возле меня появился Толик - молодой парень, отбывавший свой первый срок. Как и все попавшие сюда, Толик, само собой, был невиновен, однако наша уголовная система придерживалась другой версии. Толика осудили на десять лет за кражу персональных данных.

- А ты не будешь смотреть? Интересно ведь! – бодро сказал он.

- Кому интересно, уже сидят у экрана, - ответил я, снова закрывая глаза.

- Вечно тебе на все плевать. Как вообще так можно жить?

Я не стал вступать в заведомо проигрышную для Толика дискуссию и закрыл глаза. Громкость телевизора была поднята до максимума, и речь диктора все-таки доносилась до меня.

«Жители Земли. Сегодня, 19-го января 2083 года, последний корабль с Достойными покинул Землю и направился в сторону Марса. На сегодняшний день на Земле осталось 500 миллионов жителей. Планета, служившая домом для нас многие тысячи лет, отныне предоставлена вам. Пользуйтесь ей по своему усмотрению…»

Толпа загудела, и остаток речи я не услышал. В принципе, ничего нового. Слухи ходили давно, но я не думал, что они успеют свалить так быстро. Получается, осталось 500 миллионов отбросов, которые оказались лишними для нормальной жизни на Марсе. Учитывая, что из-за солнечных всплесков за последние 20 лет на Земле осталось всего-то два миллиарда населения, то здесь остается хорошая такая часть.

«… ровно в 12 часов дня по местному времени вы вступите в права владения планетой. Не совершайте ошибок и не ведите войн, как прошлые поколения. Доживите свой век, сколько вам отмеряно Господом Богом. Президент Объединенного Союза Государств Карл Хаген Крог»

Не ведите войн. Я улыбнулся. Оставить на выжженной земле 500 миллионов озлобленных людей со стремящимися к нулю шансами на выживание, и попросить не вести войн. Да вы сама забота, господин Крог.

Стало обидно, что я не оказался там, на корабле. С другой стороны, теплилась надежда, что, может, через пару лет милосердие, о котором усиленно втиралось последние несколько десятилетий, сработает, и за нами вернутся.

- Ты слышал, да? – Толик подсел ко мне.

- Слышал.

- Это же круто! Мы свободны!!!

Наивный юнец.

- Нет, Толик, мы не свободны. Мы все в той же камере, только теперь она размером с планету, и соседями твоими будут не добрые соотечественники, а злые иноземцы, которые придут к тебе с оружием, отберут последний плодоносный кусок земли или лабораторию по выращиванию еды, а тебя заставят там работать за десяток грамм питательной массы в день.

- Вечно ты недоволен! –Толик надул губы. – Мы будем защищать свою территорию! Создадим новое государство! Найдем ученых, которые придумают, как бороться с жарой и радиацией.

- Эх, Толик, Толик, - выдохнул я. – С момента первого всплеска прошло 23 года, да?

Толик кивнул.

- Вот. За двадцать три года все ученые мира не придумали, как бороться с жарой, радиацией, продовольственным кризисом. Они придумали, как свалить с планеты и поселиться на Марсе, где сейчас натуральный рай. А ты, получается, хочешь в куче дерьма, которая осталась здесь, и дни которого сочтены, найти гениев, которые что-то изобретут? Ты даже не наивный, ты идиот, Толик. Смирись и посвяти остаток своей жизни чему-нибудь более рациональному.

Толик набрал воздуха в легкие и собирался выдать гневную тираду в мой адрес, но был прерван голосом Совы.

- О чем ты там шушукаешься с этой тварью? – Сова зашагал к нам.

- Иди, Толик, не усложняй, - шепнул я ему.

Он повиновался и встал с моей кровати.

- Сколько раз я тебе, урод, говорил, чтобы ты даже не думал разговаривать с нормальными? А?

Я молча сверлил его взглядом и не хотел нарываться на проблемы. Сова пользовался пугающим авторитетом среди заключенных, и меня просто разорвут на молекулы с одного его кивка.

- Что молчишь?

- Извини.

Порой лучше показаться трусом и стать посмешищем, чем лежать в углу с пробитой головой. Подставлять Толика тоже не хотелось - молодой еще, с порядками не знаком.

- То-то же. Урод, - зло процедил он и вернулся в центр камеры.

По моим прикидкам, оставалось чуть менее десяти минут до открытия камер. Что начнется дальше, было страшно представить. Разъяренная толпа, которая уже была накачана ненавистью ко всему, просто сметет все на своем пути.

Заключенные столпились у выхода из камеры в ожидании чуда. Последние минуты заточения, а потом - свобода. Наивные. По моим предварительным прикидкам, человек двадцать только из нашей камеры сейчас насмерть затопчут в давке. Натуральное стадо. Раздался писк, и камера наполнилась зеленым светом. Предсказуемо, толпа рванула к выходу. Напоминала она больше бессознательный поток воды, который растекался и занимал все свободное пространство. Я так и остался сидеть в своем уголке. Из противоположного угла камеры к столу подошел мужчина. Сову он не слушал, и периодически общался со мной. Человеком он был крайне интересным, хоть и сидел за убийство жены. Было ему под пятьдесят.

- А ты чего, не планируешь бежать к свободе, Максим? – спросил он, наливая воды в пластиковый стакан.

- Ну, в такой толпе велик риск не добежать, да и куда торопиться-то теперь, Андрей Геннадьевич? – я тоже подошел к столу.

У порога камеры с пробитыми головами лежало человек пять. С коридоров доносились звуки, больше походившие на хрюканье свиней и рев оголодавших львов.

- Тоже верно. Чем займешься? – спросил он, отхлебнув воды.

Я не любил делиться с людьми своими планами, но даже таким молчунам, как я, периодически надо найти свободные уши, чтоб выговориться.

- Семью хочу найти.

Андрей посмотрел на меня с сочувствием.

- Думаешь, они остались? Жена ведь тебе даже не писала, и не приезжала за эти годы.

- Знаю. Но мало ли, вдруг. Человеку нужна надежда, чтобы выжить, вы же сами говорили.

- Говорил. Но твоя-то уж больно призрачная. Да и как ты собрался до них добираться?

- Придумаю, как. В любом случае, пусть лучше призрачная, чем вон, - я кивнул в сторону коридора, - как это стадо.

- В этом ты прав, не могу не согласиться. Ну что, идем? – старик выглянул в коридор.

Обезумевшая толпа уже частично вылилась на улицу. К моему удивлению, во всем коридоре лежало от силы человек двадцать, растоптанных, с пробитыми головами. Коллективный разум слишком туп чтобы принимать рациональные решения. Много народу все еще сидело по камерам и что-то живо обсуждали. Мы с Андреем спустились по лестнице и дошли до комнаты выдачи личных вещей. У меня в момент ареста с собой было не так много, но свое лучше не отдавать. В комнате у ячеек стояли еще трое. Судя по поведению, простые ребята, без лишних завихрений в головах. Я прошел к своей ячейке и приложил палец. Дверца распахнулась, и я вытащил свой потрепанный рюкзак. Достав из него штаны, я тут же переоделся. Куртка лежала здесь же, и, учитывая жару на улице, я утрамбовал ее в рюкзак. Андрей тоже собрал свои пожитки.

- Куда теперь? – спросил он на выходе.

- Я на кухню. Надо затариться. Оружия наверняка не оставили.

- Хорошая мысль.

Мы дошли до кухни. Моему удивлению не было предела. Идиоты радовались свободе за бетонными стенами и не думали о провианте. Я прошел по ящикам и сгреб пластиковые кругляши с консервами. Тюбиками с питательной смесью я тоже решил не брезговать. Она хоть и мерзкая на вкус, но все необходимые элементы содержит. Андрей тоже не тянул, и забил свою походную сумку под завязку. Я все ждал, когда полоумная толпа вломится сюда и начнет сметать продукты. Но нет, ничего, никого. Мне на руку такая тупость.

- Будем прощаться? – Андрей подошел ко мне и протянул руку.

- Всего хорошего вам.

- Не теряй надежду. Даст бог - свидимся.

Надеюсь, не даст. Из-за этого бога, а, точнее, его местных представителей я и загремел сюда. Мы пожали руки и вышли. До выхода с территории колонии мы все равно шли рядом, но уже молча. Улица встретила нас раскаленным воздухом и ослепляющим солнцем. Я часто заморгал, смачивая глаза, отвыкшие от такого яркого света. В стороне шла драка. Два здоровых лба щедро осыпали друг друга ударами. Из окружавшей зрелище толпы вылез Толик и подбежал ко мне.

- Макс, ты куда? Может, останешься? Я поговорю с Совой.

Поговорит он. Переговорщик великий.

- Нет уж, Толь, спасибо. У меня своя дорога. Да и не по пути нам.

Я подтянул лямки и двинулся от стен тюрьмы. Прицепился, молодой. С одной стороны, жалко его: он сейчас думает, что вокруг все друзья и братья, а завтра он начнет бегать по поручениям Совы, и кончилась свобода, о которой он мечтал. Я отошел шагов на двадцать, как в спину мне влетела фраза.

- Стой! Геноид, стой!

Я остановился и повернулся к кричащему. Им был парнишка из соседнего блока с напрочь промытыми мозгами на тему религии и ненависти к таким, как я. Именовал он себя Отцом Сергием. С ним шли двое сподвижников.

- Хотел чего-то? – начал я разговор первым.

Он подошел и перекрестил меня, бормоча под нос что-то вроде «прости, господь, его душу грешную».

- Хотел, - зло ответил он. – Хотел, чтобы такие, как ты, не топтали землю.

- Одного хотения мало, - я решил его позлить. – Я бы свой срок досидел до конца, если бы не эти события, так что не тебя меня судить.

Он стал красным и сквозь зубы процедил:

- Твой срок – слишком мягкое наказание. Таких нужно убивать.

В его руке сверкнул металлом короткий кинжал.

Жалел ли я, что годы назад согласился на эти операции? Нет. Выбора не было. Иначе бы я не выжил. Тогда мне удалили четырехглавую мышцу бедра на правой ноге, заменив ее биоволокнами с полным сохранением функций. Кожа на месте разреза тоже была заменена за искусственную, которую я контролировал через нервные окончания. При желании кожа расползалась, обнажая полость, где раньше была мышца, а теперь был мой потайной карман до колена. После этого я был вынужден прибегнуть к операции на легкие, что позволило увеличить их объем до восьми литров. Ну и, в конце концов, операция на глаза, в ходе которой мне имплантировали линзы. С их помощью я без труда определял расстояние до объекта, скорость движения машины/поезда/самолета, и еще несколько полезных функций. Ну вот, из-за этого набора я и стал изгоем. Точнее, изгоем я стал по мнению церкви, которая подмяла под себя всю власть и решила, что вправе диктовать свои требования и нормы всем. Собственно говоря, по причине моих изменений я и был осужден. Ведь бог дал нам тело, а его наместник здесь решает, как им пользоваться.

- Знакомо ли тебе «Первое послание к Коринфянам», глава шестая, 19-ый и 20-ый стихи?

- Нет, а должно?

- Должно. Указом Церкви, Библию ты должен знать от корки до корки. А говорится там о следующем, - он закрыл глаза и начал читать по памяти, - Не знаете ли, что тела ваши - суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии.

То, что отец Сергий сидел на пожизненном за тройное убийство, никак не противоречило его безмерному уважению церкви и не мешало любить бога. Проще говоря, здравый смысл у него отсутствовал напрочь.

- И о чем мне это должно говорить?

- О том, что нельзя изувечивать свое тело, Господом данное.

Объяснять ему, что другого выбора у меня не было, что без этих операций я бы умер, было бессмысленно.

- Всего хорошего, Сергей, - я намеренно назвал его мирским именем.

Его прихвостни, стоявшие до сего момента молча, лишь поддакивая речам своего настоятеля, начали обходить меня с двух сторон. Да, убийство, которое сейчас планировал осуществить отец Сергий, есть тяжкий грех и все такое, но убить такого, как я – наоборот, честь и хвала. Ждать чуда и расправы я не стал, и, нырнув под руку того, что был справа, вложил всю силу в кулак и нанес мощный удар в висок. Поклонник святого писания рухнул на землю и, уже упав, еще раз приложился головой о камень.

Отец Сергий отреагировал болезненно. Бормоча под нос очередные цитаты из своей книги, он бросился на меня с кинжалом наперевес.

- Сдохни, тварь!

Левой рукой я ухватил его за шею, и, придав ускорения, толкнул. Выставляя руки вперед, он обронил кинжал и, заплетаясь в ногах, упал. Оставшийся со мной один на один прихвостень Сергия был в замешательстве и не знал - то ли броситься помогать учителю, то ли попытаться напасть на меня. В итоге любовь к старшему перевесила, и он подбежал к Сергию, помогая тому встать. Я смахнул пот и зашагал на Запад.

- Мы еще встретимся, - донеслось мне в спину. Далее шли проклятия из библии и призывы к господу вразумить меня.

Я взобрался на холм и посмотрел назад. Большая часть толпы уже вернулась обратно в здание. Сейчас, видимо, пойдет дележка продуктов. Что же мы имеем? Все тюрьмы открыты, бывшие заключенные на свободе (не нравится мне это слово, применительно к данной ситуации). Но ведь не забрали не только заключенных, остались еще многие и многие категории людей. Основными критериями отбора (судя по слухам, гулявшим в камере) были социальный статус, интеллект и благосостояние. Наличие хотя бы одной из трех составляющих давало право на продолжение жизни на Марсе. Само собой, возрастной ценз - стариков не брали однозначно (но, конечно, это никоим образом не относилось к церковным старцам, которые еще не факт, что перенесут полет). Религия вообще стала, как сказал один мой приятель, «великим тормозом прогресса», за что и отсидел пять лет.

Я спустился с холма и осознал, какую глупость совершил. Затарившись продуктами, я напрочь забыл про лекарства. А еще толпу критиковал. Возвращаться смысла не было, постараемся не болеть. Я шел уже более часа под палящим солнцем, пытаясь убедить самого себя, что жена с дочерью добровольно отказались от полета и ждут меня дома. С каждым шагом убеждение слабело, а подсознание выдавало десятки причин, почему ей стоило бы улететь и не ждать меня. Я приблизился к бетонной трассе. Через щели между плитами пробивались кустарники, которые, выбравшись наружу, тут же вяли от обжигающего солнца. Дорога, насколько я помнил, вела в крупный промышленный город, километрах в ста от моей бывшей тюрьмы. Машин, естественно, по ней не ездило уже лет десять, да и город, скорее всего, вымер. Но я все же не рискнул идти по самой дороге, а спустился и шел по низине, которая предназначалась для слива дождевых вод. Кроме того, я не хотел бы быть замеченным в этой пустыне. Мало ли, кто здесь вокруг живет. Сам того не замечая, я набирал высоту и понял, что иду вверх по очередному холму. На его вершине меня встретила каким-то чудом растущая в этих условиях буро-зеленая трава. Я решил перекусить и сбросил рюкзак. Отломав от пластиковой упаковки впаянную ложку, я вскрыл консерву и начал неторопливо пережевывать мясо. Волокна были короткие и мягкие. Я взглянул на упаковку. «Консервы из мяса собаки». А что? Вкусно. Сюда бы еще чутка перца, и вообще жизнь удалась.

Я сфокусировал взгляд и водил головой по сторонам, выискивая какой-нибудь ориентир. Ржавая водонапорная башня была в пятистах метрах от меня. Больше вокруг не было значительных построек. Где-то за спиной раздался рев двигателей. Я положил кусок мяса в рот и повернулся на звук. По заросшей дороге несся пикап, который пытался оторваться от черного внедорожника. Я вгляделся в машины и увидел, что внедор едет на двадцать километров быстрее. Значит, догонит неминуемо. Машины пролетели мимо холма, на котором я сидел, и, приблизившись максимально, из внедорожника вылез человек, открывший огонь по колесам пикапа. Стрелял парень экономно, одиночными выстрелами. Скорость пикапа падала, и вот уже догоняющие оказались впереди. Из внедорожника выбежали четверо и открыли щедрый огонь по пикапу. Стреляли из автоматов. Без шансов. Я сполз на заднюю сторону холма, чтобы не светиться, и наблюдал за картиной оттуда. Четыре парня скинули брезент с багажника и начали прыгать от радости, обнимая друг друга. В кузове лежали пластиковые контейнеры, которые парни начали быстро перегружать в свою машину. С момента первого выстрела до того, как черный внедорожник скрылся за изгибом дороги, прошло не больше трех минут. Слаженно сработали. Я закинул последний кусок мяса в рот и, накинув на плечи рюкзак, пошел вниз, с надеждой, что в машине осталось, чем поживиться…

- Я-то? – он усмехнулся, погладив волосы. – Я-то спаситель твой. Из какого года прибыл?

***

Я сидел с раскрытым ртом, а старик уже хохотал в открытую.

- Обожаю первую реакцию. Она такая естественная, натуральная. Егор Михайлович, - он протянул руку через плечо.

- Ваня, - я вяло потряс его ладонь.

- Ну что ты растерялся-то, Вань? В курсе я, в курсе.

- А как? Откуда?

- Опыт, - он поднял указательный палец вверх.

Мы свернули в переулок и вышли из машины.

- Пошли, дома поговорим, - он указал жестом на подъезд.

Я поплелся за ним, не понимая, какие чувства во мне борются. Страх, испуг, радость, удивление?

- Лифт не работает, - сказал Егор Михайлович, и мы пошли пешком.

Обшарпанную дверь на шестом этаже нам открыла девушка лет тридцати, как две капли воды похожая на моего странного знакомого.

- Леночка, сделай нам чаю, пожалуйста.

Леночка угукнула и скрылась на кухне.

- Проходи, садись.

Я зашел в зал, который был обставлен в типично советском стиле. Хрустальная посуда пылилась за стеклянными дверцами лакированной стенки в ожидании праздника. Я занял продавленное кресло, а старик сел на диван напротив. Хлопнув по коленям, он спросил:

- Может, чего покрепче чаю?

Я замотал головой и сказал:

- Нет, чаю будет вполне достаточно.

- Ну хорошо. Ладно, пока ты приходишь в себя, расскажу тебе свою историю. Зовут меня Егор Михайлович Крестовский. 1945 года рождения. Путешествовать начал в 2005 году.

В этот момент зашла Леночка с подносом и выставила чайник и вазочку с сушками. Как только она вышла и прикрыла за собой дверь, старик продолжил:

- Так вот. Путешествую я с 2005 года. Правда, выбираю все время один и тот же период - с 90-го по 93-й год.

- Почему?

Старик вдруг сделался грустным и, покачав головой, продолжил.

- Совесть мучает. В 90-м году я ушел из семьи, бросил жену с дочерью. А потом узнал, что дочка от рака умерла. Сожрала её болезнь за три года. Но особенно тяжело стало в последний год.

Он замолчал, а я не мог найти правильных слов.

- Получается, вы всегда отправляетесь в 90-ый год, чтобы прожить три года с дочерью? Каждый раз?

- Да, - едва слышно сказал старик. – Совесть - дело такое, в некоторых поступках она прячется в самый темный угол души, а потом начинает оттуда рвать тебя. Вот и я, когда обрел эту способность, отправился в день своего ухода и решил таким образом компенсировать свой поступок в реальной жизни.

- Но ведь исход всегда известен, она же во всех мирах будет умирать? Всегда. Может, стоило какие-то документы брать с собой, исследования? Может быть, смогли бы победить болезнь?

- Кто бы дал мне эти исследования? Да и время тут такое, что проще умереть.

Меня покоробило. Этот человек тратил свою жизнь на один и тот же маршрут. Перед ним открылась вся история планеты, а он зациклился на этой трехлетке. С другой стороны, имею ли я хоть какое-то право его осудить? Нет!

- А как вы на меня вышли? Откуда узнали? Что это было?

- Ну, на вас-то я вышел чутьем. За столько лет у меня развилось чувство, при помощи которого я могу находить таких вот путешественников. Чаще всего я спасаю их из каких-либо передряг, ну, или просто рассказываю, делюсь опытом и знаниями.

- То есть, вы и Сашку чувствуете?

- Само собой, и не только его, а еще и с десяток других людей, которые сейчас в городе.

- Это просто охренеть, - я не нашел лучшего слова.

- Сашку твоего тоже спасем, только завтра. Сегодня уже лучше не рыпаться. Теперь рассказывай ты - кто такие, откуда?

Я отхлебнул чая и начал:

- Зовут меня Хромченко Иван, я нырок.

Старик бесцеремонно перебил меня.

- Слово-то какое, «нырок». Утка, что ли?

- Нет, почему утка? Просто так я себя называю.

- Ну да бог с ним, давай дальше.

- Ныряю по заказам частников. Документ какой достать, или картину. Сюда прыгнул, чтобы достать документы с одного КБ, потому что в моем времени они всплыли у нашего потенциального врага, и, чтобы избежать лишних угроз, было решено доставить эти документы в 2016-й и на корню зарубить их преимущество. До меня сюда отправился тот самый Саня, но пропал, после чего попросили меня. Документы мы нашли, а вот обратно уйти у нас уже не получится. Да и документов у нас больше нет.

Я вкратце пересказал свою историю с утерей места, про Сашину же историю я решил умолчать, пусть сам рассказывает.

- Да-а-а, - протянул Егор Михайлович. – Дела-а-а.

Я снова хлебнул чай и закинул в рот сушку. Старик засыпал меня вопросами, но я старался максимально подробно ему на все ответить. Когда он, наконец, успокоился, пришел мой черед. Из его ответов я узнал много нового. Например, то, что способность внушения можно развить до такого состояния, что даже говорить ничего не придется - тебя просто замечать не будут. Кроме того, он подтвердил слова Саши о том, что способность обратного забора можно также развить, и таскать хоть пианино - главное, чтобы сил хватило. Можно с точностью до метра выбирать место появления. Но самым главным было то, что вернуться назад вполне возможно.

- То есть как это? – спросил я с нескрываемым удивлением.

- Ну, есть универсальная точка возврата. Работает для всех и всегда.

Упавшей челюстью я чуть не пробил пол.

- И вы ее знаете?

Старик усмехнулся.

- Конечно, знаю.

- Это же, это же вообще!!! – эмоции резко сократили мой словарный запас.

- Ага, только вот нюанс один, - загадочно сказал Егор Михайлович.

Вот так всегда!

- Какой еще нюанс?

- Точка эта в МГУ.

- Тоже мне, нюанс, я бывал в местах и посерьёзнее, - гордо сказал я.

- Может быть, и бывал. Вот только точка эта на высоте пятидесяти метров над землей, и прыгать надо сверху.

Меня бросало то в жар, то в холод. Отлично - точка есть, но прыгнуть в нее сродни продеванию нитки в игольное ушко слепым.

- А какого она размера? – первое, что пришло мне в голову.

- Ну как сказать, точных данных у меня нет. Может, она размером с футбольное поле, а может, метр на метр.

Я сидел, будто в трансе.

- А как вы про нее узнали вообще? А кто-нибудь уже пользовался ей?

- Конечно, пользовались, - с улыбкой сказал старик, - возвращал через нее человек десять. А как узнал? Сложно объяснить. Почувствовал в один день. Как будто в голову мне вложили знания, что есть там такая точка.

- А сами вы ей пользовались? – я смотрел на него глазами фаната, который столкнулся в лифте со своим кумиром.

- Нет, мне ни к чему. У меня своя же точка рабочая.

На мой резонный вопрос, а были ли неудачные случаи, Егор Михайлович ответил отрицательно.

- Ни разу.

Эх, поделиться бы этой новостью с Саней. Черт с ними, с документами, за ними можно вернуться еще раз.

- А сколько таких точек еще есть?

- Вообще, - он с хлюпаньем отхлебнул чай, - везде, где приземлился путешественник, такая точка есть. Надо просто ее найти и почувствовать. Я проверял еще одну, в Ленинграде. Так, ладно. Хватит болтовни на сегодня. Завтра за твоим Сашей поедем, а то опять придется все по два раза рассказывать.

Он позвал дочь, и она унесла чай с сушками. Егор Михайлович достал из раскладного дивана матрац и расстелил на полу.

- Ложись, завтра рано вставать.

Я посмотрел на часы. Ого, мы просидели аж до одиннадцати вечера! В квартире было довольно холодно, и я лег прямо в одежде. Уснуть, само собой, не получилось, после такой-то информации. Я чувствовал себя первоклассником на лекции по высшей математике. Что Саня, что Егор Михайлович исследовали свою способность, изучали ее, находили что-то новое. Только я, блин, ведомый быстрой наживой, забил на все и занимался ерундой. Нет, определенно, по возвращении займусь изучением. Что я еще могу? Уснул я около трех часов ночи, копаясь в себе. В итоге все равно все рассуждения у меня свелись к тому, что на этом можно неплохо заработать.

Разбудила меня Леночка, аккуратно тряся за плечо.

- Папа за молоком вышел, сказал, чтоб я вас разбудила.

Я кивнул, и она вышла из зала. С трудом подняв голову с подушки, я уставился на стену, где висели часы. Семь утра. Пока я поднял себя с матраца и умывался, вернулся Егор Михайлович с бидончиком молока.

- Позавтракал?

- Не-а, - я шмыгнул носом.

- Иди тогда, ешь, я пока машину прогрею.

Лена заварила мне чай и поставила тарелку с тремя бутербродами. Точнее, просто хлеб и тонко размазанный маргарин. Она была молчалива и погружена в свои мысли. Я говорить первым не решался. Да и о чем мне с ней говорить? Посочувствовать только. Я быстро расправился со скромным завтраком и, попрощавшись с Леной, вышел во двор. Егор Михайлович заканчивал стряхивать щеткой снег с ржавого «москвича».

- Какой у нас план? – я соскреб остатки снега с крыши и растер между руками.

- План прост, как репа. Я зайду и выведу твоего Сашку, после чего едем к МГУ. Вроде, все. Садись.

Я уселся на переднее сиденье, и мы тронулись по вчерашнему маршруту…

- Так какой у нас план? – робко спросил я.

- Вот ты заладил, план да план. Я похож на спецагента с планом каждого шага? – съязвил Егор Михайлович.

- Нет. И что мы, так просто войдем и вытащим его? – не унимался я.

- Да.

- Он же только после операции, как мы его потащим? Плюс, я же сбежал оттуда, как мне сейчас туда явиться?

Старик хлопнул по рулю. Я сначала подумал, что это его реакция на мои вопросы, но потом увидел вставший перед нами «запорожец».

- Да езжай ты уже, - сказал он в стекло, после чего добавил, - пойдешь со мной, у меня же способность работает отлично, никто тебя не заметит.

- Кстати, все хотел спросить, а почему вы женщину ту не убедили, а угрозой выгнали из машины?

- Убеждение оставляет след, и полностью не проходит. Человек внушаемый потом становится, поэтому я стараюсь без него обходиться. А она женщина хорошая, зачем ей жизнь портить?

Мы заехали во двор, и Егор Михайлович закрыл машину.

- Ближе нельзя, не успею сработать.

Я понимающе кивнул. Снег шел какой-то серый, некрасивый. Да и небо было под стать – серое, как карандашный грифель. Егор Михайлович перестраховался даже чересчур. Машину он запарковал в паре километров от места моего заключения. На мой резонный вопрос, как мы будем тащить Саню два километра на себе, он лишь поднял глаза к небу.

- Машину там возьмем, не проблема.

Старик не ищет сложных и витиеватых путей, а просто идет в лоб.

Когда мы подходили к ограде, ноги уже промерзли и хлюпали в ботинках.

- Мы по делу, - бросил он охраннику, показавшему лицо из небольшой будочки, стоявшей метрах в ста от ворот.

Охранник уставился на нас стеклянными глазами и проводил взглядом. Круто он работает! Мне определенно надо учиться. Второй пост мы прошли еще проще: Егору Михайловичу даже не пришлось ничего говорить, охранник сам нажал на кнопку, и ворота сдвинулись на метр.

- Где лежит раненый, которого привезли вчера?

Мне показалось, что его голос прям вливается в уши охранника тугой патокой.

- Там, - охранник растерянно указал на здание.

Большего он, естественно, не знал. Мы зашагали в сторону здания, куда вчера унесли Сашу. Старик шел чуть впереди, и я в два шага догнал его.

- Егор Михайлович, а вот сколько человек сразу вы сможете убедить? Ну, там, десять? Двадцать? Сто?

На этот раз старик не стал язвить и устало вздыхать, а ответил нормально.

- Не знаю, если честно, больше пяти пока не было необходимости проверять. Думаю, что человек двадцать смогу. Опять-таки, все от тренировок зависит. Вот у тебя, к примеру, убеждение слабое, ну, по сравнению со мной, и расходуется быстро. Ты одного-двух человек убедишь - и все, дальше труба. И убеждение недолго держится, так ведь?

- Ага, - грустно сказал я, в очередной раз посчитав упущенную выгоду. Нет, определенно, если - я мысленно сам себя осек - когда вернусь, начну учиться. Надо будет найти все заказы, от которых отказывался в свое время.

К моему удивлению, на проходной нас никто не остановил. Сидевший в зеленой форме капитан будто вообще нас не заметил.

- Капитан, - Егор Михайлович встал перед его столом, - где лежит тот раненый, которого вчера привезли?

Капитан, видимо, боролся с внушением, потому что завис на пару секунд, после чего сказал:

- На третьем этаже, там палаты.

Без слов благодарности мы поднялись на третий этаж. В коридоре пахло лекарствами и, почему-то, мокрым гипсом. Палату, где лежит Саня, я определил безошибочно по пяти бойцам, стоявшим у дверей.

- Нам туда, - шепотом сказал я.

Егор Михайлович кивнул, и мы зашагали по протертому и местами дырявому линолеуму. В момент, когда ты идешь по длинному коридору навстречу вооруженным людям, у которых приказ стрелять во все, что движется, самое время подумать о расстоянии, с которого срабатывает убеждение. Я применял его, только находясь максимально близко к внушаемому. До бойцов оставалось около пяти метров, и один из них со стула направил автомат на нас.

- Стоять! – зычным голосом рявкнул он.

В следующую же секунду он опустил автомат, и мы поравнялись с ним. Круто! Значит, минимум метров с пяти работает! Охрана проигнорировала нас, и мы беспрепятственно вошли в палату.

- Вы кто так…

Закончить боец в маске не успел. Саня лежал на кровати под капельницей. Видок у него был неважнецкий.

- Санек, Саша, - я наклонился над ним. Он с трудом открыл глаза и дернул уголки губ в попытке улыбнуться.

- Ну как ты?

- Жив, здоров, орел, - вяло ответил он.

- Лежать будешь или пойдем домой?

- Ка-а-ак? – пытаясь привстать, спросил он.

- Так, ребята, давайте разговоры в дороге, - прервал нас Егор Михайлович.

Саня вопросительно посмотрел на меня. Я дважды кивнул и отсоединил капельницу.

- Одежда твоя где?

- Унесли, - с трудом ответил он.

Вот же засада. На улице холодрыга, а он в одной пижаме. Я снял с себя куртку и помог ему надеть. Сам он идти не сможет, даже с моей поддержкой, поэтому мне пришлось подставить свою спину, чтобы он залез. Когда с приготовлениями было покончено, я, впервые с момент,а как мы зашли, бросил взгляд на охранника. Он смотрел на нас какими-то стеклянными глазами и ничего не предпринимал.

- Егор Михайлович, штаны у него возьмите, и обувь.

Дважды повторять не пришлось - охранник сам расшнуровал берцы и снял штаны. Не замерзнет, надеюсь, в одних трусах-то. Я уложил Саню обратно на кровать и одевал его, как куклу. Он сжимал зубы до скрипа. Видимо, что-то болело. Саша снова обхватил мою шею слабыми руками и, сместив его поудобнее, мы вышли из палаты. На обратном пути нам никто не встретился - блок был как будто вымерший. Егерь был довольно тяжелым, и я устал уже на втором этаже.

- Стой тут, - сказал Егор Михайлович, когда мы спустились, а сам подошел к капитану и о чем-то с ним поговорил. Вернувшись к нам, он сказал:

- Так, нам налево, там гараж. Машину берем и едем. Боюсь, ты его не донесешь.

Я мысленно выдохнул, потому что тащить было реально трудно. Мы вышли во внутренний двор и наткнулись на пять человек, стоявших возле пепельницы.

- Мужики, какую машину можно взять? – спросил Егор Михайлович.

Один из водителей подошел к нам и протянул ключи.

- Мою вот возьмите, - сказал он, и указал на черную «волгу».

Блин, как же круто! Я тоже так хочу! Мы погрузили Сашу на заднее сиденье, подложив под голову какую-то сумку с вещами. Саня то терял сознание, то опять возвращался. По его лицу было видно, что ему больно, но, тем не менее, он не издал ни звука.

- На ней поедем? – спросил я, закрывая дверь.

- Да, тормозить побоятся, нам на руку.

«Волга» завелась с пол-оборота, и, включив дворники, Егор Михайлович тронулся. Я развернулся к Сане и спросил:

- Ну как ты?

- Норм, держусь.

- Держись давай, держись. Это Егор Михайлович, - старик поднял руку в приветственном жесте, - он как мы, тоже ныряет. Есть универсальная точка возврата, в МГУ. Правда, надо с высоты прыгать, она на уровне пятидесяти метров.

Я выдал Саше весь расклад и дальше ехал молча. Минуты две.

- Сань, так тебе куда попало?

- Плечо и две в живот.

Фууух, значит, все-таки легкое не задело. Было видно, что ему тяжело говорить, и я решил не доставать его расспросами.

Мы проехали Воробьевы горы и свернули направо. Егор Михайлович подъехал максимально близко к зданию, но нам все равно пришлось идти пешком приличное расстояние. Саня сказал, чтобы я его просто тащил, иначе мы привлечем внимание. Я согласился, ибо нелепо выглядит мужик, который тащит на спине другого в сторону университета. Это какой-то Ломоносов 20-го века получается - тяга к знаниям, и все такое. Студентам на нашу странную троицу было, по большому счету, плевать. Егор Михайлович даже не стал делать убеждение окружающим, потому что на нас даже никто не смотрел.

Продолжение в комментах...

- Я-то? – он усмехнулся, погладив волосы. – Я-то спаситель твой. Из какого года прибыл?

***

I was sitting gaping, while the old man was laughing out loud.

- I always love the first reaction. It is just natural. Yegor Mikhailovych, - he stretched his hand over the shoulder.

- Vanya, - I shook his palm flabbily.

- Why are you so confused, Vanya? I’m in touch with the things.

- But how? How do you know?

- Oh, it’s all about experience, - he raised his pointer finger up.

We turned to the alley and got out of the car.

- Come on, we will talk at home, - he pointed to the entrance.

I trailed behind him, not knowing what feelings were struggling inside of me. Was it fear, fright, joy or astonishment?

- The elevator isn’t working, - said Yegor Mikhailovych, and we went on foot.

A scuffed door on the sixth floor was opened by a thirty-year old woman, who was looking similar to my odd friend.

- Lenochka, could you please make tea for us?

Lenochka nodded and disappeared in the kitchen.

- Come, have a seat.

I entered the living room, furnished in a typical soviet manner. Crystal dinnerware collected dust behind the glass doors of a lacquered wall cabinet, waiting for the celebration. I occupied squeezed-through arm-chair and the old man sat on the opposite sofa. Having slapped on the knees, he asked:

- Maybe, you want something stronger than tea?

I shook my head and said:

- No, the tea will be quite enough.

- Okay. Well, while you are coming to your consciousness, I will tell you my story. My name is Yegor Mikhailovych Krestovsky. I was born in 1945. I started travelling in 2005.

At that moment Lenochka entered the room with a tray and put a kettle with basket and cracknels on the table. As soon as she went out, the old man continued his story:

- So, I travel since 2005. However, I always choose the same period from 1990 to 1993.

- Why so?

The old man became very sad and, having shaken his head, went on:

- The conscience is bothering me. I left my family in 1990, left my wife with daughter. After that I found out that my daughter died of cancer. The sickness has taken her for three years. But the most difficult it was in the last year.

He stopped speaking and I couldn’t find any words.

- So, you always return to 1990 to spend three years with your daughter? Every time?

- Yes, - answered the old man weakly. – The consciousness is such a thing - sometimes it hides in the darkest corners of your soul and later it tears you apart from there. When I got this capability, I returned to the day of my leaving and decided to recoup this in the real life.

- But the outcome is always known, will she die in all worlds? She always will. Maybe you should have taken any documents, results of investigation with you? Maybe, you could treat the disease?

- Who would give me these investigations? And the time is so here, that it is better to die.

I was stunned. This man spent his life to the same route. The whole history of our planet was ahead of him, and he was hung up about these three years. On the other hand, do I have any right to judge him? No!

- How did you find me? How did you know? What was that?

- Well, my undersense helped me to find you. After all these years I got a sense which helps me to find such travelers. Usually I get them out of messes or just talk about our ability, share my experience and knowledge with them.

- That means that you feel Sasha too?

- Of course, and not just him, but also about ten people which are in the city now.

- This is just… bloody hell! – I couldn’t find another word.

- We will rescue your Sasha, tomorrow. We’d better not make a move today. Now tell me – who you are, where are you from?

I took a sip of tea and began my story:

- My name is Ivan Khromchenko, and I am a «diver».

The old man interrupted me brusquely.

- What a word.. diver. Where is your fucking scuba? –asked he, looking behind my back.

- No, why “scuba”? I just call myself so.

- Anyway, go on.

- I “dive” corresponding assignments of clients, to find some document, or a picture. I jumped here to find documents from a design-engineering department, because they appeared at a potential counterpart in my time. In order to avoid any danger, it was decided to deliver these documents to 2016 and to nip their advantage in the bud. The very Sasha set off here, but he disappeared, and they sent me. We found documents, but we cannot return any more. And the documents are also gone.

I briefly related him the story of losing the location, and decided to conceal the story of Sasha to let him narrate it himself.

- We-e-l, - said Yegor Mikhailovych prolonged. – Ni-i-ice.

I sipped some tea and took a cracknel. The old man fired questions at me, but I tried to answer every one in details. When he was finally quiet I took the lead. I learned a lot from his responses, for example, the fact that the ability of infusion could be so upgraded that you won’t have to tell anything – you simply won’t be noticed. Moreover, he confirmed words of Sasha that the ability of taking things back could also be upgraded and you can take even the piano – you just have to have enough strength. You can choose the location of emergence with pinpoint precision. The most important was the thing that it was possible to come back.

- How is that? – asked I with genuine wondering.

- There is a universal return point, which always works for everyone.

I nearly crashed the floor with my dropped jaw.

- And do you know it?

The old man chuckled.

- Of course, I do.

- This is.. this is .. totally!!! – the emotions reduced my lexical resource.

- Aga, but there is one peculiarity, - said Yegor Mikhailovych mysteriously.

That’s always the way!

- Which peculiarity?

- This place is at MSU.

- Nothing new. I visited a lot of places, more serious ones, - said I proudly.

- You may have visited them, but this point is at the height of fifty meters above the ground and you should jump from above.

I shook from fever and shivered. Great – there is a point, but to reach it is like to run a thread through an eyelet for a blind man.

- Which size does it have? – was the first question that visited my mind.

- Well, I don’t have the exact information. It may have the size of a football field and at the same time it may be meter-squared.

I felt like I was in a daze.

- How did you discovered about it? Has someone tried to use it?

- Of course, -said the old man smiling, - I helped about ten people to return through it. How did I discover it? It is hard to explain. I just felt it one day. It was like someone put this information inside my brain.

- Did you use it yourself? – I watched him with eyes of a fan that bumped into his idol in the elevator.

- No, it was not necessary for me. I’ve got my own working point.

My rational question, if there were any incidents, Yegor Mikhailovych answered in the negative.

- Never.

Heh, I wish I could share this news with Sasha. Damn the documents, we can return here again.

- How many points are available?

- Generally, - he sipped the tea with a squelch, - it is everywhere where the traveler has landed. You just need to find it and feel it. I checked another one in Leningrad. Well, enough for today. Tomorrow we will set off for your Sasha, I don’t want to tell the things twice.

He called his daughter and she took away the tea with cracknels. Yegor Mikhailovych took a mattress out of the fold-out sofa and put it on the floor.

- Have a sleep; we should wake up early tomorrow.

I looked at the watch. Wow, we chatted till 11 o’clock! It was quite cold in the flat, and I went to bed dressed. Of course I couldn’t fall asleep after such talk. I felt myself like a first-grade pupil at the advanced math lecture. Sanya, Yegor Mikhailovych, they both explored their capability, studied it, found something new. I was just fucking guided by quick profit, blew everything off and fought the moonlight. Definitely, when I return home I will study my capability. What else can I do? I fell asleep about 3 a.m. In the end, all my reasoning resulted in the thought that I could get rich from this.

Lenochka woke me up, tenderly shaking me by shoulder.

- Father went to buy some milk, he asked me to wake you up.

I nodded, and she went out. I raised my head with great effort and looked at the watch. Seven o’clock. While I was getting up from the mattress and washing my face, Yegor Mikhailovych returned with a small can of milk.

- Have you had breakfast?

- No, - I sniffled.

- Go have your breakfast; I have to warm up the car.

Lena made me a cup of tea and put a plate with three sandwiches on the table. However, it was rather bread with slightly distributed margarine. She was silent, all inside her thoughts. I didn’t have the courage to speak first. But what we could talk about? I could just sympathize. I quickly ate my poor breakfast, told “Goodbye” to Lena and went out to the yard. Yegor Mikhailovych ended to shake the snow off the rusty “Moskvich”.

- What plan do we have? – I scraped the snow from the roof off and melted it in my hands.

- The plan is quite simple. I will enter the hospital, take your Sasha out and we will head off to MSU. That’s it. Come inside.

I got into the car, and we started off along the known route …

- So what plan do we have? – I asked flabbily.

- Stop asking me over and over again. Do I look like an agent who planned every step? – quipped Yegor Mikhailovych.

- No. Will we just come inside and take him away? – I couldn’t quiet down.

- Yes.

- He had a surgery, how will we drag him? Moreover, I ran away from there, how can I appear there?

The old man slammed the wheel. I thought at once that it was such a reaction to my questions, but then I mentioned a “Zaporozhets”, stopped ahead of us.

- Will you drive today? – asked he from the window, and added after that, - you will go with me, my capability works perfectly, no one will notice you.

- I wanted to ask, by the way, why didn’t you convince the woman but kicked her out of the car?

- The conviction leaves a trace and does not pass off completely. A human becomes then amenable, that’s why I try to dispense with it. She is a good woman, and I don’t want to envenom her life.

We drove to the yard and Yegor Mikhailovych blocked the car.

- I can not drive closer; I won’t have time to act.

I nodded understandingly. The falling snow was gray, dirty. The sky was matching – gray as the pencil lead. Yegor Mikhailovych was too cautious. He parked the car two kilometers off the place of my confinement. I asked him rationally how will we carry Sasha for two kilometers but he just raised his eyes to the sky.

- We will take the car from there, that’s not the problem.

The old man doesn’t look for difficult and bombastic ways, he just breaks through.

When we were approaching the fencing, our shoes were full with water and our feet were frozen.

- We are on business, - dropped he to the guardian, who poked his head out of the box near the gates.

The guardian stared at us flat-eyed and followed us in silence. How cool the old man acts! I definitely have to learn! The second guard post we passed off easily: Yegor Mikhailovych didn’t have to say anything, the guardian just pressed the button and the gate opened.

- Where is the injured man who was brought yesterday?

It appeared to me that his voice was just run into the guardian’s ears like creamy syrup.

- There, - the guardian pointed to the building confusedly.

He couldn’t know more, of course. We stepped towards the building where Sasha was taken yesterday. The old man walked a bit ahead of me.

- Yegor Mikhailovych, how many people can you convince at once? Ten, maybe? Twenty? Or one hundred?

The old man decided not to taunt this time and answered calmly:

- I don’t know, to tell the truth, I didn’t have the need to check more than five. I think that I could have convinced about twenty people. Again, everything depends on the trainings. You have weak conviction, comparing with me, and it expends quickly. You will convince one or two men, and then – fubar. Your conviction doesn’t last long as well, right?

- Aga, - answered I sadly, counting up the benefit I have lost. Definitely, if – I stopped myself – when I return, I will start to learn. I have to find all assignments I refused earlier.

Nobody stopped us at the guard desk, to my surprise. A captain in the green cloth didn’t mention us at all.

- Captain, - Yegor Mikhailovych stood before his table, - where is the injured man who was brought yesterday?

Captain seemed to struggle with conviction, because he hung up for some seconds and then responded:

- Third floor, where the wards are.

We went to the third floor without expressing our thanks. The corridor smelled of medicine and, somehow, gypsum. The ward, where Sanya was, I detected correctly from five soldiers who stood at the door.

- This way, - whispered I.

Yegor Mikhailovych nodded, and we stepped along the shabby and holed here and there linoleum. When you walk along the long corridor towards the armed men who have the order to shoot everything that moves, it is the high time to think about the distance from which the conviction works. I used it as I was as close as possible to the man to be convinced. About five meters left to the gunman, and one of them aimed the machine gun at us.

- Freeze! – roared he with a sonorous voice.

At the next moment he lowered his machine gun and we drew level with him. Cool! It works from five meters! The guardians ignored us and we entered the ward without hindrance.

- Who the hell are…

The armed man in the mask didn’t finish speaking. Sanya was laying on the bed on a drip. He seemed not particularly good.

- Sanya, Sasha, - I bent over him. He scarcely opened his eyes and jerked the corners of his mouth trying to smile.

- How are you?

- Safe and sound, - answered he weakly.

- Will you stay laying or go home?

- Ho-ow? – asked he trying to raise.

- Hey, guys, let’s speak on the way, - interrupted us Yegor Mikhailovych .

Sanya looked at me questioningly. I nodded twice and released the dropping-bottle.

- Where are your clothes?

- They took it away, - asked he with a difficulty.

Oops! It’s brass monkey weather outside and he has just pajamas on. I gave him my jacket and helped to wear it. He was not able to walk himself, even supported by me, so I had to take him on my back. When we were ready I glanced at the guardian the first time since we were in. He watched us flat-eyed and did nothing.

- Yegor Mikhailovych, take his trousers and shoes.

I didn’t have to say twice – he unlaced his boots and took off his trousers by himself. I hope he won’t freeze. I laid Sasha back to the bed and dressed him as if he was a doll. He clenched his teeth with creaking. Something apparently hurt. Sasha threw his weak hands around my neck and we got out of the ward. We met nobody on the way back. Hunter was quite heavy and I already got tired on the second floor.

- Stay here, - said Yegor Mikhailovych, when we climbed down. He came up to the captain and said him something. Having returned to us, he said:

- We should go to the left, there is a garage. Take the car and get off. I'm afraid you won’t take him to the car.

It was really hard to drag him. We went to the court-yard and stroke against five men standing near the ash-tray.

- Guys, which car can we take? – asked Yegor Mikhailovych.

One of the drivers approached us and gave us the keys.

- Take my car, - said he and pointed to the black “Volga”.

How cool is that! I want as well! We put Sasha to the back seat and put a bag under his head. Sasha fainted now and then. His face expressed the hurt inside him, but he tried to be silent and not to give a sound.

- Will we drive this car? – asked I closing the door.

- Yeah, they won’t stop us, and it is quite convenient.

I turned back to Sanya and asked:

- How are you?

- I’m okay, trying to be good.

- Hold on, man, hold on. This is Yegor Mikhailovych, - the old man raised his hand welcomingly, - he dives just as we do. There is a universal return point at the MSU. However we should jump from the height, it is fifty meters high.

I told Sasha everything, and we kept silence. For two minutes.

- Sanya, where did the bullets get?

- In a shoulder, two got in the belly.

Thanks God, the lung was safe. I saw that he hardly spoke and decided to let him rested.

We drove past Sparrow Hills and turned right. Yegor Mikhailovych drove as close as possible to the building, but we had to go on foot quite far. Sanya told me just to support him, or we would draw attention otherwise. I agreed, for the situation when the man is being dragged on the back towards the university looks strange. Students gave a damn about our odd trio. Yegor Mikhailovych didn’t convince the by-passers because nobody watched us.

Continued in the comments...