Отражение

Но, как известно, "глаз не видит глаза". Мужчине нужно какое-то зеркало, чтобы любоваться "любимой женщиной". И таким зеркалом становится какая-то внешняя (далёкая и недоступная!) женщина. Мужчина становится зависим от этого зеркала. Ведь без этого зеркала мужчина не может любоваться "любимой женщиной" - самим собой ("внутренней женщиной").

Всякий влюблённый мужчина - типичный Нарцисс, влюблённый в собственное отражение в зеркале его ума. Никакой любви к внешней женщине (как отдельному человеку) ни у одного мужчины нет и быть не может. В любой внешней женщине мужчина видит не её (не внешнюю женщину), а своё отражение (проекцию своей "внутренней женщины" на место внешней женщины).

Мужчина смотрит в книгу (на внешнюю женщину), а видит фигу (свою "внутреннюю женщину"). Мужчина находится в своего рода само-гипнозе - в омрачённом состоянии сознания, которое он называет "любовью". При сближении со случайно избранной внешней женщиной (с зеркалом) происходит (частичный или полный) выход из этого омрачённого состояния сознания.

"Мой друг художник и поэт
В дождливый вечер на стекле
Мою любовь нарисовал,
Открыв мне чудо на земле.
Сидел я молча у окна
И наслаждался тишиной
Моя любовь с тех пор всегда была со мной.

И время как вода текло
И было мне тогда тепло,
Когда в дождливый вечер я
Смотрел в оконное стекло.
Hо год за годом я встречал
В глазах любви своей печаль,
Дождливой скуки тусклый свет
И вот, любовь сменила цвет.

Моя любовь сменила цвет -
Угас чудесный яркий день,
Мою любовь ночная укрывает тень,
Веселых красок болтовня,
Игра волшебного огня --
Моя любовь уже не радует меня..."

Таким образом, для сохранения любви мужчине необходимо держаться от зеркала (от внешней женщины) на достаточно большом расстоянии. В противном случае от любви мужчины к внешней женщине ничего не остаётся.

Благодаря омрачённому состоянию сознания мужчина может какое-то время даже жить в браке с зеркалом, но потом неизбежно утрачивает любовь к этому зеркалу (к внешней женщине). Почему? Не видит в этом зеркале своей (единственно любимой) "внутренней женщины" - не видит в этом зеркале самого себя.

"Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха.
Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха.
В чём же помеха, в чём же помеха,
Если каждый из нас, словно комната смеха.
*
Там маленькие кажутся большими,
Там толстенькие кажутся худыми,
Там головы у всех, как у гигантов,
А руки, как у лучших музыкантов.
Там зеркала изогнуты, как блюдца,
И все смеются, и все смеются,
И все смеются."

Женщина "видит в мужчинах все изъяны" - видит все её собственные изъяны, её внутренние страхи, желания, страсти, внутренности её грязной души. Все внешние мужчины демонстрируют ей (женщине) саму себя. Если женщина не любит мужчин, она не любит саму себя, как "женщину". Ей "правда глаза колит". Женщина видит в самой себе все изъяны через отражения в зеркалах - в мужчинах. Поэтому поспешно отворачивается от того или иного зеркала, от всех зеркал.

Поскольку женщина не нравится сама себе как женщина, она предпочитает смотреть не на мужчину, а, например, на собаку. В собаке она не видит в себе женщину - не видит в себе никаких изъянов, пороков, трещин, недостатков. В собаке её отражение получается идеальным - "так, как надо" (комильфо).

Таким образом, весь изначальный (первородный) изъян (грех) - бытие человека "женщиной". Женщина ненавидит в себе всё женское и поэтому отворачивается в первую очередь от всех внешних женщин, а уже во вторую очередь - от всех мужчин.

Женщина отказывается от её сокровенного желания быть мужчиной - она теперь желает быть собакой. Или (на худой конец) - "богом" (никем и ничем). "Смерть" женщины - исполнение (последнего, перед смертью) желания женщины - быть "богом".

"Чего хочет женщина, того хочет бог". Женщина хочет быть "богом" в самую последнюю очередь. Женщина упорно (с упорством, достойным лучшего применения) отворачивается от "бога". Почему? В зеркале "бога" женщина видит себя максимально отвратительной себе.

«Мартышка, в Зеркале увидя образ свой.
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка», говорит: «кум милый мой!
Что́ это там за рожа?
Какие у нее ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы на нее хоть чуть была похожа.
А, ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть».—
«Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал...»